Документы: I — XI

I. Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, холопи твои Ивашко Куракин, Гришка [1050] Бочурин, Ивашко Булыгин, челом бьют. Сказывал нам холопем твоим приезжей торговый человек Двинянин Кондрашка Куркин: в прошлом де, государь, во 118 году были они в Мангазее, и из Мангазеи пришли на Енисею к Николе на Турухтан, и поговоря с товарищи своими с торговыми людми с Двиняны же с Осипком Щипуновым с товарыщи, сделав кочи, пошли на промысл в Пясиду реку и шли вниз по Енисее до енисейского устья четыре недели, и пришли на енисейское устье о Петрове заговенье, и устье енисейское занесло из моря льдом, а лед давной, ни о которую пору не изводитца, в толщену сажень тридцети и больши. А падет де Енесея в морскую губу, а губа морская того же студеного (моря), которым ходят Немцы из своих земель караблями к Архангильскому городу, и проезд с моря к енисейскому устью есть. И стояли они на енисейском устье недель с пять, потому что из реки в губу за льдом проехать немочно, был безпрестани ветр с сиверу, и хотели были назад воротитца; да как потянул полуденной ветер, и тем ветром лед из устья отнесло в море, и в те поры де и большими караблями из моря в Енесею пройти мочно; а Енисея де глубока, караблями ходить по ней мочно ж, и река угодна, боры и чорной лес и пашенные места есть, и рыба в той реке всякая такова ж, что в Волге, и твои государевы сошные и промышленные люди на той реке живут многие. И отнесло де, [1051] государь, лед от устья в море полуденным ветром однем днем. А как, государь, река и море прочистилося, лед отнесло в море, и они де выехали из Енисея и поворотили вправо и шли подле берег губою два дни, да выехали в реку в Пясиду, а Пясида в море падет своим устьем. А как де, государь, лед был в Енисее, и в те поры лед был и в Пясиде, а как из Енисеи лед в море унесло, и в те поры лед и из Песиды вынесло. Да нам же холопем твоим сказывал Немчин, которой, по твоему государеву указу, прислан в прошлом во 122 году, Сава Француженин: тому де лет с семь ходили Галанские Немцы караблями морем к Мангазее, а хотели пройти в Енисею, и пришли де того же лета к себе назад; а сказывали, что де лето было сиверно, льдом их в Енисею не пропустило, а только де дождалис полуденного ветру, и им бы де в Енисею пройти было мочно. Да нам же холопем твоим сказывали тот же торговой человек, которой сказывал про енисейскую дорогу Кондрашка Куркин ¹), да тоболской стрелец Кондрашко Корела, что дей от Архангильсково города в Мангазею по вся годы ходят кочами многие торговые и промышленые люди со всякими немецкими товары и с хлебом, а поспевают морем в Карскую губу от города в две недели, а из Карские губы в Мутную реку вверх до волоку ходят пять ден, а волоком итти и кочи таскать версты с полторы, а переволокшися волок, [1052] спуститца кочами в Зеленую реку и итти на низ четыре днища, а из Зеленые реки в реку в Таз, а Тазом в Мангазею, а от Мутные де реки всего до Мангазеи ходу две недели. Да стрелец же Кондрашка сказывал: видел де он в прошлых годех на Оби, едучи в Монгазею, до завороту, корабельную доску, а чает, што розбило корабль; а устья де, государь, Обсково нихто не знает, розлилась на многие места, и островы частые и мелко добре, не токмо большим судном, кораблем или кочами ходити, и мелкими судами ходить немочно. Да мне холопу твоему Ивашку Куракину сказывал, встретясь со мною на дороге, Степан Забелин: сказывали де ему в Монгазее промышленые люди, что де их у Архангелского города Немцы наимовали в вожи, чтоб их провесть в Монгазею, и они де без указу вести, их не смели. И мы холопи твои, по той их сказке, в Монгазею и в Енисею проходу чаем немецких торговых людей, потому что река Енисея угодна, рыбы в ней много, а живут по ней пашенные Тотаровя, и зверь по ней дорогой, а река Енисея от Сибирских городов отдалела, а им ходить с немецкими товары податно; а поспеть де от Архангелского города в Монгазею недели в полпяты мочно. И по тем, государь, роспросным речам, послали мы холопи твои в Монгазею наскоро тоболского стрелца Гришку Богданова, пожаловав его твоим государевым жалованьем, а велели ему итти на лыжах в Сургут, а из Сургута в [1053] Монгазею. А к Воину, государь, Новокщенову в Монгазею мы холопи твои писал: как аже даст Бог лед вскроетца и реки пройдут, и он бы послал на енесейское устье служилых и промышленых людей, сколько человек пригоже, а велел енисейского устья розсмотрить, льдом его не занесло ли; будет занесло, и он бы велел подождать, полуденным ветром лед из Енесеи вычистит ли или нет; а промышленых бы и торговых всяких людей, которые часто живут на Енесее, роспросили накрепко: по вся ли годы лед из енисейского устья ветром розносит или не всегды, и проходить в Енисею с моря караблями и иными судами мочно ли. А про то б торговым и промышленым всяким людем заказал накрепко, чтоб Немцом в Монгазею дорог не указывали ни на которые места; а будет Немцы с торги и придут на Енисею или в Монгазею, и им с ними торговать не велел; а будет мочно их которыми (мерами) взяти в город, и мы их держать велели в городе в Монгазее до твоего государева указу. А буде, государь, те оба ходы проведают Немцы и учнут приходить в Монгазею многими кочами и корабли, и о том вели нам холопям своим свой государев указ учинить: велеть ли им торговать, и от Архангельского города торговым и всяким промышленым людем на те дороги в Мангазею, а из Мангазеи к городу с товары и со всяким промыслом ходить ли? Да буде, государь, твой государев указ будет, что торговым людем ходити от Архангельского города с товары и с запасы в [1054] Монгазею, ино, государь, мочно и твои государевы запасы в Монгазею посылати от Соли-Вычеготцкие и с Устюга реками Вычегдою и Двиною, а из Двины морем на Карскую губу и на Мутную реку, потому: волоки, по сказке Кондрашки Курочкина да Кондрашки Корелы, всего полторы версты, а то все водяной ход и близок от Архангельского города, поспевают в Монгазею в полпяты недели. А послана такова отписка ко государю к Москве с Федором Яновым во 124 году, Февраля в 6 день.

II. Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, холопи твои Ивашко Куракин, Ивашко Булыгин челом бьют. Писали мы холопи твои к тебе к государю наперед сего с тобольским Литвином Федором Яновым про дороги с моря в Монгазею, по сказке Степана Забелина, да Колмогорца Кондрашки Курочкина, да стрельца Кондрашки Корелы, что ходят от Архангельского города в Монгазею кочами торговые и промышленые люди на Карскую губу да на волок, а другая дорога с моря в енисейское устье большими судами, и что Немцы наимовали вожей Русских людей, чтоб их от Архангельского города провели в Монгазею. И после, государь, того сказывал нам холопем твоим Колмогорец Еремка Савин: тому де лет с семь, видели они у Карские губы копаны ямы, а сказывали им Самоядь, что приходили де того году на Карскую губу из своих земель на кораблях Немцы, не заимуя Архангельского города, имали землю в карабли; а для чего та земля [1055] надобна, того они не ведают. А наперед де, государь, того годы за два, были у Карские ж губы Немцы, два корабля, а ни с кем никакими товары не торговали, а для чего приезжают, того не ведают, а они чают того, что они для торговли мест проведывают, а подлинно не ведают. Да тому де, государь, годы с четыре нашли промышленые люди, идучи из Мангазеи к Архангилскому городу, вправе на половине дороги на Колгуеве острове розбит льдом корабль, а чают, что было им итти на Карскую ж губу, а на нем де были две пушки, и они де те пуши привезли к Архангильскому городу; да чает де, государь, он, что и по сю пору и по вся годы Немцы к Карской губе приезжают. Да нам же холопем твоим сказывал Кондрашка Курочкин, что Немцы из своих земель по вся годы ходят многими карабли для промыслу на островы на Новую землю, а Новая земля стоит против енисейского устья. И по тем, государь, по прежним и по нынешним речам, чаем мы холопи твои в Монгазею и в Енисею проходу торговых Немецких людей; и будет, государь, те оба ходы проведают Немцы и учнут приходить в Мангазею многими кочами и корабли, и о том вели нам холопем своим свой государев указ учинить: велеть ли им торговать? А по здешнему, государь, по Сибирскому смотря делу, ни которыми обычаи Немцом в Монгазею торговати ездить поволить немошно; да не токмо им ездити, ино б, государь, и Руским людем морем в Монгазею от Архангилского города для Немец ездить не велеть [1056] же, чтоб на них смотря Немцы дорог не узнали, и приехав бы воинские многие люди Сибирским городом какие порухи не учинили; а в Монгазее и в иных Сибирских городех люди немногие, стоять против многих людей некем; да и потому: только придут вскоре какие воинские люди, и из Тобольска и из иных Сибирских городов помощи вскоре немочно, потому что Мангазея от Тобольска и от иных Сибирских городов отдалела, болшим погодьем поспевать из Тобольска недель в восмь, а коли погодья живет мало, и ходу живет недель тринадцать и больши; а от Архангельского города ход к Мангазее близко, поспевают в полпяты недели. А мочно, государь, Немцом пройти в Монгазею из своих земель, не заимуя Архангельского города, а у города Архангельского сведать будет про них немочно. А послана такова отписка ко государю с тобольским конным казаком с Семейкою Неустроевым 124 году, Марта в 22 день.

