Н. Н. Оглоблин.

ДВЕ "СКАСКИ" ВЛ. АТЛАСОВА ОБ ОТКРЫТИИ КАМЧАТКИ.

Существующия в нашей литературе сведения об открытии и завоевании Камчатки Владимиром Атласовым¹) основываются главным образом на показаниях некоторых оффициальных документов Сибирскаго приказа и разных сибирских летописей. Показания самого Атласова о знаменитом камчатском походе 1697 — 9 гг. не были доселе известны, если не считать нескольких "челобитных" его ²) да описания Камчатки, записаннаго сибирскими летописцами в качестве Атласовскаго разсказа³). Но как "челобитныя", так и описание Камчатки очень мало говорят о первом Камчатском походе Атласова.

Отсюда понятно значение найденной мною в Сибирском приказе (в Московском Архиве Мин — ва Юстиции) подлинной "скаски" Вл. Атласова о первом Камчатском походе, записанной с его слов 3-го июня 1700 года в Якутской приказной избе, скрепленной рукоприкладством самого Атласова и присланной в Сибирский приказ Якутским воеводою стольником Дорофеем Афанасьевичем Траурнихтом⁴).

В этой "скаске" Атласов очень подробно разсказывает о всех обстоятельствах своего знаменитаго похода. Благодаря этому разсказу приходится многое изменить и дополнить, а другое отбросить в наших сведениях об открытии и завоевании Камчатки.

[4] Не менее ценна и другая найденная мною там вторая  "скаска" Атласова, снятая с него в Сибирском приказе 10 февраля 1701 года и также скрепленная собственноручною подписью Атласова⁵). Это именно то описание Камчатки, которое фигурирует в сибирских летописях как разсказ самого Атласова. Но самое беглое сравнение летописнаго текста с оригиналом Сибискаго приказа ясно говорит, что под пером сибирских летописцев разсказ Атласова подвергся многим искажениям, пробелам и вставкам⁶)... В виду этого издание втрой "скаски" Атласова является делом далеко не излишним.

Не имея в настоящее время возможности сделать обстоятельный анализ обеих "скасок" Атласова и разяснить отношения сообщаемых ими новых данных к существующим уже в нашей литературе сведениям об открытии и завоевании Камчатки, я решаюсь напечатать один полный текст первой и второй "скасок" Владимира Атласова. Надеюсь, что интересующиеся сибирской историей не посетуют на меня за такое примитивное издание этих ценных документов...

Н. Оглоблин

[5] I.

Первая "скаска" Вл. Атласова, 1700 года.

208 году, июня в 3 день, явился в Якутцком в приказной избе, перед стольником и воеводою Дорофеем Афанасьевичем Траурнихтом да перед дьяком Максимом Романовым Якутцкий пятидесятник казачей Володимер Отласов и сказал:

В прошлом в 203 году, по указу великого государя, посылан был он Володимер с служилыми людьми за Нос в Анандырское зимовье, для государева ясачного сбору. И собрав казну великого государя в Анадырском с ясачных Юкагирей на 205 год, выслал в Якуцкой город с служилыми людьми. И после ясачного платежю, в том же 205 году, по наказной памяти, пошел он Володимер из Анандырского на службу великого государя для прииску новых землиц и для призыву под самодержавную великого государя высокую руку вновь неясачных людей, которые под царскою высокосамодержавною рукою в ясачном платеже не бывали. А служилых де и промышленных людей ходило с ним Володимером 60 человек, да для соболиного промыслу Анандырских ясачных юкагирей 60 человек.

И шли де они из Анандырского чрез великие горы на оленях полтретьи недели и наехали подле моря к губе на Пенжине реке в Акланском и в Каменном и в Усть-Пенжинском острожках неясачных седячих пеших коряк человек ста с три и больши, и призвал их под государеву самодержавную высокую руку ласково и приветом, и собрав с них ясак лисицами красными, выслал в Якуцкой с служивыми людьми с Олешкою Пещерою с товарищи. А бою де у них с ними не было, потому что по государской участе (sic) учинились они неясашные коряки покорны.

