А. Р. Артемьев

Даурская ссылка протопопа Аввакума

В яркой биографии одного из выдающихся идеологов русского старообрядчества протопопа Аввакума есть особо выделенный им самим период "даурской" ссылки. Он подробно описан Аввакумом в его "Житии" и неоднократно упоминается в других его произведениях. Так, например, в "Первой" челобитной царю Алексею Михайловичу он называет "Дауры", куда послал его бывший патриарх Никон "смертоносным местом", а во "Второй" именует себя: "в Даурах мученой протопоп Аввакум" ¹ .

Пребывание протопопа "в Даурах" составило почти половину его одиннадцатилетней ссылки в Сибирь и многократно описано в ряде научных и научно-популярных работ, посвященных его биографии ² , а также в специальных статьях В. К. Никольского и академика Н. Н. Покровского ³ . Все они базируются на произведениях самого Аввакума и архивных документах о нем. Между тем, существует ряд других источников, позволяющих осветить этот период его жизни более подробно.

1 сентября 1653 г. с Патриаршего двора в Сибирский приказ была направлена память, в которой "указал великий государь святейший Никон Юрьевца Повольского Входу Иеросалимского отставленного протопопа Аввакума за ево многое безчинство сослать з женою и з детьми в Сибирский город на Лену". Из этого указа видно, какое исключительное место придавал Никон среди сторонников старой веры Аввакуму. Сослать в то время куда-нибудь дальше основанного в 1632 г. П. И. Бекетовым Ленского острожка было просто невозможно. 15 сентября Аввакума привезли расстригать к Успенскому собору и только заступничество царя, упросившего патриарха не делать этого, спасло его от лишения сана. В итоге наказание смягчили, и 17 сентября Аввакум с женой Настасьей Филипповной, тремя сыновьями Иваном (9 лет), Пронькой (5 лет), Корнилкой (8 лет), дочерью Агрипейкой (8 лет) и племянницей Маринкою были отправлены в сопровождении двух сибирских служилых людей и трех сменяющихся от города к городу стрельцов в Тобольск. В царском указе архиепископу Сибирскому и Тобольскому Симеону относительно ссыльного подчеркивалось, что "священство у него Аввакума не отнято" и было велено "тому протопопу Аввакуму в Сибири в Тобольску или где в ыном городе быти у церкви" ⁴ .

В Тобольск Аввакум с семьей прибыл в конце декабря 1653 года. "И колико дорогою было нужды, напишет он позже, тово всего говорить много, разве малое помянуть. Протопопица родила младенца, больную в телеге и потащили. До Тобольска три тысячи верст, недель с тринадцеть волокли телегами и водою, и санми половину пути". По словам Аввакума, "Архиепископ Симеон Сибирский, - тогда добр был" и "устроил меня в Тобольске к месту" ⁵ . Симеон, слывший ярым сторонником боголюбцев, действительно встретил радушно Аввакума и назначил его протопопом церкви Воскресения. Однако, вскоре после этого, в конце января 1654 г., Симеон почти на год покинул свою епархию, отправившись в Москву, куда был вызван на церковный собор. За месяц до его возвращения, в ноябре 1654 г., Аввакум вступил в конфликт с дьяком Иваном Струной, управлявшим делами епархии во время отсутствия архиепископа. На неистового протопопа ополчился весь город, и он едва избежал расправы, спрятавшись у приютившего его воеводы, князя В. И. Хилкова. Вернувшийся 25 декабря 1654 г. в Тобольск архиепископ Симеон принял сторону Аввакума и велел сковать И. Струну, простившего за взятку кровосмешение отца с дочерью. Однако тот сказал "государево слово" на Аввакума и был отдан воеводами под охрану сыну боярскому П. И. Бекетову. Последний поддерживал Струну и, когда архиепископ проклял дьяка в церкви, Бекетов, "браня архиепископа", покинул службу и по пути к своему двору скончался от удара. Возмущенные его поведением Симеон с Аввакумом приказали "ево среди улицы вергнути псом на снедение".

В. К. Никольский датирует предание анафеме И. Струны 4 марта 1655 г. на основании того, что согласно "Житию" оно произошло в "неделю православия" ⁶ . Однако отдать его тогда "за пристав" П. И. Бекетову не могли, так же, как не мог и скончаться Бекетов в то время. Дело в том, что с 13 марта по 4 апреля 1655 г. Бекетов в составе отряда О. Степанова находился на Амуре в осажденном маньчжурами Комарском остроге, где "бился явственно" ⁷ . Таким образом, встреча Аввакума с П. И. Бекетовым в Тобольске в 1655 г. представляется маловероятной, поскольку уже 29 июня протопоп покинул Тобольск. Добраться туда с Амура за три месяца Бекетову было практически невозможно. Встретиться они могли в Енисейске, где Аввакум находился с конца 1655 г. до середины лета 1656 г., поскольку Бекетов был енисейским сыном боярским и его двор находился именно там ⁸ . В Тобольске он мог оказаться только по служебным делам и отдать ему - постороннему там человеку - "за пристав" дьяка И. Струну не могли. Утверждение Д. Я. Резуна, будто Бекетов и Струна были друзьями и бывшими товарищами по походам ⁹ не имеет документальных подтверждений.

Таким образом, в рассказе Аввакума, на мой взгляд, изложены только два правдивых события: осуждение Бекетовым в Тобольске (куда его непременно должны были послать с докладом о своих действиях в Забайкалье и на Амуре, как это тогда практиковалось), проклятие Струны, повторяемое в церкви архиепископом Симеоном, и последовавшая вскоре после этого скоропостижная смерть землепроходца, не ранее, чем в конце 1655 года. Этот сюжет в "Житии" появился, возможно, из-за неизвестного нам столкновения Бекетова с Аввакумом в Енисейске (впрочем для такого экспансивного человека и замечательного писателя, как протопоп, вполне достаточно было указанных двух событий в Тобольске). Остальное же он сочинил, связав смерть Бекетова с поддержкой им Струны и, сделав себя непосредственным участником событий, о которых мог узнать или в Енисейске, или на обратном пути из ссылки. По- видимому здесь мы имеем дело с давно отмеченным Д. С. Лихачевым эгоцентризмом, особенно присущим стилю Аввакума" ¹⁰ .

27 июня 1655 г. тобольские воеводы получили из Москвы указ об отправке ссыльного протопопа с семьей в Якутский острог, причем на этот раз с запрещением заниматься богослужением. Грамота была написана от имени "великого государя, святейшего Никона патриарха московского" и родившегося в феврале 1654 г. первенца царя - "государя царевича и великого князя Алексея Алексеевича". Алексей Михайлович находился тогда в Смоленском походе, и его фактический соправитель Никон в 1654 - 1656 гг. воспользовался отсутствием царя, чтобы по-своему решить судьбу опального протопопа. 29 июня 1655 г. в Петров день Аввакум с семьей на небольшом судне - дощанике - был отправлен в Енисейский острог, где провел зиму 1655 - 1656 года ¹¹ .

