|
1652 г. в августе. —
Отписка Якутскому воеводе Димитрию Францбековуслуживаго человека Ерофея Хабарова;
о военных действиях его на реке Амуре и о проч.
 Государя
царя и великого князя Алексея
Михайловича всеа Русии
воеводе Дмитрею Андреевичю Францбекову да
дьяку Осипу Стефановичю бьет челом холоп
государева с Великие реки Амура с
усть Зии реки и с Koкopиeвa улусу
приказной человек Ерофейко Павлов
Хабаров с служилыми и с волными охочими
людми с новоприборными Даурскими
служилыми людми. Жил я холоп государев с
служилыми и охочими волными людми на
Великой реке Амуре в Албазине городе, и
что у нас похожения нашего было и о том
обо всем государю было писано в отписках
к тебе Дмитрею Андреевичю и Осипу
Стефановичю. И июня в 2 день, поделав
суды болшие и малые, и прося у Бога
милости и у Всемилостивого Спаса, из
того города Албазина поплыли, и плыли мы
два дни и доплыли на другой день
Дасаулов, был город князя Дасаула, и тот
город сожжен и юрты сожжены же, лише
всего осталось две юртишка, а людей тут
не изъехали;и мы от того городка плыли
до полудни, и в половине дня наплыли
юрты, и в тех юртах людей не изъехали, и
те люди на кони пометались и они
Даурские люди у нас все уехали,
лише толко схватили ясыря Даурскую бабу,
и тот ясырь сказал, что де по улусам
Даурские люди все живут; и мы того же
часу в Ленских стругах наскоро наниз
побежали и нагребали двои юрты, и в тех
юртах все люди Даурские, подсмотря нас,
на кони помечутся; и убежат, лише ясырь
похватали, и сами они: стали в иной улус
и к городу ясак подавать стали, юрты
сожгли и. дым пустили. И мы тогож дни
набежали на тот Гуйгударов город о
закате солнца в Ленских стругах.... под
тот Гуйгударов город, и тот Гуйгудар
князь да с ним два князя и Богдоевы люди
улусные, мужики все, выехали против нас
на берег, и нас не стали к берегу
припущать; и мы по них, из стругов из
оружья ударили, и тут у них Даурских
людей побили человек с двадцать, и они
князья Гуйгудар, и Олгемза и Лотодий и с
улусными людми государские грозы
убоялись и с бере-[360]гу
отъехали; и мы наскоре из стругов своих
пометались на берег и за ними побежали,
и они князья Гуйгудар, и Олгемза и
Лотодийс улусными людми в те свои городы
засели; а доспеты у них три города новые
и землею обсыпаны, а к верху обмазано, а
те городы все стоят рядом, лише стены
промеж, и под те стены у них подлазы, а
ворот нет, и в тех городах поделаны
глубокие ямы, а скот у них и ясырь в тех
рвах стоял, а около тех городов кругом
обведено два рва в сажень печатную
глубота, и в те рвы и города привожены
под стену подлазы, а кругом тех городов
стояли улусы и те они улусы сожгли. И как
те князья в город засели, а Богдоевы
люди с ними с Даурскими людми в городы
не засели и выехали на поле далече, и
Божиею милостию, и государским счастием,
и радением твоим, Дмитрей Андреевич и
Осип Стефановичь, и промыслом приказного
человека Ярофийка Павлова и служилых
волных и охочих людей, тот город наскоре
обсадили, и они Даурские люди с башен
почали нас стреляти стрелами; и яз
приказной человек велел толмачам
говорить про государское величество, что
наш государь царь и великий князь
Алексей Михайловичь всеа Русии страшен и
грозен и всем царствам обладатель, и
никакие орды не могут стоять против
нашего государя царя и великого князя
Алексея Михайловича всеа Русии и против
нашего бою, и вы, князь Гойгудар, да
князь Олгодий да князь Лотодий,
будте нашему царю государю и великому
князю Алексею Михайловичю всеа Русии
послушны и покорны, без драки сдайтесь,
и нашему государю ясак давайте по своей
мочи, и велит государь вас оберегать от
иных орд, кто вам силен. И тот Гуйгудар
то стал говорить: даем де мы ясак
Богдойскому царю Шамшакану, а вам де се
какой ясак у нас, как де мы бросим
последним своим робенком, дитятем, то де
мы вам с себя ясак дадим. И мы, прося у
Бога милости и государю радеючи,
государеве службе поиск чинили ратным
обычаем войною, крепь учинили болшему
оружию пушкам и стали бить по башням с
нижнюю сторону у того города, и из
мелкого оружия, из мушкетов, из пищалей,
били по них в город, и оно Даурские люди
стреляли к нам из города и от них стрел
к нам летело из города от Даурских людей
безпрестанно, и настреляли они Дауры из
города к нам на поле стрел как нива
стоит насеяна, и дрались мы с ними Дауры
всю ночь до схожева солнца, и у башни
стену пробили, и мы и куячные люди, а
иные служилые люди за щитами, стену
отняли, и в город вошли, в один и по
государскому счастию тот нижней город
взяли; и они Дауры собрались в два
города, и половина дни из того из
другого города мы служилые люди били ж
их Даур, и они все собрались Дауры
свирепые в один город, и мы били по них
безпрестани из болшого оружия и из
малого, и на тех приступах побили их
Дауров двести четырнадцать человек; и те
свирепые Дауры не могли стоять против
государьской грозы и нашего бою, и из
того города напролом они Дауры побежали
человек десятка полтора, лише те, и ушли
из города, а досталь всех, которых в
городе захватили Дауров, со все стороны
их Дауров в город сжали, и драка была
съемная и копейная у, нас казаков, и
Божиею милостию и государским счатьем,