III. (Начала нет.) . . . . . . . . . . . наимывали вожей Руских людей, чтоб их от Архангилского города провел в Монгазею. Да после того сказывал вам Колмогорец Еремка Савин: тому де лет семь видели они у Карские губы копаны ямы, а сказывал им Самоедь, что приходил того году на Барскую губу из своих земель Немцы, не заимуя Архангельского города, да имали землю в корабли, а для чего им та земля надобна, того де они не ведают. Да Еремка же Савин сказывал вам: тому де года с четыре, нашли [1057] промышленые люди, идучи из Мангазеи к Архангельскому городу, в-праве, на половине дороги, на Колгуеве острове, розбит льдом корабль, а чают, что было им итти на Карскую ж губу, а на нем де были две пушечки, и они те пушечки привезли к Архангельскому городу, а чают де они, что они приезжают по вся годы к Карской губе. Да вам же сказывал Двинянин Кондрашко Курочкин, что Немцы из своих земель по вся годы ходят многими корабли для промыслов на остров на Новую землю, а Новая земля стоит против енисейского устья, и по тем речам чаете вы в Монгазею и в Енисею проходу Немецких людей; и нам бы вам велети о том указ свой учинити. — И как к вам ся наша грамота придет, и ты бы боярин наш князь Иван Семеновичь отписал от себя в Монгазею к воеводе к Ивану Биркину да к Воину Новокщенову, а велел тотчас послати на енисейское устье, а в другую сторону на Карскую губу служилых и промышленых людей, по сколку человек пригоже, а велел им на енисейском устье и на Карской губе досмотрити мест, мочно ли в котором месте близко устья остроги поставити, чтобы к острогам жилетцким людем пашнею и сенными покосы и лесы было угодно, и про то б есте велели роспросити, какие люди по енисейскому устью и сколь близко около енисейского устья и Карские губы живут, и которые Сибирские городы к тому енисейскому устью и к Карской губе ближе подошли, и сколько до которого города днищь водянова ходу или сухим путем верст, и будет водою, [1058] и какими суды, болшими или кочами; да где присмотрят остроги поставити, и они бы сметили накрепко, сколко к тем острогом под пашню будет земли и лесу и сенных покосов, и много ли в те остроги людей надобеть; да им же велели бы есте около тех мест версты по две, и по три, и по пяти, и по шти, и по десяти, и по пятнадцати, и по двадцати, и по тридцати, и по сороку, и по пятидесяти, и по сту, и больши переписати всяких людей по имяном, чей кто сын и с прозвищи, и какие они люди, и чем промышляют, и к которому городу ясак дают, и по чему ясаку дают, или безясачно живут, да то б есте велели им написати в книги подлинно порознь. Да тех же людей велели бы есте им о всем роспросити накрепко: Немецкие люди с моря на Енисею кораблями или кочами наперед сего прихаживали ль торговати? и будет прихаживали, и с какими товары и многие ль люди приезжали? Да кто что про то про всё скажет, и они бы о том подлинно отписали и переписные те книги прислали в Тоболеск, а из Тоболска те отписки и переписные книги прислали бы есте к нам к Москве, а велели отдати в Казанском дворце дьяком нашим, думному Петру Третьякову да Петру Микулину с товарыщи. И о том бы есте торговым и промышленым людем всех городов и ясачным Самоеди и Татаром велели учинити заказ крепкой, чтоб Немецких людей на Енисею и в Монгазею отнюдь никого ни которыми мерами не пропускали, и с ними не торговали, и дорог им ни на которые места не [1059] указывали, и торговых и промышленных и всяких людей из Монгазеи на волок и на Карскую губу на Пустоозеро и к Архангельскому городу пропускати не велели, а велели их отпускати из Монгазеи на Березов и на Тоболеск. А будет кто учнет с Немецкими людьми торговати, или дороги указывати, или торговые люди учнут вперед ходити из Монгазеи на волок на Новую землю, и на Карскую губу, на Пустоозеро, и к Архангельскому городу, или не заимуя Архангельского морем, а не на Березов, мимо нашего указу, и тем людем быти от нас в великой опале и в казни. А в Монгазейской город к воеводе к Ивану Биркину да к Воину Новокщенову о том от нас писано ж. Писан на Москве, лета 7124, Июня в 25 день. А подлинная государева грамота, за приписью дияка Петра Микулина, прислана в Тоболеск во 125 году, Октября в 19 день, с Ондрюшкою Шарыкиным.

IV. Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Руси, холопи твои Ивашко Куракин, Ивашко Булыгин челом бьют. Сказывают, государь, нам, приезжая из Монгазеи, служилые и торговые люди, которые бывали в Песиде, Колмогорец Пятой Максимов с товарыщи, что против песицкого устья на море остров, от устья верстах в пятинатцети, а проехати к тому острову, выехав из енисейского устья, коли живет полуденной ветр, мочно; а люди де на нем живут ростом невелики, называют их Няромзою. А которые де Руские люди наперед их [1060] на том острову мимоездом бывали, и те де людишка, для своей худобы, от людей бегают; а только де их поискать нароком, и их де сыскать и под твою государеву руку привесть мочно. И мы холопи твои писали в Монгазею к Ивану Бир(ки)ну да к Воину Новокщенову, чтоб они про тот остров и про людей роспросили в Мангазее всяких людей: какие люди на том острову живут, и чем промышляют, и какой у них зверь? а роспрося, как аже дасть Бог лед вскроетца, послали б на тот остров служивых и промышленых людей, сколко человек пригоже, а велели им до того острова доехать; а как приедут, и им бы, изыскав тем людем толмача, и роспрося, велети их приводити под твою государеву царскую высокую руку всякими мерами; а чем они промышляют и какой у них зверь или иные какие товары, и что на том острову угодей, и то им велели описати, а описав, будет мочно, взяти б у них в Мангазею к твоему государеву жалованью и для закладу лутчих людей, сколко человек пригоже. А как к ним из той посылки служилые и промышленые люди в Монгазею придут и что в той посылке сделаетца, и они б о том отписали к нам в Тоболеск. А как Иван и Воин к нам о том отпишут, и мы холопи твои о том отпишем к тебе к государю. А послана такова отписка ко государю с Григорьем Шанским в 125 году, Ноября в 17 день.

