|
1668 г. —
Отписка сына боярского Ивана Перфирьева, посыланного по наказной памяти енисейского воеводы Кирилла Аристарховича Яковлева к мунгальскому царю Кукану-хану с царскою грамотой и с жалованьем, о состоянии Мунгальской земли, о пути в Китай и о переговорах его с Куканом-ханом относительно ясака и свободного пропуска русских людей через Мунгальскую землю.
/л. 1/ Лета 7176-го
июля
в
...
день1 по
указу
великого
государя
и
по
наказной
памяти
стольника
и
воеводы
Кирилла
Аристарховича
Яковлева
за
государевою
Енисейсково
острогу
съезжей
избы
печатью
енисейской
сын
боярской
Иван
Максимов
сын
Перфирьев
ходил
в
Мунгальскую
землю
к
мунгальскому
царю
Кукону
хану
велико[го]
государя
с
грамотою
и
с
жалованьем
и
пришед
в
Мунгальскую
землю
подал
великого
государя
грамоту
и
жалованья
десять
аршин
красново
аглинсково
сукна
мунгальскому
царю
Кукону
хану
и
подав,
сказал
ему
великого
государя
милостивое
жаловальное
слово,
чтобы
он
был
под
великого
государя
царьскою
высокою
рукою
в
подданстве
и
будучи
бы
под
ево
великого
государя
царьскою
высокою
рукою
ему
великому
государю
служил
и
всякого
добра
хотел
и
на
непослушников
и
на
неприятелей
де
царьского
величества
повеление
будет
войною
с
улусными своими
людьми
ходил
и
поиск
чинил
и
вспоможенье
и
в
кормех
Селенгинского
острога
служилым
людем
и
в
чем
им надобно чинил и тесноты бы им и обид никаких людем своим чинить не велел и ясак бы с себя великому государю в Селенгинской острог давал и великого государя служилых и торговых людей, которые поедут для государевых дел и для торгов в Китайское государство через ево улусы пропускал и провожатых и подводы им давал.
И мунгальсково царя Кукона хана заисаны против тово говорили: «Кокон де хан с великим государем рад быть в мирном стоятельстве и ево де Кукона кана люди великого государя людей нигде никово обижать не будут, а Селенгинсково де острога служилым людем будет чинить в чем им надобно, а про ясак сказали великому де государю будем посылать гостинцы, что случитца, а не ясак. А в Китайское де государство великого государя [238] людей пропускать и
провожатых /л. 2/ давать не смеем, потому что де есть иные мунгальские цари и
многие
тайши, либо де от них учинитца великого государя людем какая обида и убойство и на
нас
де будет гнев великого государя и путь де от них до Китайсково государства далек —
ходят
де по три года».
А сам он, Кукон царь, никакой речи не говорил.
И во всем ево Кукона хана и
ево
заисанов к великому государю нераденье и неправда и во
всем
чинятца быть в ровенстве, а не в подданстве. И
великого
государя грамоте и жалованью не порадовались.
Как пришел я в Селенгинской острог и
посылал
к нему мунгальскому царю Кукону кану служилых людей двою для подвод и он прислал было под меня и
под
служилых людей девять подвод да под государево жалованье под подарки верблуда и
на
тех подводах мне и служилым людем самим и з
запасы
поднятца было не на
чем
и я проводников, кои за подводами были присланы, говорил им
в
честь, чтобы они подождали нас день один, чтобы нам измыслитца лошадьми и
запасы.
И те Кукона кана люди не подождали нас нисколько, подводы назад угонили и не сказався нам уехали, а
в
сем их был вымысел дурной, чтоб меня с служилыми людьми на
дороге
побить и я не хотя поставить [?] великого государя дела и
не
проведав подлинно их Кукона кана правды, взяв у Селенгинских служилых людей лошади и прося у бога милости ездил к мунгальскому Кукану кану, а служилых людей со мною было дватцать человек.
И едучи на дороге хотели нас мунгальские люди побить и ограбить и в осаде, мы сидели меж мунгальскими улусами восемь дней; никуда не выпущали и корм покупаючи ели. И приезжал к нам в осаду Кукона кана зайсаны и великого государя грамоту и жалованье хотели нечестно взять и хто ни приедет тово и допрашиваютца: что послано от великого государя жалованья — подарков к Кукону кану; и многие нелепые речи говорили: послов де вы наших уморили и замучили, все де вы ходите обманом, нашу де землю проведываете.
