|
1603 г. января 25. —
Наказ мангазейскому воеводе Федору Булгакову и голове Никифору Ельчанинову.
1. Лета 7111-го году генваря в 25 день государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии велел Федору Юрьевичу Булгакову да голове Никифору Григорьевичу Ельчанинову быти на своей государеве службе в Мангазее, а князю Василью Масальскому и Савлуку Пушкину велено ехать к Москве. А служивых людей велено послать в Мангазею прежним служивым людем на перемену, выбрав из тобольских литвы и казаков и стрельцов с атаманом 50-т человек да с Березова с атаманом казаков 50-т человек. А государево царево и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии денежное и хлебное жалованье велено им
[204] дать на 111-й год в Тобольском и на Березове оклад их сполна, да государевых хлебных запасов велено послать сверх служивых людей окладу на запас для тамошних мангазейских расходов против 110-го году 100 четвертей муки ржаной, 20 четвертей круп, 20 четвертей толокна, 30 пуд соли да зелья 10 пуд, а свинцу тож. Да с Москвы посланы в Мангазею церковное строение, образы и книги и колокола. А для мангазейского ходу из Ярославля да с Вологды послано на Верхотурье судовые снасти 15 шеем толстых пеньковых варовых, 15 веревок кубасных, 15 завозен, 30 дрог, 150 веревок на ножки, 30 пайн, 30 поясов, 15 возжей, 30 скут, 15 веревок круг парусов обшивать, 3000 аршин холстов на парусы, 20 якорей двоерогих. Да для мангазейского ж ходу князю Матвею Львову да голове Угрюму Новосильцеву велено сделать на Верхотурье 15 судов морских, в которых судех итти в Мангазею. И Федору Юрьевичу и голове Никифору Григорьевичу ехати на Верхотурье однолично, не мешкая нигде ни часу. А приехав на Верхотурье, взять им у воевод у князя Андрея Васильевича Голицына да у Никиты Пушкина да у дьяка у Василья Панова мангазейские суды, в которых итти в Мангазею, со всею судовою снастью и с якори и церковное строенье: образы, книги и колокола по сему государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии наказу. А как лед вскроетца, и Федору и Никифору вместе с тобольскими воеводами итти в Тобольской. А пришед, взяти у воеводы у князя Андрея ж Васильевича, и у Никиты Пушкина, и у дьяка Василья Панова в Мангазею, прежним служивым людем на перемену, тобольских служивых людей: литву и казаков и стрельцов с атаманом 50 человек. А государево им денежное и хлебное годовое жалованье на 111-й год велено дать для мангазейские службы оклады их сполна. Да хлебных запасов взяти сверх служивых людей окладу на запас для тамошних мангазейских расходов 100 четвертей муки ржаной, 20-ть четвертей круп, 20-ть четвертей толокна, 30-ть пуд соли, да зелья взяти 10-ть пуд, а свинцу тож. А взяв служивых людей по имянной росписи, и хлебные запасы, и соль, и зелье, и свинец, и церковное строенье, образы и книги и колокола, и устроя в мангазейские суды, итти ис Тобольска на Березов не мешкая. А пришед на Березов, потому ж взяти у воевод у князя Федора у Татева да у головы Юрья Кобякова березовских служивых людей с атаманом лутчих 50-т человек казаков; а государево им жалованье велено дать для мангазейской службы оклады их сполна; да вожей взяти из приезжих и с торговых и с тутошних из березовских из жилецких людей человек 3-х или 4-х или сколько человек будет пригоже, смотря по тамошнему делу, добрых, которые б мангазейский ход знали. Да взяти на Березове ж в Мангазею на житье попа Якова с женою и с детьми, которой прислан на Березов с Москвы, а государево ему жалованье, руги, денги и хлеб, велено дать оклад ево сполна. А взяв служивых людей и вожеи и попа и росписав людей на суды и устроить со всем, итти с Березова в Мангазею бережно и усторожливо, и ставитись по станом в крепких и в тихих местех, чтоб судов волнами не разбило; и про остяков и про самоедь проведывать: нет ли в них какие шатости, измены и воровства, чтоб, собрався, пришед, над государевыми служивыми людьми и над хлебными запасы которые порухи не учинили. А пришед в Мангазею, взяти у князя Василья Мосальского да у Савлука Пушкина государев наказ и грамоты о всяких государевых делех и острожные ключи и острог и на остроге наряд и в казне зелье и свинец и всякие