V. От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии, в Сибирь, [1061] в Тобольской город, боярину нашему и воеводе князю Ивану Семеновичю Куракину, да дияку нашему Ивану Булыгину. В прошлом во 124 году, Маия в 30 день, писали вы к нам про дороги с моря в Монгазею, что ходят от Архангельского города в Монгазею кочами торговые и промышленые люди на Карскую губу на волок, а другая дорога с моря в енисейское устье болшими судами, и что Немцы наимывали вожей Руских людей, чтоб их от Архангельского города провели в Монгазею…… ²) И в нынешнем во 126 году, Декабря в 9 день, писали к нам из Монгазеи воевода Иван Биркин да Воин Новокщенов: в прошлом де во 124 году, весною, как лед скрылся, посылали они из Монгазейского города на енисейское устье проведывати морского ходу тобольского стрельца Мишку с товарищи, и Мишка де с товарищи, с енисейского устья приехав в Монгазею, в роспросе им сказывали: смотрели де они на море и не могли досмотрити, где бы за льдом вода обявилась, и юртов никаких не видали, и лес никакой подле моря не растет; и как де потянул ветр с моря, и на них пришла стужа и обмороки великие, свету не видели, и они де, подняв парус, побежали назад вверх по Енисеи, и бежали до Туроханскаго зимовья парусом, днем и ночью, две недели, а людей никаких у енисейского устья и на Карской губе не видали. А как сьехались в Монгазею с промыслов торговые и промышленые всякие люди, и [1062] они де Иван Биркин да Воин Новокщенов про тот морской ход тех торговых и промышленых людей роспрашивали. А в роспросе розных городов торговых и промышленых и всяких людей, сто семдесять человек, сказали, по нашему крестному целованью: от Архангельского де города, из Колмогор, и с Пенеги ходят они в Мангазею на Кулуйское устье, и на Канин нос, и мимо Колгуев остров, и мимо Руской и Меденской завороты, и Югорским шаром мимо местной остров, и на Карскую губу в Мутную реку, через сухой волок на Зеленую реку и в Обь, да в тазовское устье, а ходят в малых кочах; а через сухой волок суды волочат на себе; а в енисейское устье малыми или большими кочами морем из двинского устья сами не бывали, и из начала про ходоков Руских и никаких иных людей не слыхали. А в прежние де годы, блаженные памяти при государе царе и великом князе Федоре Ивановиче всеа Русии, ходил Москвитин Лука гость с товарыщи проведывати обского устья тремя кочи, и те де люди с великие нужи примерли, а осталось тех людей всего четыре человека; и то де они слыхали, что от Мутные реки и до обского устья и к енисейскому устью морем непроходимые злые места от великих льдов и всякие нужы. А кого де Руских людей от Архангилского города Немцы в вожах наимывали, и про то они не слыхали, и у Карские губы кораблей немецких не видали; а то де все они подлинно [1063] ведают, что у Архангилского города Немцы в корабли землю и каменье кладут для грузу. А что де промышленые люди на Кулгуеве острове нашли льдом розбит корабль, и про то они слышали; и две пушечки с того корабля Мезенец Шестачко Иванов да сын его Ортюшка привезли к Архангилскому городу. А тот Кулгуев остров стоить на море, ходу до Архангилского городу два дни водяным путем, а с мангазейским устьем розошлось далече. А от Двины до Мутные реки ходу в Монгазею с Петрова заговенья, да к устью Мутные реки приходят на Успеньев день и на Семен день, а коли де Бог не даст пособных ветров и время опоздает, и тогда все кочи ворочаются в Пустоозеро; а коли захватить на Мутной или на Зеленой реке поздное время, и на тех реках замерзают, а животишка свои и запасы мечут на пусте, а сами ходят на лыжах в Березовской уезд на Обдор, а с Обдора на Березов; а болшими де судами ходити немочно от великих непроходимых льдов; а Мутною рекою и через сухой волок и на Зеленую реку суды волочат они на себе, и от того де места ходят они от великие нужные мелкие воды теми реками недель шесть и семь. Да в роспросе же торговых людей три человека сказали: ходят де они на Новую землю из Кулуского устья на Канин нос, на Глубник, и с Канина носа к Новой земли ход межу севером и полунощником, и караблей де на Новой земли не видали; а та де Новая земля лежит против Мурманские стороны, а не к Мангазейской земли и не к енисейскому [1064] устью. А по Новой земли ходят до Максимкова, а приходят к тому месту на Успеньев день и на Семен день, а дале де того по Новой земли нельзе бывати, великих ради непроходимых льдов, а та де Новая земля неведома остров, неведома матерая земля. А с монгазейскую сторону от енисейского устья ходаков с моря изначалу не бывало, от великих льдов проходу нет. А Немецких людей с моря на Енисею кораблями и кочами про проход не слыхали. А Еремка Савин, которой про морской ход сказывал вам в Тобольску, в роспросе в Мангазеи сказал: с моря де приходу в обское и в енисейское и в песидское устье не знает, а слыхал де он ото многих людей, что в енисейское и в песидское и в обское устье кораблями и кочами ходить с моря немочно, потому что лды стоять вековые и острова против песидцкого устья на море и приходу Немецких людей в Монгазею и в Енисею не ведает и ни от кого не слыхал. А тебе боярину нашему князю Ивану Семеновичю сказывал про Карскую губу, что слышал он от Самоеди: были де Немецкие люди в Карской губе и с берегу де возили землю на карабли, а грузили тою землею карабли; а того де он Еремка тебе боярину нашему князю Ивану Семеновичю не сказывал, что чает он по вся годы Немецких людей приходу в Карскую губу. Да Иван же Биркин да Воин Новокщенов писали к нам и прислали торговых и промышленых людей всех городов, которые ходят для торгов своих и промыслов в Монгазею, челобитную, за отцов их [1065] духовных и за их руками, а в челобитной их написано, чтобы нам их пожаловать, велети им из Монгазеи к Руси и в Монгазею с Руси ходити поволить болшим морем и через Камень по прежнему, чтобы им вперед без промыслов не быть, а нашей бы соболиной казне в их безторжище и безпромыслу в десятой пошлине убытку не было. И мы торговых и промышленых людей всех городов, которые ходят для торгов своих и промыслов в Монгазею, пожаловали, велели им ходити с Руси в Монгазею, а из Монгазеи на Русь болшим морем и через Камень по прежнему, потому что в сыску в Монгазеи многих городов торговые и промышленые люди сказали, что из двинского устья морем в енисейское устье болшими и малыми кочами сами не бывали и изначала про ходоков Руских и никаких иных людей не слыхали; а то де они слыхали, что от Мутные реки и до обского устья и к енисейскому устью морем непроходимые злые места от великих лдов и всякие нужи, а у Карские де губы караблей немецких не видали, и с моря на Енисею кораблями или кочами про проход Немецких людей не слыхали, и на Карскую губу за болшим лдом ездити немочно. — И как к вам ся наша грамота придет, и ты бы боярин наш князь Иван Семеновичь отписал от себя в Монгазею к воеводе к Петру Волынскому, а велел ему из Монгазеи торговых и промышленых всяких людей всех городов, которые ныне в Монгазеи, отпущати к Руси болшим морем и через Камень, а с Руси в [1066] Монгазею велел ходити торговым и промышленым людем со всякими товары потомуж болшим морем и через Камень по прежнему, как наперед того ходили. А то велели ему беречи накрепко и торговым и промышленым всяким людем велел приказывать чтобы они с Немецкими людми в Монгазею не ходили и их не пропущали и с ними, опричь Архангельского города, не торговали, и дорог им ни на которые места в Монгазею не указывали, и жили бы в Монгазее с великим береженьем неоплошно. А будет которых городов торговые и промышленые люди учнут с Немецкими людьми в Монгазею ездити, или с ними торговати, или в Монгазею кто Немецким людем дорогу укажет, и тем людем от нас быти в великой опале и в смертной казни. А однолично б тебе о том велети учинить заказ крепкой. А во всем мы в том морском монгазейском ходу положили то дело на тебя боярина нашего на князя Ивана Семеновича; и ты бы всякое наше дело делал в Сибири, смотря по тамошнему делу, как бы нашему делу было прибылнее и порухи никоторые в нашем деле не было. А что Колмогорец Еремка Савин сказывал тебе про Немецких людей, что чает он по вся годы Немецких людей приходу в Карскую губу, а в Монгазеи воеводе Ивану Биркину да Воину Новокщенову тот же Еремка говорил: того де он тебе не сказывал, что чает он по вся годы Немецких людей в Карскую губу, и ты б того Еремку велел за то бити батоги нещадно, чтобы на то смотря иным было [1067] неповадно воровством смуту затевать, и вперед бы еси таким вором ни в чем не верил, а делал всякие наши дела, смотря по тамошнему делу, колко милосердый Бог помочи подаст. Да что в Сибирских городех какие дела учнутца вперед делати, или будет что вперед про морской ход обявитца, и вы бы о всем писали к нам к Москве, а отписки велели отдавати в Казанском дворце боярину нашему князю Олексею Юрьевичю Ситцкому, да дияком нашим, Федору Опраксину, да Богдану Губину, да Ивану Шевыреву, чтобы нам про то было ведомо. Писан на Москве, лета 7126, Февраля в 16 день. А подлинная государева грамота, за приписью диака Богдана Губина, прислана в Тоболеск во 126 году, Июля в 30 день, с Иваном Дурынею.

