ВЕРХОТУРСКАЯ ТАМОЖНЯ В ПЕРИОД ФОРМИРОВАНИЯ И ПЕРВЫХ ЛЕТ СВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В 1598 – 1613 ГГ. ГОСТИНЫЙ ДВОР¹

Постройка Гостиного двора – событие, благодаря которому мы можем говорить о возникновении таможенной службы в Верхотурье.
Исследователи, изучавшие таможенное дело в Сибири, всегда отмечали этот факт как один из основных в истории сибирской таможни². Верхотурский пост был первым, куда приезжали торговцы, направляющиеся за Урал. «Владелец товара являл их на первой сибирской таможне в Верхотурье или Собской заставе у Березова для осмотра и оценки. Если он ехал проездом далее, … то получал проезжую грамоту, уплатив за грамоту печатную пошлину (с оценки товаров) и проезжие пошлины (с количества людей, с оценки товаров, со средств передвижения). В случае остановки здесь для торговли, владелец товаров платил явчую и десятую пошлины, а также постоялую (избную), полавочную (амбарную) … и другие сборы» – отмечал А.Н. Копылов³.
Вместе с активным освоением русскими Сибири рос сибирский рынок сбыта. Туда из Европейской России в большом количестве направлялись [209] торговые люди с товарами. Этот процесс обусловил большой доход Верхотурской таможни от взимаемых ею пошлин, так как по меткому замечанию О.Н. Вилкова «Верхотурская дорога являлась основной транспортной магистралью, связывавшей Сибирь с Русью»⁴.
Строительство Гостиного двора в Верхотурье в 1600 году отмечалось всеми учеными, изучавшими историю развития таможенного дела в Сибири XVII века. О.Н. Вилков дал характеристику Гостиного двора Верхотурья как самого крупного в Сибири, находящегося внутри острога. Двор включал в свою «огороженную» территорию жилые избы для размещения иногородних торговцев, амбары и лавки для складирования и продажи товаров и таможенную избу как торгово-финансовое учреждение по осуществлению со стороны государства финансового контроля над торгово-промысловой деятельностью⁵. Большое внимание Гостиному двору уделил П.А. Корчагин, определивший его место в городе: «Гостиный двор Верхотурья был начат строительством в 1600 году, его основой стали «хоромы», поставленные вдоль обрыва Троицкого камня для усиления его естественной неприступности, а позже внутренние объемы кремлевских тарас и Наугольной башни». П.А. Корчагин изучил взаимосвязь места расположения Гостиного двора и специфики развития городской экономики Верхотурья⁶. Однако подробно на событийной стороне истории первых лет существования Верхотурской таможни исследователи не останавливались, предпочитая изучать более обеспеченный источниками период расцвета и упадка Верхотурской таможни от 1620-х годов до конца XVIII века. Представленная читателям статья призвана в какой-то мере восполнить существующий пробел.
Хронологические рамки исследования начинаются 1598 годом основания города и ограничиваются 1613 – 1614 годами – концом Смутного времени в России и пожаром, уничтожившим большинство городских построек Верхотурья, включая Гостиный двор.
Источники, на которых базируется исследование – документы конца XVI — XVII веков, опубликованы в сборниках: «Акты исторические», «Верхотурские грамоты XVI — XVII веков» и Приложения к «Истории Сибири» Г.Ф. Миллера⁷.
[210] Известно, что верхотурский Гостиный двор был построен в 1600 году, а Верхотурье в 1598 году. Почему же открытие таможенного центра не происходило в первые два года существования города?
По грамотам первых лет можно судить о том, что функция Верхотурья как таможенного поста не была основной. В первую очередь город служил базой, в которой концентрировались запасы хлеба, отправляемые в Сибирь на жалованье служилым людям. Правительство придавало огромное значение своевременному обеспечению гарнизонов первых сибирских острогов, которые почти полностью зависели от государственной помощи. Без хлеба ни о каком продвижении за Урал и получении оттуда пушнины не могло быть и речи. Поэтому, ввиду крайней важности привоза, хранения и дальнейшей отправки «хлебной казны» в Сибирь, в царских грамотах первым верхотурским воеводам отмечалось, что в случае задержки «вам бытии от нас в великой опале и казни»⁸.
Зимой, когда грязь замерзала и по дорогам можно было ехать с меньшими трудностями⁹, из Перми, Вятки, Выми, Соли Вычегорской и Устюга Великого в Верхотурье съезжались подводы с запасами, предназначенными для выплат жалованья служилым людям по всей Сибири. Уже в первый год существования города в него съехалось 2099 подвод, которые привезли 4810 «чети с полуосминою и четвериком муки ржаной», 746 «чети без полуосмины круп», 746 «чети без полуосмины толокна», всего 6302 «чети без четверика хлебных запасов», а также 1000 пудов соли, «конопать», лыко, смолу и «посконь» на 30 больших судов. В последующие годы объем привозимых запасов в среднем соответствовал этим цифрам. С подводами приезжали целовальники и посошные люди, среди которых в 1598 году были 110 плотников «со всякую плотничьею снастью для судового дела и да житничного и анбарного дела»¹⁰. Всего, исходя из количества подвод, в Верхотурье съезжалось от 1000 до 2000 человек.