тех Дауров в пень порубили всех с головы
на голову и тут на съемном бою тех Даур
побили четыреста двадцать семь человек
болших и малых, и всех их побито Дауров,
которые на съезд и которые на приступе и
на съемном бою, болших и малых шестьсот
шестдесят один человек, а наших казаков
убили они Дауры четырех человек, да
наших же казаков переранили они
[361]
Дауры тут у городка сорок пять
человек; и те все от тех ран казаки
оздоровели; и тот город, государским
счастьем, взят с скотом и с ясырем, и
числом ясырю взято бабья поголовно
старых и молодых и девок двести сорок
три человека, да мелкого ясырю робенков
сто осмнадцать человек, да коневья
поголовья взяли мы у них Дауров болших и
малых двести тридцать семь лошадей, да у
них же взяли рогатого скота сто
тринадцать скотин. И в кои поры у нас
драка была, и те Богдоевы люди по полю
все ездили, и бою нашего с Дауры
смотрели и к нам казаком не стреляли, и
мы у тех ясырей про тех Богдоевых людей
роспрашивали: для чего де они Богдоевы
люди те приехали к вам, и много ли их
Богдоевых людей? и тот ясырь сказал нам,
то: живут де у нас Богдоевы люди по
пятидесят человек безпрестани для ясаку и с
товары, до иных людей своих до перемены;
и мы у тех баб роспрашивали: для чего де
они с вами в городе не сидели, и за вас
они не приставали? и тот ясырь то
сказывает: Даурские де люди наши князья
Гуйгудар с товарыщи взял их в город к
себе на подсоб, и они Богдоевы люди то
им сказали: Гуйгудар! нам де царь наш
Шамшакан не велел с Рускими людми дратись;
и назавтрее тое драки те Богдоевы люди
послали к нам в город из поля своего
человека Богдойского, и тот мужик пришел
к нам в город к государскому величеству
честно, и стал говорить своим языком
Китайским, и у нас того языка не знают,
тех толмачей нет, лише переводом
Даурские бабы сказывают: что де наш царь
Шамшакан нам с вами дратись не велел,
наш царь Шамшакан нам с вами с казаками
свидеться .... честно; а у того мужика
Богдойского платье на нем камчатное,
все, и на голове у него малахай соболей,
а про иное у него мужика Богдойского у
нас ростолмачить некому, а тот мужик
говорил с нами долго, и яз Ярофейко, тому
Богдойскому мужику честь воздал и
подарки государевы давал и отпустил его
Богдойского мужика честно в свою
Богдойскую землю. И в тех мы, городах
жили шесть недель, и к тем к Даурским
князьям к Дасаулу, и к Байбулаю, и к
Шилгинею, и Албазе языков посылали в
городы к ним, были у нас изыманы в
Албазине городе Даурские боканы, и мы
мужика с ними отпустили и велели им
боканам тем князьям наговаривать, чтоб
они Даурские князья покорились и
поклонилися нашему государю, и за тем
мужиком и баб старых отпущали с
теми ж речми, и от них Даурских мужиков ни
один человек не бывал к нам, а всего; от
нас плыть до тех людёй день, а людей де
у них горазно многое множество; и на той
драке под Гуйгударовым городом из
болшого оружия ростреляли с трех пушек
ночью и днем государева пороху пуда с
три, а свинцу против пороху ростреляли;
и яз Ярофийко жил в тех городах с
служилыми и с волными охочими людми семь
недель, и те Даурские князья
государскому величеству.... не бывали, и
яз Ярофейко из того города поплыли, и
кони выбрали, на суды поставили и с
собою взяли, и из того города поплыли и
плыли до Банбулаева города два дни. И в
тот город приплыли Князя Банбулая и в
улус его, и тот город пуст, людей в нем
нет, все выбежали; и после того неделю
спустя за ними ходили, искали, и мы
холопи твои Приказной чёловек ЯроФейко
Павлов и служилые и волные казаки того
Банбулая призывали и ясаку с него
прошали; и тот Банбулай то говорил:
какой де вам от меня ясак; и после того
отпущал яз приказной человек служилых и
волных казаков в поход из того города
Банбулаева на его Банбулаевых людей
вниз, и плыли день и на-[362]плыли
улус и в том улусе языки похватали и два
ясыря, и тех языков роспрашиваля
накрепко толмачами, и они сказали в
роспросе, что де плыть от сего места до
усть Зеи реки полторы сутки, и тут де
стоит против Зеи реки на другой стороне,
направо пловучи, улус князя Кокорея, и
ниже де того улуса проплыть по ряду три
улуса, и ниже де того стоит город крепкой
и укреплен накрепко, а крепили де тот
город всею нашею Даурскою землею, и в
том де город живет князь Туронча
Богдоева князя Балдачи зять, да другой
князь Толга да Омутей два брата; и мы
холопи государевы служилые люди и волные
казаки с теми языки приехали в тот в
Банбулаев город к приказному человеку
Ярофею Павлову Хабарову. И яз Ярофейко у
тех языков роспрашивал и огнем жег, и
они сказали теж речи слово в слово
против прежних речей, и яз Ярофейко,
посоветовав с ратными людми служилыми и
с волными казаки, и прося у Бога
милости, из того города Банбулаева поиск
чинили вниз по той реке, к тому городу
поплыли, и плыли мы из того города
Банбулаева до усть Зеи реки два дни да
ночь, и тут река пала великая с левую
сторону зов той реке Зия; и языки
сказывают, что де по той реке Зее живут
Дауры, и есть де по той реке город, и в
том де городе живет Даурской, князь,
Олпелда и многие Дауры, и на усть той
реки на правой стороне немного пониже
устья Зейского стоит улус князя Кокорея
двадцать четыре юрты и людей в нем нет;
