Соборное уложение 1649 г., расширяя сферу применения тюремного заключения, несколько конкретизировало неопределенный термин «тюрма», уделив внимание организации деятельности тюрем, определив источники средств на их строительство, заложив основы управления данными учреждениями. Это нашло отражение в 10 статьях документа.
Было выделено два источника получения средств для строительства тюремных зданий: «А тюрмы на Москве строить из Розбойного приказу государевою казною»1; «А в городех тюрмы строить… на всякие расходы збирати деньги с тех же посадских и сошных людей…»2. Таким образом, в документе предусматривалось разделение источников финансирования строительства на централизованные и местные; тюрьмы в Москве строились за счет средств государственной казны, а в городах — за счет средств обывателей.
Сохранились сведения о большом переполнении тюрем в указанный период. В частности, в царствование Алексея Михайловича предписывалось вследствие значительного скопления заключенных в московских тюрьмах «… из городов в Разбойный приказ, для многолюдства Московских тюремных сидельцев, впредь не присылать колодников, а только дела. А если колодники посланы в Москву, то как прибудут то дела принимать, а колодников отсылать в теж города с теми же присыльщиками, которые их привезут»3.
В целях недопущения перелимита тюрем были пересмотрены положения гл. ХХІ — ХХІІ Соборного уложения, что привело к появлению статей о татебных, разбойных и убийственных делах от 22 января 1669 г. в ст. 128 указывалось: «А которые тюремные сидельцы сидят в каких расправных делах, а не в татьбах и не в розбоех и не в смертных убивствах, и им указ чинить по разсмотрению тотчас, чтоб в тюрьмах напрасно не сидели»4.
Соборное уложение закрепило систему управления тюрьмами и контроля за их деятельностью.
1. Главное управление возлагалось на Разбойный приказ5, в ведении которого находились вопросы устройства и содержания всех тюрем, а также тюремная администрация. Разбойный приказ состоял из боярина, окольничьего дворянина, иногда стольника и двух дьяков6. В соответствии с Указом от 6 ноября 1683 г. Разбойный приказ был переименован в Сыскной приказ (приказ Сыскных дел)7. В частности, согласно Указу от 19 декабря 1687 г. при получении писем воевод о пло-[59]хом состоянии тюрем из приказа Сыскных дел для проверки направлялись чиновники из числа «подьячих добрых». В присутствии воевод и «градских и уездных людей» они должны были осмотреть тюрьмы. Если их можно было починить, то составлялась смета с указанием «какова лесу и иных всяких припасов порознь надобно» для ремонта, а если тюрьмы были «вовсе худы и починить их невозможно», то составлялась смета для строительства новой тюрьмы. Сметы направлялись в приказ Сыскных дел, а оттуда воеводам — грамоты, «чтобы они в тех починках и вновь тюремных строеньях радели не отложно»8.
2. В городах функцию контроля за деятельностью тюрем осуществляли воеводы. Помимо этого, они должны были создавать отдельные безопасные помещения для хранения архивных документов. Архивы контролировались московскими приказами. При сдаче города одним воеводой другому новый воевода должен был составить и доставить в приказ своего ведомства «росписной список», а затем представлять туда ежегодные отчеты — «сметные книги». Также воеводы ведали составлением «описных книг» — описи документов. Дела тюрем направлялись в воеводскую канцелярию, служившую архивом, и хранились вместе с делами приказных и съезжих изб9.
Именные указы также содержали требования, предъявлявшиеся к воеводам:
- в соответствии с Указом Алексея Михайловича от 5 мая 1661 г. предписывалось «в городы и пригородки… отпустить в Воеводы… раненых и полонеников, за полонное терпенье»10. Данное положение, в общем, соответствует требованиям, предъявлявшимся и к губным старостам;
- согласно Указу с боярским приговором от 5 марта 1672 г. воеводы назначались по воле царя из числа «Московских чинов людей и городовых Дворян, и детей Боярских, и иных чинов ратных людей»;
- в соответствии с этим же Указом запрещалось направлять воевод в те города, где у них есть поместья и вотчины, чтобы «служилым, жилецким и уездным людям не было по недружбе утеснения, а по дружбе винным поблажки»11. Подобным образом подчеркивалась беспристрастность воевод.