Хлеб выгружался в городские житницы и амбары. В первую зиму их не хватало, так как город только начинал строиться, и приехавшие плотники получали наказ делать новые хранилища «ближе к Туре реке» для удобства «судовой груски», а также укрыть их «гораздо, чтоб их сверху и с ысподи не подмочило», чтобы «истери и убытков не было никоими меры». После они должны были сделать 20 – 25 судов разной грузоподъемности (120, 300, 400 и 500 чети) для посылки хлеба в «Сибирские городы» и 4 – 5 судов для морского «Мангазейского ходу» и «к Енисею», «чтоб за судами нашими ратным [211] людям мешканья и нашему делу порухи не было». Для работы с Устюжны Железопольской привезли 30 000 штук скоб и 500 «прибойных» гвоздей. После постройки судов плотники должны были «в городе пособити делати нужных мест» и после этого ехать домой, чтобы «даром не жили».
Посошные обязывались привезти лес для острожного и судового дела, после чего их предписывалось отпускать домой без задержки «по зимнему пути», «чтоб подвод с голоду не поморить». Весной, «как лед вскроется», нужно было успеть отправить тяжелые суда в короткий временной период по первой «вешней большой воде». Поэтому предписывалось сконцентрировать все силы, которыми располагал город, на отправку хлеба. Его грузили всем «миром»: «всеми нашими служивыми людьми, которые поидут в сибирские городы», и «торговыми всякими людьми», «на всех расписав», сколько «четвертей на всякого человека доведетца … грузити»¹¹.
Интересно, что лучшие суда, предназначенные для отправки в Сибирь, следовало отдать под хлеб и ратных людей, а средние детям боярским и другим начальным людям с их запасами и слугами. Судов могло не хватить и тогда начальникам предписывалось отдать их служилым людям и под хлеб, а самим «ехати на плотах», которые им сделают «для поспешения».
В новом городе отсутствовала четкая система контроля, и правительство постаралось исключить вмешательство воевод в систему распределения хлебных запасов. С ними до весны оставались целовальники из городов – поставщиков хлеба. Они передавали хлеб детям боярским, отправлявшимся в города Сибири, воеводам же было приказано самим «хлебных запасов» «не отмеривать». Весной 1598 года в Тюмень и Тобольск хлеб было приказано сопровождать верхотурскому голове И. Воейкову. Он под надзором воеводы В.П. Головина принял по росписи хлеб «в мехах» (мешках) весом по 5 пудов «опричь рогож». И. Воейкову предписывалось лишних запасов «не имать» и насильства и убытков целовальникам «не чинить», отпустив их без «мешканья» домой¹².
Из приведенных выше данных можно увидеть стройную логичную последовательность действий, разработанную в Москве для того, чтобы отправка жалованья сибирским служилым людям происходила вовремя.
[212] Строительство Гостиного двора не входило в перечень первоочередных задач, более важным делом была постройка амбаров для хранения хлеба и т.п. Поэтому его возведение в Верхотурье затянулось.
Историки обычно пишут о том моменте, когда Гостиный двор начал работать – осенью, зимой 1600 года или даже 1601 года. Точной даты начала строительства Гостиного двора не известно. Попытаемся уточнить ее, опираясь на доступные источники.
Скорее всего, строительство Гостиного двора было начато не позднее середины лета – в мае-июне 1600 года. Высчитать эту дату можно, обратившись к царской грамоте, отправленной в Верхотурье 29 сентября 1600 года. В ней говорится, что Верхотурский воевода ранее получил царский указ, предписывающий: «на Верхотурье торговым всяким людям и Верхотурского уезду татарам, и остяком, и вогуличам заказ учинити крепкой, чтоб в Верхотурском уезде по рекам и по речкам, по юртам, и по волостям с татары, и вогуличи, и с остяки русские торговые люди тайно не торговали, а торговали б приходя русские торговые люди с татары, и с остяки, и с вогуличи после нашего ясаку на Верхотурье, на Гостином дворе, … и нашу десятинную пошлину с сибирской и мяхкой рухляди платили». Однако к концу сентября в Москву было доложено, что «торговые люди … и пермичи и Максимовы и Семеновых детей Строганова с Чюсовые из Сылвы из их слобод торговые их крестьяне в Верхотурский уезд по рекам, и по речкам, и по юртам и по волостям ходят торговати со всякими товары тайно и к вам на Верхотурье приходя, не являются и нашие десятинные пошлины с мяхкие рухляди на Верхотурье в нашу казну не дают … а живут по вогульским юртом не выходя, а него указу не слушают», «а … Верхотурского уезда наши ясачные сосвинские, и лозьвинские, и вешерские, и ульсунские вогуличи со всякою своею мягкой рухлядью пошли все торговати в Пермь Великую, а на Верхотурье деи торговати не приходят и в том деи нашей десятинной пошлине с мягкие рухляди чинится истеря великая»¹³. Обычно в это время года гонец с документами покрывал расстояние от Верхотурья до Москвы за 2 месяца. Поэтому можно предположить, что из Верхотурья указанная выше жалоба была отправлена в конце июля или начале августа, и к этому моменту Гостиный двор уже строился.