[205] пушечные запасы и в житницах хлебной запас и книги подлинные приходу и расходу деньгами и государеве ясачной и поминочной казне, да по тем книгам в приходе в деньгах и в хлебных запасех и в ясачной во всякой государевой казне счести подлинно с тех мест, как им велено быти в Мангазее; да будет что на князя Василья и на Савлука государевых хлебных запасов и денег и иные государевы казны взочтут, и им тот хлеб и деньги и всякую государеву казну велеть на князе Василье и на Савлуке доправити. И отпустить князя Василья и Савлука и служивых людей, которые годовали, тобольских и березовских из Мангазеи, дав им суды со всякою судовою снастью. А что у них собрано государевы ясачные и десятинные казны и всякие мяхкие рухляди, и тое государеву казну всее отпустите ко государю царю и великому княю Борису Федоровичу всеа Русии к Москве со князем Васильем и Савлуком вместе. А наперед всего велети быти в съезжей избе служивым и жилецким людем и приезжим торговым всяким людем и сказати им государево царево и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии жалованное слово, что царское величество их пожаловал, велел их беречь, и они б жилецкие и торговые люди царским осмотреньем и жалованьем по ево царскому милосердию жили безо всякие нужи и торговали; а будет им служивым и торговым людем князь Василей и Савлук в чем какую обиду или продажу и насильство какое учинили и посулы имали, и они б на них били челом, а они по царскому повеленью во всем им управу учинят; да хто на кого учнет бити челом в их насильстве и в продажах, и в посулех или в каких обидах, и им в том велети приносити к себе челобитные и давать суд и управа чинить и по государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии указу безволокитно. А после русских людей велети им быти у себя мангазейским и енисейским князьком и самоеди лутчим людем из волостей и из юртов, по скольку человек пригож, а самим в съезжей избе быти в цветном платье и сказати им по тому ж государево царево и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии самодержца и его царского величества сына великого государя царевича князя Федора Борисовича всеа Русии жалованное слово, что царское величество их пожаловали, велели их во всем беречи, чтоб им насильства и убытка и продажи никоторые ни от кого не было, и ясаков лишних имать с них и вновь прибавливать не велел, и велел их во всем беречь и льготить, а велел ясаки имать рядовые, как кому мочно заплатити, смотря по вотчинам и по промыслам. А. на ково будет ясак положен тяжел, не в силу, и впредь того ясаку платить немочно, и государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии самодержец велели того сыскать; да будет ясак положен не по делу и в том им тягость, и царское величество, смотря по тамошнему делу, велел им в ясакех льготить; а с бедных людей, кому платить ясаков не мочно, по сыску имать ясаков не велел, чтоб им мангазейским и енисейским всяким людем ни в чем нужи не было. И они б мангазейская и енисейская самоедь всякие люди жили в царском жалованье, в покое и в тишине, безо всякого сумненья, и промыслы всякими промышляли, и государю царю и великому князю Борису Федоровичу всеа Русии самодержцу и его царского величества сыну великому государю царевичу князю Федору Борисовичу всеа Русии служили и прямили во всем, по своей шерти дали, и над воры воровства и шатости и всяково лихово умышленья смотрели и берегли накрепко, и братью, и дядью, и племенников, и друзей отовсюды призывали и юрты и
[206] волости полнили, а царское величество во всем их пожалует своим царским жалованьем и льготу им дать велит; а в которых будет самоеди и в остяках почают шатости и воровства, и они б воров не укрывали и не таили, и тем государю службу свою и правду объявили; и тех воров, в которых почают шатости и воровства, сказывали про них, и, имая, приводили к ним. А кто на ково скажет какое воровство или измену и сыщетца допряма, и государь тех людей велит пожаловать своим царским жалованьем и животы их и вотчины подает им, кто на кого какую измену и воровство доведет. А будет князь Васильевым и Савлуковым небереженьем кто из служивых людей ково нибудь из них в юртех и в волостях приезжая изобидели, и князь Василей и Савлук про то не сыскивали и обороны им не давали, или сами они князь Василей и Савлук насильство и продажу чинили, или ясак имали не по государеву наказу, и государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии их мангазейскую самоедь пожаловал: хто их чем изобидел и насильство и продажу какую чинили, и посулы и поминки имали, давать суд и расправу и оборонь учинить велел. Да будет мангазейская самоедь на князя Василья и на Савлука или