Т. А. ЛАПТЕВА

К ВОПРОСУ О РАСШИРЕНИИ СОЦИАЛЬНОЙ БАЗЫ ДВОРЯНСКОГО СОСЛОВИЯ В XVII ВЕКЕ

(поверстание в дети боярские представителей других сословий)

Предмет исследования в данной статье - поверстание в дети боярские представителей других сословий, главным образом служилых людей "по прибору", а также неслужилых и находившихся на более низких ступенях социальной лестницы.

Вопрос этот, за редким исключением, не привлекал внимания исследователей. Единственным дореволюционным историком, упомянувшим о том, что в XVII в. встречались случаи верстания из казаков в дети боярские, был В. Н. Сторожев. В пояснении к изданным им "Десятням XVI в." он писал, что это явление существовало и в XVI, и в XVII вв. и находилось в противоречии со всем последующим законодательством Алексея Михайловича ¹ . Однако никакого объяснения этому Сторожев не дает. Советские историки этому феномену уделили уже большее внимание. О фактах перехода казаков в чин детей боярских в конце XVI - начале XVII в. писали Р. Г. Скрынников и А. Л. Станиславский, связывая это прежде всего с возрастанием политической роли казачества в данный период ² . В книге В. А. Загоровского "Белгородская черта" для объяснения процесса поверстания "неслужилых" в дети боярские привлекается фактор времени - в первой половине XVII в., когда дворянское сословие в России еще не сложилось, доступ "вольных" людей, тяглого населения и крестьян в сословие детей боярских был более легким, чем во второй половине того же столетия, когда этот доступ постепенно закрывается, положение служилых людей "по прибору" сближается с положением крестьян, а дворянство замыкается в привилегированный класс-сословие ³ . Однако Загоровский не сделал более глубоких выводов и само расширение сословия детей боярских связывал лишь со строительством Белгородской черты. Сомнения вызывает и сам вывод о затруднении доступа в сословие во второй половине XVII в.

О фактах записи беглых крестьян в дети боярские упоминал в своем исследовании и А. Г. Маньков ⁴ , тщательно изучивший и законодательство по этому вопросу. Он подчеркивал, что определяющими для политики правительства были интересы феодалов, а "во имя государственных задач охраны южных границ" делались лишь небольшие уступки ⁵ . Здесь, по его мнению, не шла речь даже о компромиссе, так как большинство бежавших на черту возвращалось прежним владельцам. Этот вывод, на мой взгляд, также не является бесспорным. Кроме того, автор ставил перед собой задачу изучения положения крестьянства, а не изменений в положении самого дворянства. В недавно изданной его книге "Законодательство и право России второй половины XVII в." на основе идентичного фактического материала сделаны более обоснованные теоретические обобщения, говорится о том, что "интересы обороны южных рубежей вынуждали правительство использовать пришлый элемент в качестве служилых людей по прибору и даже испомещать в качестве детей боярских", и что "некоторая часть крестьян и холопов стала проникать в ряды низшего разряда служилых людей по отечеству - детей боярских" ⁶ . Это, по мнению Манькова, вызывало обеспокоенность дворян и правительства. Поэтому в конце 1670-х гг. в "Статьях о смотре и разборе детей боярских" появилось "едва ли не первое запрещение писать крестьян детьми боярскими" ⁷ . [82] Однако подобные запреты практиковались в наказах о верстании и раньше ⁸ . Причину "ограждения неприкосновенности" служилых людей Белгородского и Севского полков Маньков видит в подготовке борьбы за выход к Черному морю, что и заставило правительство "потеснить интересы помещиков". Подобный вывод не отражает, по-видимому, всей полноты и глубины процесса проникновения "низшего элемента" в среду детей боярских. Оценить его масштаб возможно лишь при обращении к источникам, что практически не было сделано с достаточной полнотой ни одним из указанных исследователей.

Источниковой основой предлагаемой статьи послужили столбцы Разрядного приказа, в описании которых имелись указания на поверстание тех или иных лиц в дети боярские. Все эти столбцы были просмотрены и значительная их часть проанализирована мною.

Первым свидетельством о переводе из казаков в дети боярские является епифанская десятня 1585 г. верстания боярина кн. Д. И. Хворостинина и дьяка В. Шерапова. Поверстано было 300 казаков в 2 статьи - по 40 и 30 четей. В первую статью было поверстано 70 человек, во вторую - 230 ⁹ . Многие из поверстанных упоминаются и в следующих десятнях по Епифани. В десятне 100 (1591/92) г. упомянуто 272 епифанца, им дано денежное жалованье по 5 и 4 руб. ¹⁰

Анализируя муромскую десятню 1605 г., в частности ее 16-ю рубрику, где говорится: "Муромцы ж дети боярские, сказали про них окладчики, что они по Борисову веленью Годунова верстаны в дети боярские из холопов за доводы (взятки. - Т. Л.), а в нынешнем 114-м году по государству цареву и великого князя Дмитрея Ивановича всеа Руси указу от службы отставлены и отданы по прежнему в холопство" (2 человека, N 31 и 181 из десятни 105 г.), В. Н. Сторожев приходил к выводу о "суровой политике Лжедмитрия I по отношению к распоряжениям царя Бориса, касавшимся зачисления в служилые люди из холопей и вольных людей" ¹¹ . Далее Сторожев рассматривал случаи верстанья из казаков в дети боярские и отмечал, что эти факты встречаются в XVII в. Однако Уложение 1649 г. ничего не говорит о такой возможности, и, наоборот, в наказе 1652 г. "неслужилых отцов детей" верстать поместными и денежными окладами было запрещено, позволено верстать только тех, у кого отцы были в детях боярских и "служили с городы". Наказ 1675 г., замечает Сторожев, также запрещает верстать в дети боярские "холопей боярских, и стрелецких и козачьих и неслужилых никаких чинов и пашенных мужиков". Вопрос о верстании казаков в целом остается нерешенным, хотя Сторожев оговаривал тот факт, что "запрещение верстать неслужилых отцов детей не заключает в себе запрещения верстать в дети боярские казачьих детей" ¹² .

В. А. Загоровский отмечал, что для "вольных" людей, верстанных в дети боярские, был установлен меньший, чем для потомственных детей боярских, оклад - 70 - 80 четвертей и 3 - 3.5 руб. ¹³ Автор связывал массовую запись служилых людей "по прибору" в дети боярские с началом строительства Белгородской черты, которое относится к 30-м гг. XVII в. Первым построен был город Козлов. Летом 1636 г. туда и в Тамбов объявлялся набор из "вольных, охочих людей". Указано было принимать также крепостных, которые раньше были служилыми людьми - детьми боярскими, казаками и стрельцами - и оставили службу после 1613 г. ¹⁴ В 1637 г. в Козлове уже насчитывалось 1056 служилых людей, в том же году начали строиться Яблонов и Усерд. Летом 1647 г. был построен г. Коротояк. В эти города также "прибирали" служилых людей.