А ружье де у них — луки и копье, и начального человека они над собою не знают, а слушают которой у них есть богатой [6] мужик. А товары де надобны им — железо, ножи и топоры и пальмы (?), потому что у них железо не родитца. А соболей де у них на устье Пенжины реки нет, а питаютца они рыбою, и аманаты не держатца (т. е. — не дают их?..).

И от тех де острогов поехал он Володимер с служилыми людьми в Камчатцкой нос, и ехал на оленях подле моря 2 недели, и от того Камчатского носа, по скаскам иноземцов вожей, пошли они чрез высокую гору и пришед к Люторским острогам, к иноземцам к люторам, и по наказной памятии под царскую высокую руку призывал ласкою и приветом, и привел их немногих людей и в ясак писал с них лисицы. А промышляют де они те лисицы себе на одежю близь юрт своих, а соболи де от них по горам недалече белые, и соболей де они не промышляют, потому что в соболях они ничего не знают. И русские люди у них преж ево Володимерова с товарищи приезда нихто не бывали, для того они соболей не промышляли. И бою них с ними никакова не было, а ружье де у них луки и стрелы костяные и каменные, а железа у них нет и не родитца, и опричь железново — ножей и палем и копий — иного они ничего у них не берут. А аманатов де своих они не держатца -ж.

И от того острожка отпустил он Володимер 30 человек служилых людей да 30 юкагирей подле Люторское море для проведыванья той земли и островов и для призыву под царскую великосамодержавную руку вновь неясачных людей с ясачным платежем. А сам де он Володимер с достальными служилыми людми и юкагирами пошли подле Пенжинское море к Камчатке и к иным рекам.

И недошед Камчатки реки наехали неясачных оленых коряк 2 юрты, и ласкою их под царскую руку призывал, и они ясаку великому государю платить не стали и грозили их побить всех. И он де Володимер, поговоря с служилыми людьми, громил их и побил.

И после того ясачные юкагири Почина с родниками послали от себя к родником своим Коме с родниками юкагиря Позделя и велел им их Володимера с товарищи побить, и отнюдь бы де их Володимера с товарищи не спущали, а он де Почина с родниками своими русским людем не спустит — побьет их всех. И после того пришед они (юкагири) к Анандырскому острогу, хотели взять и служилых людей побить. А пронеслась та речь от них же юкагирей, и по тому их согласию идучи подле Пенжинское море ясачные юкагири Ома с родниками трое человек [7] отходили от него Володимера в сторону и пришед сказали: подсмотрели де они на дороге коряцкой лыжной след. И он Володимер для подлинного проведыванья послал с ними служилых людей 4 человек, и он Ома с родниками, отведя их казаков от него обманом, следу им не оказал, и заночевались. И ночною порою 3 человек казаков (Ома) убил до смерти, а родник де их Еремка Туланов на четвертого человека на Яшку Волокиту пал и убить не дал, и они юкагири ево Яшку в 4-х местех изранили. И послал он Еремка к ним Володимеру с товарищи родника своего со знаменем с наушками, и велел ему про убийство сказать. И родник ево им про убийство не известил, и совестясь (т. - е. — снесшись) с родниками своими с Омою с товарищи послал их, чтоб они их побили.

И они Ома с родниками на Палане реке великому государю изменили, и за ним Володимером пришли и обошли со всех сторон, и почали из луков стрелять и 3 человек казаков убили, и его Володимера во шти местех ранили, и служилых и промышленных людей 15 человек переранили. И Божиею милостию и государевым счастием они служилые справились и их иноземцов от себя отбили, и сели в осад, и послали к товарищем своим служилым людем с ведомостью юкагиря, и те служилые люди к ним пришли, и из осады их выручили.

И услыша изменниковы родники от коряк весть, что родник их Почина с родниками товарищев ево (Атласова) служилых людей обманом побить не могли — многие учали быть покорны. И он де Володимер на Кыгыле реке дал им страсть (острастку) — бил батоги. А изменники де Ома (с товарищи) от них ушли.