на кого нибудь, на служивых и на торговых людей, в их насильствах и в продажах или в каких обидах учнут бити челом, и им в том во всем давати суд и расправа чинить по государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии указу, чтоб нихто никаков человек и мангазейские самоедь ни в чем изобижен ни от ково не был. А сказав мангазейским князьком и самоеди государево жалованное слово, и во всем по их челобитью указ учинить, сказати им государево жалованье, что государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии самодержец и его царского величества сын великий государь царевич князь Федор Борисович всеа Русии их пожаловали, велели их накормить и напоить; и сказав им, велеть их накормить и напоити довольно и отпустить их по домом. И, будучи в Мангазее, над служивыми людьми того смотрети и беречи накрепко, чтоб оне не воровали и не грабили, и мангазейской самоеди и торговым людем насильства и продажи и убытков не чинили, и зернью не играли; а кто ково чем изобидит, и им в том расправа чинить, сыскав накрепко, чтоб никому ни в чем обиды и насильства не было. И во всем мангазейской и енисейской самоеди ласка и привет держать, и приводить их ко государеву жалованью ласкою, и ни в чем их не жесточить, чтоб их не отогнать. И шатости и воровства велеть проведывать накрепко, и говорить лутчим людем, чтоб они по ворех не покрывали: в ком узнают какую шатость и воровство, и они б, имая, приводили к ним, а царское величество за тое их службу пожалует. И во всем Федору и Никифору делати по государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии наказу и смотря по тамошнему делу. И искати государю царю и великому князю Борису Федоровичу всеа Русии в мангазейских и в енисейских доходех прибыли, и новых мест розыскивать, чтоб прибыль учинить, а земле тягости не навести, и впредь бы та прибыль была стоятельна и прочна и налогов бы и продаж не было. И меж служивых и всяких людей расправа чинить безволокитно по государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии наказу и береженье держать во всем, чтоб никому ни от ково насильства и продажи не было. И всякие дела делати и беречи государевых дел во всем по государевым по прежним и по нынешним наказом и по грамотам и смотря по тамошнему делу, как государеву делу прибыльнее. И прежних им
[207] государевых наказов и грамот высмотрить; да что в прежних наказех написано к укрепленью, и к доброй прибыли, и к береженью, и те дела делать по прежним государевым наказом и смотря по тамошнему делу. А которых государевых дел князь Василей и Савлук по государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии указу по их приезд делать не успели, и им те государевы дела делать по государеву указу и по грамотам, каковы ко князю Василью и к Савлуку присыланы, смотря по тамошнему делу, как будет пригоже и государеву делу прибыльнее. А стоять им, приехав, в Мангазейском остроге на прежних дворех, на которых дворех стояли князь Василей и Савлук. И береженье в остроге держати великое, чтоб по сторожам и по караулом были сторожи крепкие; и на караулех и на сторожах велеть быть литве, и казаком, и стрельцом. И про мангазейскую и про енисейскую самоядь велеть проведывать накрепко, не чаят ли от них к Мангазейскому острогу приходу, чтоб пришед, над острогом собрався, какие порухи не учинили. И без закладов бы без лутчих людей в остроге не было. А которая будет самоедь мангазейская и енисейская государю непослушны и ясак с себя не дают и в острог не приезжают, и на тое самоедь посылать посылку атаманов, и литву, и казаков, и стрельцов, сколько человек пригоже и смотря по тамошнему делу, а велеть их воевать, и жены и дети имать в полон, чтоб их повоевать и постращать или б у них заклады крепкие поимать, чтоб их привести под государеву царскую высокую руку и ясаки с них имати сполна. А о всяких о тамошних о мангазейских делех и о людех, и о хлебных запасех или о каких указех отписывати в Тобольской к воеводе ко князю Ондрею Васильевичу Голицыну, а у него государев указ подлинной. А что у князя Василья и у Савлука в государеве казне денег и в житницах хлебных запасов и на остроге наряду и в казне зелья и свинцу и государевых всяких дел возмут, и о том о всем отписати и роспись прислать в Тоболеск к воеводе ко князю Ондрею Васильевичу Голицыну, а он учнет против того писать и росписи присылать ко государю царю и великому князю Борису Федоровичу всеа Русии к Москве.