Из этого же документа можно увидеть, что и русское, и коренное население Верхотурского уезда предпочитало использовать старые, проверенные временем торговые пути в обход Гостиного двора Верхотурья, который власть захотела сделать новым торговым центром. Воеводе было приказано отправить казаков и стрельцов разыскивать, кто и где «торговых людей у себя в юртах таят … збирать целовальником ото всякого зверя десятое, выбирая лутчее … имати, и товары их переписывати, и приводити на Верхотурье и те их товары за пеню имати на нос в нашу казну, чтоб им вперед [213] неповадно было мимо нашей заповеди по волостям торговати … остяков … и вогулич … давати в нашей пене на поруки до нашего указу», а торговцев, у которых найдут «заповедные товары» – «пансыри, и доспехи, и шеломы, и всякое заповедное железо», конфисковав товары, сажать в тюрьму. В конце грамоты указывалось: «а что наши десятинные пошлины в год зберется, и ты б тое десятинную пошлину присылал к нам, к Москве с нашею ясачною казною вместе»¹⁴.
Грамота, как уже отмечалось, была написана в Москве 29 сентября 1600 года, но доставлена на Верхотурье с сыном боярским Василием Тырковым только 21 декабря 1600 года. Предположительно, с момента начала постройки Гостиного двора в мае-июле 1600 года до конца декабря 1600 года (около 6 – 8 месяцев) верхотурская администрация не имела документов, которые регулировали бы сбор пошлины, что, возможно, и было одной из причин нежелания местных жителей торговать в городе.
Это было важной проблемой. 25 сентября 1600 года воевода Верхотурья написал в Москву, что «на Верхотурье Гостиной двор зделал, и поставил на Гостине дворе четыре избы, да дватцать амбаров. Да … зделал на татарском дворе татаром и остяком на приезд избу да анбар и конюшню, и огородил и покрыл», «а указа о пошлинах не было»¹⁵. Через 2 месяца, 26 ноября 1600 года, ему ответили. Скорее всего, ответ был дан немедленно по получении письма, так как 2 месяца, как это было уже отмечено, – среднее время пути гонца от Верхотурья до Москвы. Стоит также заметить, что эта царская грамота была доставлена очень быстро – всего за 1 месяц – 29 декабря 1600 года, и предыдущая, отправленная из Москвы 29 сентября, пришла всего на 8 дней раньше, то есть была в пути 3 месяца. Такая поспешность легко объяснима – сбор пошлины в Гостином дворе Верхотурья не начинался очень долго, и казна терпела убытки, а к зиме 1600 – 1601 года в город должны были съехаться торговые люди с товарами для сибирских городов. Нужно было успеть обеспечить администрацию документом, позволявшим собирать пошлину не только с местного населения, на которое можно было надавить, но и с профессиональных торговцев разных городов России.
В грамоте указывалось: «И как … ся наша грамота придет … велели бы на Гостином дворе по годом детям боярским, да к ним выбирали бы есте в прибавку из Верхотурских из жилетских людей в целовальники по кольку человек доведетца и приводили их к нашему х крестному целованью на том, что им будучи на Гостине дворе наши всякие пошлины збирати вправду по нашему крестному целованью, а нашею казною не корыствовались… Да которые торговые люди верхотурских городов учнут приезжать в Верхотурье с запасы и со всякими товары, и ты б у них те запасы и товары по нашим [214] проезжим грамотам велел осматривати сыну боярскому да целовальником, которые у тебя выбраны будут на Гостиный двор … и оценя таможенную и приворотную и с менового товару пошлину з денег и вещие с меду, с хмелю, и сала, и с масла, и со всякого вещево товару пудовую пошлину, и с амбаров оброк, и с ызб тепловую пошлину с русских людей … потому ж, почему збирают всякие пошлины с русских людей в Перми или как будет доведетца, чтобы прибыль была в казне и приезжим «в том большой нужи не было». «А збирали бы сын боярской и целовальник всякую пошлину в ящик за твоею печатью и приносили денги по месецам в съезжую избу и записывали в приходные книги»¹⁶.
Воеводе приказывалось выбрать для сбора пошлины ответственных людей из числа детей боярских. А.Н. Копылов отмечал, что в Сибири на должности таможенных голов в период возникновения таможен назначались служилые люди, которые потом были заменены на опытных в торговле посадских людей, а деятельность таможенных голов до начала 1620-х годов проходила под непосредственным руководством местных воевод¹⁷. Для Верхотурья в изучаемый период такое положение вещей было очень характерно.
Размер сборов приводился в соответствии с тем, который собирался в Перми Великой.
В июне 1607 года в Верхотурье была прислана городская печать, которой следовало опечатывать собранные пошлины, вместо воеводской. «По нашему указу послана на Верхотурье наша печать Верхотурского города … и вы б того нашею печатью печатали наши всякие дела и нашу казну, хлеб, и деньги, и пушечные запасы, и всякую мяхкую рухлядь и у торговых, и у проезжих людей, которые приедут в Сибирь на Верхотурье, или которые поедут из сибирских городов к Москве, и учнут торговати на Верхотурье, на Гостином дворе. И вы б у тех торговых людей, и тех их товаров велели целовальникам имати нашу десятую пошлину и давали им проезжие грамоты за нашею печатью скольких товаров у них нашие десятые пошлины возьмут». «И держали б … нашу печать в съезжей избе бережно за своими печатьми в ящике», «и береженье бы … держали к нашей печати великое, чтоб нихто печати такие и иные для воровства не зделал и не подпечатал»¹⁸.
