Крест как основная святыня и символ христианства в последние годы вновь стал объектом самого широкого интереса. С одной стороны, довольно значительное число людей желает знать историю православного символа вообще и отдельных его изображений; с другой – исследователи, в условиях социального заказа на изучение истории православия, – в том числе православной символики, искусства ит.п., – публикуют значительное количество работ, посвященных проблемам типологии, истории отдельных производственных центров, традициям культового литья. При этом далеко не все аспекты развития символики и ее использования в разные периоды изучены в полной мере. Одним из вопросов является реальность бытования в XVII – XVIII вв. двух групп крестов – тельников старообрядческих и никонианских Точнее, вопрос вроде бы решен, – считается, что существовало четкое различие между крестами – тельниками, использовавшимися старообрядцами, и крестиками, которые носили сторонники официального православия. Попробуем разобраться, насколько это соответствует реальности

Тема интерпретации конфессиональной принадлежности крестов-тельников важна, но нескольким причинам:

1) это одна из самых многочисленных категорий находок при археологическом исследовании некрополей позднего времени, а именно кресты сегодня служат основным признаком, на основании которого многие погребения и кладбища определяются как старообрядческие,

2) тот или иной вариант ответа на поставленный выше вопрос, позволяет по-разному оценивать воздействие церковных постулатов на повседневную, бытовую сторону официального православия XVIII в., по крайней мере, в той степени, в которой это касается иконографии тельников;

3) остается непонятным, куда же исчезли практически все никонианские кресты-тельники ХѴІII – ХІХ вв.? Почему их практически нет в коллек-[203]циях музеев? Я уже обращался к теме старообрядческих тельников (Самигулов Г.Х., 2004; Самигулов Г.Х . 2005а; Самигулов Г.Х., 2007) но есть необходимость более подробно рассмотреть этот вопрос, в силу его важности для правильного восприятия развития русского погребального обряда, а в широком смысле истории бытовой православной культуры вообще.

О необходимости детального изучения нательных крестов, как археологического источника писал В.И. Молодин. выделяв два подхода – искусствоведческий и исторический (2002 - С. 99). Представляется, что при решении вопроса определимости старообрядческих крестов нужно учитывать еще и психологический момент, поскольку проблема давно заключается не в недостатке информации, а в нашем упорном нежелании признать очевидное. В данном случае, наверное, правомерен подход, который можно назвать ситуационным - он подразумевает анализ имеющейся ситуации с металлическими литыми крестами-тельниками XVIIІ в., нарочито абстрагируясь от сложившихся стереотипов и наработок

Как известно, одним из пионеров изучения старообрядческой культуры является В.Г. Дружинин, много сделавший для изучения истории медного культового литья, в том числе поморского. На основании современной ему ситуации, исходя из анализа письменных источников, он определил основные различия между изображениями креста старообрядческими мастерами и последователями официального православия. Если брать упрощенный вариант, то кресты поморского (а поначалу, до XIX века, и федосеевского) согласия содержали титла «ЦАРЬ СЛАВЫ», на крестах последователей официального православия должны были быть титла «ИНЦИ» – Иисус Назарейский Царь Иудеи (Дружинин В.Г., 1993 – С. 107 – 111). Заложенный им подход и сегодня является общепринятым, тем более, что у историков он не вызывает никаких нареканий, прекрасно согласуясь с материалами письменных источников и соответствует видению ситуации, сложившемуся в свете дискуссий, в том числе «о титлах на кресте», как между старообрядцами и сторонниками официального православия, так и в рамках раскола (Христианство, 1995а. – С. 442; Христианство, 1995б. – С. 27. Дружинин В.Г., 1993. – С. 108) С точки зрения формальной логики все в полном порядке: оформление старообрядческих крестов начала ХХ века, как и современных, соответствует требованиям, изложенным в письменных источниках конца XVII – начала XVIII века, а прихожане официальной православной церкви ходят (по крайней мере, в большинстве) с тельниками, на которых изображены титла «ИН ЦИ». Вывод: так оно и сложилось [204] чуть ли не с самого момента раскола и ситуация сохранялась на протяжении 300 лет и даже более.

Таким образом, были выделены «старообрядческие» кресты и очень многие исследователи априори приняли, что эти кресты служили знаком принадлежности к старообрядчеству с конца XVII века до наших дней. Основным признаком старообрядческого креста являются титла «Царь Славы» Эволюция крестов, соотнесение разных типов крестов с половозрастными характеристиками погребенных на исследованных кладбищах все это рассматривалось преимущественно как явления, характерные для старообрядчества, и среди старообрядческих крестов выделяют кресты мужские (рис, 58), женские (рис, 59) и детские (маленькие) (Винокурова Э.П., 1999, – С 334 – 351, Макаров Л. Д., 1990. – С 42) Соответственно, также априори было принято, что кресты последователей официального православия с конца XVII века имеют титла «Иисус Назарейский Царь Иудеи».

Надо сразу отметить, что «никонианскими» крестами – тельниками так подробно, очевидно, не занимаются. Причин этому может быть две первая – официальное православие не так «романтично» и гонимо, как старообрядчество (по крайней мере в конце XVII – середине XIX вв.); вторая весьма малочисленная, сравнительно со старообрядческими, как по количеству, так и по разнообразию, подборка артефактов, что само по себе весьма странно