и мы наскоре погребли вниз, и того дни в
обед набежали юрты в легких стругах на
улус, и тут языков похватали и наскоре
роспрашивали, и те языки сказали, что де
внизу до города еще два улуса отсель
недалече, а люди де живут, и мы наскоре
те улусы мимо прогребли и под город
подгребли того дни под вечер, и из
легких стругов на берег выскакали, и к
городу прибежали, в город выскакали в
том городе люди невеликие, а животы их
Даурских князей и их людей, все в
городе, и мы на башни выскочили. И ниже
того города в перестреле стоит улус
велик, и те Даурские князья князь
Туронча и с братьями, да князь Толга, и
князь Омутей с своими людми в том улусе
пьют все, и они втепоры нас осмотрили, и
князь Омутей скочил на коня, и закричал
и погонил; и служилые и волные казаки,
прося у Бога милости, к тому улусу
бросились, государю радеючи и не щадя
лица своего, и того князя Турончу, и с
братьями и с жонами и с детми, и князя
Толгу и с ними иных лутчих людей, Божиею
милостию и государским счастьем,
обсадили, а иные мужики и ясырь с
нижнего конца побежали, и служилые и
волные казаки, прося у Бога милости, за
ними в поле побежали, и многих людей; и
ясырь поимали, а иных мужиков на побеге
многих побили; в втепоры наскоре
услышали стрелбу с болших судов, и
наскоре нагребали, и кони с судов
похватали, и за ними погонили, и
досталных в поле мужиков и ясырь
переимали и в город привели. И те князья
князь Туронча и Толга стали из юрты
стрелять, и яз приказной человек
Ярофейко велел толмачам своим тех князей
разговаривать и под царскую высокую руку
призывать, что де дайте государю нашему,
ясак и будьте во всем послушны и
покорны, и мы, вас не убьем, и станем
вас оберегать, кто вам силен; и тот
князь Туронча Балдачин ...., и с
братьями своими, и князь Толга то стали
говорить: за ясак де нам что стоять,
лише бы де было постоянно, мы де ясак
дадим, нонече де у нас соболей нет, были
де у нас Богдоевы люди, и ясак де дали
Богдоевым людем, а досталь все испродали,
а что де есть соболей, то де мы дадим; и
из юрт к вам вышли, и мы их взяли и в
город: привели, всех их мужиков в город
пе-[363]реиманых
сто человек, да ясырю переимали сто
семдесят, окроме малых робят и те князья
князь Туронча, с братьями своими, и
князь Толга и их улусные лутчие люди
стали нам то говорить, что де мы Дауры,
что есть нас здесь и род наш и которые
под нами живут луков с тысячу и болши, и
мы де топере вашему государю все
послушны будеми покорны, и ясак с себя
станем давать по вся годы, пожалуйте де
отпустите наших людей и боканов и жен
наших и детей, а мы де князья у вас
седим верьте де нашим головам; и яз им
говорил толмачом, что де призовите вы
своих всех людей и что де промеж нами
вера; и они князья князь Туронча и князь
Толга велели им князю Омутею и всем
лутчим людем быть к нам, и они тотчас к
нам приехали человек ста с три; и яз
приказной человек, по государеву указу,
того Турончу й с братьями, и Толгу, и
Омутея с братьями, их князей и лутчих
людей Балуню, и Аная, и Евлогоя и всех
улусных их людей и весь род их к шерти
привели на том, что быть им под государя
нашего царя и великого князя Алексея
Михайловича всеа Русии высокою рукою в
вечном ясачном холопстве на веки, и ясак
с себя.... по вся годы безпереводно, и
из них выбрали в аманаты лутчих людей
князя Турончу Балдачина зятя, да брат
его...., да князя Толгу с братом, да
Омутеева брата да трех улусных лутчих
мужиков; и; они ясаку с себя принесли
всего шестдесят соболей: «нонечи де у
нас соболей нет, на осень де дадим вам
полной ясак»; и яз приказной Ярофейко,
посоветовав с ратными людми служилыми и
с волными казаки, их мужиков всех.
улусных и боканов отпустили, и велели
жить на прежних их кочевьях без боязни;
и стали они ясырю своего прошать на
выкуп и сулили животов, давали под ясыря
выкупу по сороку рублев и по штидесят, а
за иной и по сту рублев, и яз приказной
Ярофейко и служилые люди и волные казаки
промеж собою посоветовали, и государю
радеючи, своих зипунов не порадели, и
для постоянья и утверженья земли тот
ясырь отдали без выкупа, и велели им
жить без боязни, и они жили в тех своих
улусах у города с наши за един человек,
и корм нам привозили и они к нам в город
ходили безпрестанно, и мы к ним тож:
ходили. И 160 году, сентября в 3 день,
ходил от вас из города Енисейской
казачей десятник толмачь Костка Иванов
что с Байкалова приехал во 158 году от
сына боярского Ивана Галкина, к ним в
юрты, и час времени в юртах жил, и к нам
в город прибежал и нам сказал, что де
меня в юртах имали, и яз де у них одва
ушел; и в кою пору он бежал к нам, а они
на кони свои высели все, и с ясырями из
улуса, все побежали, и яз Ярофейко
послал ратных людей в улус их
розговаривать, и они все выбежали, лише
схватали две бабы старых; и яз Ярофейко
стал говорить тем аманатом, что де вы
нашему государю изменили и шертованье
свое порудили, и людей де своих прочь
отослали; и они то говорят: мы де не
отсылали, мы де седим у вас, а у них де
своя дума, и втапоры говорил князь Толга:
чем де нам всем помереть, и мы де помрем
за свою землю одни, коли де к вам в руки
попали; и яз Ярофейко всяко их
розговаривал, и они свирепые Дауры и