3. Общее руководство тюрьмами в городах осуществляли губные старосты, а также воеводы в случае отсутствия губного старосты12.
В соответствии с нормами Соборного уложения и дополнявшими их губными и уставными грамотами, наказами, именными указами к губным старостам предъявлялись определенные требования, они должны были:
- принадлежать к определенному классу: выбирались из дворян, а где нет дворян - из детей боярских;
- быть обязательно грамотными, «а которые грамоте не умеют и тех в губныя старосты не выбирать»;
- быть «прожиточными» (обеспеченными);
- быть «добрыми», то есть порядочными, честными, иметь хорошую репутацию;
- выбираться из людей, которые «за старость, или за раны от службы отставлены, или за которых служат дети их и племянники». Таким образом исключалась возможность уклониться от несения службы, заняв должность губного старосты.
Губные старосты выбирались дворянами, детьми боярскими, посадскими, «всяких чинов жилецкими», уездными сошными людьми «и имати на тех губных старост… выборы за их руками, и те выборы» направлялись в Разбойный приказ в Москву. Туда же следовали выбранные губные старосты и приводились в Разбойном приказе к крестному целованию «по записи», после чего следовали в города с «наказными памятьми за диячьею приписью», то есть с документом, подтверждавшим их полномочия13. Также Разбойный приказ мог назначать губных старост без выборов: «А будет дворяне и дети боярские… лутчих людей выбирать не учнут… и мы указали… устроить губного старосту, по списку лутчего человека, без выборов», а если при выборах происходили разногласия, то Разбойный приказ мог самостоятельно назначить кого-либо из выбранных лиц или приказывал провести новые выборы14. Губные старосты были подсудны Разбойному приказу в соответствии со ст. 6 гл. ХХІ Соборного уложения.
Губные старосты контролировали ведение перечневых росписей, приходных и расходных книг, в их распоряжении находились наличные деньги.
В соответствии со ст. 33 гл. ХХI Соборного уложения губному старосте предписывалось, по аналогии с Уставной книгой Разбойного приказа, татям и разбойникам, которые сидят в тюрме до полугода и станут оговаривать других людей для своей корысти, а раньше про них не говорили, не верить.
4. В помощь губному старосте избирались целовальники, осуществлявшие непосредственное руководство тюрьмами.
В Москве тюремные целовальники выбирались тяглыми людьми черных сотен и слобод и за их поручительством, в остальных городах — «с посадов и с уездов с сох, с дворцовых сел, и с черных волостей и со всяких сошных людей, и с [60] патриарших, и с митрополичьих, и с архиепископлих, и епископлих, и с монастырских, и со всяких с поместных и с вотчинных земель», причем выбирать их разрешалось только с поместий и вотчин, насчитывавших не менее 20 крестьян15.
Содержались целовальники московских тюрем за счет тех, кто их выбирал, «а на подмогу деньги тем целовалником… имать с тех же сотен и слобод по годом», в других городах «на всякие расходы збирати деньги с тех же посадских и сошных людей, по их договору, а лишних денег не збирати, и тем сошным людем убытков не чинити»16.
Позднее вместо целовальников непосредственное заведывание тюрьмами возлагалось на стрельцов, а их деятельность финансировалась за счет государственных средств, затем все стало по-прежнему, как указывает, например, Поручная запись по целовальникам от 1688 г., этим должностным лицам вменялось в обязанность «ни кого из тюремных посидельцов не выпущать, жить у тюрем безотступно… и пил, и резцов тюремным сидельцам не подносить и от того у них посулов и поминков не имать»17.
5. Надзор за поведением заключенных осуществляли тюремные сторожа. Порядок выбора и содержания тюремных сторожей и целовальников в тюрьмах в Москве и в других городах полностью совпадал, что отражено в ст. 95, 97-98 гл. XXI Соборного уложения. Тюремные сторожа так же, как и губные старосты, приводились к крестному целованию, но не в Москве в Разбойном приказе, а на местах воеводой при губном старосте.