На обороте:
Дьяк Нечай Федоров.
2. Да память Федору Юрьевичу и голове Никифору Григорьевичу. Преж сего приходили в Мангазею и в Енисею с Руси многие торговые люди: пермичи, и вятчане, и вымичи, и пустоозерцы, и устюжаня, и усольцы, и важеня, и каргопольцы, и двиняне, и вологжане, и всех московских городов торговые люди со всякими товары и торговали во всей Мангазее и Енисее, ездя по городком, и по волостям, и по юртом, и по зимовьям, и по лесом, с мангазейскою и с енисейскою самоедью; а меняли свои товары на соболи, и на бобры, и на лисицы, и на всякую мяхкую рухлядь на лутчую; а исторговався ездили на Русь, а государевы десятинные пошлины с своих товаров не платили. И ныне государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии указал в Мангазее для торговых людей поставить гостиной двор и велел всяким торговым людем, приезжая, торговати в Мангазее с самоедью и десятинную пошлину платить на гостином дворе. А по городком, и по волостем, и по юртом, и по лесом, и по зимовьям торговать не велел. И Федору и Микифору, приехав в Мангазею, велети служивыми и торговыми приезжими всяким людьми поставити гостин двор и заказ учинить крепкой, чтоб вперед всякие торговые люди ставились и торговали на гостине дворе. Да которые торговые люди учнут приезжати с Руси со всякими товары
[208] в Мангазею, и у тех торговых людей те их товары велеть переписывать, а, переписывая те их товары, велеть им торговати с мангазейскою самоедью на гостином дворе; а как они товары свои испродадут или на соболи, и на лисицы, и на бобры, и на всякую мяхкую рухлядь променяют, и им с тех торговых людей велети государеву десятинную пошлину збирати по государеву указу, а тесноты и продажи в том не чинить. А что с ково десятинные пошлины возьмут, и им тое десятинную пошлину велети писати в книги подлинно порознь, по статьям, и тое десятинную пошлину держати в государеве казне за своими печатми. А которые торговые люди исторговався из Мангазеи поедут на Русь или в сибирские городы, а в Мангазее десятинная пошлина с них взята, и им у них тое всякую мяхкую рухлядь переписывая, отпускати их к себе и давати им пропускные грамоты, чтоб с них другие десятинные пошлины по городам не имали и насильства им никакого не чинили; и велети о том в проезжих грамотах писати имянно: сколько с каково товару в Мангазее десятинные пошлины возьмут. А однолично Федору и Никифору в Мангазее и в Енисее о том заповедь учинити крепкую, чтоб торговые люди мимо гостина двора по городком и по волостем не торговали. А которые торговые люди учнут торговать мимо гостина двора, и им, те их товары описывая, велети имати на государя царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии. А сколько у кого каких товаров в цене на государя отпишут, и о том отписывати ко государю царю и великому князю Борису Федоровичу всеа Русии к Москве.
На обороте:
Дьяк Нечай Федоров.
|