VI. От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии, в Сибирь, в Тоболской город, боярину нашему и воеводе князю Ивану Семеновичю Куракину, да дияку нашему Ивану Булыгину. В прошлом во 126 году, Февраля в 27 день, послана к вам наша грамота и из Монгазеи сыскные и роспросные речи Сибирских городов служилых и торговых и приезжих торговых и промышленых людей про дорогу с моря в Монгазею, что ходят торговые люди от Архангилского города в Монгазею на Карскую губу на волок с тобольскими служилыми людьми с Павлином Выходцовым да с Богдашком [1068] Аршинским; а велено тебе боярину нашему и воеводе князю Ивану Семеновичю отписати от себя в Монгазею к воеводе к Петру Волынскому....³) И в нынешнем во 127 году, Октября в 25 день, писали есте к нам, что торговые люди с товары своими ездят в Сибирские городы все мимо Тоболеск, болшой де их проезд с Выми через Камень на Березов, а с Березова не займуя Тоболска, в Сургут, в Томск ⁴), а воеводы к вам из тех городов о том не пишут, а толко бы писали, и вы чаете сверх их прежних сметных списков нам великие прибыли, и нам бы о том велети указ свой учинити. А на Москве в Казанском дворце боярину нашему князю Олексею Юрьевичю Ситцкому, да дияком нашим Федору Опраксину да Богдану Губину, князь Петр Горчаков в роспросе сказал: был де он в Сибире в Березове городе блаженные памяти при государе царе и великом князе Федоре Ивановиче всеа Русии тому с двадцать с пять лет, а шел он в Сибирь на Березов город, не займуя Верхотурья и Тобольска, от Соли от Вычегодцкой на Еринской городок, а с Еринского на Вымь, с Выми на Турью, а с Турьи на Печеру, а с Печеры через Камень на Березов, а как де он был на Березове, и до него и при нем торговые всякие люди со всякими товары зимним путем ходили на Березов с Выми через Камень на собаках, а через Тоболской де город на Березов зимним [1069] путем ход далече, а летним де водяным путем из Сибири торговые люди ходят с Березова и на Тоболской, и нашу березовскую соболиную казну отпускали при нем на Тоболской; а коли для поспешенья, ино через Камень, не займуя Тоболска. А про монгазейской ход сказал: как де он был на Березове, и то де от торговых людей слышал, что в Монгазею хаживали торговые люди на Пустоозеро, от Архангилского города в Монгазею про ход и про Немец не ведает и ни у кого не слыхал. — И как к вам ся наша грамота придет, и ты бы всякое наше дело делал в Сибири, смотря по тамошнему делу, и от себя в Сибирские и в поморские городы писал, как бы нашему делу было прибылнее и порухи никоторые в нашем деле не было; а положили мы в том морском монгазейском ходу и всякие наши дела на тебя боярина нашего и воеводу на князя Ивана Семеновича, чтобы Немецкие люди на Енисею и в Монгазею дороги не проискали, да что в Сибирских городех какие дела учнутца делати, или будет что вперед про морской ход или про Немецких людей обявитца, и вы бы о всем о том писали к нам к Москве, а отписку велели отдавати в Казанском дворце боярину нашему князю Алексею Юрьевичю Ситцкому, да дияком нашим Федору Опраксину да Богдану Губину. Писан на Москве, лета 7127, Декабря в 10 день. А подлинная государева грамота, за приписыо дияка Федора Опраксина, прислана в Тоболеск во 127 году, Февраля в 27 день,с Михайлом Ушаковым.

[1070] VII. Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии,  холопи твои Ивашко Куракин, Ивашко Булыгин челом бьют. В твоих государевых грамотах писано к нам холопем твоим, велено мне холопу твоему отписати в Монгазею к воеводе к Петру Волынскому, чтоб он из Монгазеи торговых и промышленых всяких людей всех городов, которые в Монгазее, отпущали к Русе болшим морем и через Камень, а с Руси в Монгазею велено ходити торговым и промышленым людем со всякими товары потомуж болшим морем и через Камень по прежнему, а того велено беречи накрепко, и торговым и промышленым всяким людем велено приказывать, чтоб с Немецкими людьми в Монгазею не ходили и их не пропущали и с ними, опричь Архангельского города, не торговали, и дорог им в Монгазею не указывали, а жить бы в Мангазее с великим береженьем неоплошно; а во всем в том морском монгазейском ходу положил ты государь на мне холопе своем, и мне б всякое твое государево дело делать и в Сибирские и в поморские городы о монгазейском ходу писать, смотря по здешнему делу, как бы твоему государеву делу было прибылнее и порухи никоторые в твоем государеве деле не было чтоб Немецкие люди на Енисею и в Монгазею дороги не проискали. И в прошлом, государь, во 126 году и в нынешнем во 127 году, от Архангилского города в Мангазею, по твоему государеву указу, торговые и промышленые люди на кочах с товары и с запасы пришли болшим морем многие люди; [1071] и я холоп твой писал в Монгазею к Петру Волынскому, чтоб из Монгазеи торговых и промышленых людей, как исторгуютца и с промыслов придут, назад болшим морем не отпущал, а отпущал бы их на Березов через Камень и в Тоболеск, для того, чтоб твоей государеве казне в пошлинах истери не было: толко поедут болшим морем и учнут торговать с Немцы или с Рускими людьми, утаясь на Угорском шару, на Тресково и на двух островех, что у Варендеевых мелей, на Колгуеве, на Моржевике, на Канине носу, и твоей государеве казне в пошлинах истеря будет, а сыскать будет про то нечем, потому: городов и приказных людей в тех местех нет, у Архангилского города и на Колмогорах грамот монгазейских для тайного торгу не объявя розъедутца по своим местом; а хотя, государь, учнут торговать с Немцы и объявяся, и твоей государеве пошлине прибыль будет обышная ж; а толко едут на Сибирские и на Руские городы, и твоей государеве пошлине прибыль будет вдвое, потому: ехати им доведетца по городом и товары их по проезжим грамотам будут явны, а иные многие люди, не доехав Архангилского города, товары свои испродадут и розменяются с Рускими людми, и в том твоей государеве казне будет прибыль в перекупной пошлине. А что, государь, в твоей государеве грамоте написано: положил ты государь в морском в монгазейском ходу на мне холопе твоем, и в [1072] Сибирские и в поморские городы о том велел ты государь писать, смотря по здешнему делу, как бы твоему государеву делу было прибылнее и порухи ни которые в твоем государеве деле не было, чтоб Немецкие люди в Монгазею и на Енисею дорог не проискали, — и я холоп твой, против твоего государева указу, в Сибирские и в поморские городы к воеводам о заказе писал, а укрепитца ль тот заказ или нет, и мне холопу твоему того неведомо, потому: места далные, а поморские городы присуд не Сибирской, и моих холопа твоего отписок не слушают. И буде, государь, которыми мерами карабелной ход морем в Монгазею проищетца, и мне бы в том от тебя государя в опале не быть. А такова отписка послана ко государю к Москве с Ивашком Петлиным во 127 году, Июля в 11 день.