Перестроечный и послеперестроечный период, всплеск интереса к религии, истории православия и, в том числе, старообрядчества. Плюс к этому празднование 1000-летия крещения Руси. В общем русле изучения православной культуры начинается систематизация материалов, а зачастую представлений о материалах культового медного литья Ярким примером могут послужить два выпуска сборника «Русское медное литье», вышедшего в 1993 году Этот сборник и сейчас имеет немалую научную ценность, но хотелось бы остановиться на интерпретации материалов авторами некоторых его статей, посвященных коллекциям мелкой пластики различных музеев Сразу отметим, что эти авторы были вынуждены отталкиваться от уже имеющейся схемы определения «старообрядческих» и «никонианских» крестов и литья в целом Некоторые специалисты, давая информацию о коллекциях медной пластики, воздерживались от толкования конфессиональной принадлежности предметов, возможно, сомневаясь в достоверности очевидных выводов, может быть, и по другим причинам. Другие интерпретировали вещи, исходи из имеющегося научного «канона» Скорее всего, большинство ав-[205]торов в период подготовки статей представляли себе ситуацию только своего музея или галереи и описывали материал, опираясь на имеющуюся методику определения конфессиональной принадлежности литой пластики Собранные вместе, в двух сборниках эти статьи обрисовывают довольно своеобразную ситуацию, которая вкратце изложена дальше. С использованием цитат из публикаций сборника «Русское медное литье» Коллекция из 300 предметов медного литья Киево-Печерского заповедника оказалась «разбита на три периода домонгольские памятники. произведения XVI – XVII веков и старообрядческое литье XVIII –  XIX веков» (Мишнева Е.И., 1993. С. 104). В Ярославском музее-заповеднике «Группа памятников старообрядческого литья является самой многочисленной в коллекции (около 90 %) Хронологически эта группа охватывает XVIII – XIX века», насколько можно судить по тексту статьи, не вошли в эту категорию изделия XVIII – XIX веков, выполненные по средневековым образцам (Фесенко Н.М., Чайковская Н.И., 1993 - С 124 – 125). В Рыбинском музее – заповеднике культовая пластика XVII – XIX веков также почти вся отнесена к старообрядческой, правда, оговорено «Некоторые из образков. по-видимому, не являются старообрядческими»; отдельно указано, что «старообрядческие тельники представлены мужским крестом с изображением страстей господних». При этом коллекция пополнялись, в значительной степени, за счет материалов Югского монастыря и «закрытых храмов города и района» (Гуляева Н.А. 1993 – С, 129 – 135). Коллекция мелкой пластики музея острова Валаам представляет собой «свыше двухсот произведений старообрядческого литья и несколько колоколов... в этом случае одна из переданных в музей коллекция в 100 единиц собрана среди конкретного круга старообрядцев (Печерина Л.М., 1993 С. 140 – 141) Медное литье в фондах Карельского краеведческого музея - «Большая часть предметов относится к образцам поморского литья, представлены и изделия гуслицких мастеров» (Бобикова Л.В., 1993 – С. 139) Автор статьи о коллекции медного литья Пермской художественной галереи отмечает: «кроме литья связанного с духовной культу рой старообрядцев, следует особо выделить группу изделий медной пластики, которые использовались в православной церкви» (Жданова А.Д., 1993 - С. 142). В публикации по коллекции медного литья Пермского областного краеведческого музея оговорено «Большая часть это поздние отливки XVIII – XIX вв. Представлено поморское литье, отличающееся качественным исполнением, одновременно имеются образцы позднего литая с многочисленными [206] дефектами, «плывущим» рельефом и т.д.» (Носкова Л.А . 1993 – С. 150) Медные литые кресты из собрания музея г. Звенигорода «большей частью старообрядческие отливки XVIII – XIX вв. » (Кондрашина В. А., 1993. – С. 166 – 167) В собрании медного литья Ивановского краеведческого музея «наиболее многочисленную группу составляют памятники ХVIII – ХIХ веков. созданные и бытовавшие в старообрядческой среде, составлявшей в прошлом значительную часть населения края» (Воробьева Т. 10., 1993. – С. 63). Объясняя подбор мелкой пластики в коллекции Красноярского музея, автор публикации пишет: «Преобладание поморских вариантов литья в регионе, где значительная часть старообрядцев была федосеевского толка, не является случайным, так как существовало соборное определение федосеевцев (1751 г.) об истинности именно поморских крестов, икон и складней» (Исаева Н.Н. 1993. – С. 95) Такая вот картина – от Киева до Красноярска бытовало лишь старообрядческое литье, за исключением незначительного количества предметов, использовавшихся в ходе богослужений в православной церкви Довольно парадоксальная ситуация, учитывая, что, даже говоря о значительной доле старообрядческого населения в том или ином регионе, исследователи православия никогда не имели в виду хотя бы четвертую его, населения, часть. На Русском Севере Старообрядцы составляли в конце XIX века 0,58 % от всего населения (Русский Север. 2001 – С. 136). В Пермской, Оренбургской и Уфимской губерниях приверженцев «древлего благочестия» было, по данным переписи 1897 года, около 3 %, хотя распределение старообрядцев по территориям губерний было неравномерным (Очерки истории старообрядчества Урала... , 2000, с. 85). Л.Ф. Коржавкина, описывая коллекцию Березниковского музея Пермской области, вставляет маленькое но очень ценное замечание: «сведения о вновь поступивших памятниках позволяют утверждать, что они были распространены не только среди старообрядцев, но и в широкой народной среде» (Коржавкина Л.Ф. 1993. - С. 82), По прочтении сборников «Русское медное литье», возникает совершенно простой вопрос – где памятники мелкой пластики, в первою очередь кресты – тельники, «никонианского образца», владельцев и носителей (в буквальном смысле этого слова) которых было в России более 90 %, – точнее, потенциальных носителей, так как самой официально-православной мелкой пластики мы не видим не то что в массовых масштабах, но и хотя бы в сколько-нибудь значимых. Пока отвлечемся от вопросов атрибуции медной пластики из музейных коллекций и перейдем к схожим вопросам в отношении археологического материала [207] Вплоть до 1990-х гг. археологические исследования, за редким исключением. не являлись источником массового поступления в коллекции образцов мелкой пластики XVII – ХIX веков Именно в это время началось широкое изучение памятников позднего периода и публикация материалов их исследований. Археологи в ходе исследований погребальных памятников либо поселенческого слоя позднего времени часто находят тельные кресты Далее они обращаются к исследованиям по православным крестам, чтобы интерпретировать свои находки. Кстати, сборники «Русское медное литье» и статья Э.П. Винокуровой «Медные литые кресты – тельники XVII в.», судя по всему, являются «настольными книгами» многих исследователей памятников позднего периода, но это их не спасает. Многие авторы, опираясь на имеющиеся работы. интерпретируют найденные кресты как старообрядческие (Погорелов С.Н., Святов В.Н., 2002. – С. 120 – 121; Лычагина Е.Л., Мингалев В.В., 2003. – С. 157 – 162, Боброва А.И., 2004 – С. 112; Татаурова Л.В., 2000. – С. 81). В отличие от музейных работников, археологи обычно объясняют, по каким признакам они определили «старообрядческую принадлежность» тельников – сказывается традиция детализации и ссылок на источники Комментарии обычно дается тот которого и следует ожидать:«Крестами «поморского типа» принято называть старообрядческие кресты, которые в верхней части имеют клеймо «ЦРЬ СВ» – «Царь Славы», каждое слово при этом написано в отдельной строке» (Лычагина Е.Л., Мингалев В.В. 2003 – С. 157). Авторы приведенного текста, в свою очередь, ссылаются на работу Л.Д. Макарова (Макаров. 1996, с 41). А.И. Боброва тоже апеллирует к тому, что «На лицевой стороне старообрядческих крестов сохраняется надпись: Царь Славы Иисус Христос (а не Иисус Назарянин Царь Иудейский)» (Боброва А.И., 2004. – С. 112) Недавно вышла замечательная монография В.И. Молодина «Кресты - тельники Илимского острога» уникальное, для поздних памятников, издание по качеству обработки материала и его отображению (Молодин В.И., 2007). В этой работе так же часть крестов, найденных в ходе исследования некрополя Илимского острога, определена как старообрядческие кресты В монографии В.И. Молодин не даст разбора механизма интерпретации тех или иных крестов, лаконично указав, какие именно кресты отнесены к старообрядческим, с отсылкой к своей статье, о которой речь пойдет ниже (Молодин В.И., В., 2007. – С. 83 – 84), Подробный разбор двух типов крестов из коллекции, полученной в ходе исследований Илимского острога, В.И. Молодин осуществил в своей статье 2001 г. – остановимся на этой [208] работе подробнее, поскольку это самое тщательное и подробно аргументированное обращение к старообрядческим крестам. Хотя случаи с некрополем Илимского острога отличается от других, упомянутых в настоящей статье ситуаций – это кладбище действовало с XVII по начало ХХ вв, коллекция крестов с памятника весьма разнообразна и два типа тельников, отнесенных В.И. Молодиным к старообрядческим, составляют 14,4 % от общего их количества (Молодин В.И., 2001. – С. 28; Молодин В.И., 2007 – С – 40, 60) Подобный процент старообрядческого населения вполне укладывается в рамки наших представлений о дореволюционной ситуации (по крайней мере, в рамках небольшого региона, или одного населенного пункта) и не вызывает явных сомнений. В начале своей статьи В.И. Молодин назвал рассматриваемые кресты «старообрядческими или выполненными по старообрядческим образцам» (Молодин В.И., 2001 - С. 21) Однако, в конце статьи следует вывод: «Можно предположить, что люди носившие эти кресты были старообрядцами и, как минимум, такой процент (14.4% – Г.С.) старообрядцев был среди жителей Илимского острога» (Молодин В.И. 2001 – С 28) Как видим, сначала исчезает вариант с крестами, «выполненными по старообрядческим образцам», затем предположение, в рамках одного предложения переходит в уверенность и количество крестов маркирует уже минимальное количество старообрядцев Илимского острога, правда далее автор отмечает, что в XIX в. медное литье получает широкое распространение не только в старообрядческой, но и вообще в православной среде (Молодин В.И., 2001 - С. 28) Основанием для отнесения указанных типов крестов к старообрядческим для В.И. Молодина послужили те же работы В.Г. Дружинина и ряда других исследователей (Молодин В.И., 2001 – С. 25) Правда, предположив существование в свое время на кладбище Илимского острога мест постоянного погребения старообрядцев, автор допускает, что к старообрядческим могу т относиться еще несколько групп (или одиночных) крестов (Молодин В.И., 2007. - С. 84). Честно говоря, не совсем понятно, почему не были включены в число старообрядческих остальные кресты с титлами «Царь Славы» Скорее всего, автор понимал, что в таком случае процент «раскольничьих» тельников окажется совершенно фантастическим. Поэтому В.И. Молодин выбрал в качестве старообрядческих те типы крестов, которые «однозначно» признаются таковыми разными авторами, и к тому же соответствуют информации конца XIX – ХХ вв. (Молодин В.И., 2001. – С. 25 – 28) Вопрос: адекватна ли инфрмация конца XIX в ситуации конца XVII – XVIII вв ? Представляет-[209]ся. что ответ на этот вопрос можно дать лишь после детального разбора ситуации. Что же касается тех крестов, которые В.И. Молодин интерпретирует как старообрядческие, то точно такие же артефакты были выявлены при исследованиях официальных православных кладбищ XVII — XIX вв., о чем будет сказано ниже. Мы же продолжим рассматривать ситуацию, связанную с XVII — XVIII вв.

