1643г. не поднее июля 15 - Наказная память составленная воеводой Головиным письменному голове Василию Пояркову о походе на реки Зея и Шилка.

Лета 7151(1643) году, Июля в 15-й день, по Государеву, Цареву и Великаго Князя Михаила Федоровича всея Русии указу, Стольник и Воевода, Петр Петрович Головин, велел итить из Якутскою острогу Письмяному Голове Василью Даниловичу Пояркову на Зию и Шилку реку, для Государева Царева и Великаго Князя, Михаила Федоровича, всея Русии, ясачнаго сбору и пpииску вновь нсясачных людей, и для серебрянной и медной и свинцовой руды, и хлеба, для того в прошлом во 149-м году Енисейской служилой человек, Максимко Перфильев, подал своею рукою Витимсково Тунгуса Камбайка шамана роспросные речи про Шилку реку; а сам он, Максимко, в роспросе сказал, и в тех ево речах написано, что на Шилке реке многие седячие пахотные хлебные люди, а хлебов у них, родитца разных восемь. Да на Шилке же, де, реке па Усть-Уры реки живет Братцкой Князец Ловкай, а улусных людей с ним, Ловкаем, живет человек с 30; и у тово, де, Братцково Князца Ловкая на Усть-Уры реки в горе, в утесе, в дву местех серебреная руда, одна в утесе в горе, а другая руда в воде, а верхняя руда водяной руды легче и в плавке прибыльнее; а он, де, Камбайко, сам у той руды был; да на той же, де, реке Шилке внизу есть свинцовая и медяная руда, а хлеба, де, на Шилке всяково добра много. Да в прошлом же 149 году посыланы были служивые люди для ясачново сбору с Тунгускою волоку вверх по Чичюю реке, Нехорошко Алексеев, да Максимко Кирилов с товарищи, и Максимко Кирилов в роспросе на Тунгуском волоку Стольнику и Воеводе, Петру Петровичу Головину, с товарищи сказывал: сошли они на хребте Тунгусов человек с 20 с Ангары реки, которая впала в море, и к тем он, Максимко, Тунгусам ходил в юрты, купил у бабы Тунгуской круг серебренной весом 10 алтын, да краски крутику синево; а дал за круг и за краску две прядки синево оденую. Да в прошлом же в 150 году в Якутцком старом остроге Томские служивые люди, Ивашко Москвитин с товарищи, в роспросе Стольнику и Воеводе, Петру Петровичу Головину, сказывали: посылал, де, их Томской Атаман Казачей Дмитрий Копылов из Бутайсково острожку на Лалгу, и они ходили с Уди реки по морю на правую сторону, изымали Тунгуса, и тот, де, Тунгус сказывал им про хлебную реку, и хотел их вести на ту реку хлебную Шилку; а хлеба, де, на той реке всяково добре много, и тот, де, вож у них ушол, да и Якутцкие многие люди, Князец Мегинской Бодай и многие иные улусные люди в роспросе сказывали, что есть за Алданским хребтом река хлебная, хлеба всяково на той реке и серебра много, и в вожах он, Бодай, хотел на ту реку итить до Лалагирцев Тунгусов; а Лалагирцы, де, Тунгусы ту реку хлебную знают и по вся годы на нее ходят. И в нынешнем же во 151 году Накарской Якутцкой Князец Барбулак сказывал, что он про ту реку хлебную слыхал от Лалагирсково Тунгуса, от Томканея, которой сидел в Бутайском острожце в аманатех, а тот, де, Томканей многажды бывал на той хлебной реке. Да в нынешнем же во 151 году привезл из Витима Письмяной Голова, Еналей Бахтеяров Тунгуса, Дакорайсково роду шамана Лавагу, и тот Лавага в роспросе сказывал, что на Шилке реке Князец Ловкай есть и Ура река есть же, а хлеба на Шилке реке всяково много и серебреные руды у Ловкая Князца есть; а дорога по Витиму на Шилку реку по Каранге реке, а с Каранги реки волок на Нырчю реку, а Нырчею рекою плыть три дни на Шилку реку; а волоку с Каранги на Нырчю реку с ношею итить пешему человеку пять дён, а без ноши, де, один. И Писмяной Голова Еналей Бахтеяров воровством своим Государевым делом не радел, на Шилку реку не пошел, а воротился назад в Якутцкой острог. Да тот же Лавага сказывал в роспросе в Якутцком остроге Стольнику и Воеводе, Петру Петровичу Головину, что он, Лавага, на Шилке реке вверх и вниз много знает и дорогу знает на Шилку реку из