1684 г. мая 21. — Расспросные речи посланца Мунгальского царя Очирой Саин хана Серенчин Зорикту в Иркутском остроге на посольском дворе.

/л. 106/ 192¹ году маия в 21 день. По государевым царевым и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев указу писменной голова Леонтей Костянтинович Кислянской велел мугальского царя Очирой Саин гана посланцу Серенчин Зорикту да с ним два человека быть к себе на приезде в Ыркуцкой на посольской двор для послованья и по него [?] послать ехать с ними с Мельнишного лугу до двора служилого человека иркуцкого казака Коземки Могулева и до Ангары реки приставив их и селенгинскому казачью десятнику Данилу Уразову да с ним толмачю иркуцкому казаку Мишке Епифанову. А ехать ему посланцу с товарыщи² на своих лошадех, а через Ангару реку ехать в лотке, а переехав, плыть под леберег, и доплыв до Верхнево Иркуцкого острогу посаду...³ иркуцкого десятника казачья Василия Киткова и вышед из лотки к посольскому двору итти пешими, а приставу Данилу Уразову итти с ними, посланцы, по правую сторону в ряд, а куды посланец пойдет и стоять по обе стороны з знамены и барабаны иркуцким промышленым и гулящим людем в цветном платье с ружьем и пиками. А к посольскому двору стоять и до крыльца иркуцким служилым и торговым и посадцким людем в цветном платье с ружьем.

А в посольской избе перед писменным головою стоять дворянам и казачьим атаманам и пятидесятником и казаком старым лутчим людем приказные избы и таможенным и площадным подьячим и мугальского языка толмачем в цветном же платье.

А как посланец к посольской избе в сени будет и ево встретить в сенях у дверей дворянину Остафью Ивановичю Перфильеву [275] да с ним подьячему и толмачю и говорить посланцу через толмача: «Царского пресветлого величества писмянной голова Леонтей Костянтинович /л. 107/ Кислянский велел тебя, посланца, для почести встретить мне, царского величества дворянину».

И изговоря речь, итти ему Остафью переже посланца в посольскую избу.

Маия в 21 день по указу великих государей и по приказу писмянного головы Леонтия Констянтиновича Кислянского и посольского двора учрежены пушки на станках и на роскате пушечка медная на станке близ крыльца посольской избы, да на роскате две пушки против крыльца уряженые мерою в длину по полупята аршина, уряженые ж три пушки на двуколесных станках на вертлюгах мерою в длину по два аршина с четвертью у посольского двора стояли на площади. Да на Ангаре реке, куда им посланцам мимо путь два дощаника стоят на якорях, а на дощанике учрежены ж по пушке мерою в длину по четыре аршина. А на дощаниках было по прапору, а людей было по [т]ритцать человек, на роскате у пушек пушкарь один был в латах, а другой в цветном платье з зажженными фитилями. А у станков и на дощаниках в цветном ж з зажженными ж фитилями, на площади у пушек стояло знамя, а под знаменем сорок человек с пиками, а от посольского крыльца поставлено служилых и посацких и промышленных людей до берегу, куда итти им посланцом девяносто пять человек с ружьем да с пиками двести тритцать пять человек в цветном платье по обе стороны в три ряды. А по Большой улице стояло конницы шездесят человек с сайдаками, а иные с копьями. А учредя стойки, послан был ис посольской избы пристав их. Данило Уразов с товарыщи к тем посланцом. И велено ему Данилу с посланцами с Мельнишного лугу до Ангары реки ехать на вершних лошадях, а перегреб[я] Ангару в лотке, плыли под леберег до взвозу и вышед из лотки, к посольской избе до крыльца шли пеши в ряд по правую сторону посланца. Как взошел посланец на крыльцо посольской избы, в сенях /л. 108/ встретил их, посланцов, иркуцкой дворянин Остафей Иванов сын Перфильев и говорил им посланцом он Остафей перевотчиком Мишкою Епифановым [?]:

«Пресветлого царского величества писмянной голова Леонтей Костянтинович Кислянский велел тебя, посланца, для почести встретить мне, царского величества дворянину».

И за ту встречю посланцы били челом и шапки з голов своих посымав, кланялись.

А изговоря речь дворянин Остафей Перфильев в посольскую избу шел переже посланца с подьячим и с толмачем.