VIII. От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии, в Сибирь, в Тобольской, боярину нашему и воеводе князю Ивану Семеновичю Куракину да дияку нашему Ивану Булыгину. В нынешнем во 128 году, Сентября в 23 день, писали есте к нам с томским казаком с Ивашком Петлиным: в пришлом во 126 и во 127 году от Архангельского городу в Мангазею торговые и промышленые люди на кочах с товары и с запасы пришли большим морем многие люди.... ⁵) И по нашему указу, велено вперед торговым и промышленым всяким людем ездити в Мангазею из Пустаозера и [1073] от Архангилского города и ото всех поморских городов в Сибирские городы на Березов город через Камень и на Тоболеск, а назад велено Ездити из Мангазеи теми же дорогами, а опричь тех дорог иными местами от Архангилского города болшим морем на Карскую губу, и в Мутную реку, да на волок, и в Зеленую, и в Таз реку в Мангазею, а из Мангазеи назад теми же местами ходить не велено. — И как к вам ся наша грамота придет, и ты бы боярин наш князь Иван Семеновичь велел отписати от себя в Мангазею к воеводе к Петру Волынскому, а велел из Мангазеи торговым и промышленым людем ходите на Русь на Сибирекие городы на Березов через Камень да на Тоболеск, чтобы с торговых и с промышленых людей с их товаров в нашей в десятинной пошлине перед прежним было прибылнее, а нашу бы пошлину с тех торговых и с промышленых людей в Сибирских городех со всяких товаров велел имати по прежнему нашему указу, по проезжим грамотам, а лишних бы пошлин с их товаров по Сибирским городом наши воеводы и приказные и служилые люди не имали, и продажи б и насилства и обид тем торговым и промышленым людем по городом не чинили и ни за чем их не задерживали ни часу, чтобы тех торговых и промышленых людей от Сибирского ходу не отогнати, а в десятинной бы пошлине перед прежним убыли не было; а старою бы дорогою из Мангазеи Тазом рекою на Зеленую реку, [1074] да на волок, да на Мутную реку, да на Карскую губу, и болшим морем к Архангилскому городу и на Пустоозеро торговым и промышленым людем ходити не велел, чтобы на те места Немецкие люди от Пустаозера и от Архангилского города в Мангазею дороги не узнали и в Мангазею не ездили; а во всем том в морском в мангазейском ходу положили мы то дело" на тебе боярине нашем на князе Иване Семеновиче, и ты бы всякие наши дела делал в Сибири, смотря по тамошнему делу, как бы нашему делу было прибылнее и порухи ни которые ни в чем не было, чтобы Немецкие люди в Монгазею отнюдь дороги не проискали; и промышленым бы людем, которые хаживали наперед сего в Сибирь в Монгазею болшим морем и через Камень, велел учинити заказ крепкой, чтоб они с Немецкими людьми не ездили в Монгазею, дороги им не указывали и про Мангазею с ними не разговаривали; а будет кто с Немецкими людми учнет ездити или в Монгазею дорогу учнет указывати, и тем людем быти от нас в великой опале и в смертной казни. А в поморские во все городы посланы наши грамоты из Новгородцкие Четверти к воеводам и к приказным людем, а велено учинити заказ крепкой, чтобы изо всех поморских городов торговые и промышленые всякие люди в Монгазею со всякими товары ездили на Сибирские городы на Березов через Камень и на Тоболеск, а из Монгазеи на те ж Сибирские городы, а старою дорогою в Мангазею от Пустаозера и от [1075] Архангилского города болшим морем на Карскую губу да Мутною рекою и да волок Зеленою рекою и в Таз и в Монгазею ходити и Немецким людем дороги в Мангазею указывати и торговать с Немецкими людми, опричь указных мест, не велено. А в Мангазею к воеводе к Петру Волынскому от нас писано ж, а велено ему вперед из Монгазеи торговых и промышленых людей отпущати на Сибирские городы на Березов город через Камень и на Тоболеск, а старою дорогою из Мангазеи Тазом рекою на Зеленую реку, да на волок, да на Мутную реку, да на Карскую губу и болшим морем к Архангилскому городу и на Пустоозеро торговых и промышленых людей отпущати не велено. Писан на Москве, лета 7128, Ноября в 29 день; а подлинная государева грамота, за приписью дияка Федора Опраксина, прислана в Тоболеск в 128 году, Февраля в 12 день, с Третьяком Юрловым.

IX. От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии, в Сибирь, в Тоболской город, боярину нашему и воеводам Матвею Михайловичю Годунову, да князю Ивану Федоровичю Волконскому, да дияку нашему Ивану Шевыреву В нынешнем во 128 году, Ноября в 29 день, послана наша грамота в Сибирь в Тобольской город к боярину нашему и воеводе ко князю Ивану Семеновичю Куракину да к дияку к Ивану Булыгину с тобольским атаманом с Третьяком [1076] Юрловым, а велено боярину князю Ивану Семеновичю отписати от себя в Монгазею к воеводе к Петру Волынскому... ⁶). А будет которые Руские люди пойдут в Монгазею болшим морем и учнут с Немцы торговати мимо нашего указу, а тем их непослушаньем и воровством и изменою Немцы или иные какие иноземцы в Сибирь дорогу отыщут, и тем людем, за то их воровство и за измену, быти кажненным злыми смертьми и домы их велим разорити до основания. А указали есмя поморских городов торговым и промышленым людем в Монгазею ходити через Сибирские городы с Руси в устье Усу реку, а по Усе реке вверх до устья Соби реки, а из Соби реки в Ель реку до Камени до волоку, а через волок через Камень в Собь в другую реку, а Собью рекою вниз до Оби великой, и где стоял на том Собском устье острожек наперед сего блаженные памяти при царе и великом князе Федоре Ивановиче всеа Русии и при царе Борисе, для проезжих, торговых людей и для десятинные пошлины; и заставу ныне на том месте велели поставити березовских служилых людей, сколко человек пригоже, для береженья от Немецких людей; а с Соби на Березов, а из Березова в Монгазею, а из Монгазеи на Русь на те же места; а меж Мутные и Зеленые реки, для береженья проходу Немецких и торговых людей, указали есмя поставити острожек и заставу служилых людей. — И как [1077] к вам ся наша грамота придет, и вы бы послали на Березов кого пригоже и от себя отписали к воеводам к Ивану Писемскому да к Якову Демьянову, а велели им поставити заставу на Собском устье березовских служилых людей, сколко человек пригоже, по прежнему, весною, до Семеня дни или до Покрова, для береженья от Немецких людей и для десятинные пошлины, и выбрав целовалника, кому бы мочно в нашей казне верити, и велели им: которые торговые и промышленые люди поедут с Руси на Собское устье, или из Сибирских городов поедут к Руси, и они бы с тех торговых и с промышленых людей с их товаров имали на нас десятую пошлину, а безпошлинно не торговали и нашей пошлины не крали; да что сколко нашей десятинной пошлины возмут, и они бы тое пошлину писали в книги подлинно, да те книги и десятую пошлину присылали к вам в Тоболеск, а вы бы тое пошлину и книги присылали к нам к Москве и велели отдавати в Казанском Дворце боярину нашему князю Ивану Михайловичю Воротынскому, да дияком нашим, Федору Опраксину да Офонасью Истомину. Да из Тоболска же, или из Монгазеи, велели бы есте послати служилых людей человек с пятдесят или колко пригоже, на заставу на Мутную реку и на Зеленую реку, и велели меж тех рек на волоку расмотрити места, где пригоже, чтобы было крепко и близко наших ясачных людей, а розсмотря, велели на том месте поставити острожек и крепости всякие поделати, и велели им из того острожку посылати от себя человек по пяти [1078] и по шти по переменам к морю, а велели им проведывати про Немецких людей всякими мерами и беречи накрепко, чтобы отнюдь в Сибирь в Монгазею Немецкие люди с моря водяным путем и сухими дорогами ходу не проискали, и Руских торговых и промышленых людей с моря и из поморских городов Кулуем и на Канин нос и на Тресковую и на два острова, что у Варендеевских мелей, и на Моржевик малыми речками и болшим морем на Югорской шар и на Карскую губу и на Мутную и на Зеленую реку и в Монгазею, а из Монгазеи на те же места пропущати не велели. Да и вперед бы есте ежегодь посылали в тот острожек служилых людей на весну, как учнет лед вскрыватца, и велели в том острожке быти до Семеня дни или до Покрова, и велели им назад приезжати в Тоболеск или в Монгазею. А сколко служилых людей на Собскую заставу и межу Мутные и Зеленые реки в острожек отпустите, и кого имянем, и с котораго числа, и по которое число пошлете, и в котором месте и урочище меж Мутные и Зеленые реки поставят, и к которым Сибирским городом ближе, и сколь далече от моря и от поморских городов, и что те наши Сибирские служилые люди из острожку учнут вам про Немецких людей писати и в роспросе сказывати, и вы бы о том писали к нам к Москве, а отписки велели отдавати в Казанском же Дворце боярину нашему князю Ивану Михайловичю Воротынскому, да дияком нашим, Федору Опраксину да Офонасью Истомину. Писан на Москве, [1079] лета 7128, Апреля в 24 день. А подлинная государева грамота, за приписью дияка Федора Опраксина, прислана в Тоболеск во 128 году, Июля в 7 день, с тарским атаманом с Олешею Романовым.

X. Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, холопи твои Матюшка Годунов, Ивашко Волконской, Ивашко Шевырев челом бьют. В прошлом, государь, во 128 году, Июля в 7 день, в твоей государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии грамоте, за приписью твоего государева дьяка Федора Опраксина, писано к нам холопем твоим с тарским атаманом с Олешею Романовым ..⁷). Да в нынешнем, государь, во 131 году, Генваря в 14 день, в твоей же государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии грамоте, за приписью твоего государева дьяка Федора Опраксина; писано к нам холопем твоим с тобольским дворским с Неустройком Чичером, что в прошлом во 128 году, Апреля в 24 день, послана к нам холопем твоим твоя государева грамота, а велено нам холопем твоим послати (из Тоболска) или из Мангазеи служилых людей человек с пятдесят, или сколко пригоже, на заставу на Мутную реку и на Зеленую реку, а велети меж тех рек на волоку росмотрити места, где пригоже, чтобы было крепко и близко ясашных людей, а росмотря на том месте велено поставить острожек и крепости всякие поделати, а велено, [1080] государь, из того острожку по пяти и по шти человек по переменам посылати к морю проведывати про Немецких людей, и беречь накрепко, чтоб отнюдь в Монгазею Немецкие люди с моря водяным путем и сухими дорогами ходу не проискали и Руских торговых и промышленых людей, с моря и ⁸) с поморских городов, Кулуем и на Канин нос и на Тресковую и на два острова, что у Варендеевских мелей, и на Моржевик малыми речками и болшим морем на Югорский шар, и на Карскую губу, и на Мутную, и на Зеленую реку, и в Монгазею, а из Мангазеи на те места пропущати не велено; да и впредь ежегодно велено нам посылати в тот острожек служилых людей на весну, как учнет лед вскрыватца, а велети б в том острожке быти им до Семеня дни или до Покрова, а назад им из того острожку велети приезжати в Тоболеск или в Монгазею. И мы холопи твои на ту заставу из Тоболска или из Монгазеи служилых на Мутную реку и на Зеленую реку послали твоих государевых служилых людей; и острожек меж тех рек поставили ль, и из того острожку служилые люди к морю по переменам проведывати про Немецких людей ходили ль, и назад в Тоболеск или в Монгазею пришли ль, и что нам холопем твоим в роспросу сказывали ль про Немецких людей, и мы холопи твои о том к тебе государю к Москве нынешняго 131 году Сентября по 18 число не писывали, и то делаетца нашим [1081] холопей твоих нераденьем и оплошкою. И как к нам холопем твоим твоя государева грамота придет, и нам бы холопем твоим отписати к тебе государю к Москве: в прошлом во 128 году на заставу на Мутную реку и на Зеленую реку твоих государевых служилых людей посылали ли, и сколко человек посылали, и те твои государевы служилые люди на тех местех острожек поставили ль и крепости всякие поделали ли, и к морю проведывати про Немецких людей ходили ль, и что проведали, и нам бы холопем твоим про Немецких людей сказали; а будет не посылали, и нам бы холопем твоим потомуж к тебе государю отписать, для чего не посылали. И в прошлом, государь, во 128 году, из Тоболска твоих государевых служилых людей в Мангазею меж Мутные и Зеленые реки на волок, для острожного ставленья, не посылали и в Монгазею к воеводам не писали, потому: сыскали мы холопи твои в столпу 126 году: писали в Тоболеск к твоему государеву боярину ко князю Ивану Семеновичю Куракину из Монгазеи воеводы Иван Биркин да Воин Новокщенов: в прошлом де во 124 году писали к ним из Тоболска боярин князь Ивон Куракин к Ивану Биркину весною в Березов в тое пору, как ему по государеву указу велено быть на воеводстве в Монгазее, а к Воину Новокщенову зимним путем в Монгазею, чтоб им послать из Монгазейского города на енисейское устье слух жилых и торговых и промышленых людей и велети на енисейском устье досмотрити: енисейского устья льдом [1082] не заносит ли? и будет заносит, и им подождати полуденных ветров, и досмотрити, лед из енисейского устья выносит ли; а торговых бы и промышленных, людей, которые часто живут на Енисее, роспросити подлинно, по вся ли годы из енисейского устья лды выносит, и проходить с моря в Енисею кораблями или иными какими судами мочно ли; да про то б де им всякими мерами проведывать подлинно, нет ли с моря в Обское устье, в Пясиду и в Енисею и в иные реки в Монгазейской уезд кораблями и кочами проходу, и Немцы или иные какие люди вь тех местех по сю пору не обявливалися ли, а проведав подлинно отписать в тоболеск. И в прошлом же де, государь, во 124 году, как лед вскрылся, послал Воин Новокщенов из Монгазейского города на енисейское устье тоболского стрелца Мишку Иванова, а с ним выбрав лутчих торговых и промышленых людей десяти человек да толмача, и тот де Михалко с товарыщи до енисейского устья ходили на коче, и приехав, в роспросе им сказали: стояли де они на устье Енисея деветь дней, и против де енисейского устья лды стоят высокие, проходу в море из енисейского устья нет, а люди де на енисейском устье никакие не живут и признак юртовых не видали, а лесу никакова на енисейском устье и подле моря нет же, все места пришли мокры, озера и болота, а по низким местам снеги и лды лежат высокие. Да они ж Иван Биркин да Воин Новокщенов в прошлом во 125 году про морской ход роспрашивали торговых и промышленых людей всех городов, [1083] которые в том году съехались в Монгазейский город, с Енисея, из Нижние, из Верхние Тунгуски и из Пясиды, по твоему государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии крестному целованью, а Монгазейскую и Енисейскую Самоедь, которая была у них в аманатех, роспрашивали ж по их вере, по шерти: с моря в Монгазею от Архангельского города кочами торговые и промышленые люди на Карскую губу на волок, а другая половина с моря в енисейское устье болшими судами ходят ли, и Немцы вожей Руских людей, чтоб их от Архангельского города провели в Монгазею, наймовали ли? И торговые де и промышленые люди сказали, по твоему государеву крестному целованью, а Монгазейская и Енисейская Самоядь сказали по своей вере, по шерти: ходят де они торговые и промышленые люди с Пинеги и с Мезени и с Двины морем, которого лета лды пропустят, в Монгазею для промыслов своих лет по двадцати и по тридцати и болши, на Пустоозеро и на Карскую губу, на волок а в енисейское устье морем не хаживали, и то де подлинно они Руские люди и Самоядь знают, что из енисейского устья и из Обской губы в море проходу нет, никто никакими судами не бывали, и Немецких людей и кораблей на море и на енисейском устье не видали, и Немецкие люди в Монгазею не бывали, и впредь де все они торговые и промышленые люди и Самоядь Немецких людей в Монгазею кораблями и иными никакими судами приходу не чают же, потому что от Карские губы в Обское устье и в [1084] Енисею и в Пясиду с моря от великих и непроходимых льдов проходу нет, да и жилых людей на Карской губе и на енисейском устье не бывает же, толко лише де к Карской губе твоя государева Пустозерская ясашная Самоядь временем подъезжает для морского вымету; а до енисейского де устья из Монгазейского города водяным путем в низ по Енисею своею силою ходу два месяца, а до Карские губы из Монгазейского же города ходу в руской конец Тазовскою губою и через Обь и на Зеленую реку и через волок на Мутную реку и до Карские губы в легких судех, толко ветры не задержат, ходу недель пять и шесть; а иных твоих государевых Сибирских городов к тем местом ближе нет Монгазейского города; а сухаго пути к енисейскому устью и к Карской губе нет же, все тундра да болота; а Немецких людей с моря на Енисею кораблями и кочами про проход не слыхали же. И по той, государь, Монгазейской отписке, какову прислали в Тоболеск Иван Биркин да Воин Новокщенов, и торговых и промышленых людей и Монгазейской и Енисейской Самояди по роспросным речам, ни коими мерами Немецких людей в Монгазею проходу не чаяти. А торговые, государь, и промышленые люди без твоего государева указу с тех мест, как посыланы твои государевы грамоты в поморские городы и в Сибирь к нам холопям твоим, на те места из поморских городов Кулуем и на Канин нос и на Тресковую и на два острова, что у Варендеевских мелей, и на Моржевик малыми речками и большим морем на [1085] Югорский шар и на Карскую губу и на Мутную и на Зеленую реку в Монгазею, для промыслов, не ходят. Да и потому, государь, на Мутную и на Зеленую реку для острожнаго поставленья не посылывали: в нынешнем, государь, во 131 году, Генваря в 15 день, сказывали нам холопем твоим в роспросе про морской ход и про Мутную и про Зеленую реку и про сухой волок промышленые люди Пенеженя Левка Иванов Шубин, прозвище Плехан, да Фомка Борисов; а что нам холопем твоим в роспросе Левка Плехан да Фомка Борисов сказывали, и мы те их роспросные речи, запечатав в Столпце твоею государевою печатью царства Сибирского, послали к тебе государю к Москве с тоболским с пешим казаком с Васкою Мокеевым. А как в нынешнем во 131 году пришла твоя государева грамота к нам холопем твоим в Тоболеск, и мы холопи твои писали в Монгазею к воеводе к Ивану Тонееву, Генваря в 27 день, с тоболскими служилыми людми, с стрелцом с Ортюшкою Онофреевым, да с пешим казаком с Васкою Елизарьевым, чтобы он, по твоему государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу, послал из Монгазеи служилых людей человек с пятдесят, или сколко пригоже, на заставу на Мутную реку и на Зеленую реку, и велел меж тех рек на волоку росмотрить места, где пригоже, чтоб было крепко и близко твоих государевых ясашных людей, а росмотря, велели на том месте поставити острожек и крепостми всякими укрепити, и велел бы им из того [1086] острожку посылати от себя человек по пяти и по шти по переменам к морю, а велел бы проведывать про Немецких людей всякими мерами и беречи накрепко, чтобы отнюдь в Сибирь в Монгазею Немецкие люди с моря водяным путем и сухими дорогами ходу не проискали, и Руских торговых и промышленых людей с моря и из поморских городов Кулуем и на Канин нос и на Тресковую и на два острова, что у Варендеевских мелей и на Моржевик малыми речками и болшим морем на Югорский шар и на Карскую тубу и на Мутную и на Зеленую реку и в Монгазею, а из Монгазеи на те места пропущати не велел; да и впредь бы ежегодь посылал в тот острожек служилых людей весною, как лед учнет вскрыватца, и велел бы в том острожке быти до Семеня дни или до Покрова, а к зиме велел бы приезжати назад в Монгазею; да что у них в острожке на заставе и у моря про проезд Немецких и торговых и промышленых людей учнетца делати и в котором месте и в урочище острожек поставят, и о том бы велел отписати к себе в Монгазею, а однолично б того себе в оплошку не поставил, служилых людей на заставу послал; а которого числа и сколко и кого имяны служилых людей пошлет, и в котором месте и урочище меж Мутные и Зеленые реки острожек поставят, и к которым Сибирским городом ближе, и сколь далече от моря и от поморских городов, и что те служилые люди из острожку учнут к нему Ивану про Немецких людей писати и в роспросе сказывать, и о том [1087] бы он писал к нам холопем твоим в Тоболеск, чтоб про то в Тоболску было ведомо, как писать к тебе к государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии к Москве. А что, государь, из Монгазеи воевода Иван Тонеев в Тоболеск к нам холопем твоим отпишет, и мы холопи твои к тебе государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии к Москве отпишем тотчас.