Тем временем, 31 января 1655 г. пятидесятник енисейского острога М. С. Уразов, посланный с соболиной казной в Москву, подал в Сибирский приказ отписку енисейского воеводы А. Ф. Пашкова о походе сына боярского П. И. Бекетова в Восточное Забайкалье на оз. Иргень и реки Шилку и Нерчу, а также о мерах по закреплению новых земель за Российским государством. Служилые люди Баргузинского острога, основанного осенью 1648 г. на правом берегу впадающей с востока в оз. Байкал р. Баргузин, впервые достигли этой территории в 1650 - 1651 годы. Казакам удалось привести там в русское подданство и собрать ясак с эвенкийского князя Гантимура. В 1652 г. Пашков отправил туда отряд во главе с Бекетовым, причем, необходимые деньги для выдачи жалования вперед - за 1653 и 1654 гг. - он добыл путем спекуляции. Воевода велел продать присланные из Тобольска 400 ведер "горячего вина" енисейским выборным кабацким целовальникам не по три рубля за ведро, как велел Сибирский приказ, а по шесть. Осенью 1653 г. казаки достигли оз. Иргень, где 24 сентября заложили Иргенский острог. Десять человек под началом пятидесятника М. С. Уразова были посланы дальше и возвели возле слияния Шилки и Нерчи еще один острожок, названный Шилкским. В посланной царю с Уразовым отписке воевода Пашков сообщил о данном им и служилыми людьми обете "в новом твоем государеве остроге на великой реке Шилке воздвигнуть церковь во имя пресвятые владычицы нашея богородицы и пречистой девы Марии, честнаго и славного ея сретения иконы Владимирския, да в приделех собор архистратига Михаила". Еще раньше 25 июня 1654 г. воевода обратился с челобитной "к великому господину святейшему Никону патриарху московскому и всеа Русии" за благословением на то церковное строение и присылкой священников. До прибытия последних он назначил "для освещения и службы к тем церквам... Енисейского острогу соборного богоявленского попа Игнатия Олексеева, да дьякона Олексея Иванова и церковных причетников". Далее он предлагал к "новым острогам в прибавку по великой Шилке и по Зие и по Амуру рекам поставить свои государевы остроги", из которых можно будет "привесть под твою государеву царскую высокую руку многих земель людей и тебе, государю, в тех твоих государевых новоприводных землях будет другое сибирское государство. А для, государь, той твоей службы, писал Пашков, суды в Енисейском остроге зделаны готовы" ¹² .

Усердие Пашкова не осталось незамеченным, за быструю и выгодную постройку судов для даурского похода воеводе был пожалован наградной "золотой", его сыну Еремею - "золотая новгородка", а 97 "приставам" из казаков и других служилых людей, бывших у судового дела - по "золотой московке". Указом от 20 июня 1654 г. Пашков был назначен воеводой "на Амур-реку в Китайской и Даурской землях". В самом конце 1654 г., а, скорее всего, уже в 1655 г. в Сибирском приказе для него был составлен пространный "Наказ на воеводство". По царскому указу новый енисейский воевода И. П. Акинфов должен был выдать для даурской службы Пашкову, "да с ним сыну его Еремею, да Сибирским служилым людям, розных городов стрельцом и казакам трем стам человекам" денежное жалование и "послать в Даурскую землю Тобольские присылки пятдесят пуд пороху, сто пуд свинцу, сто ведер вина горячего, да из Енисейские пахоты восемьдесят четвертей муки ржаной, десять четей круп, толокна тож". Архиепископу Сибирскому и Тобольскому Симеону было предписано выделить Пашкову "к трем церквам антиминс (напрестольный платок с зашитой частицей мощей, на котором освещаются дары - А. А.) и двух попов и дьякона" ¹³ .

Одним из этих двух священников неожиданно для себя был назначен протопоп Аввакум. В 1656 г. архиепископ Симеон получил из Москвы указ о посылке с экспедицией Пашкова из Тобольска черного попа (монаха) и белого дьякона, а также протопопа Аввакума вместо белого попа из Енисейска. Таким образом, запрет на богослужение Аввакуму был отменен, и он активно готовился к отъезду. Сохранилась расписка протопопа, данная им 10 июля 1656 г. енисейскому посадскому человеку А. Тихонову, в том, что он взял у того "государева жалованья 6 пуд соли". Впоследствии Аввакум напишет в своем жизнеописании: "А егда в Енисейск привезли, другой указ пришел: велено в Дауры вести, тысещ з дватцать от Москвы и болши будет. Отдали меня Афонасью Пашкову: он туды воеводою послан, и грех ради моих суров и безчеловечен человек, бьет безпрестанно людей, и мучит, и жжет. И я много разговаривал ему, да и сам в руки попал. А с Москвы от Никона ему приказано мучить меня". Последнее утверждение Аввакума вряд ли соответствует действительности. Прямых указаний подобного рода Пашков наверняка не получал, но по-видимому хорошо оценил ту неприязнь к ссыльному протопопу, которую испытывал всесильный патриарх. Ведь именно на восточном берегу Байкала, вблизи устья р. Прорва, где останавливались все направлявшиеся в Забайкалье отряды, 7 октября 1650 г. неизвестными бурятами был убит следовавший к монгольскому Цецен-хану царский посол Я. Заболоцкий вместе с сыном и шестью служилыми людьми ¹⁴ . В Москве об этом было известно, подобная расправа с Аввакумом вполне бы устроила патриарха.

18 июля 1656 г. на 40 дощаниках отряд, состоявший из 420 служилых людей, около 200 человек охочих, вольных людей, двух священников, дьякона, воеводы Пашкова и его сына Еремея с семьями двинулся в путь. На р. Тунгуске, как называлась тогда р. Ангара, экспедиция попала во внезапную бурю и дощаник с семьей протопопа едва не утонул, а на другом судне погибли два человека. Первое столкновение протопопа с воеводой произошло на Шаманском пороге. Там отряд встретился с группой казаков, плывших в Енисейск. Вместе с ними туда направлялись две вдовы, одна 60 лет, другая еще старше. Обе женщины намеревались постричься в монахини, но Пашков решил выдать их замуж, чему Аввакум резко воспротивился. Бороздин считал, что это была "дикая, чисто самодурская мысль" ¹⁵ .