Позднее полагалось не выбирать, а нанимать тюремных сторожей за поручительством, а финансирование их деятельности осуществлялось централизованно, из средств Разбойного приказа.
Тюремным сторожам запрещалось осуществлять лишние поборы с населения в соответствии с Указом от 27 ноября 1679 г. В соответствии с выборной записью 1671 г. они обязывали заключенных «в город не выводить, и воровать им не давать, и в тюрьмах им зернью и карты играть и топоров, и ножей, и шил, и костей, и веревок держать не дати ж, и к тюрьмам никого ни с каким воровством не припущать, и на кабак тюремных сидельцов не водить и пить не давать»18, а также «будучи в сторожах, воровством никаким не воровать, зернью и в карты не играть, и корчмы не держать и самому пьяну не напиватца»19.
Тюремный сторож должен был контролировать тюремных сидельцев «день и ночь… безотступно, а которые сторожи учнут воровать и на стороже не будут, и тех велено бити батоги и сажати в тюрму»20. Новоуказанные статьи о татебных, разбойных и убийственных делах 1669 г. закрепляли подсудность губных старост и тюремных сторожей в городах сыщикам (ст. 5).
Охрану тюрем осуществляли помесячно в течение года 16 выборных «добрых людей», после чего они переизбирались21. Но, на наш взгляд, в указанный период отличия охраны от надзора как средства обеспечения режима проследить достаточно сложно.
6. Необходимым атрибутом тюрем ХVІІ в. был палач, так как и к заключенным, и к представителям тюремной администрации могли применяться пытки и телесные наказания. «А в палачи на Москве прибирати из вольных людей, и быть им в палачах с поруками, а государево им жалованье давать из государевой казны из Розбойного приказу»22. В городах палачи выбирались и содержались посадскими и сошными людьми.
7. Подьячие также входили в штат тюрем и избирались и содержались таким же образом, как тюремные целовальники и сторожа в городах в соответствии со ст. 97, 98 Соборного уложения 1649 г. Согласно Указу от 23 августа 1657 г. в г. Переяславле-Рязанском предписывалось «выбрать трех подьячих добрых, которые всему городу любы… и взять на них у всего города выбор за руками… и тем подьячим велено учинить Государева жалованья денежные оклады: первому человеку 10 рублей, второму 7 рублей, третьему 5 рублей по выборам стольником, стряпчим, дворянам Московским, жильцом, дворянам, детям боярским, рязанцам, рязанским помещиком, вотчинникам, всяких чинов служилых людей и жилецких людей»23.
Они вели различную документацию (перечневые росписи, приходные и расходные книги), а также выдавали освобождавшимся документ, подтверждающий факт отбытия ими срока тюремного заключения.
Таким образом, Соборное уложение можно считать первой законодательно закрепленной формой учета тюремных сидельцев, а точнее, факта и сроков их содержания в тюрьмах: «… и дать ему потому же письмо, за дьячьею приписью, что он за свое воровство в тюрме урочные годы отсидел, и ис тюрмы выпущен»24. Освобожденный из тюрьмы обязан был хранить выданное ему письмо, по аналогу с современной справкой об освобождении: «… а писма у них в том, что они ис тюрмы выпущены, не будет, и таких людей имая приводить в городех к воеводам, и приказным людем тех людей расспрашивать, и роспрося писать о указе к Государю к Москве, а до Государева указу тех людей держать в тюрме»25.
[61] Позднее, в новоуказанных статьях о татебных, разбойных и убийственных делах от 22 января 1669 г., дополнившие Соборное уложение, отмечалась необходимость количественного и персонального учета лиц как осужденных к наказанию в виде тюремного заключения, так и содержавшихся в тюрьмах в порядке предварительной меры. Процесс составления и заполнения «росписей», содержавших социально-демографические и уголовно-правовые характеристики заключенных, контролировался не только целовальниками, но и губными старостами и воеводами.