Бога незнающие шертованье свое порудили
и говорят то: выдайтесь де вы с нами,
однажды, де вам в руки попали; и яз
Ярофейко тех аманатов пытал и жог, и они
одно говорят, что де отсеките наши
головы, уже де однако мы к вам насмерть
достались; а те иноверцы кругом ездят
далече, и яз Ярофейко к государскому
величеству призывал, и они не
прикликаются. И яз Ярофейко подумал,
[364] что тут зимовать не на
чем, хлеба близко города нет, а время
испустим, и велел служилым и волным
казаком на суды собиратись, и сентября в
7 день, собрався на суды, велел я
Ярофейко волному охочему казаку Петрушке
Оксенову, устьем поплыв вниз по Амуру
реке, тот Толгин город зажетчи весь, а
жил в том городе полчетверты недели, а
плыл из того города до Каменю, четыре
дни; а на другой день что был из того
города князь Толга, и тот Толга скрал
нож, сам себя поколол; а тут все улусы
частые невеликие юрты, по десяти юрт в
улусе..... сто двадцать; а Каменем плыли
два дни да ночь и, Каменем все улусы
невеликие, а людем выше Камени и в
Каменю зов им Гогулы, и тут людей нет; а
за Каменем первого дни проплыли улусов
двадцать один улус, и того дня в
последних улусах языков иных имали, а
иных рубили, и ясырь похватали, а на
другой день плыли все улусами же, и с
правую сторону выпала река зов ей Шингал,
и по той реке сказывают, что живут
многие люди, да и городы де у них есть;
и на усть той реки Шингала стоят на той
же стране два улуса великие, в тех
улусах юрт шестдесят и болши, и яз
Ярофейко с того у них улусу с мужиков
ясак прошали, и они мужики нам отказали,
и ясаку государю не отдают, и ясырь, тот
их мужиков похватали мы казаки и многих
людей побили и порубили, и под тем
улусом ночевали; и поплыли вниз по Амуру
и плыли два дни да ночь, и улусы
громили, все улусы, а юрт по штидесят и
по семидесят в улусе, и мы в тех улусах
многих людей побивали и ясырь имали, и
плыли семь дней от Шингалу Дючерами, все
улусы болшие юрт по семидесят и по
осмидесят, и тут все живут Дючеры, а все
то место пахотное и скотное, и мы их в
пень рубили, а жен их и детей имали и
скот; и в осмой день поплыли... стоит на
правой стороне на Каменю улус велик
горазно, и с того места люди пошли имя
Ачаны, и с того места и до моря место не
пашено и скота нет, а живут все рыбою; и
от того улуса плыли двое сутки, в тут
стали проходить улусы юрт по сту, в как
к улусу в стругах приедем, и они на
берег вскочили и из за стругов с нами
дерутся, и Божиею милостию и государским
счастием, тех многих людей побивали. И
сентября в 29 день наплыли улус на левой
стороне, улус велик, и яз приказной
Ярофейко и служилые и волные казаки
посоветовали, и в том улусе усоветовали
зимовать, и тут город поставили, и с
судов выбрались в город, и которых имали
пловучи мужиков. . . . . оттуду, и те
Ачаны и ясак к нам привозили. И октября
в 5 день оснастили мы два судна, и
парусы вверх бегали сто человек для
корму по рыбу, и ходили в тот в поход
пять дней, и те свои суды в тех улусех в
двух нагрузили, и втапоры, собрався, те
Дючеры и Ачаны человек с тысячу октября
в 8 день, на утренной зоре, на тот наш
город из прикрыта напустили, со все
стороны тот город зажигали, а нас
втапоры в городе было сто шесть человек,
и Божиею милостию и государским
счастьем, холопи государевы служилые
люди и волные казаки справились, и в
куяки изоболочены были, и молились Спасу
и Пречистой Богородице и Николе
Чудотворцу, и радеючи государю и
помираючи за веру крещеную и не щадя
лица своего, против государева недруга и
на вылазку семдесят человек выскочили, а
тридцать шесть человек в городе
осталось, и дрались с ними часа с два
боевых, и с башен по них Ачан и Дючер из
пушек били и из мелкого оружья, и тут
Божиею милостию . . . . . в Пречистые
Богородицы и государским счастьем, тех
иноверцов многих побили, и нападе на них
[365] собак иноверцов страх
Божий, и против царской грозы и нашего
бою стоять не могли и побежали врознь, и
мы за ними побежали, и в тыл их многих
побили, и языков многих перехватали и в
струги они иноверцы побросались и на
Великую реку Амур отгребали, а струги у
них болшие и с выходами, и краски
навожены, а в один струг садятся человек
по пятидесят и по штидесят; и мы холопи
государевы служилые и волные казаки в
город собрались, и яз Ярофейко у языков
роспрашивал про то войско, и языки нам в
роспросе винились, что де собирались
наша Дючерская земля и Ачанская вся, а
войска де нашего, было восмьсот, и вы де
побили у нас многих людей; и мы круг
города их иноверцов побитых считали, и
всех их побили сто семнадцать человек, и
у нас на том бою одного, человека до
смерти убили именем Никифора Ермолаева,
а изранили нас пять человек; и с рыбою
на судах после тoй драки на другой день
приплыли, и тот город накрепко укрепили,
и в том городе зимовать стали, и те
иноверцы не появляются к нам. И ноября в
28 день подсмотрили холопи государевы
служилые люди и волные охочие казаки
иноверские дороги санные, и ездят на
собаках, и подсмотря те дороги, и мне
Ярофейку сказали; и яз Ярофейко посылал
служилых и волных охочих людей сто
двадцать человек, шли день и подошли
сакму. . . . . . . . . и тут Божиею
милостию и, государским счастием. . . .