Однако это не верно. Воевода был опытным администратором, понимал проблему острой нехватки в Сибири женщин. В итоге рассерженный на Аввакума Пашков на следующем Долгом пороге стал выгонять его из дощаника со словами: "Еретик-де ты; для-де тебя дощеник худо идет! Поди-де по горам, а с казаками не ходи". И тут, по словам протопопа: "Горе стало! Горы высокие, дебри непроходимые; утес каменной яко стена стоит". Аввакум послал воеводе "малое писанейцо", которое начал словами: "Человече, убойся Бога, седящаго на херувимех и призирающаго в безны, его же трепещут небо и земля со человеки и вся тварь, токмо ты, ты един презираешь и неудобство к нему показуешь". Взбешенный воевода послал 50 казаков за дощаником протопопа, стоявшим в трех верстах от воеводского. Служилые люди потащили дощаник на бичеве, то есть по-бурлацки. По дороге Аввакум накормил казаков кашей с маслом, которую они ели, жалея его, со слезами на глазах. Первый вопрос, заданный протопопу воеводой: "Поп ты или распоп?" - предопределил все их дальнейшие взаимоотношения. "Аз есм Аввакум, протопоп; что тебе дело до меня?" - ответил ссыльный расколоучитель. Разгневанный такой дерзостью воевода сбил протопопа с ног и трижды ударил его плашмя чеканом (топорик с узким продолговатым лезвием и обухом в виде молотка), а затем велел наказать кнутом. Палач нанес Аввакуму 72 удара, после чего полуживого протопопа оттащили в казенный дощаник, сковали руки и ноги и бросили на палубу под дождь. Здесь Аввакум неожиданно для себя взроптал: "За что ты, Сыне Божий, попустил такова больно убить-то меня? Я веть за вдовы Твои встал!: А я таковая же дерзнух от коего разума? Родихся во церкви, на законе почиваю. Писанием Ветхаго и Новаго закона огражден, вожда себя помышляю быти слепым, а сам ослеп извнутр; как дощеник не погряз со мною?" Тут ему стало плохо: болели раны, прихватывало сердце и он подумал, что умирает. Кто-то дал протопопу воды, он пришел в себя, "покаялся перед Владыкою" и почувствовал облегчение. Наутро отряд двинулся дальше и когда доплыли до порога Падуна и протопопа потащили под дождем и снегом скованного сушею по камням, он уже не роптал, а утешал себя, говоря: "Сыне, не пренемогай наказанием Господним, ниже ослабей, от него обличаем. Его же любит Бог, того и наказует. Биет же всякого сына, его ж приемлет. Аще наказание терпите, тогда яко сыном обретается вам Бог. Аще ли без наказания приобщаетеся ему, то выблядки, а не сынове есте" ¹⁶ .

1 октября 1656 г. экспедиция прибыла в Братский острог. Там протопопа бросили в холодную башню, где он просидел до Филиппова поста, начинавшегося 15 ноября. Было морозно. "Там зима в те поры живет, - напишет позже о своих злоключениях Аввакум, - да Бог грел и без платья всяко. Что собачка, в соломе лежу на брюхе: на спине-той нельзя было. Коли покормят, коли нет". Свои страдания там протопоп сравнил с мучениями нищего Лазаря в притче из Евангелия от Луки. Так же как и струпья на теле Лазаря, его вылизывала собака, приходившая к нему ежедневно через дыру в стене. Аввакума одолевали блохи и вши. Мышей он бил скуфьею. "Хотел на Пашкова кричать: "Прости!", да сила Божия возбранила, велено терпеть". Только на шестую неделю после побоев его перевели в теплую избу. Там протопоп скованным и перезимовал вместе с заложниками из местного населения и собаками. Пять недель, проведенных скованным в тюрьме, Аввакум помянет потом в своей "Первой" челобитной царю Алексею Михайловичу. Семья Аввакума зимовала в 20 верстах от Братска. После Рождества 12-летний старший сын протопопа Иван пришел повидаться к отцу, но Пашков велел запереть его в башню, где прежде сидел Аввакум, а потом прогнать обратно ¹⁷ .

По-видимому, из Братского острога воевода счел нужным сообщить в Москву о случившемся на Долгом пороге. Как ни всевластен он был над служилыми людьми, но наказание священника могло дорого ему обойтись. Поэтому от имени всех участников похода царю был послана пространная челобитная: "Ссыльный роспопа Аввакум, умысля воровски, не ведомо по чьему воровскому наученью, или будет, Государи, затеел сам собою, хотя в вашей государевой службе, промеж вашим государевым воеводою, Офонасьем Филипповичем, с нами, холопи вашими, учинить смуту, писал своею рукою воровскую составную память, глухую, безымянную, буттось, государи, везде в начальных людех, во всех чинех нет никакие правды". Согласно челобитной именно за это "воровское письмо" воевода и велел бить Аввакума кнутом. Служилые люди уверяли, что готовы и впредь служить под началом Пашкова и просили наказать его "по вашему государеву указу и по Уложенной соборной книге".

Эта челобитная была приложена к отписке царю, составленной 4 июня 1657 г. от своего имени Пашковым, в которой воевода обвинял протопопа в попытке "учинить смуту", подобную бунту илимских казаков во главе с М. Сорокиным, описанном Н. Н. Оглоблиным, или грабежам шайки енисейских казаков под предводительством Ф. Полетая, известным и по другим источникам ¹⁸ . Объясняя причины наказания Аввакума кнутом, воевода ссылался на Соборное уложение 1649 года. Пашков перечисляет в челобитной группу казаков, которые к "вору роспопе для ево воровского умыслу и заводу учели было приставать", и он их "ис полку своево выслал вон", а "пущего вора и завотчика" томского казака Ф. Помельцова предварительно приказал нещадно бить кнутом.

Однако и Аввакуму каким-то образом удалось переслать архиепископу Сибирскому и Тобольскому Симеону грамотку с сообщением о своих злоключениях. От Симеона о злоупотреблениях даурского воеводы стало известно царю. Сохранилась челобитная архиепископа, доставленная в Москву 11 января 1658 г., в которой он сообщал царю, что не может выполнить просьбу Пашкова о посылке в Даурию белого попа и дьякона, потому что тот "нравом озорник великой". В качестве доказательства он описал в грамоте избиение Пашковым в Енисейске попа Якова, который потом полтора месяца лежал при смерти, а также наказание воеводой Аввакума на Долгом пороге и последующие издевательства над ним в Братском остроге. Свое письмо царю архиепископ заключил словами: "а нынеча, государь, тот протопоп Аввакум жив или нет, того не ведаю".