Соборное уложение определяло основную цель тюремного заключения — обеспечение изоляции преступников26, а при постройке тюрем принималась во внимание только цель предупреждения побегов. На губного старосту возлагалось осуществление контроля за состоянием тюрем и заключенных: «…тюрмы и тюремных сидельцев осматривать почасту, чтобы тюрмы были крепки, и у тюремных бы сидельцев… ничего не было, чем им ис тюрем вырезатися… »27.
В случае побега заключенного целовальники и тюремные сторожа подвергались пыткам, и если выяснялось, что они не способствовали совершению данного преступления, то с них взыскивался штраф — «выть», а при недостатке у них денежных средств — с губных старост в двойном размере, а также с уездных людей, кто этих целовальников и тюремных сторожей избирал28.
Ответственность за подготовку и совершение побега возлагалась не только на тюремную администрацию, но и на заключенных и их пособников. В целях выявления преступных намерений заключенные могли быть подвергнуты личному обыску, досмотру вещей. Кроме того, устанавливалась ответственность воевод, приказных людей и губных старост за незаконное освобождение из тюрьмы заключенных, незаконное удержание тех, в отношении которых истек срок заключения, и в случае незаконного определения освобожденных «в холопство и во крестьянство» себе или иным лицам «по свойству или по дружбе». Виновные подвергались нещадному битью кнутом и должны были возмещать иски29.
Таким образом, из анализа норм Соборного уложения, положений грамот, наказов и указов можно выделить организационные аспекты функционирования тюрем в России, связанные с обозначением целей их деятельности, определением должностей тюремной администрации, их полномочий, а также субъектов осуществлявших контроль за деятельностью тюрем.
Примечания:
1 Российское законодательство X-XX веков в 9 т. М., 1985. Т. 3: Акты земских соборов. Соборное уложение Гл. XXI. Ст. 94.
2 Там же. Ст. 97.
3 Собрание узаконений Русского государства Т. 1: Царствование Алексея Михайловича с 1649 по 1676 год. СПб., 1874. С. 889.
4 См.: Полное собрание законов Российской империи (далее - ПСЗ). Собр. 1. Т. I: С 1649 по 1675. 1830. № 431.
5 См.: Соборное уложение Гл. ХХІ. Ст. 1.
6 См.: Российское законодательство X — XX веков Т. 3. С. 411.
7 См.: ПСЗ. Собр. 1. Т. II: 1676-1688. 1830. № 1052.
8 ПСЗ. Т. II. № 1271.
9 См.: Самоквасов Д.Я. Русские архивы и царский контроль приказной службы в XVII веке. М., 1902. С. 1, 8-10.
10 Собрание узаконений Русского государства С. 519.
11 ПСЗ. Т. I. № 508.
12 См.: Соборное уложение Гл. XXI Ст. 3.
13Там же. Ст. 4.
14 Российское законодательство X — XX веков. Т. 3. С. 411.
15 См.: Соборное уложение Гл. XXI Ст. 98.
16 Там же. Ст. 95, 97.
17 Сергиевский Н.Д. Наказание в русском праве XVII века. СПб., 1887. С. 203.
18 Там же.
19 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая: лекции: в 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 128.
20 Российское законодательство X — XX веков. Т. 3. С. 432.
21 См.: Рогов В.А. Уголовные наказания и репрессии в России середины XV - середины XVII в. М., 1992. С. 83.
22 Соборное уложение Гл. ХХI Ст. 96, 97.
23 Собрание узаконений Русского государства Т. 1. С. 435.
24 Соборное уложение Гл. XXI. Ст. 16.
25 Там же. Ст. 19.
26 См.: Детков М.Г. Наказание в царской России и система его исполнения М., 1994. С. 12.
27 Соборное уложение Гл. XXI. Ст. 101.
28 См.: Там же.
29 См.: Там же. Ст. 104.
Воспроизводится по:
ISSN 2072-2427 Уголовно-исполнительное право. 2012. № 2, с. 59 — 61. |