Интересно, что в двух случаях из приведенных выше, кресты, определенные как старообрядческие, происходили с официальных православных кладбищ – у Троицкой церкви Верхотурья и Троицкой же церкви Каменского завода (Погорелов С.Н., Святов В.Н., 2002, с. 120). Причем, как старообрядческие были определены все (правда весьма немногочисленные) тельники, найденные при раскопках этих памятников. В других случаях ситуация довольно неопределенна. Наверное, имеет смысл посмотреть материалы исследований других «официальных православных» кладбищ XVIII в., располагавшихся при церквах. В Челябинске выявлено два кладбища раннего периода существования города. Одно из них официальное, располагалось возле церкви Николая Чудотворца и существовало с 1739 г. по, ориентировочно, 1772 г., но не позже 1784 г. (Самигулов Г.Х., 2002а – С 133 – 137: Самигулов, 2002б. – С. 191 – 193; Самигулов Г.Х. 2005б – С. 128); второе, скорее всего, действовало в период строительства крепости и до освящения церкви Николая Чудотворца в 1739 году, и находилось за пределами первой Челябинской крепости (Самигулов Г.X., 2005а – С. I 54 – 155: Самигулов Г.Х., 2005б. – С. 128 – 129) Второе из упомянутых кладбищ после переноса официального места для погребений к церкви, вполне могли продолжать использовать старообрядцы – судя по некоторым находкам начала ХХ века, могильное поле слишком велико и насыщено погребениями. для некрополя, существовавшего в течение трех лет Однако, период использования исследованного участка ориентировочно 1736 – 1739 гг. Как-либо разделить кресты двух кладбищ сложно любой крест из шести, найденных на раннем кладбище, имеет прямые аналогии или весьма близкие подобия в материалах, полученных при раскопках кладбища 1739 – 1772 гг. Кресты – тельники были выявлены не во всех погребениях, значительная часть крестов была коррозирована до состояния комка окислов, Большая часть крестов изготовлена из меди, хотя встречаются серебряные - точнее из серебро-медного сплава (либо из серебра с большим содержанием меди), а так же посеребренные. Наиболее значительную группу составляют те, которые обычно именуют «мужскими» — четырехконечные, с прямыми [210] либо расширяющимися перекладинами без дополнительных элементов на средокрестии и концах перекладин. Количество крестов типа 1 подтипа 1 невелико, большая часть относится к типу 1 подтипу 2 по типологии В.И. Молодина (Молодин В.И., 2007 – С. 40 – 47), или же к типу 1 подтипу 1 по Э.П. Винокуровой (Вннокурова Э.П., 1999 – С. 333 – 334). Есть кресты с шлемовидными и трехлопастными окончаниями перекладин, с шариками на волютах и т.д. В коллекции крестов с челябинских некрополей нет ни одного «женского», т.е. листовидного креста (рис. 54) Оформление крестов довольно разнообразно, но в целом это разнообразие укладывается в рамки типологии, составленной Э.П. Винокуровой для крестов-тельников XVII века имеющиеся различия не выходят за пределы возможных новых вариантов или подвариантов ее системы (Винокурова Э.П., 1999 – С. 326 – 360). Надписи на обороте практически не читаются, набор изображений на лицевой стороне большинства изделий стандартный. Как было отмечено ранее: «Все кресты, на которых можно прочесть надпись на лицевой стороне... – из тех, что принято называть старообрядческими» (Самигулов Г.Х., 2005а. — С. 158). Иконография лицевой стороны крестов включает несколько основных элементов: изображение Голгофского креста, обычно восьмиконечного; титла ЦРЬ (Ц, ЦР) СЛЫ (СЛ, СВЫ, СЛВЫ) над изображением Голгофского креста, хризмы IС ХС за или над раменами Голгофского креста; надпись «НИКА» и буквы «К» (копие) и «Т» (трость) под раменами креста: изображения копья и трости (орудий страстей господних), расположенные по обеим сторонам основания креста и опирающиеся на изображение горы Голгофы (рис 58. 59), Кроме этого могу т быть еще различные надписи, изображения головы Адама, но вышеперечисленные элементы есть на лицевой стороне практически всегда На обратной стороне креста обычно нанесен текст, как уже упоминалось, не читаемый, гораздо реже какие-либо изображения – орудия страстей господних, геометрические элементы, иногда оборотная сторона гладкая (Самигулов Г.Х , 2004. – С. 191). В общем, это кресты, подобные которым значительная часть исследователей определяет как старообрядческие