Якутцково острогу с Алдансково хребта, а другую дорогу знает через Олекминскую вершину, а переход с Шилки реки на Алданскую вершину через Нюржу реку не велик и на Олекминскую вершину с Нырчи реки, которая впала в Шилку реку, невелик же, и на 3ие реке он, Лавага, бывал же, и на Зие, де, реке хлебных седячих людей много, а вверху, до, 3ии реки Тунгусов много и у Тунгусов соболей много, да в нынешнем же во 151 году тот Лалагирской Князец, шаман Томканей, в Якутцком остроге в съезжей избе, Стольнику и Воеводе, Петру Петровичу Головину, в роспросе сказывал: бывал, де, он, Томканей шаман, на Зие реке у хлебных людей многажды, и людей, сказывает, на Зие ниже волоку Тунгусов разных родов человек с 300, а ниже, де, Тунгусов все седячие многие люди пашенные и скотные Браты; а хлеба, де, у них всякого добре много, а ход на 3ию реку он, Томканей, сказывал: итить с Алдана до Учеру до Гономы реки, и по Гономе до волоку на 3ию реку, полтрети недели, а по Гономе, де, реке быстрые места есть небольшие; а Гоном река в Учер впала в правую сторону, а величиною Гоном с Амгу. А каковы суды ныне тебе, Василью, с служивыми людьми даны, и те суды Томканаю шаману казаны, и допрашивал, можно ли теми судами по Гономе до волоку Зийсково итить, и Томканей сказал, что теми судами по Гономе итить можно до волоку, а волок с Гономы реки на Зию налево, а ходу через нево пешево без ноши три дни, а нартами пять дней; а на Гономе реке и на 3ие у волоку лесы черные и соболя много; а волок придет с Гонома на вершину Зии реки, a 3ия река величиною с Алдан, а пала она, 3ия, устьем в Шилку реку, а с волоку по 3ие реке на низ плыть до скотных людей седячих хлебных два дни, а пеших с волоку до тех же хлебных седячих людей итить полтрети недели. Да по 3ие же, де, реке ниже волоку до седячнх хлебных людей пять родов Тунгусов: у Лагирев 100 человек, а лутчие люди у них Гаргани шаман, да Нербути; третий род Шемагири, 100 ж человек, а лутчие люди у них Болтони и Дудаку; четвертой род Дуланы, лутчей человек у них Логлан; пятой род Улагари, лутчие люди у них шаман Едгина; а у Дулаганов и у Улагирев по 20 человек. А у тех у всех Тунгусов лошади есть и хлеб; а седят те люди все по берегу Зии реки, а едят все хлеб, а покупают хлеб у Братцких людей на соболи; а соболи, де, те Тунгусы все промышляют сами, а люди смирные, не дерутца ни с кем, а ясак, де, Государю, чаят, без войны дадут. Да Братцких людей близко живет род за рекою, лутчие люди у них Милкича, да брат ево Денмеко, роду их больши 100 чсловек; а ниже, де, Тунгусов по 3ие Братские люди седячие хлеб пашут сами, и скота у них много, а хлебов у них родитца разных, добрых десеть, а рожь и ячмень, и семя конопляное, и горох, и пшеница, и греча родитца; те ему, Томканею, хлебы в Якутцком остроге показываны, и он их узнал. А был, де, он, Томканей, у хлебных людей на краю сверху 3ии реки у Братцково мужика у Керчюляна. а от тово, де, Керчюляна до Шилки реки конем ехать восемь дней, а все, де, до Шилки реки по 3ие по берегам живут Братцкие люди хлебные многие, и говорят, де, по Братцки и по Якутцки и по Тунгуски, и серебра, де, у них много, и камки и выбойка, а кумачей много ж; а отколево серебро к ним идет, или тут родитца, и того он, Томканей, не ведает; а вино, де, на 3ие реке по Руски из хлеба, и свиньи и куры держат по дворам; да в 3ию ж реку впала река Ура, и по той же Уpе реке многие седячие люди. И ему, Василью, итить из Якутцково острогу вниз по Лене реке до Усть Алдана, и Алданом рекою вверх до Буталсково острожку, и под Буталской пришед, или где кочуют Темкания шамана родники и братья и дети, и тех ево Томканиевых братей и детей взять себе на судно, и розветчи их порознь, про 3ию реку и про Шилку реку, и про дорогу, и про люди, и про хлеб, и про серебро распросить их подлинно порознь без шамана, и что хто в роспросе про 3ию реку и Шилку скажет, и те их речи