Ко времени прибытия в Москву челобитных Пашкова и Симеона в отношениях между Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном наступило охлаждение. Царь начал тяготиться опекой Никона и его вмешательством буквально во все государственные дела. Ситуацию усугубляли внешнеполитические неудачи России в 1656 - 1657 гг., ответственность за которые окружение царя возлагало на Никона. Ввиду этого Никон не участвовал в ознакомлении с полученными грамотами и в принятии решений. Действия Пашкова в отношении священника осудили, а самого его уволили в отставку. Уже 11 февраля 1658 г. был написан черновой отпуск царской грамоты архиепископу Симеону, согласно которому попа и дьякона в Даурскую землю предполагалось отправить с новым воеводой ¹⁹ . Назначение Зиновьева было не случайным. Он уже побывал на Амуре, где инспектировал деятельность отряда Е. П. Хабарова. Именно его усилиями был положен конец грабежам и насилию со стороны Хабарова в отношении как коренного населения Приамурья, так и служилых людей его отряда ²⁰ .

Между тем в начале лета 1657 г. отряд Пашкова двинулся дальше. Пока Аввакум сидел в заточении его съестные припасы, одежду и книги растащили. При переправе через Байкал он вновь едва не утонул. Все лето экспедиция преодолевала труднейший путь, двигаясь против течения рек Селенга и Хилок. Протопоп вместе со всеми тянул лямку. На Хилке Аввакум тонул в третий раз. Провизия протопопа вновь погибла "до крохи", а одежда намокла, "все перегнило, наги стали". Воевода хотел снова наказать протопопа, полагая, что тот нарочно изображает себя страдальцем.

Поздней осенью 1657 г. отряд достиг оз. Иргень. Острожок, возведенный там казаками Бекетова, был сожжен эвенками в октябре 1656 года. Действия эвенков были вызваны крайней жестокостью Е. П. Хабарова во время экспедиции 1649 - 1653 годов. Хабаров надолго восстановил против русских коренное население края, нарушив важнейший из наказов царской администрации, требовавший бережного отношения к инородцам - для приведения их в русское подданство ²¹ . Непосредственным поводом к выступлению тунгусов, очевидно, послужило нападение беглых енисейских казаков во главе с Ф. Полетаем на ясачных гантимуровых людей ²² .

По-видимому тогда же, осенью 1657 г. Иргенский острог был восстановлен. Однако зимовала большая часть отряда уже за волоком, отделявшим р. Хилок от р. Ингоды. Трудный путь проделали по снегу. Пашков отнял у Аввакума работников, а другим наниматься запретил. В итоге протопопу пришлось волочь свою нарту с пожитками вместе с малолетними сыновьями. Аввакум с семьей жили неделю или две под сосной, пока воевода не "натешился". Потом он указал им место в засеке, где они поставили свой "балаганец", в котором и перезимовали. Позже в своей "Первой" челобитной царю Алексею Михайловичу Аввакум напишет, что воевода держал его на морозе 37 недель. Некоторые исследователи полагают, что эта засека располагалась на месте будущей Читы - Читинского плотбища ²³ .

Зимой казаки заготовили лес, весной 1658 г. связали в плоты, которые сплавили по рекам Ингода и Шилка к месту впадения р. Нерча, где возвели Верхний Шилской (Нерчинский) острог ²⁴ . Сплав проходил чрезвычайно тяжело. По словам Аввакума: "Лес гнали городовой и хоромной, есть стало нечева, люди стали мереть з голоду и от водяныя бродни. Река песчаная, засыпная. Плоты тяжелые, приставы немилостливые, палки большие, батоги суковатые, кнуты острые, пытки жестокие, огонь да встряска (пытка на дыбе с прижиганием огнем. - А. А. )... С весны по одному мешку солоду дано на десеть человек на все лето. Да петь работай. Никуды на промысел не ходи. И вербы, бедной, в кашу ущипать" было нельзя, "за то палкой по лбу: "Не ходи, мужик, умри на работе". Протопоп променял воеводе чудом не сгнившую московскую однорядку (верхнюю долгополую одежду с прорехами под рукавами) своей жены стоимостью 25 рублей на четыре мешка ржи, и ею они "с травою перебивались" ²⁵ .

А. К. Бороздин и Н. Н. Покровский полагали, что экспедиция Пашкова преодолела волок между оз. Иргень и р. Ингодой зимой 1658 - 1659 гг., а в июне 1659 г. достигла р. Нерчи ²⁶ . Здесь они буквально следовали тексту "Жития" Аввакума, который писал в нем, что "два лета бродил в воде, а зимами волочился за волоки" и "весною на плотах поплыли по Ингоде-реке; от Тобольска четвертое лето" ²⁷ . В августе 1658 г. Пашков послал отписку о своих действиях в Сибирский приказ из Верхнего Шилского острога. Кроме того, из расспросных речей служилых людей из отряда О. Степанова на Амуре, оставшихся в живых после их столкновения 30 июня 1658 г. с маньчжурами, известно, что, двигаясь навстречу Пашкову, они встретили на Верхнем Амуре плывущий по воде "городовой и острожной и башенной рубленой лес в плотах и врозь", который, как они справедливо полагали, "рознесло от Офонасья Пашкова" ²⁸ . Очевидно под вторым зимним переходом волоком протопоп подразумевал возвращение на оз. Иргень, других волоков на пути отряда не было, а лето 1655 г., когда он выехал из Тобольска, он считал первым ²⁹ .

Нар. Нерче в отряде Пашкова начался массовый голод. Местное тунгусское население земледелием не занималось, рыба ловилась плохо. Люди вынуждены были есть траву, корни, "зимой сосну" (варить отвар из сосновых иголок - от цинги), а также кобылятину и мясо недоеденных волками диких зверей. "И сам я, грешной, - напишет Аввакум, - причастен мясам кобыльим и мертвечьим по нужде". Два сына протопопа - Корнилий, родившийся накануне ссылки в Сибирь, и еще один, появившийся на свет уже там, - умерли. Тайно от воеводы семейству Аввакума помогала сноха Пашкова Евдокия Кирилловна и его жена Фекла Симеоновна, которые присылали семейству протопопа иногда "кусок мясца, иногда колобок, иногда мучки и овсеца... А иногда у куров корму нагребет". Зимой 1658 - 1659 гг. воевода с большей частью оставшихся в живых участников экспедиции возвратился на оз. Иргень. "Пять недель по льду голому ехали на нартах, - писал Аввакум. - Мне под робят и под рухлядишко дал две клячки, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед. Страна варварская, иноземцы немирные; отстать от лошадей не смеем, а за лошадьми идти не поспеем, голодные и томные люди. В ыную пору протопопица, бедная, брела, брела, да и повалилась, и встать не сможет. А иной томной же тут же взвалился: оба карамкаются. А встать не смогут". Именно тогда состоялся знаменитый диалог Аввакума с женой, которая спросила его: "Долго ль-де, протопоп, сего мучения будет?". На что он ответил: "Марковна, до самыя до смерти". И она согласилась" "Добро, Петрович. И мы еще побредем вперед".