Правительство должно было, с одной стороны, удерживать стабильность общества, препятствуя размыванию сословий и закрепляя их на той службе или на том тягле, которые они несут; с другой - в связи с проведением активной внешней политики и расширением границ государства необходимо было увеличивать численность служилых людей. Южные города заселялись в основном вольными людьми (казаками), "прибранными на государеву службу". Эти люди и верстались в дети боярские. Верстание следовало проводить строго по государевым указам, запрещалось верстать крепостных людей и холопов. Верставшимся в дети боярские необходимо было сдавать свою  [83] прежнюю службу родственникам или "охочим людям", чтобы государева служба "не запустела".

О том, как проходило верстание, дает представление сохранившаяся в документах Разряда верстальная книга по Коротояку 157 (1648/49) г. Коротояк здесь назван "новым городом". В книге указывались происхождение и прежние занятия вновь поверстанных, от них требовалось указать службу отцов и их оклады. В первую статью (150 четвертей и 5 руб.) верстались дети детей боярских, отцы их в большинстве своем были убиты на службе, служили они в основном по Мценску и Орлу. Поверстанных по первой статье было, вероятно, 10 человек (имеются утраты). Во вторую статью (100 четвертей и 4 руб.) были поверстаны также потомственные дети боярские, отцы которых оставили прежнюю службу и служили в солдатах или казаках. Лишь один из них был "вольным человеком", сыном донского казака. Во вторую статью было поверстано 7 человек, а в третью (70 четвертей, 3 руб.) - 13, в основном казачьи дети. Эти люди называли себя "гулящими" или "свободными", "всвободными". Среди них находился и сын посадского человека. При верстании требовалось подтверждение, что они не числились ни за кем в крестьянстве и не дали на себя какие-либо крепости. Всего было поверстано 30 человек. Воевода Д. С. Яковлев "устроил" их дворовыми и огородными местами и землями из дикого поля по 15 четвертей каждому ¹⁵ .

К сожалению, не сохранились тексты указов, регулирующих верстание в дети боярские в городах Белгородской черты. Имеются лишь ссылки на эти указы, например на указ 158 (1649/1650) г. об испомещении казаков и однодворцев, служивших в солдатских полках: "...И во 158-м году даны ис порозжих земель и из диких поль указные чети и тем землям межи и грани в воевоцких строельных книгах того году написаны по урочищам" ¹⁶ . Несомненно, существовал указ о поверстании в дети боярские в новых городах Белгородской черты 161 (1652/1653) г. Известен наказ окольничему кн. Д. А. Долгорукому и дьяку Ив. Тимашеву о верстании детей боярских и недорослей всех городов в Москве от 20 октября 1652 г. ¹⁷ В нем категорически запрещалось верстать "без государева указу" "неслужилых отцов детей", "поповых детей и холопей боярских". Казачьи дети могли быть поверстаны при условии, что их отцы были верстаны и владели поместьями. Низший оклад по украинным городам и для казачьих детей устанавливался в 40 четвертей и 3 руб. Однако верстание происходило не только в Москве. Указы о верстании и испомещении, безусловно, посылались и во вновь построенные города. В Поместном столе Разрядного приказа сохранилась ссылка на указ Алексея Михайловича 161 (1652/53) г.: "А со 161-го году по указу блаженные памяти великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца по розборам и по разсмотренью в полкех бояр и воевод и по розбором ж в городех розборщиков ис тех казаков и их дети и братья и племянники, от семей полные и пожиточные люди, писаны в полковую в копейную и в рейтарскую и в драгунскую и в салдацкую и в городовую службы и верстаны поместными и денежными оклады. И по их челобитью велено им тех городов с посадов выселиватца и на своих землях дворами и усадьбами и огородами строитца тех городов в уездех к своей пашенной земли и теми их землями и сенными покосы и всякими угодьи владеть по своим дачам против их помесных окладов" ¹⁸ .

Таким образом, в связи с необходимостью укомплектования полков нового строя и защиты черты от набегов правительство, по всей вероятности, прибегло к указу о поверстании в дети боярские большого количества казаков и "вольных людей", живших на границах государства. Подтверждением того, что подобный указ существовал, может служить верстальная книга 161 г. по г. Коротояку. В 161 г. по государеву указу коротоякский воевода Осип Сукин поверстал в дети боярские полковых казаков и "иногородцев всяких чинов и гулящих людей" "по роспросу" - Титка Борисова сына Паршина "с товарыщи" (18 человек) ¹⁹ . Оклады их составляли 100 четвертей и 4 руб. Земли они получили также "из дикого поля" по 20 четвертей на человека. Вместо себя в казачью службу они оставляли детей и братьев.

  [84] Однако такая практика верстания и отдаленность городов часто приводили к злоупотреблениям. В столбцах Разряда довольно много челобитных о поверстании неправильном и за взятки. Так, например, в 152 (1643/44) г. ефремовский воевода сообщал о шести ефремовских казаках, поверставшихся в дети боярские "ложно", "утоя свои казачьи службы", назвавшись "розных городов неверстаными детьми боярскими". Об этом донесли ефремовцы дети боярские, причем сообщили также, что при прежних воеводах Я. Хрущеве и Н. Колтовском "писали подьячие в списку детей боярских ефремовских и из розных городов беглых казаков и неверстаных детей боярских и гулящих людей в больших окладах в 300 и в 250 и в 200 четвертях, а верстанья им на Москве и ни в котором городе не бывало" ²⁰ . Другие дети боярские считали себя ущемленными. Резолюции по этому делу в столбце нет, однако известно, что царские указы нередко запрещали верстать в том или ином городе или по всей черте казаков и стрельцов в дети боярские.

Как правило, указы о поверстании связаны с военными действиями или набегами татар. Так, в мае 1658 г. в Новом Осколе по государеву указу и отписке воеводы А. И. Хилкова были поверстаны в дети боярские 25 полковых казаков, и их тотчас же послали в Белгород в полк воеводы ²¹ . Перед верстаньем нововерстанных обычно пересматривали, "хто конен и оружен". Так поступили, например, с 44 болховскими драгунами, поверстанными в дети боярские в 1649 г. Однако они продолжали нести драгунскую службу и просили о том, чтобы их от этой службы отставить, "служить в детях боярских" ²² . Их имена предписывалось написать в Разряде в списке с детьми боярскими.

Иногда правительство под давлением воевод или городовых корпораций тех сословий, откуда были взяты вновь поверстанные в дети боярские, устраивало "сыск" (расследование) о правомерности верстания и даже издавало указы о возвращении в прежнюю службу. Однако такие случаи были чрезвычайно редки.

Так, в 1647 г. Стрелецкий приказ прислал запрос ("память") в Разряд о том, по какому указу "на Лебедяни велено в дети боярские из стрельцов и ис казаков выпускать". В Разряде была обнаружена выписка, согласно которой в прошлом 154 (1645/46) г. подавалось челобитье лебедянцев, стрельцов и казаков, "которые з бедности и от разоренья от татарской войны из детей боярских писались на Лебедяни в стрелецкие и в казачьи службы". Отцы же их служили в детях боярских и были "побиты" или "в полон пойманы". Лебедянцы просили поверстать их государевым жалованьем, поместными и денежными окладами и велеть служить с детьми боярскими, с лебедянцами, гарантируя представить за себя "снимщиков". По их челобитью последовала положительная резолюция, причем требовалось выяснить, "дети ли они боярские вековые" ²³ .