. добрых людей Ачанского князя Кечи двух
братов и ясырь, а иных улусных мужиков
многих побили, и из того походу в город
с теми мужиками и с ясырем пришли на
третей день, и тот Кеча под братей своих
ясак, поминочные соболи. . . . . и то
все писано в книгах ясачных, и что
ясачной, казны собрано и поминочной, и
то все будет писано перечнем в сем
отпуске. И жили холопи государевы
служилые и волные охочие казаки в том
городе зиму, а кормились мы, казаки во
всю зиму в Ачанском городе рыбою, а рыбу
ловили крюки железным и свою голову тою
рыбою кормили; и марта в 24 день, на
утренной зоре, сверх Амура реки славные
ударила сила из прикрыта, на город
Ачанской на нас казаков, сила
Богдойская; все люди конные и куячные, и
наш казачей ясаул закричал в городе
Андрей Иванов служилой человек: братцы
казаки, ставайте наскоре и оболокайтесь
в куяки крепкие, и метались казаки на
город в единых рубашках на стену
городовую, и мы казаки чаяли из пушек из
оружия бьют казаки из города, ажно бьет
из оружия и из пушек по нашему городу
казачью войско Богдойское, и мы казаки с
ними с Богдойскими людми, войском их,
дрались из за стены с зори и до схода
солнца; и то войско Богдойское на юрты
казачьи пометались, и не дадут нам
казаком.; втепоры протти через город, а
Богдойские люди знаменами стену
городовую укрывали, и у тога нашего
города вырубили они Богдойские люди три
звена стены сверху до земли; и из того
их великого войска Богдойского кличет
князь Исиней царя Богдойского и все
войско Богдойское; не жгите и не рубите
казаков, емлите их казаков живьем, и
толмачи наши те речи князя Исенея
услышали и мне Ярофийку сказали; и
услыша те речи у князя Исенея, оболокали
мы казаки все на ся куяки, и яз Ярофейко
и служилые люди и волные казаки,
помолясь Спасу и Пречистой Владычице
нашей Богородице и угоднику Христову
Николе Чудотворцу, промеж собою
прощались и говорили то слово яз
Ярофейко, и ясаул Андрей Иванов и все
наше войско казачье: умрем мы, братцы
казаки, за веру крещеную, и постоим за
дом Спаса и Пречистые и Николы
Чудотворца, и порадеем мы казаки
государю царю и великому князю Алексею
Михайловичю
[366]всеа Русии и помрем мы
казаки все за один человек против
государева недруга, а живы мы казаки в
руки им Богдойским людем не дадимся; и в
те стены проломные стали скакать те люди
Богдоевы, и мы казаки прикатили тут на
городовое проломное место пушку болшую
медную, и почали из пушки по Богдойскому
войску бити и из мелкого оружия учали
стрелять из города и из иных пушек
железных бити ж стали по них Богдойских
людях, тут в Богдойских людей и силу их
всю, Божиею милостию и государским
счастьем и нашим радением, их собак
побили многих; и как они Богдои от того
нашего пушечного бою и oт пролому
отшатились прочь, и втапоры выходили
служилые и волные охочие казаки сто
пятдесят шесть человек в куяках на
вылазку Богдойским людям за город, а
пятдесят человек осталось в городе, и
как мы к ним Богдоем на вылазку вышли из
города, и у них Богдоев тут под городом
приведены были две пушки железные, и
Божиею милостию и государским счастьем,
те две пушки мы казаки у них Богдойских
людей и у войска отшибли, и у которых у
них Богдойских людей у лутчих воитинов
огненно оружие было, и тех людей мы
побили и оружье у них взяли, а которые
на вылазке . . . . казаки сто пятдесят
шесть человек, и радеючи государю и
помня крестное целование, не щадя лица
своего против государевых недругов
дралися с ними Богдойскими людми мы
казаки саблями, и Божиею милостию в
государским счастьем и радением и
промыслом твоим, Дмитрей Андреевичь да
Осип Степановичь, мы казаки Богдойских
людей на вылазке многих побили; и нападе
на них Богдоев страх великий и, Божиею
милостию . . . . и Пречистыя Владычицы
Богородицы и святаго угодника Христова
Николы Чудотворца, покажися им сила наша
несчетная, и все досталные Богдоевы люди
прочь от города и от нашего бою побежали
врознь; и мы казаки у них Богдоев языков
переимали, да у них же Богдоев отбили мы
казаки восмьсот тридцать лошадей с
запасы хлебными, да у них же Богдоев
отбили семнадцать пищалей скорострелных,
а те их пищали по три ствола четыре
ствола вместе, а замков у тех
скорострелных пищалей нет, да у них же
отбили две пушки железные, да восм
знамен Богдойских. И тех языков яз
Ярофейко роспрашивал накрепко, и те
языки в роспросе мялися, и стал говорить
язык царя Богдойского, служилой человек
Нюлгуцкого города, именем Кабышейка, и
тот стал говорите: яз де вам скажу всю
казаком свою правду, чего де таить, про
вас пришла де к нам весть осенесь, с
усть Шингалу реки приехали де Дючерские
мужики в Нюлгуцкой город, и пришед де те
Дючерские мужики к нам ко князю Исенею,
да к Иведакамахе, да Тамфимафе, что де
седят в том Нюлгуцком городе посланы от
царя Богдойского посаженика от Учурвы, и
те Дючерские мужики росплакались и
говорят де, что де приехали Руcкиe люди,
и нашу де землю всю вывоевали и
вырубили, и жен наших и детей в полон
взяли, и мы де своими людми Дючерскими и
Дючерскою землею собирались, и на них
ходили, на город напускали не на великие
люди, да тут де нас мало не всех побили,
и нам де против их стоять не можно, и вы
нас обороняйте, а не станете нас
оборонять, и мы им станем ясак давать; и
князь Исеней с товарыщи об том отписывал
в Надымны в город к царю Учурве и
посылали с отписками Богдойского
служилого человека, и ходил де месяц
наскоре; а ходить из Нюлгуцкого города в
тот город в Надымны степью в правую
сторону, и на дороге, идучи мимо, два
ropoдa, город первой Лабей, а другой
город Тюмень, и те городы все ка-[367]менные,
а юрт в тех городех по тысяче и по две и
по три, а иные юрты каменные и в том
городе в Надымнах седит царь Учурва, а
посаженик тот царь Учурва царя
Богдойского Шамшакана; и как тот
служилой человек приехал от царя Учурвы,
и прислал он грамоту: и велено де итти
князю Исинею с товарыщи, и велено де
собрать войско великое, и велел итти на
вас казаков, и вас казаков велел иных
побити, а иных велел живых казаков взяти
и к себе поставити в землю с оружьем
вашим казачьим; а князь Исиней с
товарыщи собирал войско свое наскоре из
Нюлгуцкого города, и пошло нас из
Нюлгуцкого города шестьсот, а с нами
было пушек шесть, да тридцать пищалей да
двенадцать пинард, а пинарды глиняные, а
в тех пинардах порох кладен, а кладено
пороху в тех пинардах по пуду, и те де
пинарды подносим под стены городовые, и
стены городовые и башни ломаем, да. . .