А в посольской избе верх и стены обиты были сукнами красными и зелеными, на столах ковры, а на лавках палазы, пред посольскою избою площадь и крыльцо сукнами ж были обиты с красными, а сукна на время браты из рядов.

Письмянной голова Леонтей Констянтинович Кислянский был в чистом платье, а перед ним были дворян, пятидесятников и [276] лутчих старых казаков, подьячих и торговых людей в чистом же платье:

Дворянин Лукиян Тупальский

Дворянин Остафей Перфильев.

Подьячие:

Федор Дачевский Сидор Васильев

Семен Каргапол Григорий Киберев.

/л. 109/ Гостиные сотни Алексей Ушаков

Таможенной голова Иван Штинников

Десятник Данило Уразов,

Михайло Бутусин,

Еремка Рудаков.

Торговые люди:

Алексей Андриев Бобровской,

Иван Квасов с товарыщи осмь человек в цветном же платье.

И пришед посланцы в посольскую избу, сняв шапки, кланялись письмянному голове Леонтью Констянтиновичю Кислянскому и поклонясь спрашивали о здоровье великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев.

/л. 110/ И писмянный голова Леонтей Костянтинович Кислянский говорил: «Божиею милостию великие государи цари и великие князья Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич всеа Великие и Малые и Белые Росии самодержцы и многих государств и земель восточных и западных и северных отчичи и дедичи и наследники и государи и обладатели их царское пресветлое величество на своих царских превысочаиших престолех своих великих предков и их государствах Российского государства дал бог в добром здоровье».

И спрашивал их посланцов: «Царь ваш Очирой Саин ган и тайши с ним здоровы ли?».

И они, посланцы, говорили: «Очирой Саин ган наш и тайши в своей Мугальской земли с своими мугальскими /л. 111/ людьми все здоровы».

И посланцы спрашивали о здоровье писмянного головы Леонтия Костянтиновича.

И писменной голова Леонтей Костянтинович говорил: «Божиею милостию великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев на службе в Сибири в Ыркуцком дал бог здоров».

/л. 112/ Писмянной голова Леонтей Костянтинович спросил их посланцев о здоровье и как они в вотчину великих государей ехали, не было ль им по дороге от кого какой обиды.

И посланцы, поклонясь, говорили, что они до Иркуцкого доехали здоровы и ни от кого им никакой обиды не было.

И писмянной голова Леонтей Костянтинович Кислянской велел посланцам говорить: «Для чего ваш мугальской Очирой Саин прислал вас, посланцов, в государскую вотчину, в Ыркуцкой [277] острог, и есть ли с ними, посланцы, от мугальского Очирой Саин гана листы в Енисейск к боярину и воеводе ко князю Констянтину Осиповичю Щербатому с товарищи и подарки или на словах какой переговор?»

И они, посланцы, говорили: «В Енисейск к боярину и воеводе князю Констянтину Осиповичю Щербатому с товарищи листа и переговору на словах никакова и подарков нет.

Послал де их Очирой Саин ган в Ыркуцкой к тебе писмянному голове к Леонтью Констянтиновичю Кислянскому, а листа от их Очирой Саин гана в Ыркуцкой нет же, велел на словах сказать.

/л. 113/ В прошлом во 191-м⁴ году богдойского царя люди поймали на Амуре реке руских людей 30 человек и про то де в Ыркуцком и в ыных острогах ведомо ли?»

И против тово писмянной голова Леонтей Костянтинович Кислянской велел говорить:

«Нам в Ыркуцком и в ыных острогах их великих государей крайним людем про то ведомость есть. В том же де в прошлом во 191-м году как богдойские люди воиским [?] поимали руских людей 30 человек, чтоб де ваш Очирой Саин ган и мугальские люди тому не удивлялись, руские де люди в то время пошли не с войною, для звериного промыслу».

/л. 114/ Посланец же Серенчин Зорикту говорит: «Велел де ему, посланцу, мугальской Очирой Саин ган сказать в Ыркуцком: идет богдойское войско большое — девять тысяч — по всем верхним острогам и до Енисейска, а запасу де с ними идет на всякого человека на дватцать лет».