В Иргенском остроге протопоп продолжил свои молитвенные подвиги. Как-то раз невестка воеводы, боярыня Евдокия Кирилловна пришла к Аввакуму с заболевшим сыном Симеоном, которого крестил и регулярно благословлял протопоп, и не застала того дома. Она послала ребенка к "мужику-шептуну". Аввакум, узнав об этом, страшно рассердился и порвал с ней отношения. Между тем ребенку становилось все хуже. По словам Аввакума, у него стали усыхать рука и нога, он умирал. Тем не менее, Аввакум, ожидая ее покаяния, отвечал плачущим посланцам боярыни: "Коли баба лиха, живи же себе одна!". Наутро она прислала просить прощения у Аввакума своего среднего сына Ивана. Шел сильный дождь, зимовье Аввакума протекало, и он лежал на печи голый накрывшись берестой, протопопица спасалась от сырости в печи. Протопоп сжалился и велел принести ребенка. Он "добыл в грязи патрахель (епитрахиль. - А. А.) и масло священное нашол. Помоля Бога и покадя, помазал маслом во имя Христово и крестом благословил. Младенец же и здрав паки по-старому стал - с рукою и с ногою, манием Божественным". Аввакум отослал его к матери, которая прислала ему на следующий день пирогов и рыбы. Об исцелении младенца от невестки узнал и Пашков, который, по словам протопопа, когда тот пришел к нему, сказал: "Господь тебе воздаст. Спаси Бог, что отчески творишь, не помнишь нашева зла" и прислал ему "пищи довольно" ³⁰ .

В августе 1661 г. воевода Пашков послал из Иргенского острога 72 служилых человека и 20 тунгусов во главе со своим сыном Еремеем на "великого государя непослушников на Тунгусские улусы в поход" ³¹ . Во всех редакциях списка "Жития протопопа Аввакума" направлением похода указано "мунгальское царство", которое авторы комментариев безоговорочно трактуют как "монгольское". Однако воевода видимо лучше Аввакума знал, куда он отправляет отряд. Даже беглого взгляда на "Карту расселения этнических групп, племен и родов народов Сибири в XVII в.", составленную Б. О. Долгих ³² , достаточно чтобы убедиться в невозможности похода в Монголию из Иргенского острога. Путь туда столь немногочисленному отряду преграждали буряты, еще не принявшие русского подданства.

Невозможно согласиться и с мнением Н. Н. Покровского, полагающего, что "Пашков решил все-таки предпринять усилия для того главного дела, для которого он был направлен - для объясачивания местных бурятских племен" ³³ . Дело в том, что в "Наказе" А. Ф. Пашкову на воеводство вообще не упоминаются не только буряты, но и территории занятые ими, поскольку сколько-нибудь определенных сведений о них тогда не было.

Накануне похода Пашков, жестоко боровшийся с колдовством и ворожбой в бытность свою енисейским воеводой ³⁴ , решил узнать, удачен ли он будет, и призвал к себе шамана. Можно представить, как возмущен был Аввакум, когда вечером вблизи его зимовья шаман "отвертя голову" живому барану "начал скакать и плясать, и бесов призывать... И беси сказали: "С победою великою и з богатством большим будете назад". Этого протопоп стерпеть не смог и "во хлевине своей с воплем Бога молил, да не возвратится вспять ни един, да не збудется пророчество дьявольское" ³⁵ .

Тем временем, согласно авторскому списку "Жития протопопа Аввакума", все обрадовались предсказанию шамана: "И воеводы ради, и все люди радуяся говорят: "богаты придем!" ³⁶ . Некоторые служилые люди пришли проститься с Аввакумом, который предупреждал их: "Погибнете там!", а его тайный друг Еремей прислал человека передать, "чтоб батюшко-государь помолился за меня". В поход его участники отправились тайно. "Поехали ночью по звездам", причем, в момент отъезда "лошади под ними взоржали вдруг, и коровы ту взревели, и овцы и козы заблеяли, и собаки взвыли, и сами иноземцы, что собаки, завыли: ужас напал на всех" ³⁷ .

Вскоре протопопу стало жалко Еремея, и он "стал Владыке докучать, чтоб ево пощадил". Между тем в установленный срок отряд не явился и воевода все более ожесточался. В конце концов он решил пытать протопопа, для чего "учредил застенок и огонь росклал". Однако, когда за ним уже явились два палача, возле избы протопопа появился на коне Еремей. "Пашков же, оставя застенок, к сыну своему с кручины яко пьяной пришел". Еремей подробно рассказал отцу, как все его войско перебили, а его раненного вывел "от мунгальских людей" тунгус. После этого он неделю блуждал по горам, съев за это время только одну белку, пока во сне не явился ему Аввакум, который благословил его и указал, в какую сторону идти. Во время рассказа протопоп пришел поклониться им, и воевода, вздохнув, сказал: "Так-то ты делаешь! Людей-тех столько перегубил", а Еремей, предупреждая новую ссору, тут же попросил: "Батюшко, поди, государь, домой! Молчи для Христа!", что Аввакум и сделал. Именно после описания этих событий протопоп записал в своем "Житии": "Десеть лет он меня мучил или я ево, - не знаю, Бог разберет" ³⁸ . В действительности же противостояние воеводы и протопопа длилось чуть меньше семи лет.

Неудачный поход Еремея, по-видимому, был обусловлен событиями, происшедшими 4 сентября 1661 г. на р. Ингоде, когда, согласно отписке Пашкова, находившиеся в составе отряда бывшие соратники О. Степанова "ночью покрадучи у сына моего Еремея и у служилых людей ружье и многую всякую у служилых людей рухлядь". После этого изменники на плотах спустились вниз по рекам Ингоде и Шилке до Нерчинекого острога, где захватили казенные струги и пытались овладеть острогом, что бы заполучить хранившиеся там порох и свинец. Большинство нерчинских служилых людей находились в это время на рыбных промыслах. Однако оставшиеся казаки во главе с пятидесятником А. Васильевым отстояли крепость ³⁹ .