. . с нами было пятьсот, да из
Манзанского улуса людей было с нами
четыреста двадцать человек, да Дючеров
было с нами со всей реки сот с пять и
болши; а тот де улус Манзанской стоит от
нас на полудне от. . . . . , и тот де
улус на одной стороне реки, а юрт в
улусе с тысячу, а на другой стороне
Шингалу против того улус стоит таков же;
а ехали де мы из Нулгуцкого города
досямест три месяца на конех, а коней
было у нас имано сь собою на двух
человек три лошади, а от нашего де
города стоит. . . . . . . Нюлгуцкого
города болше, а около де того города
живут Мовгена сведенцы Даурские люди и
Тунгусы, и те мужики хлеб пашут на царя
Шамшакана и овощи водят, и от того
города Мовгена дорога в Богдойскую землю
к царю Шамшакану; а яз де мужик родом
Никанской земли, а наша де земля
Никанская от Богдойской земли стоит на
востоке, река де есть в нашей земли
Бучун порубежная, а пала та река своим
устьем в море, а людей по той реке
много, а людям тем зов Никаны, лица у
них черные, бородаты, а другая де река
есть неподалеку имя ей Шунгуй, а по той
де реке живут, Никаны ж многие люди да
город де на той реке стоит, а в том де
городе живет царь Никанской Зюлзей, да
иные де городы по той реке есть многие,
все каменные, а бережемся де мы от
Богдойского царя, что де нас Богдойской
царь Шамшакан Никанских людей; в
пределех, воюет, а всей земли овладеть
не может, потому что та Никанская земля
несказанно велика, а Никанской де царь
ясаку никому не дает; да в той же земли
Никанской в нашей родится золото и
серебро, и жемчуг в раковинах находят в
реке и каменье дорогое, да в нашей де в
Никанской земле родятся шелка розные, а
делают из шелков из тех камки и отласы и
бархоты, а бумагу де хлопчатую сеют, а
из той бумаги делают кумачи. И яз
Ярофейко того мужика роспрашивал: при
какове де то золото и сребро месте
родятся? И тот мужик сказал: родится де
то золото и сребро: есть де река пала из
болот, а впала устьем в море, а та река
невелика, на той реке есть Камень, и в
том де Каменю та золотая гора, а ломают
ту руду золоту ломами железными, и у той
де золотой руды стоит город каменной да
и служилые люди живут многие на той же
реке пониже того Камени, и в той реке
находят в раковинах жемчуг, да и серебро
на той реке родится; да и в иных местах
в той Никанской земли серебро родится во
многих местах, а золото родится в одном
месте, и из той де Никанской земли во
всей орде в Богдоеве земле золото и
серебро, и шелк и камки и всякие
узорочья, а в иных землях яз де не
слыхал про золото и про серебро что
родится, опроче Никанские земли. И
роспрося тех языков, круг того Ачанского
города [368]
смекали, что побито?
Богдоевых людей и силы их шестьсот
семдесят шесть человек наповал, а нашие
силы казачьи от них легло от Богдоев
десять человек, служилых двое да волных
казаков восм человек, да переранили нас
казаков на той драке семдесят восм
человек, и те от ран оздоровили, и кого
убили у нах казаков и кого переранили,
тому роспись под сею отпискою; и после
той драки тех иноверцов не видали у
города ни одного человека, где мы
зимовали; и от того места сказывают до
Гиляк поплаву десять дней, а Гиляки
живут до моря и круг моря. И апреля в 22
день, оснастя свои суды шесть дощаников,
пошли мы яз Ярофейко с казаками на тех
судах вверх, и канун Троицына дни по
верхную сторону Камени сошлися тут яз
Ярофейко и с своим войском с ратными
людми, что прислал ты, Дмитрей
Андреевичь да Осип Стефановичь, служилых
людей Тренку Ермолина да Артюшку
Филипова и с ними служилых новоприборных
Даурских казаков послал ко мне, и яз
Ярофейко против наказной памяти у них
служилых людей у Третьяка да у Ортемия
казну принял, государеву пушку и порох и
свинец, и людей приняв, отпись им дал
приемную, и аманата взял именем Тоенчу;
а что их было Третьяковы да Артюшкины и
служилых новоприборных Даурских казаков;
и об том он Третьяк с служилыми людми с
новоприборными казаками отпись в своей
отписке писал обо всей своей службе; и с
тех мест стали служить общую службу за
един человек. И стояли под улусом
неделю, и те мужики ездят далече, и мы
им говорили, и под государское
величество призывали и ясаку с них
прошали, и они близко не едут; и июня в
13 день, били челом государю и по
государеву указу мне Ерофейку десятники
и рядовые служилые и волные казаки и все
войско итти на тех государевых
непослушников ратным обычаем войною, и я
Ярофейко отпущал их в поход сто сорок
человек, и Божиею милостию и государским
счастьем и раденьем и промыслом ратных
людей служилых и волных казаков, поймали
доброго мужика Дючерского; и на другой
день приехали братья того мужика, и ясак
со своего роду привезли сто соболей, и
того мужика и в аманаты посадили. И июня
в 15 день сказал тот мужик аманат, что
де пониже сего места улус есть, и против
того улуса в горе живут иные мужики, и
яз Ярофейко послал служилых и волных
казаков сто сорок человек, и в том
походе поймали пять человек все боканы,
и с ними поймали Дючерского мужика с
Шингалу, и ко мне Ярофейку привели; и яз
их роспрашивал, и они в роспросе
винились, что де наши люди не хотят вам
ясаку давать, хотят де с вами дратца; и
тот мужик сказал, что с Шингалу: есть де
войско, многие люди Богдоевы и с:
Шингалу и наша Дючерская земля, на усть
Шингалу в скопе тысячь с шесть и болши,
а вас де тут ждали «как де попловут
казаки сверху или снизу придут, и мы де
их приманим к берегу да тут де их
побьем», и сверху казаков де не
дождались, а вы де с ними то место
пробежали парусами, и меня де за вами
послали для того что де «они станут
зимовать, и каков де город поставят, и
мы де соберем войска тысячь десять или
болши, и их де давом задавим»: и яз его
Ярофейко огнем жег, и он те же речи
сказал, что де будет к вам войско тысячь
десять и с пушками с болшими и с мелким
огненным оружьем. И апреля в день
отпустил служилой человек Третьяк
Ермолин да Ортюшка Филипов сверху, из
Банбулаева города, ко мне Ярофейку и ко
всему войску служилых шесть человек да
волных казаков двадцать один человек и
всех: двадцать семь человек, а отпустил
[369]
их с вестью и с отписками, радеючи
государю и его государеве службе, и
Божиим судом, яз Ярофейко и с ратными
людми и с ними росплылись, друг друга не
видали, и не ведомо они живы и не ведомо
мертвы; и те служилые и волные казаки,
что с Третьяком и Ортюшкою приплыли,
челобитную государю подавали, что плыть
вниз искать тех двадцати семи человек; и
яз Ярофейко их не отпустил потому что
невеликих людей отпустить, ино на усть
Шингалу войско велико, вся де земля в
скопе, а всем нам плыть, ино вверх сего
году не взойтить и с отписками не
поспеть, государю про нашу службу вестно
учинить и тебе, Дмитрей Андреевичь да
Осип Степановичь; и под тем улусом
стояли две недели. И как мы пришли
близко Турончина и Толгина города, и к
тем Даурским людем с иноземцы весть
посылали, и Турочины дети и его боканы
приехали и государю ясаку привезли
тридцать семь соболей да девять быков, а
те соболи и быки послали с боканами, а
лутчие люди не приезжали к нам на суды;
и говорил яз Ярофейко толмачем, что де
дайте государю нашему ясак полной с
своего роду, и живите де без боязни на
прежних своих кочевьях; и как добежали
до города Турончина и Толгина; и по тем
городом и улусом тех иноземцов
призывали, и они близко не ездят. И. . .
. тех улусов дорога в Богдоеву зёмлю . .
царю Шамшакану, . . что, Дмитрей
Андреевичь и Осип Степановичь, велено,
по государеву указу и по наказной
грамоте, выбрать из войска десятьчеловек
и отдать служилому человеку Третьяку
Ермолину, кто ему люб, и он Третьяк
излюбил и выбрал и роспись подал, и яз
Ярофейко против росписи ему Третьяку из
войска людей тех дал десять человек; и
выбрав велено ему Третьяку итти в
Богдойскую землю в посланниках, и яз
Ярофейко тех Даурских людей призывал и
того Третьяка им давали , и они близко
не едут и его Третьяка с товарыщи не
емлют, и яз ровно тут стоял четыре
недели, и те иноверцы и близко не едут;
а что у нас есть аманаты их, и яз тем
аманатам Туронче с братом говорил: для
чего де того Третьяка твои люди не
возмут и к царю к Шамшакану не везут? он
то говорил как де им взять, . . . . . де
земля с вами топере задралася, и вы де
многих Богдоевых людей побили, да и
нонече де к вам будет войско Богдоево
болшое тысячь десять и болше, и как де
взять нашим людем того Третьяка с
товарыщи, их де к вам не отпустят, и вы
де нас побьете. И как будем мы в улусе
Кокориеве на усть Зеи реки, и августа в
1 день вышел яз Ярофейко на берег, и
Стал говорити ратным и служилым людем и
волным казаком: где бы нам город
поставить? и служилые люди и волные
казаки двести двенадцать человек то
сказали: где де будет; годно и где бы де
государю прибыль учинить, тут де и город
станем делать; а которые воры, государю
не радеючи и порудя крестное целованье ,
не радели тое земли постоянство и
порадели своим зипунам и нажиткам:
Стенка Поляков волной казак, да
Енисейского города казачей десятник, что
с Байкалова приплыл, Костка Иванов ,
Коземка Федоров, Андрюшка Степанов
Петров, Байкаловские, да с ними служилой
человек Иван Васильев Пан, Ивашко
Артемьев, Гаврилко да Гришко да Ивашко
Щипуновы, Петрушка Оксенов, Логинко
Васильев, Федка Петров, . . . . . .