Лета 7131, Генваря в 15 день, боярину и воеводам Матвею Михайловичю Годунову, князю Ивану Федоровичю Волконскому, дияку Ивану Шевыреву, сказывал в роспросе промышленой человек Пенеженин Левка Иванов Шубин, прозвище Плехан: в прошлом во 109 году, блаженные памети при государе царе и великом князе Борисе Федоровиче всеа Русии, пошли они Левка с товарищи, собрався, на четырех кочах, с Колмогор в Монгазею, а был в те поры на Колмогорах приказной человек Рахманин Воронов, а были с ними на тех кочах торговые люди хозяева, колмогорской жилец Молчан Ростовец, Меншин Панфилов Вондокурец, Агей Роспопов Матигорец, Иван Мелентиев Прозвиков с товарищи, человек с сорок, и шли от Колмогор Двиною вниз до урочища до Березовского устья день, а от Березовского устья большим морем окияном подле берег и через губу пособным ветром с Западу на Восток по левой стороне берегу, влеве море, а вправе земля, и шли до устья Печеры реки, а в Монгазею того [1088] лета не пошли, для того что опоздали; шли до устья Печоры реки мешкотно, потому что были ветры встрешные и льды великие; а как живут пособные ветры, а встречного ветру и льдов не живет, и от Березовского устья поспевают парусные ходом до устья Печеры реки ден в десять; от устья Печеры реки шли вверх по реке Печере до Пустоозера парусным походьем два дни и в Пустеозери зимовал; а приказной человек был в Пустеозери Микифор Вельяминов Воронцов. А во 110 году из Пустаозера о Петрове дни, пошли в Монгазею, на четырех кочах, Москвитин  Первой Тарутин да Пустозерец Семен Исаков Серебряник, да Волочанин Михайло Дурасов, Пустозерец Архип Баженик, а с ними торговых и промышленых людей человек с сорок; а он Левка с ними же был. А вышед на устье Печеры реки, и пошли в Монгазею болшим же морем окияном на урочище на Югорской шар, и бежали парусом до Угорскаго шару два дни да две ночи, а шли на-прямо большим морем, переимаяся через губы морские, а на губах местами глубоко, а в иных местех мелко в сажень, а инде и меньши, а в иных местех и суды ставают. А Югорской шар остров великой каменной, местами тундра, а местами камень голой, а леса никакого нет, а называют тот остров Вайгачь, а около его Руские люди в Монгазею не ходят, потому что отшел далеко в море, да и льды великие стоят; а подле Югорской шар подле остров Вайгачь ходу гребью день, проезд из моря окияна в урочище в Нярзомское [1089] море, а тот проезд промеж Вайгача острова да промеж берегов, а по берегу лежит грядою камень, а поперек проезду верст с пять, а инде и мешни, а проезд местами глубоко, а инде мелко; а на острову Вайгаче место пустое, людей нет. А от Югорскаго шару Нярзомским морем через Карскую губу резвого ходу до устья Мутныя реки день да ночь. А как заимут льды большие, ино обходят около льдов парусом и гребью недель с шесть, а иногда и обойти льдов немочно, и от тех мест ворочаютца назад в Пустоозеро. А Мутная река устьем пала в Нярзомское море с полуденные стороны, а река Мутная невелика, через мошно перебросить каменем, а река мелка, в грузу кочи не проходят, а дожидаютца с моря прибылные воды; а грузу у них было в кочах четвертей по сту и больши, в четыре пуда четверть, и тою Мутною рекою шли в кочах прибылою водою, тянулись бечевою двадцать ден и дошли до озер, из коих вышла Мутная река; а вышла Мутная река из трех озер невеликих, по смете версты по две озеро; вверх по Мутной реке по обе стороны пустое место, тундра и ростет мелкой лес в вышину с четверть аршина и с поларшина, а зовут тот лес ярник, а иного лесу никакого нет и дрова они завозят с собою на кочах, сбирая наносной лес по берегу, что выносит в море сверх Печеры реки и из иных рек; а по обе стороны Мутные реки временем кочюет Самоедь Карачея и иные роды, а дают та Самоядь ясак в Пустоозеро. И дошед они до озера до вершины Мутные реки, учали меж озерцами [1090] волочить запасы в павозках, а в павозок клали четвертей по десяти и больши, в четыре пуда четверть, а провадили повозки от озера до озера паточинами, тянули по воде бродячи, один павозок тянут два человека, а те межу озерцами паточины тож в дву местех от озера до озера по версте и меньши, а кочи тянули конаты после запасов порозжие по тем паточинам всеми людьми; а от третьего озера шли на волок до большого озера, из которого вышла Зеленая река, а сухого волоку от озера до озера с полверсты и больши, а место ровное, земля песчана, и тем волоком запасы носили на себе на плечах и павозки волочили конаты, а кочи тянули через волок конатами же, делаючи вороты, для того, что людей было мало, а носили через волок запасы и повозки волочили и кочи тянули ден с пять. А большое озеро, из котораго идет Зеленая река, в длину по смете верст с десять, а поперег версты с три и больши; и шли они по тому озеру в длину от сухаго волоку до Зеленые реки с половину дни, а Зеленая река пошла из того озера с западу и пала устьем в губу, а иные называют Обью рекою, а Зеленая река меньше Мутные реки да и мельче; и шли они на низ Зеленою рекою, повозили запас в павозках, а кочи тянули порозжие всеми людми ден с десять; а от устья Зеленые реки губою бежали парусным погодьем до завороту день, а от завороту Тазовскою губою до устья, Тазу реки парусным же погодьем бежали два дни да две ночи, а обе те губы, что от устья Зеленые реки, по обе стороны береги видеть, а вода в тех [1091] в обеих губах пресна, а не морская. А от устья Тазовского вверх Тазом рекою до Тазовского города бежали парусным погодьем двои сутки, а своею силою без паруснаго погодья итти ден с десять. А пришли они в Монгазею перед Покровом; а воеводы были в Монгазее князь Василей Масальской да Савлук Пушкин.