И из осады в девятой день ставили меня перед Кукона кана одиножды на малой час и больши
тово
ево Кукона не видал. И в третий день нас от себя из улусов выслали, а подвод не дали ж, а кор[м] муголь[с]ко[й] дали на дорогу: два барана да тел[е]нка на дватцать на два человека.
А езду от Кукона кана до Селенгинского острогу в пятой день, а осенью прикочевывают ближе — дни за два и меньше.
А тот Кукон кан назвался царем с той поры как у нево были пятидесятник Гаврило Ловцов да десятник Осип Васильев. И в те поры он им сам не казался, был в ево место зять ево Дайбун табунан; послов он от себя отпускал к великому государю. А прямая зовь был Кукону царю — Даси контайша.
Большие в Мунгальской земле два /л. 3/ царя: Очирой Саин кан, другой Гыген Цецен кан. И многие тайши удельные под [239]
ними. А зов их
мунгальской
земле — Калка. А Кукон царь
подданой
Очирой Саину кану и сродич ему, и я
у нево Кукона кана отпрашивался, чтобы он меня пропустил к Очирою Саину кану. И
заисаны ево Куконовы сказали: отпустить де тебя не смеем для убойства, на
дороге
де вас иные люди побьют; отсюда далече до Саина де кана —
полгода
ехать. И то их во всем ложь. А
по
скаске улусных их же простых мунгальских людей и великого государя брацких ясачных людей мунгальских выходцов всево езду
от
Кукона хана до Очирой Саина кана дней пять или шесть, а иных людей нет кроме мунгал и
до
китайских людей, а до китайских де крайных городов ходет от Кукона кана торговать со скотом и
с собольми, а всево с простоями и исторгуютца вперед и
назад три месяца, а до
самово
де Китайскова царьства и с простоями ж ходят вперед назад полгода. А плавных де рек нет —
все
ехать степьми, местами де и лесы есть хрепты, а на скоре де от, Кокона кана доезжают до
крайних
китайских городов в пятнадцать дней.
А торгуют мунгальские люди скотом и собольми с китайскими людьми на
серебро
и тем серебром у них же купят всякие товары: бархаты, камку и
отласы
кумачи, а к себе мало вывозят серебра. А мунгальские люди теми тавары торгуют и
продают
русским людем на соболи, на выдры, на бобры, на кожи красные, а всяково товару дороже купят соболи добрые.
А в Мунгальской земле ни у которого царя и у тайшь серебро и золото не родитца, и как плавят, про то не знают. А в Китайском государстве золото и серебро родитца и в крайних де городех гораздо много серебра и золота и в Мунгалы идет серебро и
золото
ис Китая же.
А Селенгинской острог поставлен над рекою Селенгою, мерою стены по пятнадцать сажен, по углам четыре избы, на избах /л. 4/ — башни. Около острогу надолбы. А места прилегли около острогу степи каменные, пашенных мест нет нигде и овощей никаких не родитца; местами есть яблони и сандал [?].
А кочюют близ Селенгинсково острога все мунгальские люди розных тайш, а иные люди опроче мунгал блиско Селенгинсково острога не кочюют. Есть в верх Чика и Хилка рек тунгусы — юрт с шестьдесят, от Селенгинсково острога дней за пять или за шесть, и тех тунгусов за помочью божиею мочно ли будет привести под великого государя высокую руку в ясачной платеж; а живут они у собольных мест за мунгалами ж, а мунгальским людем ласкою и посольством не чая им быть в ясачном платежу, потому что
земля гораздо многолюдна и люди самовластны и больших своих мало почитают и речь их похвальная, что стоять им всем царям и тайшам друг за друга за един человек откуда будет война и покоритца де всем разве будет изволение великого государя и будут ево великого государя большие разные люди в той Мунгальской земле и за помочью божиею тех их мунгальских людей приводить в ясачной платеж, а малолюдством нечево с ними делать, а [240]
тот
на них страх есть великого государя гроза боятца
а
в подданстве быть не
ЦГАДА, ф. 208 — Портфели Юни, д.
№
3, лл. 1 — 4, черновой отпуск.
|
UcoZ системойой