Иванов, Онтонко Павлов, Онтонко
Панкратьев, Семейка Сажин служилой, и
всех их в том воровском совете человек
сто; и тот Стенка Поляков с судном
отвалил, да Костка Иванов с судном, да
Логинко Васильев с судном , и всех их
отвалило три судна, и на тех судах была
государева казна, пушки и свинец и
порох, [370]
и куяки государевы, и тот Стенка
Поляков, да Костка Иванов да Логинко
Васильев те пушки одну прямо с судна на
берег бросили, а другую в воду сбросили;
и которые служилые люди и волные казаки
у той царской казны со мною Ярофейком
остались, и втепоры они росплакались,
смотрячи на государеву казну и на тех
воров, что они порудили крестное
целованье и государеву казну покинули и
побежали воровски, и ту царскую казну с
воды и с берегу имали, и понесли на свои
суды и поставили честно; да они же воры
Стенка Поляков, да Костка Иванов да
Логинко Васильев с товарыщи что было у
них на судах государева пороху, и свинцу
и куяков и они воры иное сбросали, а
иное с собою повозили, . . . .якори,
отвалили, и яз Ярофейко и служилые люди
и волные казаки ездили к ним, и говорили
и розговаривали и звали их слушати
государева указу и наказных памятей и по
чему мы на Великой реке Амуре служим, и
они говорят: не слушаем де мы наказных
памятей, да и близко де к вам нейдем,
однажды де мы от вас отехали; да они ж
Стенка Поляков, да Костка Иванов да
Логинко Васильев с товарыщи воровали и
человек с тридцать волных казаков
похватали, которые на тех судах были и
вверх шли, и перехватали, и перевязали и
поплыли, и волные казаки Стенка
Вахромеев да Семейка Михайлов и иные
казаки, не хотя порудить крестного,
целования и царской казны покинуть, и
они с судна бросились в воду в однех
рубашках, и что у них было оружье и порх
и свинец, и ясырь и животы все повозили;
да они ж Стенка Поляков с товарыщи
войскового живота, свезли на две тысячи
рублев да знамя увезли войсковое ж, а
цена, пятдесят рублев; и поплыв тот
Стенка Поляков с товарыщи, и тех
иноземцов громил, и всех их поплыло с
тем Стенкою Поляковым, да с Косткою
Ивановым да с Логинком, и которых и
силно увезли, и всех их сто тридцать
шесть человек, а со мною Ярофейком
осталося у государевы казны двести
двенадцать человек, и из тех, четверых
отпустил к тебе, Дмитрей Андреевичь да
Осип Степановичь, двух служилых,
служилого человека Богдашку Габышева да
Сергушку Андреева, да волных казаков
Филку Самсонова да Ивашка Гаврилова. И
после того Стенки Полякова, на другой
день после поплаву тех воров, приехали к
нам те Даурские люди князя Турончи дети,
и Омутей и Кокурей, и стали далече на
поле и близко к нам не едут, и под тех
аманатов, которые у нас седят князь
Туронча с братом Балдачин зять да
Омутеев брат, и прислали с боканы ясаку
государю сто соболей и яз Ярофейко велел
толмачом призывати к государскому
величеству и посланника Третьяка
Ермолина на руки давал вести к царю
Шамшакану; и они то говорят: как де нам
к вам ехати, что де вы обманываете,
сказывал де нам толмачь Костка, что де
вы хотите нас переимать, и нам он правду
сказал, велел отехать Дючерам, да и
нонече де те ваши люди поплыли вниз и
нашу землю громят, какие де от вас
послы, отнюдь де мы к вам нейдем да
послов де ваших не возмем; и яз тут
стоял ровно шесть недель и тех иноверцов
призывали и они близко к нам не едут. А
аманатов у нас Даурских мужиков четыре:
князь Туронча, да брат его Анай, да
Мокалей, да князя Шилгиния сын Тогочей,
да Дючерской аманат Тоенча; а ясачной
казны государевы в сборе собрано с
Даурских людей с Дючерских моего
Ярофейкова и розных людей: соболей
четырнадцать сороков, да четыре лисицы
чернобурых, да две красных, да семь
пластин лисьих в одеяле, да в двух шубах
тридцать пластин собольих; да что, по
го-[371]сударскому
счастью Дючерского князя Тоенча изымали
служилые люди: и волные казаки, что
отпущены из Якутцкого острогу с служилым
человеком с Третьяком Ермолиным да с
Артемкем Филиповым, и под того мужика
государю ясаку взял тот Третьяк до меня
тридцать соболей и два соболя да под
тогож Дючерского мужика яз Ярофейко взял
государева ясаку семдесят соболей да
поминочных восм соболей, да в шубе
семнадцать пластин собольих, да он же
Третьяк взял с Чурончи под сына его
Икуля поминочных пять соболей. А того
мы, Дмитрей Андреевичь да Осип
Степановичь не знаем, где мы зазимуемся,
а в Даурской земли на усть Зеи и на усть
Шингалу теми людми сесть не смеем,
потому что тут Богдоева земля близко, и
войско приходит на нас болшое с огненным
оружьем и с пушками и с мелким оружьем
огненным, чтоб государеве казне порухи
не учинить и голов казачьих напрасно не
потерять; и летом по той реке Амуру
ходим, и тех иноземцов под государское
величество призываем, а которые
непослушны и непокорны, и тех громим, а,
к зиме сплываем вниз; а теми людми,
Дмитрей Андреевичь да Осип Степановичь,
той земли овладать не можно, потому что
та земля многолюдна и бой огненной, а из
той земли и с той реки Амура без
государева указу сойти на иные реки не
смеем. А что, Дмитрей Андреевичь и Осип
Степановичь, писал яз, что в верху о
поселеньи, и яз было отрядил двадцать
человек с хлебными запасы и с пришли ко
мне Стенка Васильев Поляков, да
Костянтинко Иванов, да Коземка да
Ондрюшка Степановы Байкаловские, да
Ванька Парфенов, и мне тех людей послать
в верх для поселья не дали, отняли, и во
всей службе тот Стенка Поляков да Костка
Иванов с товарыщи государеве иноверцов
отгонили, и землю смяли, и посолство от
них же Стенки и Костки с товарыщи стало;
а буде иноверцы того Третьяка на поруки
возмут, и где годно будет, и яз его в
посланники отпущу. А во оных походах
убито 20 человек раненых 59 человек.
Из рукописи под заглавием: Списки
Якутской архивы, (часть I, в лист, на
З82 л.), писанной с подлинных
столбцев для академика Миллера, во время
путешествия его по Сибири, – Принадлежит
Императорской Академии Наук. |