Тем временем, еще 20 октября 1659 г. из Москвы в Якутск воеводе М. С. Лодыженскому была послана царская грамота с указом послать следующей весной 30 служилых людей к устью р. Олекмы и дальше в Тугирский острог для встречи тобольского сына боярского, следующего на смену воеводе Пашкову. Служилым людям предписывалось сопровождать нового воеводу до его встречи с Пашковым, а затем проводить последнего до Илимского острога. Новым даурским воеводой в 1660 г. был назначен тобольский сын боярский Л. Б. Толбузин. Он добрался до Тугирского острог только 2 октября 1661 г. и 5 марта 1662 г. в сопровождении 20 служилых людей на лыжах двинулся оттуда в Нерчинск. Не застав там Пашкова, Толбузин отправился в Иргенский острог, где находился воевода и уже оттуда 25 мая отправил того в сопровождении семи якутских служилых людей за Байкал ⁴⁰ .

"Перемена ему пришла, и мне грамота: велено ехать на Русь", - так напишет об этом событии Аввакум. По-видимому, грамоту с указом о возвращении протопопа также привез в Забайкалье новый воевода. Пашков с собой Аввакума не взял. Согласно редакции А "Жития Аввакума" Пашков надеялся, что протопопа на обратном пути убьют "немирные" иноземцы" ⁴¹ , а в редакции В к этому обстоятельству добавлена якобы высказанная Пашковым угроза "Здесь-де земля не взяла, на дороге-де вода у меня приберет". Аввакум живо представил себе как отставной воевода его "среди моря бы велел с судна пехнуть, а сказал бы, бытто сам ввалился". Протопоп поехал с семнадцатью домочадцами только спустя месяц после отъезда Пашкова ⁴² . Помимо семьи с Аввакумом поплыли собранные им старые, больные и раненные землепроходцы, а также один из его мучителей, приспешник Пашкова - служилый человек Василий. По словам протопопа, Василий бил его и "на кол было посадил, да еще бог сохранил". После отъезда Пашкова казаки хотели его убить, но Аввакум отговорил их, а приказчику Толбузину дал за него выкуп. Еще одного врага протопопа казаки отказались ему отдать и тот, спрятавшись от них, прыгнул в лодку Аввакума уже по дороге. Когда же их настигла погоня, протопоп, "не хотя ево на смерть выдать", велел накрыть его, а протопопице и дочери лечь сверху. Казаки искали "замотая" везде, но тронуть протопопицу не посмели, сказав "матушка, опочивай ты, и так ты, государыня, горя натерпелась" ⁴³ .

С Ларионом Борисовичем Толбузиным у протопопа сложились очень дружеские отношения. Об этом можно заключить хотя бы по тому, что он стал кумом Аввакума, согласившись быть крестным отцом его дочери Ксении. Она родилась еще при Пашкове, но тот не дал Аввакуму мира и масла, необходимых для крещения, и она долго оставалась некрещеной. Возможно, именно благодаря этому родству много позже появится легенда, что первую службу в церкви Албазинекого острога, где первым и последним воеводой в 1684 - 1686 гг. будет сын Толбузина - Алексей, служил протопоп Аввакум. Толбузин дал Аввакуму на дорогу 180 пудов муки, корову и 5 - 6 овец, мясо которых засушили и питались им в пути, а в обмен на Кормчую книгу дал ему мужика- кормщика. В устье впадающей в оз. Байкал р. Селенги Аввакум со спутниками встретили "соболиную станицу" - артель охотников, которые, готовясь к промыслу, заготовляли там рыбу. "Терентьюшко с товарищи" искренне обрадовались неожиданной встрече с единоверцами и привезли протопопу 40 осетров со словами: "вот, батюшко, на твою часть Бог в запоре нам дал, - возьми себе всю". Путники погостили у них, починили лодку, сделали парус и с трудом переправились через Байкал. Аввакум красочно описал каменные утесы по берегам озера, вкус диких лука и чеснока, заросли конопли и благовонных трав. Но особое его восхищение вызвали байкальские птицы и рыбы. "Птиц зело много, гусей и лебедей по морю, яко снег плавают. Рыбы в нем - осетры, и таймени. Стерляди, и омули, и сиги, и прочих родов много... А рыбы зело густо в нем: осетры и таймени жирни гораздо, - нельзя жарить на сковороде: жир все будет. А все то у Христа тово-света наделано для человеков, чтоб успокояся хвалу Богу воздавал" ⁴⁴ .

Зиму 1662 - 1663 гг. Аввакум с семьей перезимовал в Енисейске, а с конца июня до середины февраля 1664 г. жил в Тобольске, где общался с находившимся здесь за раскол романовским попом Лазарем и даже виделся однажды с известным ссыльным сербом Юрием Крижаничем, описавшим в 1675 г. эту встречу ⁴⁵ .

"Грех наших ради, - писал Аввакум, - война в то время в Сибири была; на Оби предо мною наших з двацеть человек иноземцы побили". В 1662 - 1663 гг. в Западной Сибири действительно было восстание татар, башкир, калмыков, черемисов, чувашей, вогулов. Неожиданно столкнувшись с ними на берегу р. Иртыш, Аввакум схитрил, о чем откровенно рассказал в авторском списке "Жития": "А я, не ведаючи, и париехав к ним и, приехав, к берегу пристал: оне с луками и обскочили нас. Я-су, вышед, обниматься с ними, што с чернцами, а сам говорю: "Христос со мною, а с вами той же!". И они до меня и добры стали жены своя к жене моей привели. Жена моя таже с ними лицемеритця, как в мире лесь совершается; и бабы удобрилися. И мы то уже знаем: как бабы бывают добры, так и все о Христе бывает добро. Спрятали мужики луки и стрелы своя, торговать с мною стали, - Медведев я у них накупил, - да и отпустили меня". Так путевое приключение в устах Аввакума превращается в чудное спасение, которому будут удивляться сначала в Тобольске, а затем в Верхотурье (друг протопопа местный воевода И. Б. Камынин) ⁴⁶ .

Не позднее мая 1664 г. Аввакум прибыл в Москву. Однако и здесь он то и дело вспоминал свои забайкальские злоключения. Он живо описал, как бежал на бузлуках - специальном приспособлении для ходьбы по льду - на рыбалку в Даурах, и вдруг захотел пить, а там снегу нет "так морозы велики и льды толсты... Воды не знаю где взять; от жажды идти не могу; озеро верст с воем; до людей далеко. Бреду потихоньку, а сам, взирая на небо, говорю: "Господи, источивый Израилю, в пустыни жаждущему, воду тогда и днесь! Ты же напои меня, ими же веси судьбами". Простите, Бога ради! Затрещал лед, яко гром предо мною, на высоту стало кидать, и яко река, разступился... А мне оставил Бог пролубку... и напился воды досыта" ⁴⁷ .