Складывается интересная ситуация – исследованы погребения официально православного кладбища, располагавшегося при церкви и датированного 2-й третью XVIII в., и все кресты, найденные при изучении погребений этого некрополя являются старообрядческими. Может быть, Челябинск был городом исключительно старообрядческим? Погребения на официальном кладбище если и были возможны для старообрядцев, то только для «скры-[211]тых», поскольку «законные» двоеданы, т.е. платившие двойную подушную подать, вряд ли соборовались и отпевались православным священником (по крайней мере, официально), без чего хоронить в освящённой земле нельзя. В 1782 г. в Челябинске официально зарегистрированных «заблуждающихся от православия» было 378 человек (ОГАЧО – Ф И-33. – Оп. I —  Д. 220. – Л. 72 – 83об.). Наиболее вероятные «кандидаты» в скрытые старообрядцы – люди не бывшие в течение нескольких лет у исповеди и святого причастия. В 1788 г. в Челябинске было не бывших у исповеди более 3 лет – 563 человека, в течение трёх лет 244 человека (ОГАЧО – Ф. И–33, – Оп. 1. – Д. 385 – Л. 2). Общее количество жителей в Челябинске того времени (с подгородными деревнями) 7015 человек (Там же. – Л. 1) Если принять всех не бывших у исповеди и причастия в течение трех лет и более за старообрядцев, что маловероятно, то прихожан официальной церкви все равно было более 80 %. Даже если допустить, что на официальном кладбище Челябинска хоронили скрытых старообрядцев, то где останки тех прихожан «никоновской» церкви, которые должны были быть похоронены с крестами, несущими титла «ИН ЦИ» - «Иисус Назарейский Царь Иудеи»?

В 2004 году отрядом Подмосковной экспедиции были проведены исследования на территории Вознесенского храма на нижнем посаде Звенигорода. в том числе был исследован и некрополь, датируемый предварительно XVII – XVIII веками (Охранные исследования...,  2004. – С. 90), хотя датировка крестов – тельников дана шире для разных крестов в вариантах ХVII – ХIХ,ХVIII – ХIХ и ХVII – ХХ веков (там же. с. 80 – 89). Основная часть крестов изготовлена из медных сплавов. Подавляющее большинство крестов имеют титла «Царь Славы». Нет ни одного литого креста с надписью «Иисус Назарейский Царь Иудеи». Подавляющее большинство крестов - «женские», т.е. листовидные (там же — С. 65 — 66, 80 – 89). Следует еще раз отметить, что наличие листовидных, т.е. «женских» крестов (рис. 59) многими воспринимается как несомненный признак старообрядческого погребения, либо двора, если крест происходит из культурного слоя поселения При этом материалы публикации не дают оснований отнести все, или даже большинство могил Вознесенского кладбища с женскими крестами, к XVII веку, т.е. периоду до раскола церкви Соответственно, на официальном православном кладбище при церкви основная часть найденных крестов, может быть интерпретирована, как старообрядческие Точнее, она может быть так интерпретирована, если мы будем исходить из сложившейся традиции истолкования.