В январе 1601 года с верхотурским казачьим атаманом Пинаем Степановым была отправлена к Москве десятинная пошлина с «мяхкой рухляди»: «со всякого зверя три сорока дватцать деветь соболей, 20 куниц, 10 бобров, 4 лисицы красные, 2 выдры, 3 шапки хвосты собольи, 57 пупков собольих, [215] 32 белки, 18 горностаев, 2 гапеги, 3 подчеревье бобровые, розсамаха ис под пупчатой околь соболей с пухом. Да поминочных взято три соболи, да четыре куницы»¹⁹.
Немаловажно установить первых людей, имевших отношение к сбору таможенных пошлин и функционированию Гостиного двора. О них сохранилось немного данных.
Согласно документам на Верхотурье, с момента его основания до 1621 года по штату было только двое детей боярских. Известно, что оба сына боярских были переведены в Верхотурье из Лозьвинского городка²⁰. Так что с установлением имен лиц, ответственных за организацию таможенного дела в городе, согласно царской грамоте от 26 ноября 1600 года, казалось бы, не должно быть трудностей.
Первый, о ком есть известия, – сын боярский Иван Тырков. В конце 1599 года верхотурский воевода В.П. Головин посылал его «дороги чистить и мостов мостить» от Соли Камские до Верхотурья, «чтоб дорога была чиста и мосты вечны». Поводом к этому послужили известия, что она находится в плачевном состоянии. Легендарный Артемий Бабинов разведал старую вогульскую тропу и с 20 «посошными» из Перми буквально прорубил за 2 года самый короткий сухопутный путь в Сибирь, в конце которого и было заложено Верхотурье как база, в которой концентрировались казенные запасы, отправляемые государством за Урал²¹. Длина дороги составляла 263 версты (около 300 км) «через речки, и через бояраки, и через грязные места», «поперечных» 7 мостов и «длинных» 30 мостов длиною 56 и 135 сажень соответственно. Уже сразу после прокладки дороги А. Бабинов был обвинен в том, что приказал дороги «чистить узко» и мосты делать «худые». Указом царя в апреле 1598 года пермскому воеводе Григорию Гиневлеву было предписано взять 2 целовальников и посошных людей «сколько человек пригоже» и чистить дороги «изнова». Руководство и контроль за работами, исправляющими дорожные недостатки, предполагалось возложить на верхотурского сына боярского «добра» и вожа «Ортюшку Бабинова». После приведения дороги в порядок следовало немедленно доложить об этом в Москву.
Однако проезжающие из Москвы в Сибирь и обратно служилые люди отмечали, «что та новая дорога чищена и мосты мощены худо, пенье сечено не из коренья (то есть пни от срубленных для расчистки дороги деревьев не выкорчевали – Авт.), и заломы по дороге великие, и чищена дорога узко, и [216] мосты, которые были мощены на речках, и на ручьях, и в бояраках, вешнею водою посносило, а на грязех и на болотах мосты изполомались, и выбои по той дороге великие». Служилые отмечали, что не только преодоление этой дороги связано с «нужой великой», но и то, что если ее не привести в порядок с весны на лето, то «Сибирские» хлебные запасы и казну провести будет невозможно²².
Руководство дорожными работами было поручено сыну боярскому Ивану Тыркову. Однако проезжавшие по дороге воеводские и другие служилые люди «сказывали, что половина посошных людей (выделенных И. Тыркову для работы – Авт.) живет на стану, а иные посошные люди живучи только и знают, что зернью играют и нашу новую дорогу чистет и мосты мостят неспешно и худо», «а от того деи Иван у них емлет посулы и поминки». И. Тыркова было приказано «бить батоги нещадно» и посадить на 2 недели в тюрьму, «а выняв из тюрьмы, послали его тои дороги опять домащивать, теми ж посошными людьми». В этом же 1599 году И. Тырков умер (погиб?) во время строительства дороги. Безсон Еремеев в челобитной царю Б. Годунову писал: «посылан (И. Тырков – Авт.) … новые Сибирские верхотурские дороги чистить. И тут де на лесу зятя его Ивана Тыркова не стало. А после де его осталось на Верхотурье жена его Арина Безсонова дочь с детьми и людьми»²³. Получается, что Иван Тырков умер задолго до момента получения грамоты, в которой предписывалось заведовать таможенным делом верхотурским детям боярским.
Далее, в известных автору документах в период с 1599 по 1613 год упоминается только верхотурский сын боярский Василий Тырков²⁴. Был ли кто-то поверстан в место умершего И. Тыркова, автору неизвестно.
В 1603 году из царской грамоты можно узнать о том, что служилые Верхотурья просили отсрочить им выплату за взятый в долг хлеб. В ней упоминается только один сын боярский, хотя по штату их было два: «били нам челом дети боярские Василей Тырков да стрелецкой десятник Ромашко Голенищев просили дать сроку им время … до новой выплаты … до нового окладу»²⁵.
[217] В октябре 1606 года верхотурский сын боярский Василий Тырков «ехал мимо Перми, собрав … десятинные пошлины меду, и воску, и хмелю… и в Перми князь Семен Вяземский подвод не дал», и он «нанял (до Соли Камской – Авт.) на нашие десятинные деньги, что у него в зборе было». Появление сына боярского в этих местах, скорее всего, связано с тем, что в 1606 году в связи с нападением пермских торговых людей на р. Сыльве и Ирени на верхотурских целовальника и служилых, собиравших десятинную пошлину, туда были отправлены из Верхотурья целовальники. Они должны были опросить «татар, остяков и вогуличей», сколько товаров не уплатили пермяки и, «учинив сыск», велеть «доправить» неуплаченную пошлину, а виновных в избиении посадить на неделю в тюрьму²⁶.
Таким образом, пока нам известен только один сын боярский, задействованный согласно московской грамоте в таможенной работе. Также в документах можно найти сведения и о других лицах, задействованных в таможенном деле Верхотурья.
Церковному дьячку церкви «Живоначальной Троицы св. великомученика Федора Стратилата» Харко Федорову, присланному из Перми в 1598 году, было велено «быть с сыном боярским да с целовальники у нашего дела на Гостином дворе для письма». До мая 1601 года он работал без жалованья, о чем «бил челом» царю. На 1601 год ему был установлен оклад 3 рубля, «хлеб 4 чети муки, осмину круп, осмина толокна» – как дьячкам в других городах России²⁷.
Известен и сторож «верхотурского города Гостина двора» Ерш Иванов, также в 1601 году жаловавшийся, что «велено иму быть дворником, а живет год, а жалованье не дают», воевода дал ему в займы 6 рублей, «4 чети муки, полосмины круп, полосмины толокна», «а ныне тех денег и хлеба правит». Сторожу был установлен оклад аналогичный окладу дьячка²⁸.
В строительстве и обустройстве Гостиного двора в первые пять лет его существования были задействованы люди и подводы, прибывавшие зимой с хлебом из городов Русского Севера, а также плотники, главной задачей которых было изготовление судов к весне для отправки хлеба в Сибирь²⁹.
[218] Воеводы не упускали возможности для личного обогащения. Управленцы менялись, но способы зарабатывать деньги на прибывших в Верхотурье людей, напрямую не подчинявшихся местной администрации, оставались прежними. Во-первых, они должны были сдать под отчет привезенный хлеб, воеводы затягивали процесс приема и в дни простоя продавали свое сено для корма лошадей, запряженных в подводы. Если учесть, что обычно приезжало более 2000 подвод, то даже невысокая цена за копну давала фантастический доход.
Воевода Г.С. Салманов в 1600 году задержал пермских посошных людей на три недели, не принимая у них хлеб, чтобы они покупали у него сено для корма лошадей по 2 гривны за небольшую копну³⁰, а «вне себя» «продавать не велел». Так продолжалось до тех пор, пока они не выкупили большую часть его запасов сена. Царская грамота в ответ на жалобы указывала воеводе: «ты б вперед так не воровал», «насильства и обиды никоторые не чинил», «сеном и иными никакими запасы и товары не торговал», иначе «все убытки … велим доправити на тебе вдвое»³¹. Но царские угрозы не останавливали воевод. Например, в 1604 году пермичи подали государю жалобу о том, что 5 дней привезенные ими запасы не принимают³² и «не объявляют, сколько судового леса вывезти и продают сено на всякую подводу по 1 алтыну»³³.
Также по царскому указу прибывшие на подводах посошные люди перед тем как уехать домой, были обязаны привезти из леса бревна определенного размера для строительства города. На этом и основывался второй легальный способ отъема денег. Определенной нормы леса, которую должны были привезти посошные, не было, и администрация устанавливала такой объем работы, на выполнение которой уходило очень много времени и сил. Все то время, пока возился лес, воеводы по-прежнему продавали сено для корма лошадей. Обычной была также практика откупа от этой работы.
[219] В упомянутой жалобе на Г.С. Салманова пермичи писали, что их обязывали вывезти из леса по 5 бревен на лошадь (4 бревна длиною по 4 сажени и 1 длиною 5 сажень), «да по 4 тесницы больших судовых». Причем пермичи отмечали, что усольские, вычегорские и устюжские целовальники собрали для воеводы деньги и, откупившись, ничего не делали, а сами они «с проести и конскому корму оскудали и одолжали великими долги»³⁴. Сольвычегорцы в ноябре 1604 года жаловались, что возили бревна 4 «сажень» «по 3 дни на всякую подводу» и покупали «сено на 2 лошади по копне копна 10 алтын», отчего задержались на Верхотурье на 3 недели и 100 лошадей пало³⁵.
Первоначально лес употреблялся, во-первых, для постройки судов для отправки хлеба, во-вторых, для возведения городских построек, в том числе Гостиного двора. Пашенные крестьяне Верхотурья (16 человек), также задействованные в доставке бревен, в челобитной отмечали, что 2 года (1599 и 1600) «изделие всякое делали, запасом суды грузили» и «ставили на Верхотурье … Гостиной двор, и избы, и анбары … ис подводы возили бревна на своих лошадях»³⁶.
Когда основные здания в городе были возведены, объем заготовляемого леса оставался прежний, так как это было выгодно администрации. Теперь его возили в основном по-прежнему для постройки судов и «на дрова» для казенных домов, в том числе для Гостиного двора. Это вызывало жалобы со стороны «посошных людей», не видевших в этом смысла.
Пермичи писали, что на каждую лошадь их обязывали «зделати и вывести плотбище» по «теснице большой» – 11 «сажен» и 2 «тесницы» по 9 «сажен», плюс бревна и дрова «сечь» в «черных лесах» на Гостиный двор и бани. Они замечали, что заготовленного ими леса «всякий год» остается слишком много, «а береженья к тому лесу нет, и гнеет тот судовой лес напрасно» ³⁷, «и верхотурские жильцы и служивые люди тем нашим лесом мосты мостят и огороды городят». В аналогичной жалобе вятчане, обязанные возить «хоромному лесу по 2 бревна» на лошадь и по «возу дров» к домам и баням, отмечали, что «тесу привезено к судовому делу на 2 года, и он гниет».
Царским распоряжением в ответ на эти жалобы разрешалось покупать сено «повольно, как цена подымет», а на «Гостином дворе одну избу, где сидят целовальники и дворник живет топити щепками, что оставается у судового дела на плотбище не у воеводы»³⁸.
[220] Начиная с 1601 года государство стало получать ощутимую прибыль от пошлин, собранных на Гостином дворе Верхотурья, с торговых людей, которые везли в «сибирские города» разные товары: «мясо, да масло, да сукна и белье, и сапоги и всякий москотильный товар, и косы, и серпы, и сошники, и топоры, и ножи, и уклады, и сковороды, и удила конские, котлы медяные»³⁹. Также различные сборы уплачивали жители расположенных рядом острогов, покупающие необходимые товары на Верхотурье или провозящие их через него. Жители Перми Великой предпочитали игнорировать верхотурский Гостиный двор и пользоваться старыми торговыми путями, позволявшими избежать уплаты пошлин. В октябре 1605 года из Верхотурья писали, что «пермичи» «приходят торговать немноги», а торгуют по юртам в уезде⁴⁰.
Впрочем, и сами верхотурцы искали способ избежать уплаты пошлин от торговли. В 1604 году ямской охотник Матюшка Глазунов жаловался, что верхотурский жилец, торговый человек Васька Лучанин, торгует «всякими товары, соболми, и лисицами, и бобрами, и всяким мяхким товаром, и сукны и всякими мелкими товары» и выменивает соболей и лисиц у вогуличей на сукна, однорядки и другие товары. Дело у Лучанина было поставлено так, что он не давал вести такую же торговлю другим «молодшим» торговым людям. Покупал пушнину за 2 – 3 рубля, а продавал за 8, 10 или 15 рублей. Кроме того, под предлогом наличия «жалованной грамоты» он не платил десятинную пошлину.
В ответ на жалобу было приказано взять пошлину с товаров В. Лучанина, такую же, как и с приезжих торговых людей, запретить торговать тайно, а только на Гостином дворе. За тайную торговлю забрать товары в казну и запретить ему перекупать товары, «чтобы верхотурским всяким людям в том нужи и тесноты не было»⁴¹.
До 1607 года доходы от таможенных сборов быстро росли. В 1606 году на Верхотурье было собрано «из окладных денег на Гостином дворе пошлин, и кабацких денег, и з бань, и за сено, и с мельницы, и судных дел пошлин и про таможных, и за яровую солому, и за мякины, и с пролубей оброку» 704 рубля 20 алтын 4 деньги. Из этих денег 267 рублей 27 алтын было выплачено жалование 66-ти служилым людям острога⁴². Таким образом, на их денежное содержание стали поступать средства, заработанные на месте.
Однако к 1608 году в связи с событиями Смутного времени, происходившими в Европейской России, в Сибири наступил хлебный кризис – правительство не смогло обеспечить деньгами и хлебом большинство служилых [221] людей сибирских острогов, пообещав, что «хлеб и деньги пришлем к ним в Сибирь вскоре, и они б ныне потерпели, и на наше жалованье были надежны … и всякие их нужды исполним»⁴³. Также был издан указ забирать у частных торговцев хлеб, провозимый в Сибирь, и отдавать его в счет оплаты по окладам. Однако эти меры привели к еще большему напряжению на местах. В 1609 году сибирские стрельцы и казаки писали царю: «хлеб всякой, рож и овес, и ячмень … продают дорого … а из верхотурских городов с Перми Великой, и с Вятки, и с Устюга Великого, и от Соли Вычегорской, и с Выми торговые и всякие люди хлеба в Сибирь на продажу не везут … затем что в сибирских городах наши воеводы и головы у них, у торговых людей, хлеб всякой емлют на нас»⁴⁴. В челобитных отмечалось, что служилые люди «помирают голодную смертию и от голоду хотят Сибирские городы пометать, и брести с женами и детьми на Русь»⁴⁵.
В 1609 году царский указ снова разрешил в Верхотурье «торговати на Гостином дворе повольно … и нашу пошлину б с них имать» и в другие города «отпускали не задержав, и давали им от себя по городам проезжие»⁴⁶. Однако к практике отбора хлеба у частных торговцев возвращались и позднее, поскольку в период с 1609 по 1612 год правительство так и не смогло наладить выплату жалованья людям в Сибири⁴⁷.
Все эти события не могли не сказаться на прибыли от таможенных сборов в Гостином дворе Верхотурья. Число торговцев, едущих в Сибирь из-за страха потерять товар, значительно сокращается. В 1609 году деньги на оклад верхотурским служилым людям «с десятые пошлины и всякие деньги» еще собираются, но уже не в полном объеме – «не от велика, почему доведется»⁴⁸. А в 1610 году им уже было предложено получить денежное жалованье «мяхкой рухлядью, которая зберется с верхотурских ясачных вогулич» «по сибирской цене»⁴⁹.
В 1614 году большой пожар уничтожил Верхотурье и Гостиный двор.
[222] Таким образом, верхотурский Гостиный двор был построен, когда в Москве поняли, что из европейской части России через Верхотурье в Сибирь будет проходить значительный по объему поток товаров. До этого момента Верхотурье рассматривалось не как таможенный центр, а как база для концентрации запасов хлебной казны перед отправкой их сибирским служилым людям.
Строительство двора началось через 2 года после основания города и заняло около 5 месяцев. Оно было в основном закончено к концу 1600 года. Грамота, устанавливающая размеры взимаемых пошлин, была написана в Москве 26 ноября 1600 года и прибыла в город 29 декабря 1600 года.
Сын боярский Василий Тырков, писарь дьячок Харко Федоров и сторож дворник Ерш Иванов были первыми людьми, имеющими отношение к сбору таможенных пошлин и функционированию Гостиного двора, чьи имена известны.
Основная тяжесть строительства двора легла на «посошных людей» северных городов России, которые отправлялись с государственным хлебом в Верхотурье. Владельцы подвод свозили строевой лес, а позже дрова для отопления Гостиного двора, а плотники, присланные для постройки судов, возводили также и казенные здания.
Прибыль от сбора таможенных пошлин росла очень быстро. Уже в 1607 году «государевы» люди Верхотурья получали жалованье из местных доходов. Жители же Перми Великой предпочитали игнорировать торговлю на верхотурском Гостином дворе, используя старые торговые связи с местным населением. В 1608 – 1612 годах в связи с общим экономическим кризисом в России, связанным с событиями Смутного времени, прибыль от сбора пошлин резко упала.
Пожар 1614 года, уничтоживший Верхотурье и Гостиный двор, подвел черту первому этапу развития верхотурской таможни.

Примечания:

¹ Статья написана в рамках выполнения научно-исследовательской работы по теме «Таможенное дело в Сибири и на Дальнем Востоке в конце XVI — XVII вв.». Автор выражает искреннюю благодарность к.и.н. Павлу Анатольевичу Корчагину за помощь, оказанную при работе над статьей.
² Копылов А.Н. Таможенная политика в Сибири XVII в. // Русское государство в XVII в. Новые явления в социально-экономической, политической и культурной жизни. М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1961. С. 332.
³ Там же. С. 334.
⁴ Вилков О.Н. Очерки социально-экономического развития Сибири конца XVI – начала XVIII вв. Новосибирск: «Наука», Сиб. отд-ние АН СССР, 1990. С. 41.
⁵ Там же. С. 128.
⁶ Корчагин П.А. История Верхотурья (1598 – 1926). Закономерности социально-экономического развития и складывания архитектурно-исторической среды города. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2001. С. 133 – 138.
⁷ Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб.: в 5 т. 1841. Т. 2. 565 с.; Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. 298 с.; Миллер Г.Ф. История Сибири. 2-е изд., доп.: в 2 т. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. 796 с.
⁸ Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т 1. С. 17.
⁹ Бахрушин С.В. Очерки по истории колонизации Сибири в XVI и XVII вв. М.: Издание М. и С. Сабашниковых, 1928. С. 106.
¹⁰ Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т 1. С. 11, 13.
¹¹ В присланной позднее грамоте было сделано необходимое дополнение, включавшее в список грузчиков и всех верхотурских жителей: «и тутошним верхотурскими жилетскими людьми и торговыми людьми приезжими». В 1610 году хлебные запасы по прежнему предписывалось «из анбаров грузити», «чтоб суды нагрузити вскоре» верхотурским стрельцам, ямщикам, служилым «из всех городов», приезжим торговым людям и ярыжным прихожим казакам (Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1 – 2. С. 19, 237).
¹² Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1. С. 13 – 17, 19.
¹³ Там же. С. 58 – 59.
¹⁴ Там же. С. 59 – 60.
¹⁵ Там же. С. 62.
¹⁶ Там же. С. 62 – 63.
¹⁷ Копылов А.Н. Таможенная политика в Сибири XVII в. // Русское государство в XVII в. Новые явления в социально-экономической, политической и культурной жизни. М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1961. С. 333.
¹⁸ Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 2. С. 198 – 199.
¹⁹ Там же. С. 80.
²⁰ Буцинский П.Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников. М.: Вече, 2012. С. 31; Миллер Г.Ф. История Сибири. 2-е изд., доп. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. Т. 2. С. 215.
²¹ Корчагин П.А. Бабиновская дорога: историография и новый этап исследования // Проблемные вопросы истории, культуры, образования, экономики Северного Прикамья: матер. Всеросс. науч.-практ. конф. Березники, 2004. С. 29 – 31.
²² Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией: в 5 т. СПб., 1841. Т. 2. С. 25.
²³ Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1. С. 42, 49.
²⁴ В это же время на сибирских просторах действовал еще один сын боярский Василий Тырков, гораздо более известный, чем его верхотурский тезка. В 1593 году он также служил на р. Лозьва, участвовал в пленении Тагая сына пелымского князя Аблегирима. В 1598 году он уже был тобольским сыном боярским, в 1604 году «ставил» Томск, в 1606 году воевал с царевичем Алеем, сыном Кучума, а в 1612 – 1614 годах занимал место воеводы Тобольска, защищая уезд от киргизов (Полевой Б.П. Новое о Василии Тыркове, основателе Томска // Сибирские города XVII – начала ХХ века. Новосибирск: Наука, 1981. С. 57 – 63).
²⁵ Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией: в 5 т. СПб., 1841. Т. 2. С. 25; Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1. С. 55.
²⁶ Там же. Т. 2. С. 182, 204.
²⁷ Там же. Т. 1. С. 97.
²⁸ Там же. Т. 1. С. 103.
²⁹ Постепенно привлечение к строительству в Верхотурье специалистов из других городов было прекращено. Их заменили местные мастера. В 1604 году из 50 плотников, оставленных в Верхотурье, 46 были отправлены в Тюмень. В городе осталось 4 плотника, которыми были сделаны «на хлеб житницы, да изба, да на зелейный погреб напогребица». Царский указ предписывал «как они те хоромы сделали» отправить мастеров по домам и прибрать на их место «плотников на Верхотурье из гулящих людей добрых, чтоб плотничье дело знали, и судов делати были горазды. А о всякой подмоге бы есте с ними договорились … чтоб вперед плотников з земель для судового дела вперед не посылати» (Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1. С. 149 – 150).
³⁰ 10 гривен = 1 руб. В начале XVII века в Верхотурье «четверть хлеба» («четь») стоила 2 руб., лошадь от 3 до 7 руб., овца 6 р. (Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1. С. 40, 44, 46).
³¹ Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1. С. 54 – 55.
³² Сами пермичи также хитрили с доставкой казенного хлеба. Стремясь избавиться от насильственного простоя своих подвод в Верхотурье, они нанимали за 3 – 4 руб. людей со своими подводами, которые заранее «по зимнему пути» отвозили государственный хлеб в Верхотурье и складывали его в амбарах Гостиного двора, объявляя своим. В определенное указом время пермичи объявляли перед воеводой уже доставленный хлеб. Однако наемные люди, чтобы отвезти на Верхотурье на одной лошади 6 – 7 возов, скидывали хлеб у волока в 30 – 40 верстах от Верхотурья и возвращались за другими запасами. В то время как они уезжали, проводники и проезжие люди «на волоку у того запасу» вынимали «из мехов хлеб, а в то место» клали «каменье, и глину, и пепел» (Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1. С. 143).
³³ Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1. С. 153 – 154.
³⁴ Там же. С. 54 – 55.
³⁵ Там же. С. 159.
³⁶ Там же. С. 81.
³⁷ В 1606 году сами верхотурцы отмечали, что на площади лес для городового и острожного строения «стал за расходом и гниет» и просили его отдать на постройку церкви Воскресения Христова (Миллер Г.Ф. История Сибири. 2-е изд., доп.: в 2 т. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. Т. 2. С. 225).
³⁸ Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 1. С. 152 – 153, 156 – 159.
³⁹ Там же. С. 124.
⁴⁰ Там же. Т. 2. С. 171.
⁴¹ Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией: в 5 т. СПб., 1841. Т. 2. С. 57.
⁴² Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 2. С. 202.
⁴³ Там же. С. 221.
⁴⁴ Там же. С. 220.
⁴⁵ Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией: в 5 т. СПб., 1841. Т. 2. С. 314.
⁴⁶ Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 2. С. 220.
⁴⁷ Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией: в 5 т. СПб., 1841. Т. 2. С. 402 – 403.
⁴⁸ Там же. С. 219; В мае 1599 года служилым, ружникам и оброчникам Верхотурья заменили меру хлебного жалованья, соответствующую мере используемой в Перми на «казенную Московскую медяную меру», которая была больше (Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией: в 5 т. СПб., 1841. Т. 2. С. 25 – 26).
⁴⁹ Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. Т. 2. С. 239.

Библиографический список

1. Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией: в 5 т. СПб., 1841. Т. 2. 565 с.
2. Бахрушин С.В. Очерки по истории колонизации Сибири в XVI и XVII вв. М.: Издание М. и С. Сабашниковых, 1928. 200 с.
3. Буцинский П.Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников. М.: Вече, 2012. 320 с.
4. Верхотурские грамоты конца XVI – начала XVII вв. / Сост. Е.Н. Ошанина, А.А. Преображенский: в 2 т. М.: Академия наук СССР, Ин-т истории СССР, 1982. 298 с.
5. Вилков О.Н. Очерки социально-экономического развития Сибири конца XVI – начала XVIII вв. Новосибирск: «Наука», Сиб. отд-ние АН СССР, 1990. 368 с.
6. Копылов А.Н. Таможенная политика в Сибири XVII в. // Русское государство в XVII в. Новые явления в социально-экономической, политической и культурной жизни. М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1961. С. 330-370.
[223] 7. Корчагин П.А. История Верхотурья (1598 – 1926). Закономерности социально-экономического развития и складывания архитектурно-исторической среды города. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2001. 180 с.
8. Корчагин П.А. Бабиновская дорога: историография и новый этап исследования // Проблемные вопросы истории, культуры, образования, экономики Северного Прикамья: матер. Всеросс. науч.-практ. конф. Березники, 2004. С. 29 – 31.
9. Миллер Г.Ф. История Сибири. 2-е изд., доп.: в 2 т. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. Т. 1. 630 с.; Т. 2. 796 с.
10. Полевой Б.П. Новое о Василии Тыркове, основателе Томска // Сибирские города XVII – начала ХХ века. Новосибирск: Наука, 1981. С. 57 – 63.

Воспроизводится по:

Научно-практический журнал «Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии» № 3 (51) 2014г. С.208 – 223.