Во втором после "Жития" произведении, повествующим о забайкальских злоключениях, "Первой" челобитной Аввакума царю Алексею Михайловичу протопоп обвиняет находившегося тогда уже в опале Никона в своих бедах, перечисляет издевательства над ним Пашкова, и, сетуя на смерть от голода двух своих сыновей, добавляет, что остальные дети выжили, благодаря тайной помощи жены воеводы и его снохи. В конце послания Аввакум пишет царю, что Пашкову пора принять постриг и проникновенно просит его: "Помилуй, государь, царь православный, не оскорби бедную мою душу: не вели, государь, ему, Афонасью, мстити своим праведным гневом царским, но взыщи ево, яко Христос заблудшее овча, Адама". В 1664 г. незадолго до смерти бывшего воеводы протопоп сам пострижет и посхимит Пашкова в Чюдовом монастыре. По его словам тяжело больной Пашков, у которого отнялись рука и нога, сам прислал за ним. "Любо мне сильно, что его Бог царствию небесному сподобил, - напишет об этом Аввакум, - докучаю и ныне об нем, да и надеюся на Христову милость, чаю помилует нас с ним бедных" ⁴⁸ .

Может быть, протопоп действительно простил тиранившего его воеводу. Однако только в отношении себя! Приложенная к челобитной записка о жестокостях Пашкова - страшный обвинительный документ. Перечень злодейств Пашкова протопоп начинает с сообщения, что воевода увез с собой "на Русь" двух переводчиков - дючера Ивашка Тимофеева и Илюшку Тунгусского, то есть эвенка. По словам протопопа, эти и еще два коренных жителя Приамурья пришли в отряд Пашкова вместе с казаками "после розгрому Богдойского". Авторы комментариев к произведениям Аввакума, как правило, не историки, и потому называют это событие пограничной стычкой с маньчжурами ⁴⁹ . В действительности, это было сокрушительное поражение на Амуре русского отряда О. Степанова, которое завершило несколько лет русско-маньчжурского противостояния. До этого верх неизменно брали казаки. 30 июня 1658 г. ниже устья правого притока Амура р. Сунгари русский отряд численностью около 360 человек был атакован превосходящими силами маньчжуров. В бою погибли 220 служилых людей, а сам приказной человек - Степанов попал в плен и был казнен.

В итоге до Пашкова, в распоряжение которого должен был поступить амурский отряд, дошло только 17 человек ⁵⁰ . Именно в их числе находились инородцы, хлопотать за которых правительство категорически запрещало по всей Сибири. Уезжая в Москву, воевода увез с собой также трех аманатов, под которых местные жители платили ясак, что было уже событием из ряда вон выходящим, поскольку этим наносился урон ясачному сбору, а точнее государевой казне. Кроме того, воевода забрал с собой 19 плененных казаками инородцев, в основном, женщин, что запрещалось.

Подробно описал Аввакум издевательства всесильного воеводы над служилыми людьми, которых он вешал, порол до смерти, пытал на дыбе, морил голодом и выгонял на сутки голых к реке на съедение слепням. Чтобы о его преступлениях не стало известно в Енисейске, воевода не отпустил обратно присланных к нему оттуда казаков с известием о рождении в сентябре 1657 г. великой княжны Софьи Алексеевны и даже велел умертвить возглавлявшего их пятидесятника И. Елисеева и толмача Константина ⁵¹ .

Подводя итог описанию злодеяний воеводы, протопоп написал: "Прочих же ево ругательств и муки к государевым служивым людям не достанет ми повествовати лето". Однако самым страшным прегрешением Пашкова, граничащим с безумием, Аввакум считал то, что воевода не давал ему причащать умирающих и вообще отнял у него "пречистыя тайны" ⁵² .

Поражение отряда О. Степанова на Амуре привело к тому, что собственно до Даурии ни воевода Пашков, ни протопоп Аввакум не добрались. Дауры жили на побережье Амура от устья р. Урки до р. Зея и по Зее до устья р. Умлекан ⁵³ . Однако, поскольку Пашков был послан на воеводство в "Даурской земле", это название закрепилось за присоединенным им к русскому государству Восточным Забайкальем.

Протопоп Аввакум был первым старообрядцем, сосланным в Забайкалье. Русского населения, помимо служилых людей, там в эти годы почти не было. В трех острогах Нерчинском, Иргенском и Теленбинском, принятых Л. Б. Толбузиным в 1662 г. у Пашкова, числилось всего 75 служилых людей ⁵⁴ . Тем не менее, в устных преданиях старообрядцев Забайкалья, о переселении туда уже в XVIII в. сохранилось много интересных, хотя и неправдоподобных рассказов о молитвенных подвигах выдающегося расколоучителя ⁵⁵ .

Примечания

1. Жлтие Аввакума и другие его сочинения. М. 1991, с. 85, 89.

2. См.: Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVI1 в.). Ч. 1. А-3. СПб. 1992, с. 23 - 30; ДЕМКОВА Н. С. Сочинения протопопа Аввакума и публицистическая литература раннего старообрядчества: Материалы и исследования. СПб. 1998, с. 252 - 257.

3. НИКОЛЬСКИЙ В. К. Сибирская ссылка протопопа Аввакума. - Ученые записки Института истории. Т. 2. 1927; ПОКРОВСКИЙ Н. Н. Аввакум в Сибири. Великий русский страстотерпец и писатель в сибирской ссылке. - Сибирская газета, 1990, N 45.

4. НИКОЛЬСКИЙ В. К. ук. соч., с. 142 - 143, 159 - 160.

5. Житие Аввакума, с. 38.

6. НИКОЛЬСКИЙ В. К. ук. соч., с. 147.

7. Дополнения к актам историческим (ДАИ). Т. 4. СПб. 1851, с. 28 - 30; Русско - китайские отношения в XVII веке (РКО). Т. 1. 1608 - 1683. М. 1969, с. 206 - 208; ЛЕОНТЬЕВА Г. А. Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров. М. 1991, с. 138.

8. ИЗГАЧЕВ В. Г. Русский землепроходец П. И. Бекетов. - Ученые записки Читинского педагогического института. 1959. Вып. 4, с. 93.

9. РЕЗУН Д. Я. Родословная сибирских фамилий: История Сибири в биографиях и родословных. Новосибирск. 1993, с. 29.

10. И. Струна в дальнейшем стал тобольским сыном боярским, но к делам архиерейского дома больше отношения не имел и, в частности, в 1667 - 1668 гг. был послан в Туруханск для контроля за ясачным сбором (ДАИ. Т. 5. 1853, с. 320 - 321); ЛИХАЧЕВ Д. С. Протопоп Аввакум. В кн.: История русской литературы. Т. 2. Ч. 2. М. Л. 1948, с. 316.