В 1653 г. проводился "сыск" на Короче - когда, по какому указу и при каком воеводе верстаны в дети боярские короченские полковые казаки и кого они оставили "в свое место на службах своих". Причиной стало "запустение" казачьей службы на Короче, так как многие казаки передали свои службы "гулящим людям", а те бежали со службы. Воевода писал в Разряд, что в дети боярские в прошлых годах, начиная со 152 (1643/44) г. верстались "лучшие семьянистые люди" и испомещены по 25 четвертей в поле. В процессе "сыска" оказалось, что "запустели казачьи службы" у 15 человек, поверстанных в дети боярские (из них 1 - стрелец). Службы "запустели" из-за побегов, смерти и других обстоятельств. На местах же 58 сдавших свою службу казаков служили исправно. Указа же, предписывающего поверстание в дети боярские казаков и казачьих детей, на Короче в съезжей избе найдено не было ²⁴ .

В 1660 г. опять последовал запрос из Стрелецкого приказа в Разряд о донковских и лебедянских стрельцах и казаках, поверстанных в дети боярские. Указывалось, что некоторые из них, не желая нести казачьи и стрелецкие службы, верстались в Разряде в дети боярские по неизвестному указу и по- прежнему владеют казачьей землей. Был представлен список на 164 человек. Из Разряда направили ответ, что эти люди "помесными и денежными оклады верстаны... за службы и за раны и за полонное терпение, а иные верстаны, что у них на государевых службах побиты отцы их и братья и племянники". По государеву указу им предписывалось оставаться на "нынешних службах",  [85]  неиспомещенных испоместить землями из дикого поля, а "стрелецкими и казачьими землями им не владеть" ²⁵ .

В 1663 г. в Разряд поступило челобитье казачьего и стрелецкого головы Аврама Кожухова о поверстании многих стрельцов и казаков в Белгороде и Новом Осколе в дети боярские и вследствие этого "малолюдстве" в казачьей и стрелецкой службе. Из Разряда была послана грамота в Белгород воеводам кн. Г. Г. Ромодановскому "с товарыщи", где говорилось, что "в прошлых годех и в нынешнем во 171-м году Нового Оскола полковые казаки и стрельцы... многие в Белегороде и в Новом Осколе поверстались в дети боярские, а живут в старых своих дворех и землями и всякими угодьи владеют теми, как в казачьей службе были, без нашего государева указу, а наши государевы службы с казаками и с стрельцами не служат, и оттого многие казачьи и стрелецкие службы запустели, и ныне в казачье службе малолюдно и за малолюдством в посылки для наших государевых дел послать неково" ²⁶ . Воеводам предписывалось впредь "без нашего государева указу" не верстать в дети боярские казаков и стрельцов.

Такое же положение с "запустением" казачьей и стрелецкой службы было и в Хотмышске, новый голова которой, Фрол Прозоров, также подал челобитную в Разряд в 1665 г. с жалобой на действия прежнего головы Ивана Амосова: "...При нем, Иване Аммосове, ис твоей великого государя службы многия стрельцы и козаки верстались в дети боярския" ²⁷ . Стрелецкие пятидесятники в Хотмышске подали роспись стрельцам, поверставшимся в дети боярские в 160, 169 и 170 гг., "а по какому де они государеву указу и за какия государевы службы и за раны верстаны в дети боярския, и нам де тот государев указ неведом..." ²⁸ . Всего за это время было поверстано 14 стрельцов и 18 казаков по сказкам казачьих пятидесятников. Белгородскому воеводе Б. А. Репнину приказывалось "розыскать" и составить указ "по своему разсмотренью" по челобитью Ф. Прозорова.

8 августе 1672 г. из Разряда послана грамота во все города Белгородской черты, предписывающая "служилых и посадцких и жилецких всяких людей и беглых боярских холопей и крестьян без твоево государева указу и без отписок твоево государева боярина и воевод князя Григория Григорьевича Ромодановского с товарыщи отнюдь не принимать и в службу не писать и помесными и денежными оклады не верстать и на усадьбу и на пашню земель им не давать, чтоб... из украинных и из резанских и из северских и из замосковных ни из которых городов никакие люди тем от службы и от тягла, а боярские беглые холопи и крестьяне от холопства и от крестьянства не отбывали" ²⁹ . Грамоту следовало записать в приказных избах в записные книги, чтобы указ "всегда был ведом незабвенно". Грамоты записаны в Хотмышске, Чугуеве, Воронеже, Олешне, Яблонове ³⁰ . Сам факт отправки этих грамот свидетельствует о том, что в этих городах повсеместно нарушались установленные правила приема служилых людей. Так, воевода С. Хрущев писал из Яблонова: "...Белогородского полку воеводы и приказные люди из резанских и из украинных городов служилых и посадских людей, которые покиня прежние свои службы и тягло, збежали и боярских холопей и крестьян беглых принимают и пишут их в службы и в тягло без твоево великого государя указу самовольством, для своих прихотей и многих взятков" ³¹ .

9 апреля 1673 г. Разряд отправил грамоту в Белгород боярину и воеводе кн. Г. Г. Ромодановскому о необходимости проверить законность поверстания в дети боярские в Землянске. В ней говорилось, что в Разряде получены сведения о том, что "в прошлых во 179-м и во 180-м и в нынешнем во 181-м году изо многих городов служилые и жилецкие люди, покиня в городех службы свои и тягло, и беглые боярские холопи и крестьяне бегут в Землянеск и пишутца в службу, а иные живут в Землянском уезде в селех и в деревнях и в захребетниках, избывая и укрываясь от службы и от тягла и от холопства и от крестьянства" ³² . В то же время землянские воеводы ничего не писали об этом, поэтому стольнику Степану Нелединскому указывалось ехать в Землянск и вновь переписать принятых "служилых и жилецких людей", расспросить их, а беглых разобрать по городам и выслать назад в те города, из которых они бежали. Кроме того, воеводе Г. Г. Ромодановскому предписывалось приостановить набор в Землянске в [86] солдаты в Белгородский полк до окончания розыска. Но указ опоздал - в отписке, присланной в Разряд 14 мая 1673 г., Ромодановский докладывал, что в Землянске 60 человек уже набраны в солдаты и посланы в Белгород 7 апреля, еще до получения грамоты ³³ .

В 1680 г. атаман "новопостроенного города Полатова" Василий Климов "с товарыщи" "бил челом" на воеводу, который, несмотря на царский указ и посланную к нему грамоту, "беглых служилых людей и боярских крестьян и людей приймает и оттого нам, холопем твоим, чинятца великие обиды и от таких людей воровство и разоренье великое, лошадей и скотину и пчолы крадут и под дорогами стоят для воровства". В связи с этим 6 мая 1680 г. отправлена еще одна грамота из Разряда в Белгород боярину и воеводе кн. П. И. Хованскому с предписанием под угрозой жестокого наказания запретить полатовскому воеводе принимать таких людей ³⁴ .