Да в роспросе же промышленой же человек сказывал Фомка Борисов Пенеженин: был в Монгазее при Степане Забелине, а шли большим морем окияном из Кулойского устья на Чесской волок, а пошли от устья Кулоского о Петрове заговенье, а шли до реки Чижи день пособным ветром, а река Чижа пала устьем в большое море окиян со востока на запад; а Чижа река невелика, поперег сажени с три; и шли они тою рекою вверх до Чесского волоку день да ночь, а по речке Чиже по обе стороны тундра, а лес мелкой ярник, а большого лесу нет, а кочюет по той речке Каменская Самоядь, а ясак дают на Мезень в слободу, а кочюют невеликие люди. А через Чесской волок кочи их перевозила Самоядь на оленях наймуючись, а волоку Чесского сажень с двадцать, место тундряное, а в большую воду тот волок поимает водою. А перешед Чесской волок, пришли на речку Чошу, а речка Чоша невелика, ходят ею прибылою водою, как приходить вода с моря, а речкою Чошою прибылою водою вверх до Чесские губы версты с три, а Чесская губа с севера на полдень, а от Чесские губы на Тиунской берег, а через [1092] Чесскую губу бежали парусом до Тиунского берегу день да ночь и вышли на большое море, а подле Тиунской берег большим морем бежали парусом день до Бурлова берегу, и под Бурловым берегом заняли великие льды, и они сквозе льды пробивался в том месте четыре недели, и как льды отнесло в большое море, и они пришли к Югорскому шару, и шли большим морем гребью до Карские губы, а Карскую губу через бежали парусом день да и ночь, и пришли на устье Мутные реки, а Мутною рекою вверх шли до озера до Мутного восмь дней, а из того озера вышла Мутная река, а с Мутного озера через сухой волок, потому же порозжие кочи по кадкам волочили конатами, поделав вороты, и шли от Оби и до Монгазеи тем же местом, на которые места сказывал, Левка Иванов Плехан. А было де промышленых людей на штинатцати кочах сто шестдесят человек Москвичи Стенко Петров Бараш, Колмогорцы, Пеняженя Володимер Пахотин, Яким Щепеткин с товарыщи; а пришли в Монгазею за пять ден до Покрова. А про Немецкие люди сказали Левка Плехан и Фомка Борисов, что никоими мерами Немецких людей в Монгазею проходу не чаяти. А острогу меж Мутные и Зеленые реки поставить негде и не в чем, места песчаные да и тундра, к лесу никакого нет. А послана такова отписка и роспросные речи посланы ко государю во 131 году, Маия в 15 день, с тоболским с пешим казаком с Васкою Мокеевым.⁹)

[1093] XI. Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, холопи твои Юшко Сулешев, Федка Плещеев, Гарасимко Мартемьянов, Никитка Левонтьев челом бьют. В нынешнем, государь, во 132 году, Декабря в 30 день, в твоей государеве грамоте за подписью твоего государева дияка Ивана Болотникова, писано к нам холопем твоим, велено послати из Тобольска или из Мангазеи служилых людей человек с пятдесят, или сколко пригоже, на заставу на Мутную реку и на Зеленую реку, а велети б им меж тех рек на волоку розсмотрить места, где пригоже, чтоб было крепко и близко твоих государевых ясашных людей; а розсмотря, велети поставите на том месте острожек и крепости всякие поделати, и велети им из того острожку посылати от себя человек по пяти и по шти по переменам к морю проведывать про Немецких людей, чтоб отнюдь в Сибирь в Монгазею Немецкие люди водяным путем и сухими дорогами ходу не проискали, и Руских торговых и промышленых людей с моря и из поморских городов Кулуем и на Канин нос и на Тресковую и на два острова, что у Варендеевских мелей, и на Моржевик малыми речками и болшим морем на Югорской шар и на Карскую губу и на Мутную и на Зеленую реку в Мангазею, а из Монгазеи на те же места пропущати не велеть; да и вперед бы нам холопем твоим ежегод посылать в тот острожек служилых [1094] людей на весну, как учнет лед вскрыватца, и велети в том острожке быти до Семеня дни или до Покрова, и велети им назад приезжати в Тоболеск или в Монгазею. И по твоему государеву указу, в нынешнем во 132 году, Июня в 7 день, послали мы холопи твои из Тоболска на заставу на Мутную и на Зеленую реку тоболского сына боярского Якова Шулгина, да тоболских служилых людей двадцать человек. Да писал я холоп твой Юшко на Березов к воеводам ко князю Федору Козловскому да к Ондрею Ширину, а велел послати с Березова на заставу с Яковом Шулгиным в прибавку к-тем тоболским служилым людем березовских служилых людей двадцать же человек, и велели мы холопи твои Якову Шулгину, пришед на заставу на Мутную и на Зеленую реку с тоболскими и с березовскими служилыми людми на волок, розсмотрити места, где пригоже, чтоб было близко твоих государевых ясашных людей, а росмотря, велели на том месте поставити острожек и крепости всякие поделать, и велели ему из того острожку посылати от себя человек по пяти и по шти по переменам к морю проведывать, про Немецких людей, чтоб отнюдь в Сибирь в Монгазею Немецкие люди водяным путем и сухими дорогами ходу не проискали и Руских торговых и промышленых людей с моря и с поморских городов Кулуем и на Канин нос и на [1095] Тресковую и на два острова, что у Варендеевских мелей, и на Моржевик малыми речками и болшим морем на Карскую губу и на Мутную и на Зеленую реку в Монгазею, а из Монгазеи на теже места на Русь пропущати не велели, а велели, государь, Якову Шулгину быти на заставе с тобольскими и в березовскими служилыми людми до Семеня дня или до Покрова и смотря по тамошному делу, чтоб им перед самыми заморозы выдти на Березов. А что, государь, в острожку у Якова Шулгина про Немецких людей каких вестей объявитца, и мы холопи твои велели Якову и Федору писати про вести в Тоболеск наскоро; а как, государь Яков Шулгин с заставы с Мутные и с Зеленые реки с служилыми людми в Тоболеск придет и что у него каких вестей объявитца, и мы холопи твои о том к тебе государю отпишем.

^{ПРИМЕЧАНИЯ}

¹) Ниже он назван Курочкин.

²) За сим тоже, что в акте III. См. столб. 1056 — 1059

³) За сим тоже, что в грамоте V-й после слов: И как к вам ся наша грамота придет до слов: А что Колмогорец Еремка Савин (см столб. 1065—1066).

⁴) В рукописи ошибк. в Том