записывать порознь; и хто тех Тунгусов Томканиевых шамана родников ведущей и паметной про дорогу на 3ию и на Шилку реку скажет, и тех Тунгусов дву человек добрых взять с собою в вожи, и весть их велеть по иным судам служивым людем с великим береженьем и с крепкою сторожею, беречь Томкания шамана и Лавагу накрепко, чтоб с дороги не ушли, и родников ево по тому ж беречь накрепко, чтоб не ушли; а Томкания шамана и Лавагу Тунгуса держать ему, Василию, у себя на судне и беречь накрепко, чтоб не ушли и тем бы Государеве казне и службе порухи не было, и взяв тех Тунгусов и роспрошав их, и про те роспросные речи отписать подлинно в Якутцкий острог. А самому итить со всеми ратными людьми вверх по Учеру реке до Гономы реки, а перед собою по Учеру и по Гономе послать наперед, выбрав добрых служилых людей человек десеть, или больше, которым бы была служба за обычей, а велеть тем служивым людем итить перед собою до днище тайным обычаем для тово, чтоб в Учере и в Гономе изымать аманата доброво, или вожа. Гоном река впала в Учер с правую сторону и Гономом рекою итить вверх до волоку. А под волок пришед, и чает, что можно судами сплыть до Буталского острогу, и суды со всеми судовыми снастями, чево с собою через волок не подоймешь, отпустить на низ до Буталсково острогу с служивыми людьми, и велеть суды тем служивым людем устроить, на Алдане завесть в курью, где б тем судам безстрашно стоять от вешнево льду, тем служивым людем с отписками через хребет велеть итить с лошадьми в Якутцкой острог. А самому ему, Василью, со всеми служивыми людьми и с пушкою, и со всякими судовыми и хлебными запасы, итить на спех за волок на 3ию реку, и волоком итить с великим обереженьем, впереди и назади велеть и по сторонам итить крепким караулом, чтоб иноземцы безвестным приходом каково дурна не учинили. А перешед волок на 3ию реку и смотря по воде, сделать суды и с великим поспешеньем плыть на 3ие реке до хлебных седячих Братцких людей по тому ж с великим береженьем, а перед собой и по Зие потому ж послати в поезде, выбрав добрых служивых людей, которым бы была служба за обычей, в дву лотках; а велеть тем служивым людям итить пред собою до днище тайным обычеем, чтобы на 3ие изымать аманата доброво, или вожа. А будет под волок пришед поздо с судами, чает не поспеть сплыть до Бутальсково острожку, и ему, Василью, суды велеть выволочь все на берег и поставить на балки, и снасти судовые все припрятать в суды, и оставить у судов зимовать человек с 15-ть, и по всему велеть им по тому ж с судами и судовыми снастьми сплыть в Якутцкой острог, одноконешно суды устроить все, чтоб Государеве казне в судах убытка не было, и устроя суды, по тому ж итить, прося у Бога милости, чрез волок на 3ию реку с великим поспешеньем, бережно и усторожливо, чтоб иноземцы на переходе безвестным приходом дурна каково не учинили; и перешед за волок, сделать суды и лотки, смотря по тамошному делу каковы надобны, и плыть на низ по 3ие реке. И пловучи по 3ие реке, прося у Бога милости, Государевым делом промышлять, смотря по тамошной мере как лутче, и иноземцов ласково и разговором призывать, и под Государеву Царскую высокую руку их приводить, и ясак сбирать, смотря по людем, как можно; а сперва ясак взять с иноземцов небольшой, чтоб их сперва ясаком не ожесточить и от Царские высокие руки не отгонить. А которое иноземцы учинятца под Государевою Царскою рукою высокою, и ясак с себя дадут, и тех иноземцев распрашивая, по их вере приводить их лутчих людей к шерти, на том, что им быть под Государевою Царскою высокою рукою на веки неотступно в холопстве и ясак по вся годы платить полный. И к Братцким людем седячим пришед, по тому ж, прося у Бога милости, промышлять над ними, смотря по тогдашнему делу как лутче, и Государеву делу прибыльнее, их Братцких седячих людей и хлебных призывать, и про Царское Величество расказывать, и ласкою и разговором