Таким образом, вопреки утверждению В. Загоровского о том, что "доступ в число детей боярских из других групп населения не был очень трудным на юге России в первой половине XVII в., особенно в 30-х-40-х годах, когда развернулось строительство новых городов и Белгородской черты", и о затруднении этого доступа во второй половине века, факты позволяют предположить, что реальная картина была как раз противоположной. Многочисленные указы и грамоты правительства скорее свидетельствуют о бессилии остановить приток в южные города нововерстанных из других сословий детей боярских.

В делах Разрядного приказа сохранилось несколько дел по челобитным помещиков о возвращении беглых крестьян. Лишь одна такая челобитная относится к первой половине XVII в. Она от Клементия Борисова сына Хрущева о бегстве из его поместья, села Перехвали Донковского уезда четверых крестьян: "...И ныне... живут на Козлове городе, написалися в дети боярские, в стрельцы и казаки... воевода Иван Кикин их сыскал, на поруки их не дал... а Кленьку Лазуткина... не велел сыскать". Помещик просил послать грамоту в Козлов о выдаче его крестьян на поруки и предании их суду. Его просьба была удовлетворена. 15 февраля 1639 г. в Козлов к воеводе И. Ф. Кикину отправлена грамота с предписанием выслать разыскиваемых крестьян в Москву в Разряд к Рождеству 148 (1639) г. ³⁵ Дальнейший ход дела неизвестен. В 1654 г. помещику Захарию Хрущеву было отказано в возвращении двоих его крестьян, записавшихся в дети боярские в Усмани. Отказ обосновывался ссылкой на царский указ 5 марта 1653 г.: "Которыя крестьяня и бобыли и их дети и братья и племянники, бегая из-за них, и поселились по черте и в украинных городех до Уложенья, и тех их беглых крестьян и бобылей с черты и из украинных городов не отдавать, потому чтоб черты не опустошить, и им выдавать за них деньгами, за семьянистово человека по дватцати рублев, а которой не семьянистой, и за тех по десяти рублев. А которые бежали из-за них после Уложенья, и тех по писцовым и переписным книгам отдавать судом, а впредь приимать не велено" ³⁶ . 15 марта 1654 г. последовала резолюция суда: "Захарью Хрущеву в Еремее Сьянове отказать, потому что в писцовых книгах за ним не написан. А что в писцовых книгах написан в бегах, и по Уложенью таких отдавать не велено. А за Федьку Сьянова по государеву указу дать денег десять рублев, потому что он по исковой челобитной написан в побеге до Уложенья. А быть им обоим по-прежнему в службе на Усмони" ³⁷ . Хотя А. Г. Маньков пишет, что "в обстановке начавшейся войны с Польшей указ 1653 (5 марта 1653 г.), видимо, не был использован" ³⁸ , данный эпизод позволяет предположить, что указ этот широко применялся к подобного рода судебным делам. Правительство оказалось в связи с ведением широкомасштабных военных действий в сложном положении - оно должно было обеспечивать пополнение контингента гарнизонов Белгородской черты и украинных городов и, с другой стороны, защищать имущественные и служебные интересы дворянства. Впоследствии был принят указ 1656 г., по которому не возвращали владельцам бежавших от них до 161 (1653) г.

Другие дела по челобитным о возвращении крестьян относятся к 70-м гг. XVII в., когда правительство издало указы, регламентирующие подобный "сыск". В делах Разрядного приказа сохранились четыре дела 70-х гг. Первое - по челобитью [87]  подключника Кормового дворца Варлама Неустроева сына Ушакова - относится к 1671 г. Ушаков просил о содействии в возвращении его крестьян Антипьевых из села Демьянова Ряского уезда, бежавших "в прошлых годех" и поверставшихся "в твою великого государя службу в дети боярские, а живут в Козловскому уезде в селе Чюлкове" ³⁹ . Ушаков просил дать грамоту в Козлов о розыске бежавших. 14 декабря 1671 г. такая грамота была послана воеводе СИ. Хрущеву, однако в ней предписывалось узнать, с какого года эти крестьяне записаны в службу: "И буде... написаны после 161-го году... и ты б Варламу Ушакову на них в крестьянстве по писцовым и по переписным книгам дал суд... А буде по сыску те крестьяне в Козлов пришли и в службу и в тягло написаны до 161-го, и ты б на них во крестьянстве исцу Варламу Ушакову суда не давал, а велел им быть в службе или в тягле по-прежнему" ⁴⁰ . Исход этого дела также неизвестен. Однако даже в случае, если бы был суд, следовало еще доказать, что именно эти крестьяне записаны за данным владельцем по писцовым и переписным книгам. Это было иногда нелегко сделать, так как бежавшие меняли свои имена и прозвища, а свидетелей по прошествии времени уже не существовало.

В 1675 г. происходил общий разбор Белгородского полка. Большинство из тех, кто был записан в разборные книги, уже не возвращались помещикам и оставались на службе, так как они служили "старо", были ранены и побывали в плену ⁴¹ . Помещикам указывалось "бить челом" о возвращении крестьян только в Разряде. К 1675 г. относится дело Разрядного приказа по челобитной помещика A. M. Маслова о возвращении ему беглого крестьянина Левки Семенова. Дети Левки, Савка и Евсютка, также обвинялись Масловым в приезде из Землянска к нему в рязанскую деревню и подговоре крестьян к побегу. Лев Семенов вначале не признался в том, что он был крепостным Маслова, а назвался Ваською Семеновым сыном Колосова, сыном пушкаря из Веневы ("а молитвенное ему имя Левка") ⁴² . Он жил у разных помещиков в дер. Окуловой Рязанского уезда, а потом, 10 лет назад, сбежал и записался в Добром в драгунскую службу, затем перешел в Землянский уезд в село Горяиново и служил в Землянске городовую службу. За помещиком же Масловым, по его словам, он никогда не числился в крестьянстве и на него, и на детей его нет никаких крепостей. В ходе следствия выяснилось, что Василий Семенов сын Колосов записан в землянских переписных книгах с четырьмя сыновьями в 177 (1669) г., именно тогда, когда, по словам Маслова, он сбежал от него. В Добром же в "смотреных списках" имя Василия Колосова не значилось. Последовала резолюция о судебном решении дела по иску помещика. В связи с этим Поместный приказ представил выписку из писцовых книг. Вынесенный приговор гласил: "Отдать того крестьянина по крепостям Алексею Маслову з женою и с детьми во крестьянство" ⁴³ . Приговор был вынесен 25 июля 1675 г. и подкреплялся ссылкой на указ 164 (1656) г. о возвращении крестьян, бежавших на черту с 161 (1653) г. Однако через 2 года Алексей Маслов подал новую челобитную, в которой говорилось о повторном побеге Левки Семенова с женой и детьми и краже им денег и имущества: "...И ныне он, Левка, пойман в Землянску и сидит за караулом з детьми..." ⁴⁴ Помещик вновь просил о содействии в возвращении ему крестьянина. Чем завершилось дело на этот раз - тоже неизвестно.