И на Кыгыле реке били челом великому государю, а ему Володимеру служилые и промышленные люди подали за своими руками челобитную, чтоб ему с ними итти на Камчатку реку и проведать подлинно — какие народы над Камчаткою рекою живут? — И он де Володимер по челобитью их с Кыгыла реки, взяв вожев дву человек, пошел с служилыми людьми и с осталыми ясачными юкагири, которые не в измене, подле море, на оленях, и дошел на Камчатку реку.

И наехали 4 острога а около тех острогов юрт ста с четыре и боле, и подозвал их под царскую высокосамодержавную руку, и ясак с них вновь имал, а с кого имяны — подаст книги.

А остроги де они делают для того, что меж собою у них бывают бои и драки, род с родом почасту. А соболи де и лисицы у них в земле есть много, а в запас не промышляют, [8] потому что они никуды ясаку не плачивали, только что промышляют себе на одежду. А по государскому счастию руским людем они были рады. А ружье у них — луки усовые китовые, стрелы каменные и костяные, а железа у них не родитца.

И они Камчадальские иноземцы стали ему Володимеру с товарищи говорить, что де с той же реки Камчатки приходят к ним камчадалы и их побивают и грабят, и чтоб ему Володимеру с ними на тех иноземцов итти в поход и с ними их смирить чтоб они жили в совете. И он де Володимер с служилыми людьми и с ясачными юкагири и с камчадальскими людьми сели в струги и поплыли по Камчатке реке на низ. И плыли три дни и на которые они остроги звали — доплыли, и их де камчадалов в том месте наехали юрт ста с четыре и боле, и под царскую высокосамодержавную руку их в ясачной платеж призывали. И они камчадалы великому государю не покорились и ясаку платить не стали. И он де Володимер с служилыми людьми их камчадалов громили и небольших людей побили, и посады их выжгли, для того чтоб было им встрах и великому государю поклонились. А иные иноземцы от них разбежались.

А как плыли по Камчатке — по обе стороны реки иноземцов гораздо много — посады великие, юрт ста по 3 и по 4 и по 5 сот и больши есть. И оттоле пошел он Володимер назад по Камчатке вверх, и которые острожки проплыл — заезжал, и тех камчадалов под государеву руку призывал и ясаку просил, и они камчадалы ясаку ему не дали, и дать де им нечего, потому что они соболей не промышляли и руских людей не знали, и упрашивались в ясаке до иного году.

И с того места пришли, откуды поплыли по Камчатке и у них де оленные коряки олени их хотели украсть, для того чтоб им Володимеру с товарищи великому государю служить было не на чем. И он де Володимер с служилыми людьми увидя их дорогу и следы, за ними погнались, и сугнав их у Пенжинскаго моря поставили они с ними служилыми людьми бой, и бились день и ночь, и Божиею милостию и государевым счастием их коряк человек ста с полтора убили, и олени отбили, и тем питались, а иные коряки разбежались по лесам.

 И от того де места пошел он Володимер вперед подле Пенжинское море на Ичю реку. И услышал он Володимер с товарищи у камчадалов: есть де на Нане реке у камчадалов же полоненик, а называли они камчадалы ево русаком. И он де [9] Володимер велел ево привесть к себе, и камчадалы, боясь государской грозы, того полоненика привезли. И сказался тот полоненик ему Володимеру: он де Узакинского государства, а то де государство под Индейским царством. Шли де они из Узакинского государства в Индею на 12 бусах, а в бусах де у них было — у иных хлеб у иных вино и всякая ценинная посуда. И у них де на одной бусе дерево (т. - е. мачту) сламило и отнесло их в море, и носило 6 месяцев, и выкинуло к берегу 12 человек, и взяли де их 3 человек Курильского народа мужики, а достальные де подле того же морского носу в стругу угребли вперед, а где девались — того он им не сказал. И товарищи де ево 2 человека живучи у курилов померли, потому что они к их корму не привычны: кормятца де они курила гнилою рыбою и кореньем. И тот де индеец им Володимеру с товарищи — что они русково народа — обрадовался и сказал про себя, что он по своему грамоте умеет и был подьячим, и объявил книгу индейским письмом, и ту книгу привез он Володимер в Якутцкой. И взяв ево (т. - е полоненика) он Володимер к себе и оставил на Иче реке у своего коша, с служилыми людьми.

А сам де он Володимер с служилыми людьми пошел подле Пенжинское море вперед. И послыша их приход оленные коряки с жилищ своих убежали вдаль и он де за ними гнался 6 недель. И мимо идучи на Нане, и на Гиги, и на Ники и на Сиунчю, и на Харюзове реках неясашных камчадалов под царскую высокосамодержавную руку призывал и ясак с них ласкою и приветом имал, а с кого имяны — тому подаст книги.

И оттуды де пошли они вперед и на Кукше и на Кыкше реках оленных коряк сугнали и подзывали их под царскую высокую руку в ясашной платеж, и они коряки учинились непослушны и пошли от них на побег, и он Володимер с товарищи их постигли и они иноземцы стали с ними битца, и Божиею милостию и государевым счастием их коряк многих побили, и домы их и олени взяли, и тем питались, а иные коряки от них убежали.

И оттуды пошед, наехали они Курильских мужиков 6 острогов, а людей в них многое число и их под царскую высокую руку призывали ж и ясаку просили, и те де курила учинились не послушны: ясаку с себя не дали и учинили с ними бой, и они де Володимер с товарищи из тех острожков один взяли и курилов человек с 50, которые были в остроге и противились — побили всех, а к иным острожкам не приступали, потому что у [10] них никакова живота нет и в ясак взять нечего. А соболей и лисиц в их земле гораздо много, только они их не промышляют, потому что от них соболи и лисицы никуды нейдут.

А до Бобровой реки, которая на Пенжинской стороне, не доходил он Володимер за 3 дни. А от той реки — сказывают иноземцы — по рекам людей есть гораздо много. И оттого воротился он Володимер с служилыми людьми назад и пришел на Ичю реку. Божиим изволением олени у них выпали и итти им было вскоре в Анадырской острог не на чем, и он де на той Иче реке поставил зимовье. А на Камчатку реку послал от себя служилых людей Потапа Сюрюкова, всего 15 человек, да ясачных юкагирей 13 человек. И он Потап писал к нему Володимеру: камчадалы де все живут в совете, а в ясаке упрашиваютца до осени.

И на Иче реке служилые люди били челом великому государю и подали ему за своими руками челобитную, чтоб им с той Ичи реки итти в Анандырской, потому что у них пороху и свинцу нет — служить не с чем. И потому их челобитью он Володимер с служилыми людьми и с полонеником с той Ичи реки пошли в Анандырское зимовье.

И идучи дорогою оленной коряка Эвонто, которой убежал из Анандырского, и сказал ясашным юкагирям, что де Анандырской острог взят, служилые и промышленные люди побиты и аманаты выпущены, и Чюванского роду Омеля Тюляпсин с товарищи 30 человек изменили и дву человек — казака да промышленного убили.

А в сборе у него Володимера ясачной казны — 8 сороков 10 соболей, 101 лисица красных, 10 лисиц сиводущатых, 10 бобров морских, парка соболья, 7 лоскутов бобровых, 4 выдры, да староплатежныхъ юкагирей, которые ходили с ними в поход — 42 соболи, 26 лисиц красных. А у многих де соболей хвостов нет для того что они камчадалы у соболей хвосты режут и мешают в глину и делают горшки, чтоб глину с шерстью вязало, а из иных шьют наушки.

А из Анандырского ходу до Пенжины реки тихим путем 3 недели, а от Пенжины до Люторских народов 2 недели, а от Лютор до Камчадальских первых рек 6 недель, а от Кыгыла реки до Камчатки (реки) переход на оленях 2 недели, а до Курил ходу от Кыгыла ж 5 месяцов.

И он де Володимер из Анандырского с служилыми людьми и с казною великого государя и с полонеником пошел в Якутцкой город.

И тот полоненик шел с ними 5 дней и ногами заскорбел, потому что ему на лыжах ход не за обычей и итти было [11] ему невмочь, и он де Володимер того полоненика с дороги с провожатыми возвратил в Анандырской. И после того встретя на дороге прикащика Григорья Посникова и о том ему говорил, чтоб он ево не задержав, выслал в Якутцкой с служилыми людьми, и дал ему Григорью 35 лисиц красных, чем тому полоненику дорогою наймывать под себя подводы.

А книги де он Володимер вышеписанной ясачной сборной казне, с кого имяны что взял, подаст за своею рукою вскоре. А дорогою де он Володимер тех книг не написал, потому что не было у них писчие бумаги.

И естьли из Якуцкого на Камчатку служилым людем впредь будет посылка, и с ними надобно послать 2 пушечки небольшие, для страха иноземцом, потому что после их Володимера с товарищи тех вышеписанных родов иноземцы остроги свои от приходу русских людей почали крепить".

(На обороте листов по склейкам:) "Якуцкого города пятидесятник Волотька Атласов руку приложил". — (Сибирскаго Приказа столбец № 1422, лл. 1 — 12).

II.

Вторая "скаска" Вл. Атласова, 1701 года.

1701 году, февраля в 10 день, явился в Сибирском приказе Якуцкой казачей пятидесятник Володимер Отласов, а по допросу сказал:

Из Якуцкого де он Володимер пошел в 203 году, августа в последних числех, в Анандырское зимовье, для государева ясачнаго сбору, а с ним было якуцких служилых людей 13 человек. Из Якуцкого де переплыв он в лодках через Лену реку, взяв конные подводы, шли еланными и луговыми местами до Алдану реки дни с три. А ходу в день будет верст по 30-ти. А переехали через Алдан в лодках, а коней от Алдану наймовали, и через р. Алдан плавили повыше устья за день, против р. Токулана. А Алдан река величиною будет против Москвы реки вдвое. А против, р. Токулана вверх по правой стороне шли коньми ж, по грязным и каменистым местам до самой вершины 11 дней. А зима захватила их на устье Токулана реки. А та Токулан река меньши Москвы реки. И перешед Токулан реку пришли на вершину Яны реки, через камень 1 день, и шли по Яне реке вниз коньми недели с две до Верхоянского зимовья.

И в Верхоянском зимовье, наняв новых лошадей, шли на [12] низ по Яне, а Яна река шире Москвы реки и перешли на Тастак. А Тастак река меньши Москвы реки и мелка. А с Тастака на Галяндину речку, а та Галянда рч. пала в Индигирку реку под Индигирским острогом. И шли тою Галяндою речкою до Индигирского острожку на конех же. А всего ходу и с простоем от Якуцкого до Индигирского острожку недель по шести и по семи.

А из Индигирского острожку на низ по Индигирке шли на наемных оленях дней с 5 или с 6, до Уяндинского зимовья. А та Уяндина река пала в Индигирку р. с левой стороны. А от Яндина шли небольшое место на низ но Индигирке и перешли через хребет до Алазейского зимовья, а ходу дней с 8 или с 10. А от Алазейского зимовья на оленях же через хребет шли до Колымы реки до урочища Ярмонги 2 дни. А с ярмонги шли на низ по Колыме дней с 10 на Тартах до Нижняго Колымского зимовья, а то зимовье близь самого устья.

А от Колымского зимовья пошли вверх по Анюю реке и через хребет до Яблонной реки, а по Яблонной вниз до Анандыря реки, и по Анандырю вниз до Анандырского острогу, недели с 4, а налехке весною выходят недели с три. А в подводы коней и оленей наймуют они служилые люди собою у ясачных иноземцов.

А меж Колымы и Анандыря реки необходимой (т. - е. не проходимой) нос, которой впал в море, и по левой стороне того носа на море летом бывают льды, а зимою то море стоит мерзлое по другую сторону того носу весною льды бывают, а летом не бывают. А на том необходимом носу он Володимер не бывал. А тутошные инородцы чюкчи, которые живут около того носу и на устье Анандыря реки, сказывали, что против того необходимого носу есть остров, а с того острову зимоюкак море замерзнет приходят иноземцы, говорят своим языком и приносят соболи худые, подобны зверю хорьку, и тех соболей соболя с три он Володимер видел. А хвосты у тех соболей длиною с четверть аршина, с полосами поперечными черными и красными.

И в Анандырском де зимовье собрал он Володимер служилых и промышленных людей человек с 60-ть, а что с теми людьми он Володимер учинил и куды ходил и то де писано в допросе ево, оторой прислан из Якуцкого и в ево Володимерове челобитной, что прислана из Якуцкого под отпискою.

А идучи в Камчадальскую землю и из Камчадальской земли питались они оленями, которые полонили они у иноземцов, и рыбою которую они имали у иноземцев, а иную рыбу сами ловили сетьми которые взяты были с ними из Анандырского зимовья.

[13] А рыба в тех реках в Камчатской земле морская, породою особая, походит одна на семгу, и летом красна, а величиною больши семги, а иноземцы ее называют овечиною. И иных рыб много — 7 родов розных, а на руские рыбы не походит. И идет той рыбы из моря по тем рекам гораздо много и назад та рыба в море не возвращается, а помирает в тех реках и в заводях. И для той рыбы держится но тем рекам зверь — соболи, лисицы, выдры.

А ходили они по той Камчатской земле летом и зимою на оленях, и зимою тех оленей впрягают в нарты, а летом на оленях ездят верхом с седлами, а седла бывают деревяные.

А зима в Камчатской земле тепла против московского, а снеги бывают небольшие, а в Курильских иноземцах снег бывает меньши. А солнце на Камчатке зимою бывает в день долго против Якуцкого блиско вдвое. А летом в Курилах солнце ходит прямо против человеческой головы и тени против солнца от человека не бывает.

А в Курильской земле зимою у моря птиц - уток и чаек много, а по ржавцам лебедей многож, потому что те ржавцы зимою не мерзнут. А летом те птицы отлетают, а остаетца их малое число, потому что летом от солнца бывает гораздо тепло, и дожди и громы большие и молния бывает почасту. И чает он, что та земля гораздо подалась на полдень.

А в Камчатской и в Курильской земле ягоды — брусница, черемха, жимолость — величиною меньши изюму и сладка против изюму. Да ягоды ж ростут на траве от земли в четверь, а величиною та ягода немного меньши курячья яйца, видом созрелая зелена, а вкусом что малина, а семена в ней маленькие что в малине. А на деревьях никакова овоща не видал.

А есть трава — иноземцы называют агататка, вышиною ростет в колено, прутиком, и иноземцы тое траву рвут и кожуру счищиют, а средину (т. — е. сердцевину) переплетают таловыми лыками и сушат на солнце, и как высохнет — будет бела, и тое траву едят — вкусом сладка, а как тое траву изомнет — и станет бела и сладка что сахар.

А деревья ростут — кедры малые, величиною против мозжевельнику, а орехи на них есть. А березнику, лиственичнику, ельнику на Камчадальской стороне много, а на Пенжинской стороне по рекам березник да осинник.

А на Пенжине живут коряки пустобородые, лицом [14] русоковаты, ростом средние, говорят своим особым языком, а веры

никакой нет, а есть у них их де братья шеманы - вышеманят о чем им надобно: бьют в бубен и кричат.

А одежду и обувь носят (коряки) оленью, а подошвы нерпичьи. А едят рыбу и всякого зверя и нерпу. А юрты у них оленьи и рондужные.

А за теми коряками живут иноземцы люторцы, а язык и во

всем подобие коряцкое, а юрты у них земляные, подобны остяцким юртам.

А за теми люторцы живут по рекам камчадалы — возрастом невелики, с бородами средними, лицом походят на зырян. Одежду носят соболью и лисью и оленью, а пушат то платье собаками. А юрты у них зимные земляные, а летные на столбах, вышиною от земли сажени но три, намощено досками и покрыто еловым корьем, а ходят в те юрты по лесницам. И юрты от юрт поблиску, а в одном месте юрт ста по 2 и по 3 и по 4.

А питаются (камчадалы) рыбою и зверем, а едят рыбу сырую, мерзлую, а в зиму рыбу запасают сырую: кладут в ямы и засыпают землею, и та рыба изноет, и тое рыбу вынимая кладут в колоды и наливают водою, и розжегши каменья кладут в тое колоды и воду нагревают, и ту рыбу с тою водою розмешивают и пьют, а от тое рыбы исходит смрадной дух, что рускому человеку по нужде терпеть мочно.

А посуду деревянную и глиненые горшки делают те камчадальцы сами, а иная  посуда у них есть левкашеная и олифляная, а сказывают оне, что идет к ним с острова, а под которым государством тот остров — того не ведают.

А веры никакой нет, только одне шаманы, а у тех шаманов различье с иными иноземцы: носят волосы долги.

А по хребтам живут в Камчадальской земле оленные коряки

И с теми камчадальцы всякую речь, о чем руским людям доведетца говорить, говорят коряцким языком ясыри, которые живут у руских людей. А он Володимер по коряцкому и по камчадальскому языку говорить ничего не знает.

А за камчадальцами вдаль живут Курильские иноземцы - видом против камчадальцов чернее и бороды меньши. А в той курильской земле против Камчадальской теплее. А одежду носят такую ж что и камчадальцы, только камчадальцов оне скуднее. А соболи у них есть, только плохи, для того что место стало быть теплое. А бобров больших и лисиц красных много.

[15] А вдаль за теми курильскими иноземцами какие люди есть и далека ль та земля — неведомо.

А от устья итти вверх но Камчатке реке неделю есть гора — подобна хлебному скирду, велика гораздо и высока, а другая близь ее ж — подобна сенному стогу и высока гораздо: из нее днем идет дым, а ночью искры и зарево. А сказывают камчадалы: буде человек взойдет до половины тое горы, и там слышат великой шум и гром, что человеку терпеть невозможно. А выше половины той горы которые люди всходили — назад не вышли, а что тем людем на горе учинилось — не ведают.

А из-под тех гор вышла река ключевая — в ней вода зелена, а в той воде как бросят копейку — видеть в глубину сажени на три.

А вышеписанные иноземцы державства великого над собою не имеют, только кто у них в котором роду богатее — того больши и почитают. И род на род войною ходят и дерутся. А летом те все иноземцы мужеского полу ходят наги. А к бою временем бывают смелы, а в иное время плохи и торопливы. А наперед сего дани с тех иноземцов никуды не имано.

А жен имеют всяк по своей мочи — по одной и по 2 и по 3 и по 4. А скота никакова у них нет, только одне собаки, величиною против здешних, только мохнаты гораздо — шерсть на них длиною в четверть аршина. А соболей промышляют кулемами у рек, где рыбы бывает много, а иных соболей на дереве стреляют.

А воюются те иноземцы меж собою род с родом. А огненного ружья гораздо боятся и называют руских людей огненными людьми. А бои с рускими людьми у них были только до тех мест как сойдутся с рускими, и против огненого ружья стоять не могут и бегут назад. А на бои выходят зимою камчадальцы на лыжах, а коряки оленные на нартах: один правит, а другой из лука стреляет. А летом на бои выходят пешком, наги, а иные и в одежде.

А товары к ним надобны: одекуй лазоревой, ножи. А у них против того брать соболи, лисицы, бобры большие, выдры.

А на море около люторов зимою лед ходит, а все море не мерзнет. А против Камчатки (реки) на море лед бывает ли — не ведает. А летом на том море льду ничего не бывает.

А по Камчатке реке к морю посылал он Володимер казака для проведыванья иноземцов, и тот казак по Камчатке до моря ходил и сказывал, что он видел по Камчатке [16] камчадальских иноземцев от Еловки речки до моря 160 острогов. А в остроге в одной зимной юрте, а в иных острогах в 2 юртах живет людей человек по 200 и по 150. А летние юрты около острогов на столбах — у всякого человека своя юрта. А до руских людей острогов у них было меньши, а при руских людех острожков наставили больши для опасения, и из тех острожков бьются — бросают каменьем, пращами, и из рук большим каменьем с остржку мечют, и обвостренным кольем и палками бьют. И к тем острожкам руские люди приступают из-за щитов и острог зажигают и станут против ворот, где им (иноземцам) бегать, и в тех воротах многих их иноземцов — противников побивают. А те острожки сделаны земляные, и к тем руские люди приступают и розрывают землю кольем, а иноземцам на острог взойтить — из пищалей не допустят.

А по другую сторону той Камчадальской земли на море зимою льду не бывает, только от Пенжи(ны) реки до Кыгылу на берегах лед бывает небольшой, а от Кыгылу вдаль ничего льду не бывает. А от Кыгыла реки до устья ходу бывает скорым ходом пешком, до Камчатки реки, через камень, в 3-й и в 4-й день. А Камчаткою на низ плыть в лотке до моря 4 дни. А подле моря медведей и волков много.

А против первой Курильской реки на море видел как бы острова есть, и иноземцы сказывают, что там острова есть, а на тех островах городы каменные и живут люди, а какие — про то иноземцы сказать не умеют. А с тех де островов к Курильским иноземцом приходит ценинная посуда и платье даб полосатых и пестрых китаек и лензовые азямы. И сказывали те курильские иноземцы, что де тое посуду и одежду дают им даром, а ни на что не покупают. А на чом с тех островов к курилам приходят — того иноземцы сказать не умеют.

Да иноземцы ж сказывали, что в Камчадальской стороне повыше Камчатки (реки) к Каланской Бобровой реке приходят по вся годы бусы и берут у иноземцов нерпичей и каланской жир а к ним что на бусах привозят ли — неведомо.

А в море бывают киты великие, нерпа, каланы, и те каланы выходят на берег по большой воде, и как вода убудет — каланы остаются па земле и их копьями колют и по носу палками Бьют, а бежать те каланы не могут потому что ноги у них самые малые, а береги деревяные (sic!.. каменистые?..), крепкие.

А Амур река далеко ль — про то он не ведает.

[17] А у Пенжинских иноземцов для морского ходу бывают вместо лодок байдары — сшиты из нерпичей кожи, в длину сажень 6, и поперег сажени 1¹/₂, и в средине ставят деревянные распорки и решетки, и в тех байдарах человек по 30 и но 40 на море плавают для нерпичего и жирового промыслу, а далеко ль на море в тех байдарах выходят — про то он не ведает. А у камчадалов бывают лодки, которые поднимают человек по 10 и по 20-ти, а иных судов не видали. А у курилов никаких судов к водному ходу не видал, для того что был зимним временем.

А в Камчадальской и в Курильской земле хлеб пахать мочно, потому что места теплые и земли черные и мягкие, только скота нет и пахать не на чем, а иноземцы ничего сеять не знают.

А руды серебряные и иные какие есть ли - того не ведает, и руд никаких не знает.

А полоненик, котораго на бусе морем принесло, каким языком говорит — того не ведает. А подобием кабы гречанин: сухощав, ус невелик, волосом черн. А как увидел у русских людей образ Божий — зело плакал и говорил, что и у них такие образы есть же. А с ними говорил тот полоненик иное поруски, для того что жил он с ним Володимером 2 годы, а иное говорил через толмачь по корятцкому языку, для того что у иноземцов жил он до него Володимера два ж годы. А сказывался индейцом, и золота де у них родится много, и палаты цениные, а у царя де индейского палаты сребряные и вызолочены.

А у Курильских иноземцов взял он Володимер сребряную копейку, весом блиско золотника, а полоненик называл ее индейскою копейкою. А соболей и никакова зверя у них не употребляют. А одежду носят тканую, всяких парчей, стежную на бумаге хлопчатой.

И тот полоненик шел с ним Володимером на лыжах от Анандырского зимовья 6 дней, и стали у него ноги пухнуть и заскорбел, и затем поворотил ево назад в Анандырское зимовье, и буде он оздоровеет, то он с русскими людьми в Якутцкой выйдет. А нравом тот полоненик гораздо вежлив и разумен.

Да он же Володимер вез с собою камчадальского князца к Москве, для подлинного о той земле уведомления, и тот иноземец говорил поруску, и в Кайгородцком уезде воспою умер.

А у сибирских иноземцов у всех учливости никакой нет — люди худые, чистоты никакой не имеют".

[18] (По нижним полям листов и в конце текста:) "К сему добросу (sic) Якуцкой казачей пятидесятник Володимер Атласов руку приложил".

(Сибирского Приказа книга № 1292 лл. 709 - 713).

Сообщил Н. Оглоблин.