И писмянной голова Леонтей Костянтинович Кислянской велел посланцов спросить: с которую сторону и которыми дороги то богдойское войско идет, мугальскому Очирой Саин гану почему про то ведомо, или сам он богдойской царь к нему мугальскому Очирой Саин гану про то ведомо учинил. <И в Селенгинск о том послов послал ли, и в которое время или месяц послал, и сколько дней они, Зорикту с товарищи, ехали от мугальского царя до Тункинского острогу>.⁵

И посланец Серенчин Зорикту против тово говорил: «Идет де богдойское войско с Амуру реки под Нерчинские остроги, а царь де их мугальской Очирой Саин ган и они посланцы про то слышали от своих мугальских людей, которые их мугальские люди ездили из Мугальской земли с торгом к богдойскому царю. А богдойской де царь их мугальскому Очирой Саин гану про то ведома никакова не чинил и не писывался с ним. <А в Селенгинской де острог Очирой Саин кан послов послал же до ево посланцова Зорикту с товарыщи поезду дней за десять или больше, а о каком деле послал, про то де они Зорикту с товарыщи не ведают. А до Тункинского де они ехали от Очирой Саин кана 18 дней. А в [278] Тункинском де остроге жили три дня, а из Тункинского до Китою ехали восмь дней. А на Китое де жили и с Китою до Иркуцкого ехали три дни».>⁶

И писмянной голова Леонтей Костянтинович Кислянский велел пасланцам говорить:

«За то ему, Очирой Саин гану, и тебе, посланцу, будет государская милость, что он с вестью для ведома посылает к крайным их великих государей людем и про ратных людей сказывает, которые орды стоят смежно и живут промеж себя в миру и в совете всегда де к крайным людем о всяком добре ведомость чинят. И о том де из Ыркуцкого буду я писать в Енисейск к боярину и воеводе ко князю Костянтину Осиповичю Щербатову с товарыщи и вам де совет будет написан и твое де /л. 115/ посланцово имя боярину и воеводе князю Костянтину Осиповичю Щербатому с товарыщи объявлено».

И за то посланцы Серенчи Зорикту с товарыщи били челом на государской милости и поклонились и говорили: «Скажем де мы государскую милость своему мугальскому царю Очирой Саин гану и тайшам».

Писмянной голова Леонтей Костянтинович Кислянский велел говорить посланцом:

«Богдойской царь пустил славу, что идет де его войско большое, девять тысяч, на все верхние остроги, стращая и угрожая разве вам, мугальским людем, а не нам их великих государей крайным людем. Вам де про то и самим ведомо как было руских людей на Амуре реке Усть-Шингала в Комарском острошке триста человек, а ево богдойского войска приходило под Комарской острог пятьдесят тысяч и в то де время то богдойское войско руским людем их государским счастием ничего не учинили и едва назад сами ушли от Комарского острогу с малыми людьми и великим стыдом».

И против того посланец Серенчин Зорикту говорил: «Мугальской Очирой Саин ган и тайши про то ведают и слыхали, что де руские люди под Комарским острогом китайских людей побили много».

Писмянной же голова Леонтей Костянтинович Кислянский велел посланцом говорить:

«Мы угроз и войска тех богдойских людей не боимся, а буде от них задоры какие учинятца, а великим государем про то ведомо будет и великие де государи нас холопей своих на своих великих государей дальных заочных службах не забудет и изволят своих великих государей /л. 116/ полковых воевод с ратными людьми двигнут так же, как и наперед сего дед их великих государей блаженныя памяти великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Великия и Малыя и Белыя Росии [279] самодержец и отец их великих государей блаженныя памяти великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец и брат их великих государей блаженныя ж памяти великий государь, царь и великий князь Федор Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец повоевали противников и непослушников и многие государства и королевства и княжества под свою великих государей высокую руку мечем подклонили и царей в полон побрали в вечное холопство и в подданство царя казанского, царя астраханского, царя касимовского и иные многие немецкие королевства и княжества литовские, черкасы горские и многие орды татарские и черкасы запорожские все сии государства и княжества и орды покорны им великим государям и служат в подданстве и в холопстве. /л. 117/ А иные цари и царевичи и княжества, слыша их великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев счастие и храбрость и множество воинских людей, били челом великим государем и поклонились в подданство и в вечное холопство служить им великим государем.

Царь грузинский и царевичи и многолюдственный князь шляхочетский и многие царьства и княжества и ныне служат им великим государем».

И против того посланцы говорили: «То де их мугальской Очирой Саин ган и мугальские люди слыхали, что де руской государь многие царьства завоевал и служат им великим государем многие цари и земли».

Письмянной же голова Леонтей Костянтинович Кислянский велел спросить посланцов: есть ли с ними иной какой переговор от царя?

И посланцы против тово говорили: иного де никакова пере­говору с ними нет.

Письмянной голова Леонтей Костянтинович Кислянский велел говорить, выводя из ума: «Нам де в Ыркуцком про то ведомо, что де приехали вы з братцких людей ясаку на своево мунгальского Очирой Саин гана збирать и наговаривать братцких людей идти в Мунгальскую землю».

/л. 118/ И против того посланцы Серенчин Зорикту с товарыщи говорили: «Послал де их мугальской Очирой Саин ган и велел прошать своих брацких людей ясаку по соболю, только де велел прошать доложась в Ыркуцком у тебя ноена, и чтоб де им из Ыркуцкого дали для того ясачного збору и толмача руского человека, а подзывать де тех брацких людей царь Очирой Саин ган им в Мугальскую землю не велел».

И письмянной голова Леонтей Костянтинович велел посланцом говорить:

«Невозможно де то и умом подумать, чтоб вашему мугальскому Очирой Саин гану великих государей с ясашных брацких людей ясак брать. Те де брацкие ясашные мужики их великих [280] государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев искони вечные холопи, а не вашего Очирой Саин гана.

В прежних годех те брацкие мужики под их великих государей самодержавную высокую руку взяты и покорены в вечное холопство в ясачной платеж из-за меча, войною.

А иные брацкие мужики, слыша их великих государей милость и самодержавство и храбрость их великих государей воинских людей поклонились им великим государем волею и учинились в подданстве под их самодержавною высокою рукою и в вечном холопстве.

А ваш мугальской Очирой Саин ган с тех ясашных брацких людей присылает вас ясак брать и ссору с крайными великих государей людьми о том и шавоты [?] чинить ясачным людем напрасно.

/л. 119/ И о всем том будет писать из Иркуцкого в Енисейск писмянной голова Леонтей Костянтинович к боярину и воеводе ко князю Констянтину Осиповичю Щербатому с товарыщи».

И посланцы против того говорили: «Как де в Енисейск из Иркуцкого будет писать им посланцом до того времени дожидатца ли?».

И против того письмянной голова Леонтей Констянтинович Кислянский велел посланцом говорить; «Вы де, посланцы, тово не дожидайтесь, поедете в свою Мугальскую землю, а как де из Енисейска от боярина и воеводы от князя Констянтина Осиповича Щербатова с товарыщи указ в Ыркуцкой будет и о том де к вашему мунгальскому Очирой Саин гану из Иркуцкого ведомость будет».

Мугальские ж посланцы говорили: «В прошлых де годех посланы от мугальского Очирой Саин гана посланцы к Москве для тех братцких людей и те де посланцы до Москвы дошли-ли ль или нет? Про то де их мугальскому Очирой Саин гану неведомо. Да в прошлом де во 191-м⁷ году летним путем посланы посланцы ж от Очирой Саин гана к Москве через Калмыцкую землю для тех же брацких людей об отдаче, потому что де брацкие люди преж сего были мугальские ясашные люди».

А против того письмянной голова Леонтей Констянтинович велел посланцом говорить:

«Мы де про тех ваших посланцов не ведаем и не слыхали».

Письмянной же голова Леонтей Костянтинович Кислянском велел посланцом говорить:

/л. 120/ «Для чево вы посланцы ездите не прямою дорогою куда было вам и не довелось ехать, и вожа не дождався у приказного человека у Ерошки Могулева, поехали от Тункинского и заехали на Китой и на Белую реки, а не к Ыркуцкому острогу поехали, а хтоб де вас убил или ограбил, на ком бы де то взять?».

[281] И против того посланцы говорили: «В том де они посланцы виноваты, что заехали на Китой и на Белую реки и в Тункинском не дождались вожа и чтоб де им посланцом на дороге и учинилось, а то б де им учинилось самим от себя, а стояли де они посланцы в Тункинском за подводами и за провожатыми три дни и дождатца де подвод и провожатых не могли для тово де они посланцы не дождався и поехали мимо на своих подводах и едучи заблудились на прямую дорогу не попали.

/л. 121/ Леонтей Кислянский велел говорить посланцом: «Буде де ваши мугальские люди станут впредь ездить мимо Тункинского не объявяся приказному человеку или не дождався провожатых или иными дорогами станут приезжать, а объявятца в их великих государей отчине в ясашных улусах велю имать и садить в тюрьму до их великих государей указу».

/л. 122/ И письмянной голова Леонтей Констянтинович Кислянский велел спросить посланцов, есть ли у них иной какой заказ о чем говорить.

И посланцы против тово говорили: «Иного де никакова с нами заказу нет и говорить не о чем» и поднесли камчишку соломянку, а сказали послана де та камка от их мугальского "Очирой Саин гана в Ыркуцкой к ноену в подарки.

Письмянной голова Леонтей Констянтинович велел ту камчишку принять, а приняв велел подчивать их вином горячим и сбитнем и пивом енисейскому сыну боярскому Остафью Иванову сыну Перфирьеву по серебряной чарке вина горячего, по стекляному стокану збитня, по серебряному стокану пива.

А отподчивав проводили пристава, которые у них были приставлены до ввозу и до лугу, на котором лугу они посланцы преж поставлены, а иттить им и ехать по прежнему ж как они шли к посольскому двору, а стойке с ружьем и с пиками и знамяны стоит по прежнему, а как посланцы пришли и им по указу великих государей письмянной голова Леонтей Констянтинович Кислянский послал к тем посланцом з десятником казачьим с Александром Карбецким пития и корму осмину вина горячего, оловянник пива, часть говяжья мяса из со...⁸ хлеб ржаной ситный, а на хлебе калач пшеничной, два сига да два ленка жареных, да невареные рыбы таймень весом в пуд.

Им же посланцом дан на корм бык четырех годов.

Маия в 22 день письмянной голова Леонтей Констянтинович Кислянский мугальским посланцом Серенчин Зорикту с товарыщи камчишку, которое поднес в подарок ему Леонтью Констянтиновичю Кислянскому отослал з десятником казачьим /л. 123/ им с Данилом Уразовым и велел ему ту камчишку отдать, а от себя велел им говорить:

Царского пресветлого величества письмянной голова Леонтей Констянтинович Кислянский их великих государей жалованьем [282] пожалован и ничем не скуден, а вы де видать люди небогатые и та де камка вам пригодитца на дорогу, а по иркутцкой оценке та камчишко два рубли, да с тою же камкою письмянной голова Леонтей Констянтинович послал в подарок посланцу Серенчи Зорикту свою лисицу чернодужчатую, цена рубль дватцать шесть алтын четыре деньги.

И сказано тем посланцом отпуск и подводы и провожатые; дано им на дорогу на корм же бык на четвертом году, а тот бык и вышеписанное взяты у брацких ясачных людей.

Маия в 23 день поехали те мугальские посланцы с Мельнишного лугу в полдни, а в провожатых посланы за ними до Монастырской деревни десятник казачей Михайло Бутусин с товарищи, десять человек, а от Монастырской деревни ехать до Тункинского в провожатых же толмачь Алешка Калакаев да беломестной казак Ивашко Пила, а подводы им велено имать под себя и под посланцов у брацких ясачных людей.

ЦГАДА, ф. 1121 — Иркутская приказная изба, столб. 63, лл. 106 — 123, отпуск.

Датируется по содержанию документа.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. 1684 год.

2. Далее зачеркнуто: «Мельнишного лугу к Ангаре реке против двора иркуцкого казака Козмки Могулева».

3. Одно слово написано неразборчиво.

4. 1682/83 год.

5. Вставка с оборота листа 113-го.

6. Вставка с оборота л. 113-го.

7. 1683 год. 8. Одно слово неразборчиво.

Библиографическое описание:

 СБОРНИК ДОКУМЕНТОВ ПО ИСТОРИИ БУРЯТИИ XVII век, УЛАН-УДЭ , ВЫПУСК 1. 1960г.

Сетевая версия – В. Трухин, 2009