их, Братцких людей, под Государеву и Царскую высокую руку приводить, и ясак с них по тому ж на Государя сбирать, смотря по тамошнему, как можно, и лутчих людей по тому ж, которы учинятца под Государевою Царскою высокою рукою, роспрашивая, по их вере приводить к шерти на том, что им быть под Государевою Царскою высокою рукою в вечном холопстве неотступным, и ясак с себя по вся годы Государев платить полной безпереводно. И тем их иноземцов и всяких Тунгусов и Братов, которые учинятца вновь под Государевою и Царскою высокою рукою, обнадежить Государевым жалованьем и обороною, чтоб они, иноземцы, ни от ково от иных иноземцов обиды и тесноты не боялися, Государь их пожалует, велит их своим ратным людем от всех их недрузей оборонять, и они б, иноземцы, были на Государево жалованье надежные, и жили на своих прежних жильях безстрашно. Да у тех же иноземцов, которые учинятца под Государевою Царскою высокою рукою вновь и ясак с себя дадут, имать из роду у них по лутчему человеку в аманаты, чтоб за теми аманаты ясак Государев по вся годы с тех иноземцев имать полной. И по Зие реке и по сторонним падучим в нее рекам ходить, и служивых людей посылать, и всяких иноземцов под Государеву Царскую высокую руку разговором и ласкою по тому ж приводить, и ясак с них на Государя имать, а немирных людей иноземцов, которые, не учинятся под Государевою Царскою высокою рукою и ясаку с себя не дадут, и тех иноземцов смирять ратным обычаем, войною, безвестным приходом, и что у них, немирных иноземцов, возмут войною полону, и тот полон велеть служивым людем отдавать тем иноземцам на выкуп, а от ратных людей кого возмут войною мужскаго и женскаго полу, тех на выкуп не отдавать, а держать тех людей лучших мужской пол и женской в аманатех. А что войною служивые люди возмут у каких иноземцов збруи и куяков, и лат, и бехтерцов, и пансырей, и зарукавей, и шапок железных, и тех збруй служивым людем в дело не давать, а имать те збруи погромные всякие на Государя; а что у ково какой збруи погромных возметца, и то записывать в книги имянно. И на Зие реке будучи ему, Василью, распрашивать всяких иноземцов накрепко про сторонные реки падучие, которые в 3ию реку пали, какие люди по тем сторонным рекам живут, седячие ль, или кочевные, и хлеб у них и иная какая угода есть ли, и серебренная руда, и медная, в свинцовая по 3ие реке есть ли, и что хто иноземцов в роспросе скажет, и то записывать именно. Да и про то на 3иe всякими мерами распрашивать иноземцов накрепко по одному, где на Шилке серебренная руда, и медная, и свинцовая, и сколь далече от 3ии Шилка река, от первых Братцких людей далече ли. и сколько до нее судном плыть и конем ехати, и какие на Шилке реке люди, и много ли их, и о себе ли живут, или ясак кому с себя дают; и про то распрашивать же накрепко, где емлют на Зие и на Шилке реке синюю краску, чем кумачи красят и камки, и бархаты на 3ие ль делают, или отколева идут, и есть ли на Шилке реку из Китайсково Государства приход, и будет есть, и судами ль приходят, или конми, и по скольку человек приходят, и что хто в pocпpocе скажет, и то по тому ж писать на роспись имянно. И приведчи на Зие реке иноземцов под Государеву Царскую высокую руку и ясак с них взяв и аманатов, и поставя острог на Зие, и в остроге оставя служилых людей с аманатами для ясачнаго сбору, смотря по тамошному делу, сколько человек доведетца, а самому ему, Василью, со всеми служивыми людьми итить на Шилку реку; и будет недалече на Шилке реке от Зии серебренная руда и медная, и люди будут в силу, и чает милостию Божиею и Государя Царя и Великаго Князя, Михаила Федоровнча, всея Руссии счастьем, можно до серебреной руды дойти и завладеть ею можно ж, и ему, Василью Даниловичу, прося у Бога милости, по тому ж итить на Шилку реку до серебренные руды, и пришед к серебренной руде, острог поставить и укрепитца всякими крепостьми, чтоб в остроге от приходу воинских людей сидеть было безстрашно; и серебренные руды велеть при себе весом плавить, и сколько руды весом будет, и то записать, и серебро велеть безпрестанно плавить на Государя. А на Шилке реке и по сторонным рекам, которые в нее впали, посылать служивых людей, и велеть на Шилке, и по сторонным рекам иноземцов под Государеву Царскую высокую руку приводить, и ясак с них имать на Государя по тому ж, как и на 3ие, смотря по людям, как можно примеряся к иным иноземцам. Да по распросу иноземскому в по своему высмотру сделать ему, Василью, 3ие реке и Шилке и в нее падучим сторонным рекам чертеж и роспись, и какие люди на Зие реке и на Шилке и на сторонных реках живут, в которых местах и сколько челoвек, все то в роспись имянно отписать по рекам и урочищам люди и всякую душу имянно, и краска в котором месте синяя, и серебрянная руда, и медная и иная какая угода, то по тому ж описать имянно. А будет серебрянная руда на Шилке есть, а от 3ии далече, а 3ия будет людна гораздо, и людей будет вскоре на Зие реке под Государеву руку привесть не мочно, и ему, Василью, о том писать в Якутцкой острог, а с Зии до Указу не ходить, збирать Государев ясак на Зие и на сторонных ея реках, а на весну, аже даст Бог, что сберетца Государева ясаку, и то прислать в Якутской острог с служивыми людьми, сколькими доведетца, и чертеж и роспись дороге своей и волоку, и 3ие и Шилке реке, и падучим в них рекам и угодьям, прислать в Якутцкой острог, вместе с ясачною казною; и чертеж и роспись прислать всему за своею Васильевою рукою; и про серебрянную руду, и про медную, и про синюю краску имянно описать; и будет милостию Божиею и Государским счастьем серебрянные руды дойдем и ею завладеем, и тебе б для опыту серебрянные руды прислать в Якутцкой острог пуда два, или сколько можно. А Лавага Тунгус в роспросе сказывал, что он, Лавага, на Шилке бывал, и многие места на Шилке знает. И тот же Декарайской Витимской Тунгус Лавага, которой послан с ним, Васильем, в роспросе сказывал, что на Шнлке реке многие Братцкие xлебные люди, а по лесным местам на Шилке ж и промеж Братцких людей многие Тунгусы, а соболей у тех Тунгусов много. И будет на Шилку пойдешь, и Лавагу держать с великим береженьем за крепкою сторожею, чтоб не ушол, и ево, Лавагу, про всякие места на Шилке реке роспрашивать накрепко, всякими мерами, ласкою и грозою. А все на Зие реке и на Шилке делати, применясь по роспросным речам и по земским, и смотря по тамошной мере, как лутче и Государеву делу прибыльнее. И с 3ии и с Шилки реки высылать служивых людей с отписками в Якутцкой острог почасту, и про все, про люди и про хлеб, писать с ними в Якутцкой острог подлинно. А которые иноземцы на Зие и на Шилке реке учинятся под Государевою Царскою высокою рукою, и ясак с себя Государю дадут, и тех иноземцев беречь, тесноты им и обиды никакой не делати, и насильством у них инчево не имати, и от странных отберегати. А на служивых людей имати с инозсмцов хлеб, чем мочно служивым людем прокормитца, а лишново служивым людем хлеба не давать, и пив варить и вин курить не давать же. А что хлеба с иноземцов возмется лишново, и тот хлеб велеть держать в Государевых житницах; а что кому служивым людем хлеба дашь новым и старым, и то писать в книги имянно. А какой хлеб на Зие реке и на Шилке родитца, и то в роспись имянно описать. А будет добре на Зие реке хлеба много будет, и скудости хлебныя впредь будет не чаете, и служивым людем к праздником годовым и к именинам давать пивца, сварить и бражки, по невелику про себя, а не на продажу, а пить давать указные дни; а пошлина имать на Государя с пуда пива по денге, а с меду с пуда ж полгривны, а продажново б питья отнюдь ни у ково ни каково не было. А хто станет не явяся пиво, или мед держать, и то неявленое питье имать на Государя, да сверх того имать на тех же людях на Государя пени, за первую пеню 2 руб. 4 алтына 1 1/2 деньга, а за другую вдвое, а за третью бить кнутом, да животы все взять на Государя. А табака б отнюдь ни у ково не было, о том заповедь накрепко учинить; а у ково табак объявитца, и тех людей бить нещадно кнутьем и пени имать на них за первую выимку вдвое, за другую втрое, а за третью бить кнутом, все животы взять на Государя, а табак сжечь; и от зерни и от всякаго дурна и вopoвства служивых людей унимать накрепко, и бунтов, и заговоров, и одиначества большово в служивых и в охочих людех отнюдь бы не было, тово смотреть накрепко, а заговорщиков и бунтовщиков бить нещадно в кнутья вместо батоги, да их же бунтовщиков давать на крепкие поруки с записьми, а за поруками прислать их в Якутцкой острог. А самому ему, Василью, по тому ж на продажу питья и зерни и карт не держать, и посулов и поминков ни у ково ни от чево не имать, и для своей бездельной корысти ни к кому ничем не приметыватца; а кому служивым людем и охочим, за кою вину наказанье учинишь, и то записывать имянно, чтоб наказанье было по вине всякому. И о том ему, Василью, заказ учинить крепкой всем служивым людем по всем пятидесяткам и десятком, десятникам и рядовым, чтоб нихто промеж собою хлебных запасов против окладу, и пороху, и свинцу, и пищалей, и рогатин, и никакой служивой рухляди, и платья нужнаго, друг у друга не покупали, и в заклад не имали, чтоб тем служивым людем не оскудети, и порухи в той Государевой службе не было и тово б всякой десятник в своем десятке смотрел накрепко; а будет у которово служивово человека обьявитца в закладе что против сего наказу заповедного, и того служивово человека бить нещадно батоги, а у ково что заложено, и у тово взять то безденежно и отдать тому, хто заложил, и на том десятнике доправить пени 2 рубли 4 алтына 11/2 денги. А будет волею Божиею зима займет вскоре и до лду будет на Зию через волок перейтить не поспеть со всем, и Василью, переведчи Государеву казну, запасы все и судовые снасти за волок за 3ию, и поставить на берегу зимовье крепкое с нагороднями, и на казну анбар крепкой, у зимовья и круг зимовья засечь засеку, а вода прогородить к зимовью челноком, чтоб собрався иноземцы воду у зимовальщиков не отняли, и устроя Государеву казну, и запасы хлебные, и судовые снасти, устроя зимовье, оставить у казны служивых людей 30 человек, которые б умели суды сделать, а самому со всеми людьми, прося у Бога милости, итить нартами вниз по 3ие реке, а с собою взять пушку, и пороха, и свинцу сколько можно поднять, и перед собою послать с легкими нартами служивых людей человек 10-ть и больше, для тово, чтоб теми легкими людьми изымать безвестным приходом вожа доброво, или аманата. А самому итить со всеми людьми за теми десятью человеки до днище. И по роспросу Тунгуса Томкания шамана итить на Братцких хлебных людей нартами и промышлять над ними безвестным приходом, чтоб их погромить и аманатов взять; и погромя Братцкпх людей, укрепитца на месте острожком крепком, чтоб ни чем нужа не изняла. А будет на погромном месте укрепитца за чем будет не можно, ино отойтитъ к лесу, и на лесу засечь засеку и в засеке срубить вежа; и укрепя засекою и вежою, послать к Братцким людем Тунгуса, или погромново ясыря, а велеть им Братцкнм людем говорить, чтоб они были под Государевою Царскою высокою рукою в холопстве и ясак бы Государю с себя давали, и ясырь бы свой у служивых людей выкупали. И как Братцкие люди к нему придут, и ему. Василью, ясырь, разобрав худой, и велеть отдавать на выкуп, а доброй ясырь на выкуп не отдавать, держать ево в аманатех. И тут же бы, как Братцкие люди к ним будут, промышлять над ними, чтоб каково из них изымать лутчево человека в аманаты, и за аманатами над ними промышлять, и ясак на Государя сбирать, как можно, по прежнему указу, как выше сего написано. А таким нартяным ходом безвестным вверх Лены по два годы, милостью Божиею и Государским счастьем, дважды поиск учинен над Братскими людьми и аманаты взяты. А через волок и нартами итить с великим береженьем и с крепкою сторожею, чтоб нноземцы безвестным приходом какова дурна не учинили, а тем служивым людем, которых в зимовье оставишь, велеть к весне суды сделать, и сделав суды, велеть плыть вниз по Зие реке к себе, по тому ж с великим береженьем; а на сей стороне волоку Государевы казны и судовых снастей и хлебных запасов отнюдь не метать. И итить на Братцкие люди с Зии реки, устроя зимовью, и промышлять над ними по сей наказной памяти и примерясь к роспросным речам, и смотря по тамошному делу, как лутче и Государеву делу прибыльнее. А казны Государевы и судовых снастей, которые с вами надобет на Зию реку, на сей стороне волоку не оставливать, итить в поход. устроя все за волоком. А служивых людей послано с тобою, Васильем, старых и новых жалованных 112 человек, да охотников 15 человек, да два целовальника, да кузнец, да для угрозы Братцким людем и Тунгусом пушка железная на вертлюге, ядром полфунта 8 золотников, да к той пушке 100 ядер свинцовых, да пороху весом против ядра на 100 выстрелов пуд полъосманатцата фунта 16 золотников, да ручново пороху про запас служивым людем пищанново и пушечново на пищали ж в прибавку и обоево 8 пуд 16 фунтов, а свинцу тож, да на служивых же людей 70 куяков Якутцких, 10 пансырей, 17 шапок, десетеро зарукавье, двои наколенки; да для иноземцов вина горячево полтретья ведра, три чарки, 2 пуда без четверти, меду сырцу и с кадью. А что послано меди и одскую, и олова, и бисеру для иноземской раздачи, и что судовых снастей всяких, и тому всему роспись под сим наказом. А хто служивых людей имяны с ним, Васильем, и толмачей послано, и тому имянной список за Государевою Ленскою печатью, с сим наказом запечатан в мешку за Государевою Ленскою печатью. А всякиe Государевы дела распрашивать у иноземцов при всех толмачех, и однем толмачем не роспрашивать. А охотников хто пошел без жалованья, и тех всех перемешав, розвесть их всех во все десятки, а в одном в особом десятке их не держать. И дорогою идучи, и на 3ие и на Шилке реке над служивыми людьми смотреть накрепко, чтоб грабежу и насильства Руским людем торговым, и промышленным, и иноземцом отнюдь никому ни от ково не было, и нихто б ни ково ничем не изобижал. А под волок пришед, выдать служивым людем Государева жалованья на приход пороху и свинцу по полфунта человеку. А пороху и свинцу беречь крепко, чтоб за порохом Государеве службе порухи не было. А которово числа Буталской острог пройдешь, и о том в Якутцком остроге отписать с Тунгусами, или с иными, с кем доведетца; и под волок котораго числа придешь, и за волок пойдешь, и сколько с собою судовых снастей возмешь, и что объявитца вновь про 3ию и про Шилку реку, и тебе о том о всем подлинно отписать в Якутцкой острог с служивыми людьми, которых пошлешь с судами, или с Тунгусом, а одноконешно обо всем подлинно отписать для тово, что казна Государева с вами пошла многая, и про вас бы ведать в Якутцком остроге, где будешь; и с 3ии и с Шилки реки по тому ж писать в Якутцкий острог по часту с служивыми людьми и с Тунгусами. А Лавага Тунгус да Карайской с Шилки реки переход на Алданскую вершину и на Олекминскую и на Витимскую знает, и дети ево и родники знают же, хотя будет наем Тунгусам давать. А с отписками высылать в Якутцкой острог по часту, чтоб про вас ведомо было, где будете. Да тово беречь накрепко, чтоб служивые люди баб нихто не держал, а от блуда унимать накрепко, а самому по тому ж баб не держать; а кои возмутца бабы и девки погромами, и тех отдавать на выкуп. А итить бы тебе, Василью Даниловичу, на Государеву Цареву и Великаго Князя, Михаила Федоровича, всея Русии, службу с великим поспешеньем, нигде не мешкая, и Государевым делом радеть, и промышлять неоплошно, на Зие и на Шилке реке и на сторонных реках иноземцов под ево