11. НИКОЛЬСКИЙ В. К. ук. соч., с. 160 - 161; МАЛЫШЕВ В. И. Две заметки о протопопе Аввакуме. В кн.: Из истории русских литературных отношений XVIII - XX веков. М. -Л. 1959, с. 352; Житие Аввакума, с. 71.

12. ДАИ. Т. 3. 1848, с. 220, 343 - 344, 344 - 345; Сборник документов по истории Бурятии. XVII век. Вып. 1. Улан-Удэ. 1960, с. 203, 205 - 207; ИЗГАЧЕВ В. Г. Читинское плотбище в XVII веке (исторический очерк). - Общественные и исторические науки. Вып. 10. Чита. 1966, с. 58; КРАДИН Н. П., ТИМОФЕЕВА М. Ю. О дате основания Нерчинского острога - Вопросы истории, 1988, N 1, с. 172 - 173.

13. По-видимому, речь здесь идет об "угорском золотом" - специальной наградной монете, чеканившейся на Руси до появления настоящих наградных медалей (СПАССКИЙ И. Г. "Золотые" - воинские награды в допетровской Руси. - Труды Государственного Эрмитажа. Т. 4. Вып. 2. Л. 1961). Подобным образом в конце августа 1653 г. были награждены участники похода Е. П. Хабарова на Амур; сам он получил "угорский золотой", 63 служилых человека по золотой "новгородке", а охочие люди по "московке" (ЛЕОНТЬЕВА Г. А. ук. соч., с. 97), ОГЛОБЛИН Н. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592 - 1768 гг.).Ч. 3. М. 1900, с. 344; Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 214, стлб. 453, л. 2 - 3; Наказ Афанасию Филипповичу Пашкову на воеводство в Даурской земле 1655. - Русская историческая библиотека. Т. 15. СПб. 1894; ДАЙ. Т. 4. 1851, с. 40- 41.

14. БОРОЗДИН А. К. Протопоп Аввакум. Очерк из истории умственной жизни русского общества в XVII веке. СПб. 1898, с. 134; КОПЫЛОВ А. Неизвестный автограф протопопа Аввакума. - Русская литература, 1961, N 1; Житие Аввакума, с. 40; Русско-монгольские отношения 1636 - 1654. Сборник документов. М. 1974, с, 347 - 348.

15. Житие Аввакума, с. 40 - 41; БОРОЗДИН А. К. ук. соч., с. 77.

16. Житие Аввакума, с. 41 - 42.

17. Там же, с. 85, 43.

18. ОГЛОБЛИН Н. Н. Бунт и побег на Амур "воровского полка" М. Сорокина. - Русская старина. Т. 85. 1896; ДОЛГИХ Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. М. 1960, с. 340.

19. БОРОЗДИН А. К. ук. соч., с. 133 - 134, 135.

20. ПОЛЕВОЙ Б. П. Известная челобитная С. В. Полякова 1653 г. и ее значение для археологов Приамурья. - Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII-XIX вв. (историко-археологические исследования). Т. 2. Владивосток. 1995, с. 25 - 26.

21. Там же, с. 10, 22.

22. ДОЛГИХ Б. О. ук. соч., с. 340.

23. Житие Аввакума, с. 44, 85, Читинское плотбище, с. 59 - 61.

24. КРАДИН Н. П., ТИМОФЕЕВА М. Ю. ук. соч., с. 173.

25. Житие Аввакума, с. 44 - 45.

26. БОРОЗДИН А. К. ук. соч., с. 80 - 81; ПОКРОВСКИЙ Н. Н. ук. соч., с. 9.

27. Житие Аввакума, с. 43 - 44.

28. РКО. Т. 1, с. 234 - 235, 239, 241; ДАЙ. Т. 4, с. 176.

29. Кстати, о том, что путь от Енисейска до оз. Иргень и р. Шилка занимает два лета, А. Ф. Пашков знал от П. И. Бекетова еще в 1653 г. (ДАЙ. 1848. Т. 3, с. 391).

30. Житие Аввакума, с. 45, 47 - 48.

31. ДАЙ. Т. 4, с. 261.

32. ДОЛГИХ Б. О. ук. соч., вклейка.

33. ПОКРОВСКИЙ Н. Н. ук. соч.

34. Там же.

35. Житие Аввакума, с. 48 - 49.

36. Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. М. 1997, с. 102.

37. Житие Аввакума, с. 49.

38. Там же, с. 49 - 50.

39. ДАЙ. Т. 4, с. 261.

40. Там же, с. 177 - 178, 272.

41. Житие протопопа Аввакума, с. 106.

42. Житие Аввакума, с. 50.

43. Житие протопопа Аввакума, с. 107.

44. Житие Аввакума, с. 51.

45. КРИЖАНИЧ Ю. Обличение на соловецкую челобитную. Казань. 1878, с. 66 - 67.

46. Житие Аввакума, с. 52; Житие протопопа Аввакума, с. 113.

47. Житие Аввакума, с. 53.

48. БОРОЗДИН А. К. ук. соч. Приложения, с. 103 - 104.

49. Там же, с. 87 - 88, 326.

50. ДАЙ. Т. 4, с. 176. 177, 260, 261; РКО. Т. 1, с. 234, 235. 238 - 241.

51. Очень может быть, что это был тот самый толмач Константин Иванов, который был одним из руководителей бунта казаков в отряде Хабарова, возмущенных его жестокостью по отношению к коренному населению Приамурья в августе 1652 года. Напомню, что на основании изветной челобитной спутников Хабарова, он был арестован прибывшим с проверкой на Амур московским дворянином Д. И. Зиновьевым в сентябре 1653 г. и увезен в Москву. Туда же были привезены и зачинщики бунта против него. В столице последние были полностью оправданы (ПОЛЕВОЙ Б. П. ук. соч., с. 11 - 14). К. Иванов был снова послан на Амур, чтобы отвезти туда привезенных Зиновьевым в Москву для роспросу даурских и дючерских и гилятцких людей Аная "с товарищи 7-ми человек, да женку, да девку" (РКО. Т. 1, с. 203). Неизвестно, как сложилась бы дальше судьба этого незаурядного землепроходца, не столкнись он с воеводой Пашковым.

52. Житие Аввакума, с. 88 - 89.

53. Долгих Б. О. ук. соч., с. 581 - 582

54. ДАИ. Т. 4, с. 272, 324.

55. ЭЛИАСОВ Л. Е. Протопоп Аввакум в устных преданиях Забайкалья. -Труды отдела древнерусской литературы. Вып. XVIII, СПб. 1962,

Источникик: