1754 — 1755 г. —   О побеге из г. Нерчинска в Китайский город Ангун каторжника Шульгина и о возвращении его китайцами.

1755-го году генваря 28-го дня присланной при промемории из Цурухайтуевскаго фарпосту от пограничных дел Якуцкого полку от капитана Федора Тарского каторожной Михайло Иванов сын Шулгин в Нерчинской воеводской канцелярии в судейской каморе наодине роспрашиван секретно. А в роспросе сказал: до нынешняго учиненнаго им Шулгиным побегу за три недели жительство он Шулгин имел в городе Нерчинску в доме у каторжного бывшаго иеромонаха Тихона Воронина; и когда сюда в город Нерчинск приехал господин Соймонов, тогда слышал он чрез происходящую нароцкую молву, а от кого имянно того он Шулгин точно не упомнит, что тот господин Соймонов намерен брать состоящей подле Амура реки первой Китайского государства город Ангун, о котором он Шулгин и прежде слыхал, что тот город богатой. И удумав он Шулгин один сам собою, изменя Российскому государству, из оного бежать в показанное Китайское государство во объявленной город Ангун для объявления в том городе командиром о вышеписанном слышанном намерении о [50] взятье тогo города. А оное умыслил он Шулгин в таком уповании, что он Шулгин в здешнем Российском государстве находится в бедности и пропитание имеет просимою милостиною; а когда он Шулгин о показанном намерении объявит показанного города Ангуна командиром, тогда оне ево Шулгина наградят и будет у них жить во всяком к пропитанию в одежде довольствии. И в намерении том прошлого 1754-го году августа в последних числех, а которого подлинно числа того он Шулгин не припомнить, из дому того каторожного Воронина ношным временем в небытность того Воронина в доме и не имея о вышеписанном своем злоумышленном намерении ни с кем сообщения, но тайно ушел и у того каторожного Воронина украл шубу, рубаху, штаны китайчетые, чулки, бахилы, топор, три плата дабинных, три мотушки ниток, огниво кремень да ножницы.

И по уходе той же ночи пришед на берег Нерчи реки и имеющейся тогда на том берегу бат, а чей тот бат был он Шулгин не знает, и в том бату поплыл вниз по Шилке реке (и имел во первых намерение приставая к деревням просить милостыню), по которой и плыл одне сутки, не приставая ни х какой деревни, даже до деревни Епифанцовой, х которой приплыв и ходя в той деревне просил у живущих во оной милостины, коей и напросил. И за непущением ево Шулгина ни х кому ночевать начевал он Шулгин на берегу у той деревни и по начеве уплыл он Шулгин в имеющуюся пониже той Епифанцовой деревни в Заозерскую деревню, а ис той деревни в Фаркову, а из оной в Нижней Стретенской острог. И во оных деревнях не приставая ни у кого кроме что просил милостину, а во об]явленном остроге начевал одну ноч у каторжного именем Сергея; а как оному отечество и прозвание, того он Шулгин не знает. И по начевании на другой день паки вниз поплыл и, не доплыв того дня до черной Нерчинскаго Успенскаго монастыря заимки, начевал он Шулгин на берегу Шилки реки; а по начевании на другой день доплыл до показанной черной заимки, в которой немного побыв и прося милостину и за непущением ево Шулгина ни х кому начевать поплыл вниз по той же Шилке реке. И не доплыв до Горбиченской деревни (от которой Горбиченской караул в самой близости казаки живут в той деревни), начевал на берегу; а по начевании на другой день приплыл в показанную Горбиченскую деревню, до которой всего ево Шулгина водяного ходу пятеры сутки. И в той деревне выпросился в дом к живущему в оной разночинцу Тимофею [51] Баженову, у которого он Шулгин и жил три недели и кормился, прося у живущих в той деревне, милостиною; и что он Шулгин в той деревне жил, про оное ведали и ево Шулгина видали все в той деревне жители. А кто показанного Горбиченского караула командир, он Шулгин не знает, ибо он Шулгин того командира не спрашивал за неимением ему Шулгину до того командира никакой нужды.

Ис которой Горбиченской деревни показанной разночинец Баженов и брат ево Козма Баженов же высылали ево Шулгина обратно в город Нерчинск, по которой высылке он Шулгин, зделав толко один вид будто обратно в город Нерчинск пошел, ис той деревни вверх по Шилке реке на том же бату, и отошед от той деревни например будеть с версту, и пристал он к берегу. И был на том берегу тайно в кустах день, а когда настала ночь, то тем ночным временем уплыл паки вниз по Шилке реке; и той же ночи немного отплыв от объявленной Горбиченской деревни начевал на берегу и по начевании паки поплыл вниз по Шилке реке. И того же дня доплыл до речки Желтуги, х которой пристав и у случившихся в тогдашнее время для промыслу рыбного руских людей и кочюющих российских тунгусов, между которыми был показанного Козмы Баженова сын родной, а как ево також и бывших с ним товарищей зовут и тунгусы которых родов, того он Шулгин не знает, напрося у них на пропитание рыбы, и мяса; и притом тот Баженова сын спрашивал у него Шулгина: куда он пловет? И на то он Шулгин сказал, что он пловет, якобы для прошения милостины у кочюющих ниже той речки Желтуги российских тунгусов, не обявляя ему вышеписанного злаго намерения; на что тот Баженова сын говорил ему Шулгину, что далее не плавай, ибо де время приходит самое осеннее и чтоб шугою не занесло. Но он Шулгин не послушав ево, а паче имел вышеписанное намерение, от той речки Желтуги один поплыл днем внис же по Шилке реке.

И пловучи от самой Горбиченской деревни, а близ оного караулу, а потом и от устья Шилки реки и Амуром подле оных рек по берегам имеются все горы и крутые сопки, токмо, не доезжаючи города Ангуна например будет сутки за полторы, по тому Амуру уже пошли места ниские луговые и степные и лесу не имеется. На тех же чистых местах, не весма далеко от показанных имеющихся на берегу гор и крутых сопок, пловучи вниз по Амуру реке, на правой стороне имеетца Китайского государства жительства и [52] жителских дымов например будет с 80; тако ж и по тем горам и подле самого берегу по обе стороны Амура реки, а по болшей части на правой стороне в разных местах, кочюют того же Китайского государства люди, юрты по две и по три, не в дальних от места до места разстоянии, и оных кочюющих людей многое число. И хотя те кочюющие у него Шулгина, когда он для прошения милостины на самое малое время к тем кочевьям приставал, и спрашивали, что как он заплыл в их землю, но он им сказывал, что для прошения милостины; а того, что он нарочно едет для показанного своего злаго обявления в реченной город Ангун им не сказывал, и оне более у него не спрашивали и не держали.

А до показанного города Ангуна от реки Желтуги плыл он семь дней днем в ночью апасаясь, чтоб не замерзнуть; в седмой же день к тому Ангуну он Шулгин приплыл днем. И вышед на берег, то тогда того города китайские люди увидя ево Шулгина и сняв с него шубу, которою закрыли у него голову, и привели в обмазанную глиною на подобие избу; и по приводе показанную шубу с него Шулгина сняли и в той избе он Шулгин видел лежащие на столе писма. И немного побыв в той избе, из оной привели в такую ж избу, в которой поставлены два неболшие стола под красным сукном и на тех столах лежат писма ж, а за теми столами сидели по одному человеку; а признавает он Шулгин, что те люди того города командиры. И в той избе того ж дня, котораго он Шулгин приплыл, чрез их же толмача, которой по руски говорить умеет, спрашивали у него Шулгина: каким образом он Шулгин к городу Ангуну приплыл; а что он Шулгин тем командирам обявил, что он из города Нерчинска бежал и приплыл к ним нарочно обявить, что вышеписанной господин Соймонов приехал в город Нерчинск с четырмя полками и с пушками и хочеть взять город Ангун сего 1755-го году летним временем в страдную пору. И оное он Шулгин умыслил объявить сам собою, не по научению чьему, но более уповая от них за то ево объявление довольного себе награждения и пропитания. И те командиры ему Шулгину сказали, что хотя де у того господина Сойманова войска в четыре полка, но у нас де более ево войска имеется, да к тому ж и предосторожность можем учинить; да и как де их тот Сойманов может взять — наш город Ангун, ибо де оной весма многолюден? И по испрошении у него Шулгина обявленного, вывели ево Шулгина ис той избы в сени и положа на порог и поперег спины стегали ево Шулгина батожьем один рази и притом спрашивали, [53] что он Шулгин подлинно ль о взятии того города Ангуна объявляет правду и не ложно ль оное затевает; на что он Шулгин точно сказывал, что оное объявляет истинную правду без всякой лжи. И после того жил он Шулгин в том городе три дня и ходил по тому городу везде свободно точию за присмотром одного человека. И в том городе Ангуне жилья доволно, вкрук же того города со стороны от Амура реки вал земляной вышиною как не более будет дву аршин, шириною двух сажен; а из другую сторону осыпался и будет вышины как аршина в полтора. Против же того города река Амур шириною будет с версту. В том же городе пушек им Шулгиным никаких не присмотрено, кроме что в одном месте имеется ружья не малое число.

И ис того Города Ангуна в четвертой день повезли ево Шулгина степным местом в другой город, до которого ехали восемь дней; и по привозе в тот город, которой кругом всего обнесен стоячим тыном, и против вышеписанного ж, как и в Ангуне городе, привели в избу, в которой начевал одну ночь. А ис той избы привели в другую и спрашивали у него Шулгина чрез толмача таким же образом, как и в Ангуне городе; на что он Шулгин тоже объявил, что и в том Ангуне объявлял, и в подтверждение того ево объявления на пороге ж двоекратно стегали ево Шулгина батожьем. А тот толмач, которой ево Шулгина роспрашивал, объявил ему Шулгину, что он бывал Российского государства руской человек, а в том де городе у него и дети прижиты и имеются уже те дети болшие; и как толко о том объявил, то тогда бывшие при том времени китайцы тому толмачу говорить более запретили, и хотя тот толмач ево Шулгина и просил к себе на поруки, но не отдали. А содержан был он Шулгин в том городе под караулом две недели, а потом повезли степным же местом в третей город.

И везли до того городу девять дней, а по привозе в том городе толко начевали одну ночь и повезли в четвертой город, и везли пять дней. И по приезде держали двое сутки без всякого у него Шулгина спрашивания и в третьи сутки повезли в пятой город, и везли семь дней; а по приезде в тот город толко начевали одну ночь. И во оных городех ево Шулгина кроме вышеписанного не спрашивали. И по начевании повезли в Цурухайтуевской фарпост и во оной везен был восемь дней; а по привозе в тот фарпост отдан от тех ево Шулгина привозных находящемуся в Цурухайтуевском фарпосте Якуцкого полку капитану Тарскому.

[54] А показанные Китайского государства города кроме Ангуне другаго, в которой ис того Ангуна ево привезли, жителством малые; а каким званием те города, того он Шулгин не знает. Между же теми городами имеетца некочевного жилья на подобие как болшие заимки, между которыми в малые есть, точию многое число и места, коими он Шулгин везен был, степные чистые, а лесу кроме малого талника не имеетца; к пропитанию же скота те места угодные, пашенных же земель не видал.

По привозе же в Цурухайтуевской фарпост капитаном Тарским роспрашиван точию толко в том, о чем показано в присланной от него в Нерчинскую воеводскую канцелярию промемории, а более оного другаго никакого ему Шулгину распросу не было. Что же он Шулгин у того капитана Тарского в распросе показал, каким случаем из вышеписанной Горбиченской деревни уплыл в Китайскую сторону, где и поиман, будто он Шулгин не знает, яко бы за бываемою на нем Шулгине меленколиею, — и оное он Шулгин показал ложно, хотя закрыть объявленные свои противные указом поступки и воровство; в меленкелии же он Шулгин никогда не бывал.

В бытность же ево Шулгина во объявленной Китайской стороне к нападению на здешних российских людей и к воровству табуна и скота от тех Китайского государства людей ни тайно, ни явно не слыхал и не знает, тако же в той Китайской стороне российских кроме объявленного одного руского человека других перебещиков никого не видал и в показанную Китайскую сторону он Шулгин уплыл подлинно умысля один сам собою и сообщников в том к себе никого не имел, в здешнем же государстве притеснения ни от кого себе он не видал; и что он Шулгин показанной побег учинил и изменя здешнему государству в Китайское государство перебежал в противност ея императорского величества указов и договорного мирного трактата, в том он Шулгин приносит вину свою, а в вине ево воля ея императорского величества.

И в сем распросе сказал он Шулгин все сущую истинную правду; а ежели сказал что ложно или утаил, а после чрез кого-либо изобличен будет, за то б повелено было учинить с ним чему будет достоин, в том в утверждается под смертною казнию.

Того же генваря 30-го числа обявленной ссылной Шулгин паки взят был в Нерчинскую воеводскую канцелярию и в [55] подтверждение объявленного учиненного того генваря 28-го дня распросу под битьем плетми накрепко был роспрашиван. А в роспросе сказал тож, что и во объявленном прежнем своем роспросе показал, и в том во всем утвердился на том своем прежнем распросе и более ничего не припомнил, и сообщников, тако ж и от кого подлинно слышал о взятье города Ангуна, никого не показал.

Протоколист Василей Обезьянинов.

Канцелярист Василей Дедекин.

(А. М. И. Д. Китайския дела 1756 г. № 8).

ИСТОЧНИК:

Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских, 1905. – Кн. 4(215), С. 49-55.

Стиль, пунктуация и орфография сохранены, буквы старого русского алфавита заменены современными.

Сетевая версия – В. Трухин, 2010