Государеву Царскую высокую руку приводить, и ясак с них на Государя имать с великим раденьем, чтоб тебе своею службою и раденьем Государеве казне и в ясачном сборе и в хлебе учинить Государю вечную прибыль, которая б прибыль впредь Государю была прочна и стоятельна, и за ту б службу видеть тебе себя в Государеве жалованье и перед своею братьею быть похвалну, а ясашною Государевою казною не корыстоватца и соболей не покупать и не промышлять, и служивым людем, и торговым, и промышленным росправа давать во всяких делах вправду, хто чево доведетца, другу не дружа, а недругу не мстя, посулов и поминков не имать; а с судных дел пошлин на Государя имать по указу с рубля по гривне, пересуду и правово десятка семь алтын две деньги; и у ково на рубь не будет иску, и с тех имать с гривны по две деньги. А ясачная Государева казна и деньги и хлеб отдавать целовальникам за своею печатью. И над служивыми людьми смотреть накрепко, чтобы, будучи в Государеве службе в ясачных сборех, Государевою казною ничем не корыстовались, и соболей ясачных не переменяли, и не обрав Государева ясаку, мимо Государевых товаров с иноземцы на свои товары не торговали, и иноземцам налоги и тесноты никакой не делали. А с ково с иноземцов сколько Государева ясаку возмешь, и в том давать им отписи тебе, Василью, за своею печатью, а ясашным сборщикам по тому ж иноземцом в Государеве ясаке велеть давать отписи. А будет ты, Василий, Государевым делом радеть и промышлять не учнешь, и про серебрянную руду будет проведывать и промышлять не учнешь же, или мешкотно пойдешь дорогою, или суды мошно будет сослать до лду в Бутайскoй, a ты их не пошлешь, или Государевою казною, собольми и деньгами, учнешь корыстоватца, и с казною ж ежегодно не учнешь в Якутцкои острог высылать, и про все подлинно про Зию и про Шилку реку, и про серебрянную руду, и про синюю краску, чем кумачи красят, и про иную всякую угоду, и про сторонные реки распрашивать и промышлять, и писать в Якутцкой острог подлинно не учнешь, и вино, и пиво, и мед на продажу учнешь держать, или аманатов и вожей ково вновь взяв, или старых для своей бездельной корысти отпустишь, или нераденьем упустишь, или служивых людей и промышленных от всяково дурна и воровства не учнешь унимать, или иноземцов, которые Государю ясак начнут давать, а ты их учнешь воевать, или над Государевою казною и над судами поруху какую нераденьем своим учинишь или служивым людем поволишь баб держать, или сам бабы у себя учнешь держать, а то сыщетца, и тебе за то, по Государеву Цареву и Великаго Князя, Михаила Федоровича, всея Русии, указу быть в жестоком наказаньи и в торговой казне. А служивых людей. Трофимка Иванова, Матюшку Кишнека, Семенку Архипова, Семейку Сургута, Онтошка Моломолку от себя в сторонные реки не посылать, и в Якутцкой острог с отписками и с казною не высылать же. Да хто будет промышленных людей на соболином промыслу в Гономе, и те суды и судовые снасти все отдать промышленным людем, а велеть им те суды и со всеми судовыми снастями сплавить в Якутцкой острог; а с кем те суды пошлешь и о том отписать. А одноконешно суды не потерять, все прислать в Якутцкой острог с промышленными, или с служивыми людьми. А промышленных людей хто на 3ию реку придет без проезжих грамот, и тем промышленным людем давать наказанье, бить батоги, и за поруками их высылать в Якутцкой острог вскоре. А дорогою идучи, служивых людей беглых и промышленных отнюдь не примать; а на Зию и Шилку реку, хто придет служивых людей без отпуску, которово городу ни буди Сибирсково, и тех служивых людей бить нещадно кнутьем, и бив посадить в тюрьму до указу. А за казною присылать, тех беглых служилых людей в Якутцкой острог за поруками. А самому ему, Василью, с 3ии и с Шилки реки до перемены не выходить. А казна Государева ясачная и десятинная и перекупная в Якутцкой острог высылать ежегодно с служивыми людьми.