[212] Весьма показательны материалы раскопок некрополя Моисеевского монастыря в Москве, некрополь действовал в XVII — XVIII веках и был закрыт в 1771 году. Авторы публикации материалов отмечают, что большая часть исследованных погребений относится к позднему периоду существования некрополя - после 1671 года. Кроме металлических (38 ед.), были найдены также деревянные (28 ед.) кресты. На большинстве металлических крестов авторы публикации материалов зафиксировали тот же состав надписей, что приведен выше, включая «Царь Славы», исключение составили кресты с изображением Святого Никиты (Векслер А.Г., Беркович В.А., 1999 – С. 201). Такова ситуация с крестами – тельниками XVIII века в целом, будь то музейная коллекция мелкой литой пластики, или материалы археологических исследований некрополей позднего времени. Практически вес литые медные (их подавляющее большинство) и серебряные кресты-тельники имеют титла: «Царь Славы», или вообще не имеют надписи под оглавием (здесь не рассматриваются кресты с изображением Божьей Матери, святых и пр.). Литых крестов - тельников с надписью «ИН ЦИ» для XVIII века практически не зафиксировано. У Э.П. Винокуровой титла «ИН ЦИ» указаны лишь для креста типа VII подтипа I, судя по приведенному там же рисунку, эти титла располагались под титлами «ЦРЬ СЛА» или «ЦРЬ СЛВ», исходный крест датирован XVII в. (Винокурова Э.П.,1999. – С. 345,354). Есть один момент, который ярко проявится в материалах раскопок Моисеева монастыря в Москве, где хоронили как монахинь, так и мирян — литые кресты несли титла «Царь Славы», а надпись «ИН ЦИ». которая должна была бы быть на крестах прихожан официальной церкви имелась на деревянных тельниках, которые, скорее всего, происходят из монашеских погребений – к сожалению, это не оговорено в публикации (Векслер А.Г., Беркович В.А., 1999 — С. 201, 205). В этой связи представляется важным наблюдение Л.Д. Макарова «что в могилах вятских священников XVII – XVIII вв. были обнаружены кипарисовые крестики» (Макаров Л.Д., 1990. – С. 67).

В ситуации с описаниями музейных коллекций в сборниках «Русское медное литье», в одном случае констатировалось, что предметы старообрядческой медной пластики «были распространены не только среди старообрядцев, но и в широкой народной среде» (Коржавкина Л.Ф., 1993 – С. 82), Относительно старообрядческих крестов могильника Изюк-1 (Татаурова Л.В., Скрипко О.А., 2000). М.Л. Бережнова с коллегами поддержали мнение о том, что старообрядческие кресты были в ходу у нестарообрядцев в силу дефицита крестов вообще: «Тут же отметим, что старообрядчес-[213]кий крест в условиях Сибири XVIII века вовсе не означает определенной конфессиональной принадлежности. В Сибири не хватало крестов – тельников и использовались любые, какие только могли быть приобретены» (Бережнова М.Л., Корусенко С.Н., Новоселова А.А., 2001. — С. 50 – 56). С одной стороны идет осознание того, что «старообрядческие» кресты (и литье вообще) не являлись безусловными признаками принадлежности их владельца к старообрядчеству, с другой стороны – слишком сильно воздействие стереотипа, сделать последний шаг и заметить, что кроме «старообрядческих» других крестов практически и не было, пока не получается.

Следует добавить, что в 2007 г. при строительстве здания в районе Свято-Симеоновского собора (проектировался как кладбищенская церковь) в Челябинске, было разрушено несколько могил кладбища середины – второй трети XIX в (в 1870-х гг. оно было вынесено за селитебную черту, в связи с расширением города). На месте работ было обнаружено несколько крестов – тельников. Разнообразия форм, как в XVIII в., в данном случае уже ист. основной тип – простой прямой четырехконечный крест. Говорить про все кресты до того, как они будут очищены, нельзя, но два – те на которых надписи читались, имеют титла «Црь Свы (или Слы)» По типу это те самые «мужские» кресты, или кресты I типа, подтипа I, варианта 6 по типологии Э.П. Винокуровой, или тип I подтип I по В.И. Молодину.

В этой связи представляется, что использование литых крестов – тельников как определителя конфессиональной принадлежности погребённых (для некрополей), либо ушедшего населения (для поселенческого слоя) возможно лишь в качестве вспомогательного материала, при наличии документальных свидетельств. В настоящее время мы просто не можем, для XVIII века, выделять по форме креста, титлам на лицевой стороне креста «старообрядческие» литые кресты-тельники поскольку практически отсутствуют «нестарообрядческие» кресты. В отличие от явно выраженной оппозиции «старообрядчество» – «официальное православие», подобного подчеркну того противопоставления оформления крестов в XVIII в. так и не состоялось, несмотря на многочисленные декларации. Весьма условно оно и для XIX в. Сложно сказать, почему официальная церковь не озаботилась выпуском «идейно выдержанных» крестов, но факт остается фактом если мы возьмемся судить о конфессиональной принадлежности в рамках православия населения XVIII – ХIХ вв. только по крестам, то окажется, что вся Россия была населена старообрядцами, за исключением небольшого количества духовенства официальной православной церкви.

[214] Самое забавное, что все это «секрет Полишинеля» — в замечательной статье Э.П. Винокуровой, на которую ссылаются авторы практически всех публикаций по крестам в последние несколько лет, все это уже сказано Возможно люди, за нехваткой времени, читают только те куски текста, которые их непосредственно интересуют, или же будничные пояснения Э.П. Винокуровой кажутся им слишком невероятными. Поскольку сама статья «Металлические литые кресты – тельники XVII в.» посвящена типологии крестов, то всю важную, но не относящуюся к основному вопросу информацию автор вынесла в примечания. Так, в примечании к описанию креста Типа I Подтипа I Варианта 6, т.е. простого прямого креста с массивным ушком (рис I) сказано: «Этот вариант креста получил наибольшее распространение на протяжении двух последующих столетий (ХVIII-ХIХ вв.). Он имел множество подвариантов Взят за основу тельника у старообрядцев. Старообрядческие кресты отличались от общепринятых в православной церкви текстом молитвы (Курсив мой – Г.С.)» (Винокурова Э.П., 1999. - С. 335,351 - 352). Здесь имеется в виду текст молитвы на обороте креста – те мелкие, чаще всего совершенно нечитаемые из-за коррозии, затертости или плохого качества отливки буковки на обратной стороне тельника. Примечание к описанию, листовидного креста - тип V (рис. 54): «Этот тип тельника принят в старообрядческой среде как форма женского креста... Название «женского» такой крест имеет и в православной среде» ( Там же. – С. 340,353) В приложении II к своей статье Э.П. Винокурова дала варианты надписей на лицевой и оборотной сторонах креста (Там же. – С. 357 – 360), и хотя формально это виды подписей, характерных для XVII в. реально, как мы можем убедиться, в XVIII в. да в первой половине XIX в. мало что изменилось. По крайней мере, мы можем сказать это о лицевой стороне крестов, поскольку с прочтением надписей на Обороте чаще всего возникают проблемы. К сожалению, даже если текст на обороте креста читается, отличить старообрядческий от «никонианского» мы можем лишь в том случае, если там «написана» молитва «Да воскреснет Бог...», ибо остальные тексты представители обеих ветвей православия излагали совершенно одинаково (Там же. С 359 – 360). Возвращаясь к статье В.И. Молодина, о которой говорилось выше автор отметил, что в XIX в. старообрядческое литье начинает распространяться и в нестарообрядческой среде. Все-таки видимо имело место противоположное явление – в XIX в. наконец начинают появляться в заметном количестве предметы культового литья нестарообрядческого характера. То сеть, наконец, появляется «антите-[215]за» старообрядческим, т.е. дореформенным крестам – тельникам, но и то довольно слабая. В качестве небольшого примечания можно добавить, – не только кресты – тельники из археологических коллекции челябинских некрополей, но и случайные находки в городе и области, кресты из поселенческого слоя, тельники в антикварных киосках и магазинах города – все с титлами «ЦАРЬ СЛАВЫ». Ни одного с титлами «ИН ЦИ» автору увидеть не довелось (не считая алюминиевых и серебряных крестиков ХХ в.)

Наш подход к интерпретации крестов – тельников довольно странен мы воспринимаем их так, словно вдруг, после раскола церкви, появились две категории тельных крестов: «никонианские» и старообрядческие, причем независимо от традиций, ремесленных и церковных реалий предшествующего периода. То есть вот так, вдруг, взяли и появились, в законченном виде, с полагающимися, согласно идейным убеждениям богословов того или другого течения православия, титлами, символами и текстами. И так упоенно интерпретируем одну имеющуюся категорию крестов, что на отсутствие другой, которая вроде как должна быть, внимания не обращаем. При этом, совершенно упуская из виду, что само определение «старообрядческий» применительно к любой категории вещей, предмету или явлению правомерно лишь в том случае, если имеется категория, предмет или явление противоположного характера, т.е. «нестарообрядческие», «никонианские». Это верно, по крайней мере, для периода с конца XVII в. поскольку до раскола все православные в России были «старообрядцами». Еще один момент для того, чтобы выделение «старообрядческих» крестов – тельников было корректным, желательно, чтобы тельники никонианские не просто были, но и количество их хотя бы приближенно соответствовало количеству их потенциальных владельцев, иначе говоря, должна соблюдаться пропорциональность рассматриваемого материала и статистической ситуации изучаемого времени, хотя бы в рамках региона.

Основная масса населения России, вне зависимости от принадлежности к расколу либо официальному православию, продолжала носить в XVIII в., а многие и в XIX в кресты, формы которых сложились еще до раскола церкви, и сохранившие иконографию лицевой стороны, включавшую титла «Царь Славы». При этом практически нет металлических тельников с титлами «ИН ЦИ», которые якобы должны были носить приверженцы официальной церкви. Иначе говоря, основная масса литых крестов-тельников XVIII в. изготавливалась согласно традициям, сложившимся в XVII в., еще до раскола. Если подходить строго формально это старообрядческие [216] кресты, поскольку содержат на лицевой стороне титла «ЦАРЬ СЛАВЫ» вместо одобренного четырехбуквенного титла «ИН ЦИ». При этом крест – тельник XVIII в. в реальности не являлся показателем принадлежности его хозяина к расколу либо официальному православию, поскольку разделения иконографии крестов в массе, на низовом уровне не произошло. Священники, очевидно, носили деревянные тельники с титлами «ИН ЦИ» по той простой причине, что литых крестов-тельников, изготовленных согласно официальным требованиям церкви, не было.

Из вышесказанного о крестах – тельниках следует несколько предварительных выводов:

1. Формально известные металлические литые кресты – тельники «никонианского» вида с титлами «Иисус Назарейский Царь Иудеи», как массовый материал конца XVII — начала XIX вв., ни в музейных коллекциях, ни в материалах исследований погребальных памятников XVIII в. не выявлены (или известны в незначительных количествах).

2. Теоретически являющиеся старообрядческими литые кресты – тельники с титлами «Царь Славы» реально составляют если не всю массу то подавляющее большинство тельников XVIII в.

3. Последователей официального православия хоронили с теми же «старообрядческими» крестами, очевидно, за исключением духовенства, которое носило деревянные крестики с предписанными титлами «ИН ЦИ». Последний вывод, относительно деревянных крестов духовенства, вряд ли можно воспринимать как окончательный — слишком мала фактологическая база — но как промежуточная гипотеза, не противоречащая имеющейся информации, он имеет право на существование. По крайней мере, не меньшее право, чем постулат, погребение со «старообрядческим» крестом = старообрядческое погребение.

4. Следовательно, невзирая на жаркие богословские дискуссии XVII – XVIII вв. о титлах на кресте, формирования двух групп – старообрядческой и никонианской крестов в их самом массовом варианте, т.е. медных литых крестов – тельников с Голгофским крестом, в XVIII в. не произошло. Если быть более точным, то не сформировалось как раз массовой категории медных литых крестов – тельников того облика, которую многие исследователи все еще полагают (или предполагают) реально существовавшей, тельников с титлами «ИН ЦИ»

5. И старообрядцы, и никониане использовали в качестве тельников кресты, основные формы, иконографии и декор которых сложились в XVII [217] в. еще до раскола, с традиционным набором надписей на лицевой стороне, включая «Царь Славы».

6. Попытки интерпретировать какие-либо кресты как старообрядческие, т.е маркирующие принадлежность к старообрядческой ветви православной церкви некорректны, кроме, возможно, тех случаев, когда об этом свидетельствует вариант молитвы креста на обороте, либо же их старообрядческое происхождение документировано. В целом же говорить о выделении для XVIII – начала XIX вв. литых медных «старообрядческих» крестов как конфессионального признака нельзя, ввиду практически полного отсутствия для этого периода хотя бы соотносимой количественно группы тельников, которые могли бы быть уверенно отнесены к символике официальной православной церкви. Если отсутствуют документальные свидетельства, то выделение какой-либо группы (или групп) тельников конца XVII середины XIX вв. как «чисто» старообрядческих, возможно только как условное допущение, но никак не констатация факта.

Возможно, покажется, что выводы уж слишком категоричны - если такое число исследователей придерживается традиционной точки зрения на существование двух категорий крестов-тельников в конце XVII — XIX вв., то у них, очевидно, есть свои веские основания. На мой взгляд, единственным основанием является эта самая существующая точка зрения, «освященная» историографической традицией – многие работы, авторы которых ссылались на Дружинина, сами воспринимаются едва ли не как источник. Но если традиция входит в противоречие с фактическим материалом, т.е. источниками и зачастую датированными источниками, наверное, все же стоит отстраниться и попытаться оценить ситуацию извне? А, посмотрев со стороны, подумать – имеет ли смысл пытаться уберечь хотя бы клочки былого стройного и ясного построения или все-таки лучше начать выстраивать новую концепцию. Это будет сложно сделать, потребует огромных усилий и самое первое, что необходимо для этого – создание общедоступной электронной базы данных по крестам – тельникам, полученным в ходе исследовании памятников археологии ХVII – ХIХ вв. Это гигантская, неподъемная задача, но это самый прямой реальный путь к осмыслению ситуации и возможности делать выводы на новом уровне информированности. А главное, что это не локальная проблема археологии Нового времени, а проблема истории православия, истории мировосприятия крещеного населения России. [218]

Литература и источники:

Бережнова М.Л., Корусенко С.Н., Новоселова А.А. Логистический анализ одного построения: как историки создают мифы // Интеграция археологических и этнографических исследований — Нальчик; Омск. 2001. —  С 48 — 56.

Бобикова Л.В. Коллекция медного литья Карельского краеведческого музея. //Русское медное литье. М . 1993. — Вып. 1. — С. 139.

Боброва А.И. Нательные кресты с Тискинского могильника // Археология этнография и антропология Евразии. — 2004. — №4 (20). С. 107 — 115.

Бекслер А.Г., Беркович В.А. Материалы археологических исследований некрополя Моисеевского монастыря на Манежной площади в Москве // Культура средневековой Москвы XVII век, М. 1999. — С. 199 — 206.

Винокурова Э.П. Металлические литые кресты-тельники XVII в. // Культура средневековой Москвы XVII век. — М.,  I999. — С. 326 — 360.

Воробьева Т.Ю. Собрание медного литья XVI XIX вв. в Ивановском краеведческом музее. // Русское медное литье. - М., 1993. — Вып. 2. — С. 63 — 67.

Гуляева Н.А. Собрание меднолитой мелкой пластики Рыбинского музея —  заповедника// Русское медное литье. —  М. 1993. — Вып. 1. — С. 129 — 138.

Дмитриева С.И. Мезенские кресты // Памятники культуры Новые открытия Письменность, искусство, археология. Ежегодник. 1984. — Л. 1986. —  С. 461 — 466.

Дружинин В.Г. Введение (Из корректуры книги «О поморском литье») // Русское медное литье — М . 1993. — Вып. 2. — С. 63 — 67.

Жданова А.Д. Мелкая пластика Древней Руси в собрании Пермской художественной галереи // Русское медное литье. — М . 1993. — Вып. 1. — С. 142 — 146. Исаева Н.Н. Из опыта каталогизации коллекции медного литья Красноярского музея // Русское медное литье. — М., 1993. — Вып. 2. — С. 93 — 103.

Кондрашина В.А. Медное художественное литье в собрании музея г. Звенигорода // Русское медное литье. — М., — 1993. — Вып. 1. — С. 160 — 164.

Коренюк С.И., Мельничук А.Ф. Ильинский некрополь — христианское кладбище с языческими традициями в Перми Великой (вторая половина XVI - вторая половина XVII вв.) // Труды Камской археолого-этнографической экспедиции. — Пермь. — 2003. — Вып. III. — С. 164 — 182.

Коржавкина. Л.Ф. Коллекция меднолитой пластики Березниковского музея Пермской области 7 Русское медное литье. — М., 1993. — Вып 2. — С. 82 — 84. Лычагина Е.Л, Мингалев В.В. Могильник Посер XVIII в. // Труды Камской археолого — этнографической экспедиции. — Пермь. — 2003. Вып. III. С. 155 — 163.

Макаров Л.Д. Итоги археологических исследований Ижевска (1983 - 2004 гг.) // Культуре русских к археологических исследованиях. — Омск. 2005. — С. 58 — 71.

[219] Макаров Л.Д. Погребальные памятники русского населения Вятской земли (ХII - ХVIII вв.) // Взаимодействие древних культур Урала - Пермь, 1990. С. —  63 — 71.

Макаров Л.Д. Погребальный обряд славяно-русского населения Вятского края // Этнографо-археологические комплексы. Проблемы культуры и социума. — Новосибирск, 2003. — Т. 6. — С. 192 — 232.

Макаров Л.Д. Погребальный обряд старообрядцев Верхокамья (по археологическим материалам и этнографическим параллелям) // Старообрядческий мир Волго-Камья проблемы комплексного изучения. — Пермь, 2001. — С. 41 — 15.

Макаров Л.Д. Язычество и христианство в духовной культуре Камско-Вятского междуречья в период развитого и позднего средневековья // Финно-угроведение — Йошкар-Ола 1996. — №2. — С. 23 — 49.

Мишнева Е.И. Произведения мелкой меднолнтой пластики Киево-Печерского музея-заповедника // Русское медное литье — М., 1993. — Вып 1 —

С. 104 — 108

Молодин В.И. Старообрядческие нательные кресты от Илимской коллекции // Исторический ежегодник. — Омск, 2001. — С. 20 — 30.

Молодин В.И. Кресты — тельники Сибири как объект научного изучения. Культура русских в археологических исследованиях — Омск, 2002. —  С. 96 — 102.

Молодин В.И. Некрополь Илимского острога: палеодемографическая реконструкция // Археология восточноевропейской лесостепи — Воронеж. 1999. — Вып. 13; Евразийская лесостепь в эпоху металла — С. 113 — 120.

Молодин В.И. кресты-тельники Илимского острога // Новосибирск, 2007. — 248 с.

Носкова Л.А. Памятники медного литья в собрании Пермского областного краеведческого музея // Русское медное литье. — М., 1993. — Вып. 1. — С. 147 — 150. Объединенный Государственный архив Челябинской области — Ф. И-33 — Оп. 1. — Д. 220. — Д. 385.

Охранные исследования церкви Вознесения Господня в Нижнем посаде Звенигорода. Труды Подмосковной экспедиции Института археологии РАН. — М., 2005. — Т. 3. — 150 с.

Очерки истории старообрядчества Урала и сопредельных территорий — Екатеринбург, 2000. — 182 с.

Печерина Л.М. Коллекция музея мелкой модной пластики музея о. Валаам // Русское медное литье — М., 1993. Вып. 1. — С. 140 — 141.

Погорелов С.Н., Святов В.Н. Захоронения первопоселенцев г. Верхотурья и г. Каменска-Уральского // Культура русских в археологических исследованиях. — Омск, 2002. — С. 118 — 121.

Русский север: Этническая история и народная культура XII -ХХ века. М., 2001. — 848 с.

[220] Самигулов Г.Х. К вопросу о погребальном обряде русских Урала и Сибири XVIII века // Культура русских в археологических исследованиях. — Омск, 2005а. — С. 154 — 168.

Самигулов Г.Х. Некоторые аспекты формирования русского населения Зауралья XVII — XVIII вв. (попытка комплексного подхода на примере населения Челябинской крепости) // Этнодемографические процессы на Севере Евразии Москва; Сыктывкар, 2005б. — Вып. З. — Ч. 2. — С. 127 — 140.

Самигулов Г.Х. Первое Челябинское кладбище (по итогам археологических ракопок) // Культура русских в археологических исследованиях - Омск, 2002а, — С. 133 — 136.

Самигулов Г.Х. Православные кресты из культурного слоя XVIII века («старообрядческие» кресты) // Этнические взаимодействия на Южном Урале. — Челябинск, 2004. — С. 190 — 193.

Самигулов Г.Х. Финно-угорские элементы некоторых погребений первопоселенцев г Челябинска // Этнические взаимодействия на Южном Урале. — Челябинск. 2002б. — С. 191 -193.

Самигулов Г.Х. Литые кресты-тельники XVIII - начала XIX века — к вопросу о старообрядческих крестах. // Национальные культуры Урала. Традиционные культуры и верования — Екатеринбург. 2007. — С. 78 — 93

Станюкович А.К. Крест Прончищевых / Древности и старина. - М., 2005. — № 4. — С. 42 — 44.

Татаурова Л.В. Археология о культуре русских Омского Прииртышья // Русские старожилы: Матер. III Сибир. симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». — Тобольск, Омск. 2000, — С. 423.

Татаурова Л.В., Скрипка О.А. К вопросу о методике моделирования этнографо-археологического комплекса // Интеграция археологических и этнографических исследовании. — Владивосток; Омск. 2000 — С. 81 .

Фесенко М.Л., Чайковский Н.И. Коллекция медного литья Ярославского музея-заповедника // Русское медное литье. — М., 1993. — Вып. 1. — М., 1993 — С. 122 — 128

Христианство; Энциклопедический словарь: в 3-х тт. -Т. 2; Л-С. — М.,- 1995а 671с.

Христианство; Энциклопедический словарь: в 3-х тт. - Т. 3: Т-Я, — М ., — 1995б — 783 с.

1. Т.1. ПТ.1.	2. Т.1. ПТ.1.В.1.	3.Т.1 ПТ1.В.5. Р1.
4. Т.1. ПТ.1. В.5. Р.2		5. Т.1. ПТ.1. В.5.

Рис .58. (по Э.П. Винокуровой). Самые распространенные формы крестов - тельников. под № 5 изображение типа креста, который, по Э.П. Винокуровой, взят за основу тельника у старообрядцев, но считается «мужским» крестом и у православных. В повседневной практике как старообрядческие обычно трактуются практически все кресты с титлами к Царь Славы»

ПРИМЕЧАНИЕ

* Большое спасибо Татауровой Л.В. и Татаурову С.Ф., которых я спровоцировал на обсуждение чернового варианта этой статьи. Это было славно! Главное, полезно – немного холодного душа бывает нелишне.