В марте 1676 г. новосилец Остафий Савенок подал челобитную в Разряд о возвращении ему беглого крестьянина "Олферка Гаврилова сына", который объявился в Москве в Садовниках ⁴⁵ . Доставленный в Разряд Алферий Гаврилов на допросе сказал, что его зовут "Олферком Гаврилов сын Смирного", отец его был стрельцом в Белеве и умер "в моровое поветрие". Своим дядей он "сведен" в Воронеж и отдан для обучения портному мастеру. Через 3 года Алферий "сшел на Усмонь", женился на дочери сына боярского Ивана Соломахина и записался в дети боярские. В детях боярских он служил 6 лет и по своим делам приехал в Москву. По его словам, он никогда не был крестьянином Савенка ⁴⁶ . В ходе разбирательства обратились к книгам Стрелецкого приказа, однако в них ни отца, ни дяди Алферия Гаврилова Смирнова не значилось. Зато сам Алферий Гаврилов сын Смирнова оказался записанным в усманской разборной книге, "служит с 177-го году", поместье за ним в Усманском уезде в с. Пчельниках [88] 10 четвертей. Эта запись и была признана решающим документом в ходе расследования. В Разряде ссылались на указ Алексея Михайловича 183 (1675) г.: "Которые люди Белогороцкого полку в городех на черте по розбору 183-го году написаны в службы в розные строи, и таких до ево государева указу отнюдь никому в холопство и во крестьянство отдавать не велено" ⁴⁷ . В июне того же года Алферия Смирнова взяли на поруки и отпустили обратно на службу в Усмань.

В книге А. Г. Манькова упоминается еще о двух случаях возвращения крестьян, записавшихся в дети боярские в Ельце и на Короче, их владельцам, относящихся к 1677 г. В одном из них для подкрепления решения привлечен указ и боярский приговор 2 июля 1676 г. по челобитью дворянства - "беглых людей и крестьян из украинных городов и с черты отдавать по крепостям им, помещикам и вотчинникам, по прежнему указу... 164 году" ⁴⁸ . Таким образом, запись в разборные книги не освобождала беглых от "сыска". Этот указ действовал до 1683 г.

К 1679 г. относится сохранившееся в документах Разрядного приказа дело по челобитной стряпчего Степана Петрова сына Елагина о возвращении его крестьян, бежавших в 1677 - 1678 гг. из дер. Мавриной Рязанского уезда - Лариных (Ильиных), Фильки Борисова сына, Оски Борисова сына с братьями и детьми и Офоньки Осипова сына, которые "написались в дети боярские и солдаты" в Костенске. По ней указывалось произвести розыск, длившийся почти 3 года, причем костенский воевода ссылался на то, что Ларины записаны в разборных книгах. В 1682 г. наконец состоялось решение по делу: "190-го июня в 14 день по указу великого государя... велить им в Костенском жить по- прежнему в домех своих и дать их на поруки добрые... а послать их в Костенской для того, что Степан Елагин, бив челом на них во крестьянстве, крепостей никаких не положил и челобитья... о том многое время не было" ⁴⁹ .

Еще одно дело Разрядного приказа по челобитной о возвращении беглого крестьянина относится уже к 1691 г. Ее подал Сидор Иванов сын Гринев, который увидел своего беглого крестьянина на площади в Москве "близ церкви Николая Чудотворца Гостунского", "закричал "караул" и велел отвести его в Стрелецкий приказ". Там Гринев указал на приведенного человека как на своего крестьянина Елисея Михайлова, бежавшего с женой, братом и сестрой из его мценской вотчины дер. Милово ⁵⁰ . Приведенный не стал отпираться и признал себя Елисеем Михайловым. Он сбежал из вотчины Сидора Гринева 10 лет назад, пришел в Козловский уезд, поверстался в дети боярские и записался в Разряде в списках по Козлову. Приехал же в Москву он для "справки за собою поместья" и как раз шел в Разряд ⁵¹ . Елисей Михайлов был отправлен в Разряд, и там его вновь допросили. На этот раз он назвался "Елисейкою де зовут Михайлов сын Виданов". Его имя нашли в козловских разборных книгах, за ним значилось 30 четвертей поместья. Требовалось подтверждение его принадлежности Гриневу. Гринев просил дать ему "поверстный срок" для представления крепостей. Ему определили срок от 25 февраля до 20 марта 1691 г., причем указывалось, что если по истечении этого времени владелец не представит крепостей, указанный крестьянин будет считаться свободным ⁵² . Окончания дела не обнаружено, и неизвестно, были ли представлены необходимые выписки и документы.

Таким образом, далеко не всегда бежавшие и поверстанные в дети боярские крестьяне возвращались их владельцам. Сохранившиеся в Разряде дела о таких случаях относятся к 1676 - 1677 гг., т.е. времени действия указа 2 июля 1676 г. Рассмотренные документы свидетельствуют о стремлении правительства сохранить уже имеющихся служилых людей в украинных городах, опираясь на существующее законодательство и жертвуя иногда при этом интересами дворянства замосковных городов.

Вообще отношение к городовой службе и к самому понятию "сын боярский" на протяжении XVII в. существенно меняется. В первой половине века оно имеет достаточно высокий и престижный смысл. Многие дети боярские, попавшие в годы Смуты в число казаков, просили о возвращении их в прежний чин. Так, например, новгородец Деревской пятины Федор Васильев сын Яковлев подал в 1616 г. челобитную, в которой писал: "...Был я, холоп твой, в казаках в Таировой станице Федорова и сидел я, холоп [89] твой, на Бронницах и на Тифине в осаде от немецких людей. А нынеча я, холоп твой, пришол в полку у князя Микиты Ондреевича Волконсково в Таирове станице Федорова, а твоево царсково жалованья не имею ни единой деньги... вели меня от Козаков отставить и вели мне служить з городом з дворяны и з детьми боярскими по старому" ⁵³ . На челобитной помета: "Будет сын боярский, и по нем взять порука з записью и велеть з городом служить". По Федоре Яковлеве была взята поручная запись, "что ему к воровским казакам не приставать и в Крым и в Литву и в немцы... не отъехать" ⁵⁴ . И власти, и сам Яковлев видят в его статусе сына боярского надежную гарантию, с одной стороны, лояльности, с другой - стабильного имущественного и достаточно высокого общественного положения.

Однако документы Разряда свидетельствуют и о том, что чин "сына боярского" в это время можно было купить. В 1628 г. ливенцы Ананий и Тимофей Огарковы подали жалобу на ливенца Никифора Андреева сына Огаркова, отец которого был прежде крестьянином Андреем, прозвище Чичка, и жил на поместной земле Анания Огаркова: "И в прошлом, государь, во 121-м году тот мой крестьянин Ондрюшка Чичка докупился у воеводы на Ливнах у Григорья Колтовского себе верстания... и поверстался з городом с Ливен, а прозвище себе написал тот Андрюшко буто он Агарков нашим родством, а тот Ондрюшко нам и в роду не бывал" ⁵⁵ . Нововерстанный сын боярский завладел тем самым двором, в котором прежде жил как крестьянин, а его сын на их же земле "насильством" поставил еще 3 крестьянских двора. Огарковы просили о даче грамоты к воеводе и суда на Ливнах. Их просьба была удовлетворена, но неизвестно, чем окончилось дело.

Уже в 30-е гг. XVII в. проявились новые тенденции в социальной политике, связанные с военными нуждами. Об этом свидетельствует, например, дело 1631 г. о поверстании поместными и денежными окладами селитреных мастеров путивльцев Дмитрия Горбунова и Дмитрия Лелякова, которые "били челом" о поверстании их наравне с путивльскими и черниговскими "новиками". В селитреных мастерах в то время была острая нужда, и их просьбу удовлетворили, им было позволено служить с детьми боярскими, Горбунову - с черниговцами, а Лелякову - с путивльцами ⁵⁶ . Оклады их составили 250 четвертей и 8 руб. Но это можно считать исключением, в основном в это время сохранялся старый взгляд на службу дворян и детей боярских: они должны служить с городом. Интересен случай с туляком Акимом Андреевым сыном Дуровым, который, видимо, во время Смоленской войны записался в солдаты. В 1639 г. в грамоте И. Б. Черкасскому в Тулу указывалось: "Ныне ему в салдатцкой службе быть не велено, для того что за ним помесье... быть з городом" ⁵⁷ . Дурова записали в дворянский список и сотню. Таким образом, наличие поместья в глазах властей предполагало именно городовую службу.

В конце XVII в. эти воззрения на службу детей боярских коренным образом изменились. Во второй половине века критерием годности к поверстанию в дети боярские все больше становится служба. Ярким примером является поверстание в дети боярские солдат выборного Московского полка А. А. Шепелева. Первое поверстание относится к 1660 г. Солдаты полка Шепелева, ведавшегося в Устюжской четверти, подавали челобитные о поверстании их поместными и денежными окладами, указывая свое происхождение, службы и полученные ранения. Как правило, все они участвовали в войне с Польшей, начиная с 1654 г. Некоторые из них "сказались детей боярских дети", другие "сказались иноземские дети", "казачьи дети", "стрелецкие дети", "из вольных людей, а отцы их были посадцкие люди, а иные де из них крестьянские дети". Верстались выходцы из различных городов: Нижнего Ломова, Белоозера, Вязьмы, Нижнего Новгорода, Ливен, Воронежа, Карачева, Белева, Пронска, Великого Новгорода, Тамбова, Михайлова, Севска, Ряжска, Тулы, Веневы, Галича, Переславля Залесского, Вологды, Ярославля, Мурома, Кашина, Ростова, Пошехонья, Арзамаса, Устюга, Казани, Балахны, Можайска, Коломны. Всего было поверстано более 200 человек ⁵⁸ . Оклады им устанавливались в зависимости от прежних ранений - раненым 100 четвертей и 4 руб., "нераненым" - 80 четвертей и 3 руб. В связи с этим они проходили специальный осмотр [90] в Разряде. Некоторые солдаты просили о "придачах" к прежним окладам, называя себя детьми боярскими. В Разряде была, однако, сделана специальная оговорка, что имеется указ о "придачах" к окладам детей боярских, а указа о "придачах" казачьим детям нет ⁵⁹ .

Верстание солдат полка Шепелева продолжилось в 1670 - 1690-е гг. - солдаты верстались за участие в подавлении восстания Ст. Разина и за чигиринскую службу. Например, в 1683 г. челобитную о поместной земле подали солдаты полка Шепелева - сержант Игнатий Исаев сын Гребенков, Василий Осипов сын Смольянинов и с ним 30 человек. Эти солдаты в росписи названы детьми боярскими Романова города, служащими "с начатку тех полков" или с Чигиринских походов. Они верстаны в 190 (1681/82) г., причем многие из них были из пашенных крестьян. По сказке И. Гребенкова (Гребенникова), "взят де он, Игнатей, в салдацкую службу с товарыщи своими... в первой выбор и служит с начала полку, ис казачьих детей. И пришод они с службы ис-под Риги, верстаны на Москве в Розряде... по Воронежу" ⁶⁰ . Оклады им установили 100 четвертей, 5 руб. и "придачи" также 100 четвертей и 6 руб. Вновь верстаным солдатам предлагалось "приискивать" земли в Воронежском уезде "из диких поль" по 20 четвертей на человека. Солдат же Василий Смольянинов сказал, что служит "с товарыщи" в солдатах со 186 (1677/78) г., "взяты ис пашенных крестьян от семей от отцов и от братьев" ⁶¹ . Их поверстали за службу в том же 190 (1681/82) г., со стандартными окладами -100 четвертей на человека. Ими получены и земли в поместье, в том числе и неверстанными. Таким образом, эти солдаты полка Шепелева рассматривались в Разряде уже как дети боярские, хотя в списках полков они разделены по своему происхождению на "вольных людей" и собственно детей боярских.

В 1683 г. в Разряд поступил запрос из Иноземского приказа: "С прошлого со 187-го году по март нынешняго 191-го году Московского выборного генерала думного Агеева полку Алексеевича Шепелева солдаты московские жители хто имяны верстаны вновь в дети боярские по Белуозеру и по иным городам и по какому государеву указу и за какие службы или за раны и которых они городов" ⁶² . Выписка в Разряде гласила, что в 1671 г. сентября в 28 день в указе царя Алексея Михайловича из Стрелецкого приказа в Разряд написано: "Пожаловал он, великий государь, Московского выборного Агеева полку Алексеевича Шепелева салдат детей боярских за низовую службу 179-го году, велел их написать, хто был з городом, того по дворовому, а из дворовых по выбору, а из выбору по жилецкому списку, а неверстаных написать з городом и поверстать поместными и денежными оклады". По этим примерам в 1680 г. верстаны по Белоозеру 3 человека с окладами 150 четвертей и 6 руб., 19 с окладами по 100 четвертей и 5 руб.; в 1682 г. 1 человек с окладом в 150 четвертей, 2 с окладами по 100 четвертей, по Ефремову 1 человек с окладом 200 четвертей и 7 руб., по Переславлю 1 человек с окладом в 150 четвертей, по Белоозеру 4 человека с окладами по 150 четвертей; в 1683 г. по Белоозеру 9 человек с окладами по 100 четвертей и 11 человек по Ельцу с такими же окладами. Служить они должны были по-прежнему в солдатах, "а про отцов своих они в скасках своих... написали, что отцы их служили казачью службу, а иные салдацкую в розных полкех, а иные сказались, что они иноземцы польской породы". Имена верстанных и неверстанных солдат полка Шепелева можно найти в опубликованных А. Барсуковым атемарских десятнях 1669 - 1670, 1679 - 1680 гг. и керенской десятне 1692 г., где они записаны в особые рубрики. Указывается их происхождение - "казачьи и стрелецкие дети" и в ряде случаев упоминается об их поверстании в дети боярские ⁶³ .

Являлось ли верстание поместным и денежным окладами признаком изменения социального статуса и перехода в новый статус - дети боярские? На мой взгляд, все рассмотренные документы позволяют утверждать, что это было именно так. Обратимся еще к одному документы - челобитной 1649 г. ярославских верстаных казаков в Разряд. Атаман Федор Емельянов "с товарыщи", 30 человек, писали, что верстал их боярин Василий Петрович Морозов, окольничий Григорий Константинович Волконский и дьяк Потап Внуков и что служат они в Осколе "с оскольскими полковыми детьми боярскими в ряд", ходят в походы на крымских татар. Но они не получают денежного [91]  жалованья, как дети боярские, так как не написаны в "оскольский список". На челобитной помета: "157-го генваря в 22 день. Государь пожаловал, буде верстаны, стары и службу служат конную, написать с детьми боярскими и жалованье против детей боярских по семи рублев дать на Осколе" ⁶⁴ . Таким образом, "верстание" и конная служба оказались достаточным основанием для получения статуса сына боярского в первой половине XVII в. Солдатская служба впервые в Московском государстве становится достаточным фактором для получения нового статуса уже во второй половине того же века.

Верстались в дети боярские и посадские люди. В фонде Разрядного приказа имеются документы о верстании посадских людей в Козлове и Курске. В обоих случаях посады подали челобитные о возвращении этих людей в тягло, однако резолюции по ним были разными. Козловцев, приписанных к посадским людям в 1649 г., а через год поверстанных в дети боярские, требовалось возвратить в прежнее сословие ⁶⁵ . Попытка возвратить в посад курчан - детей боярских - в 1656 г. не удалась, так как их верстали в Москве, они не жили на посадских землях и записаны в драгуны в полку Н. И. Одоевского. Кроме того, в это время в разгаре была война с Польшей. При составлении выписки об их верстании было установлено, что они крестьяне курских монастырей, по торговым промыслам записаны в посад, отцы же их в посаде не значатся. При верстании в Разряде в 1652/53 г. им даны сравнительно большие оклады - Якушко Петров сын Агарков - 200 четвертей, 6 руб., четверым по 150 четвертей, 5 руб. Резолюция в Разряде гласила, что для "нынешние службы" отдавать их в тягло "государь не велел, а велел служить государеву службу с детьми боярскими в ряд" ⁶⁶ . В Пскове в дети боярские, а затем и по выбору был записан сын гостя Микулы Хозина - Василий. В 1675 г. псковские помещики жаловались в Разряд, что они вынуждены подчиняться Хозину, быть у него "в товарищах" при сборе стрелецкого хлеба: "...Он, Василий, пожалован из гостиной сотни по дворянскому списку внове, не в давных летех" ⁶⁷ . Поместный же оклад Василия Хозина был больше оклада тех, кто жаловался на него. В 1699 г. о верстании по г. Рыльску "бил челом" купец гостиной сотни Афанасий Герасимов сын Нестеров. Свою просьбу он мотивировал тем, что по Рыльску с городом служил его родной дядя Семен Иванович Нестеров, который убит под Чигириным, и "ныне служит" брат Михаил Семенов сын Нестеров ⁶⁸ . Отец же его Герасим Нестеров был мастером "селитряного дела" в том же городе. Просьбу Афанасия Нестерова удовлетворили, он был написан с городом по Рыльску с окладом 250 четвертей и 8 руб. Через некоторое время вновь поверстанный подал челобитную, где просил избавить его от претензий со стороны воеводы, который "волочит меня по челобитью рыльских жителей гостиной сотни и спрашивают на мне в гостиную сотню десятую деньгу и иных податей, и оттого мне чинятца харчи и убытки" ⁶⁹ . Нестеров просил послать "память" в Приказ Большой Казны с предписанием вычеркнуть его имя из книг гостиной сотни.

В число детей боярских записывались и подьячие. В 1649 г., например, подьячий приказной избы г. Карпова Никита Васильев сын Пенцов ссылался на службу своего отца, который служил лет с 30 и убит "в литовское разоренье", да и сам он служит с 13 лет вот уже 17 лет, был послан в Волхов, а затем в Карпов "для письма": "А твоим царским жалованьем, поместным окладом в детишки боярские не верстан" ⁷⁰ , о чем и просит. Его прошение было удовлетворено, он получил оклад в 150 четвертей и 5 руб. Естественно, не было речи о записи его в списки, так как поверстанные подьячие продолжали заниматься прежней работой. В 191 (1682/83) г. в Новгороде площадной подьячий Емельян Водилов просил о поверстании его поместным и денежным окладами за службу его отца, служки Хутынского монастыря Михаила Водилова, посланного "в Свейскую землю для мирного договору". Он сидел в Швеции в заточении, "терпел нужу и бедность", а затем был отправлен в Москву с тайными отписками архимандрита Киприана. Впоследствии отец его "служил конную службу" "ис Хутынского монастыря", во время Смоленской войны был "в городе Дорогобуже в осаде". В Разряде были выписаны "ему на пример которые из розных чинов написаны по городом и верстаны помесными и денежными оклады из разборных списков 185 г. (1673) г.: [92]  

Из стрельцов

Василей Евстратов сын Спякин

Моисей Семенов сын Тарасьев

Евстрат Лаврентьев сын Спякин

Ис подьячих

Варфоломей Максимов сын Шандин

А сродичи ево были церковные причетники

Алексей Харитонов сын Деревской

Ис холопей

Семен Микифоров сын Обрятин

Ис холопей же

В том же розборном списку написано

Псковичи в сотниках

Городовые

250 чети з городом по 8 ру[блей]

Карп Ефремов сын Рохнев

Отец у него был в подьячих

Ис посацких людей 

Иван Филипов сын Семенов 

Роман Михайлов сын Волков 

Григорей Степанов сын Соболев, 

а отец у него был в приставех"71.

Таким образом, мы видим, как широк был социальный спектр привлечения "розных чинов" в дети боярские. В монографии Н. Ф. Демидовой упоминается о том, что "во второй половине века... с нарушением строгой градации чинов бытовала практика перевода некоторых старых подьячих в разряд выборных дворян" ⁷² . Это не означало перемены занятий, они только числились в составе верхушки городового дворянства. В "сметных списках" Белгородского разряда городовые подьячие писались выше детей боярских, иногда эта группа помещалась между детьми боярскими и казачьими атаманами ⁷³ . Однако в некоторых случаях после поверстания в дети боярские менялся и сам характер службы поверстанного. Так, например, в декабре 1682 г. подьячий тамбовской приказной избы Потап Третьяков просил разрешения служить службу с поместной земли по Тамбову с детьми боярскими и написать имя его в список, ссылаясь на имеющийся у него опыт военных походов. Он уже был верстан окладом (200 четвертей, 5 руб.) и имел поместье в 50 четвертей. В январе 1683 г. разрешено написать его с детьми боярскими "и служить ему полковую службу с такими людьми, которые того ж и иных городов написаны ис подьячих..." ⁷⁴ . Интересно, что в марте того же года Третьяков по его же челобитной написан по дворовому списку ⁷⁵ . Около 1685 г. подьячий Поместного приказа Акиндин Булгаков "бил челом" о поверстании его поместным и денежным окладами и написании по Мценску по выбору, "а в подьячих... быть мне по-прежнему" ⁷⁶ . Решение по делу не сохранилось. Булгаков упоминал о том, что он в 193 г. был в Кромах "у писцового дела с приписью".

И наконец, многочисленны случаи поверстания в дети боярские пашенных крестьян. Уже говорилось о беглых крестьянах, записывавшихся в дети боярские, и об изменениях в законодательстве по этому вопросу. Кроме того, существовали и крестьяне, поверстанные в службу, а затем и в дети боярские совершенно легально.

В конце 40-х гг. XVII в. крестьяне ряда уездов записывались, согласно распоряжениям правительства, в солдаты и драгуны. Можно с достоверностью утверждать, что в ряде случаев их социальный статус кардинально менялся. В 1668 г. крестьяне "посопной" волости (т.е. волости, подать с которой выплачивалась зерновым хлебом) Короченского уезда С. Шиповский "с товарыщи" подали коллективную челобитную об изменении их статуса ⁷⁷ . В ней говорилось, что они взяты в солдатскую службу с "государевой посопной земли" "с перваго и последнева выбору" и служат наравне с детьми [93] боярскими, но не верстаны поместными окладами и денежным жалованьем. Обрабатывать же "посопную" землю они уже не имеют времени "за службами". Здесь же утверждалось, что многие крестьяне "посопной" волости испомещены в Короченском уезде, получают жалованье и служат на Короче "городовую службу" в детях боярских. Челобитчики просили о поверстании их окладами и справке "посопной земли" за ними в поместье в четверти. Служить же они хотят тоже на Короче городовую службу в детях боярских. Резолюции по челобитной в деле не сохранилось, известно, что она была послана короченским воеводой в Разряд, куда отправился и представитель челобитчиков - Дмитрий Зайцев ⁷⁸ . Каково бы ни было решение, интересно уже наличие самого представления о том, что подобное изменение социального статуса (и условий владения землей) возможно. В октябре 1673 г. в Разряде подали челобитную "соколеня детишка боярские Микитка Андреев сын Долгополой с товарыщи". В ней говорилось, что "служим мы... со 152-го году драгунскую службу, из драгунов пожалованы мы... в детишка боярския и на многих боях и на приступех бивались, против неприятельских людей бились, не щадя голов своих. А в прошлом, государь, во 179-м году были мы... на твоей великого государя службе под Танбовым и против воровских казаков бились, не щадя голов своих. Оклад нам... учинен по полтороста чети, а земли нам... против наших окладов не пожалованы, пашем, государь, своею братьею з драгуны того ж села Кузменки, как владели, живучи изстари блаженные памяти за князь Алексеем Никитичем Трубецким" ⁷⁹ . Челобитчики просили отвести им землю по обе стороны речки Усть-Кузменки, отмежевать от драгунской земли и дать грамоту на владение этой землей в поместье. В выписке в Разряде указывалось, что прежде село Кузменки Лебедянского уезда было за боярином кн. А. Н. Трубецким, а в 156 (1647/1648) г. по указу оно отписано на великого государя, крестьяне же и бобыли были написаны в драгунскую службу, "а пашнями и всякими угодьями велено им владеть по-прежнему" ⁸⁰ . Оклады Дм. Долгополому "с товарыщи" (32 человека) в 1667 г. устанавливались с придачами по 150 четвертей. Интересно, что в выписке указывалось на прецеденты таких земельных раздач драгунам детям боярским "добренцом и соколяном" в поместье в 180 и 181 (1671 - 1672) гг. В 1691 г. "Сокольского города жители детишки боярския полковыя и городовыя службы Петрушка Коротаев с товарыщи" жаловались на захват их наследственной земли другими соколянами - детьми боярскими Василием Коробовым "с товарыщи". В челобитной упоминалось о грамоте царя Алексея Михайловича, данной на угодья и урочища их дедам и отцам с правом наследственного владения. В выписке по делу говорилось о том, что в 155 (1646/47) г. вотчина боярина кн. А. Н. Трубецкого в Лебедянском уезде, село Соколье, отписана на великого государя, а крестьяне записаны в драгунскую службу, "тою землею, которая за ними была, велено владеть им по-прежнему" ⁸¹ . Таким образом, данные дела демонстрируют процесс превращения бывших вотчинных крестьян в сокольских драгун, а затем и в детей боярских городовой драгунской службы. Следует подчеркнуть, что жаловались бывшие крестьяне в дети боярские не собственно из крестьян, но из солдат и драгун, т.е. служилых людей.

Своеобразным заключительным аккордом в ряду рассмотренных примеров звучит дело 1699 г. по доносу путивльца И. Л. Боровитинова на путивльского подьячего Осипа Котелкина (Котельникова). Боровитинов писал, что О. Котелкин, "утая свой стрелецкой чин", получил место подьячего в Путивле и служил "лет с шесть". Здесь же Боровитинов ссылается на изданный в 1698 г. указ: "Велено в городех быть в приказных избах в подьячих старым подьяческим детем да поповичем да дьячкам, а которые сидят в подьячих ис служивых людей, из дворян, из рейтар, из солдат, ис стрельцов, изо всяких служивых ис тяглых людей, и тех велено написать по-прежнему в те ж службы, хотя которые и по твоим великого государя грамотам сидят, всех, а поместья и всякие их промыслы переписать" ⁸² . Узнав об этом указе, писал далее челобитчик, Осип Котелкин уехал из Путивля в Москву и просил в Разряде о написании его по дворянскому списку по Путивлю. Его прошение было удовлетворено. Кроме того, жаловался челобитчик, Котелкин успел "набрать" себе "в прошлых годех поместей". Затем челобитчик упоминал об именном указе, состоявшемся, вероятно, в том же 207 (1698/99) г.: "А по [94] твоим, великого государя имянным указом, велено, которые стрельцы, утая свой чин, написались по дворянскому списку, и их написать по-прежнему в стрельцы, а поместья их отдать челобитчиком" ⁸³ . Донос И. Боровитинова имел успех - Осипа Котелкина (Котельникова) указывалось написать по-прежнему в стрельцы. Внимание исследователя привлекает прежде всего упоминание о ряде именных указов, предписывающих вновь записать в стрелецкую службу всех стрельцов, которые, "утая свой чин", записались в дворянские списки. Один из этих указов - упомянутый выше от 7 октября 1698 г. "О переписке служилых людей в городах Белгородского полку, о взятии от них сказок об их поместьях и о записке недорослей в службу" ⁸⁴ . Он был связан с подготовкой к предстоящим военным действиям. Однако каких-либо указов этого периода о возвращении стрельцов в прежнюю службу в ПСЗ не обнаружено. Тем ценнее это косвенное свидетельство об их существовании. Появление таких указов связано со стрелецким бунтом 1698 г., и этими указами Петр, вероятно, стремился предотвратить проникновение неблагонадежного "стрелецкого элемента" в дворянство и в армию вообще. Вскоре и само стрелецкое войско было упразднено. Однако уже этот пример позволяет видеть, как намечаются основные контуры петровского законодательства по вопросу о приобретении выслуженного дворянства. Впоследствии петровская "Табель о рангах" значительно затруднит доступ в ряды дворянства представителям низших сословий по сравнению с положением дел в XVII в.: если ранее сама солдатская служба давала право на небольшое поместье и запись в соответствующие книги и списки, то в начале XVIII в. для этого будет необходим обер-офицерский чин.

Рассмотренный на примере документов Разрядного приказа процесс поверстания в дети боярские представителей низших сословий представляет собой крайне важное явление в истории дворянского сословия в России XVII в., позволяя говорить о незавершенности формирования этого сословия и о наличии в истории России XVII в. тех же связанных с упрочением абсолютной монархии тенденций (в частности, аноблирования), что и в странах Западной Европы ⁸⁵ .