© Е. В. Пчелов, 2009 

Символы сибирского царства.

УДК 342.228(57) + 35.081

Рассматривается история возникновения и эволюции территориальной символики Сибири от времени ее вхождения в состав Российского государства до 1880-х гг. – периода окончательного формирования государственной геральдики Российской империи. Анализируется графика и семантика титулярных эмблем Сибирского царства XVI–XVII вв., их связь с другими государственными регалиями, с формулой титула российских монархов, приводится авторская аргументация, разрешающая спорные моменты интерпретации сибирских эмблем.

Ключевые слова: ключевые слова: сибирское царство, территориальная символика, геральдика, царский титул, русские государственные регалии.

В августе 1598 г. на левобережье Средней Оби русское войско во главе с тарским воеводой Андреем Матвеевичем Воейковым нанесло сокрушительное поражение сибирскому хану Кучуму [см.: Скрынников, 218–219]. Так закончилась история Сибирского ханства и завершилась эпопея, начатая походом Ермака в последние годы правления Ивана Грозного. Присоединение Сибири было одним из важнейших событий в истории Московского царства. Еще в июне 1555 г. [см.: Филюшкин, 206], после того как по просьбе сибирского бека Едигера Иван IV «их князя и всю землю Сибирьскую взял во свое имя и от сторон ото всех заступил и дань свою на них положил…» ¹ , в царском титуле появились слова «всея Сибирские земли повелитель», которые заняли последнее место в перечислении земель территориального титула русских государей [подробнее см.: Каштанов, 3–21]. После разгрома Кучума царь московский мог уже с полным правом принять и титул царя сибирского. Он появился в царском титуле в сентябре 1599 г. и впервые зафиксирован в дипломатических документах русского посольства к императору Священной римской империи [Памятники, стб. 691]. Сибирский титул теперь переместился на третье место в перечне царств, следуя за Казанью и Астраханью.

Кроме титулатуры, Сибирское царство в составе России обозначалось особыми символами, история которых изучена еще недостаточно. Эти символы были, можно сказать, двух порядков: во-первых, Сибирское царство было представлено в комплексе государственных регалий и в этом качестве нашло отражение в государственном гербе, а во-вторых, Сибирь получила свой собственный герб, являющийся одним из старейших земельных гербов России и прошедший долгую историю развития. В данной работе предпринята попытка рассмотреть оба визуальных ряда сибирских символов и охарактеризовать их семантику.

Как можно думать, каких-то особых государственных регалий наподобие корон или венцов в Сибирском ханстве не существовало. Скорее всего, такие функции мог выполнять боевой шлем, безусловно имевшийся у хана Кучума. В коллекции Оружейной палаты хранится шлем из булатной стали иранского производства XVI в., который в описях государевой казны именовался «шапкой ерихонской кучюмовской». Поверхность шлема декорирована изящным восточным растительным орнаментом, шлем имеет золотое эмалевое навершие (позади навершия расположена трубка для перьев) и украшен жемчугом и драгоценными камнями красного и синего цветов. Эта «шапка» была преподнесена в дар царю Алексею Михайловичу боярином Борисом Петровичем Шереметевым (ум. в 1650 г., боярин с 1646 г.). Традиция связывала этот предмет с именем хана Кучума. Действительно ли это так и каким образом в таком случае парадный шлем хана попал к Шереметеву, неизвестно [см.: Комаров, Яблонская, 54]. Однако при Алексее Михайловиче шлем однозначно воспринимался как военный головной убор Кучума, что послужило причиной его выдачи 27 января 1664 г. потомку Кучума сибирскому царевичу Алексею Алексеевичу, служившему при дворе русских царей, который должен был находиться в нем на «государском смотру у наряду», т. е. у артиллерии [Комаров, 177, кат. № 118] ² .

Кроме шлема, который появился в казне только при Алексее Михайловиче, Сибирское царство должно было быть представлено и особой короной. А. В. Лаврентьев высказал предположение, что в качестве таковой выступал царский венец, заказанный для Бориса Годунова в 1599–1600 гг. при дворе императора Рудольфа II в Праге [Лаврентьев, 2001, 187–188; 2008, 110]. Одновременно были сделаны скипетр и держава, которые позднее вошли в «большой наряд» царя Михаила Федоровича [подробнее см.: Мартынова]. Но, в отличие от них, эта корона не сохранилась (вероятно, погибла в годы Смуты). Существовала ли какая-то особая «сибирская шапка» при первых Романовых, неизвестно. Во всяком случае, никаких материальных ее следов не сохранилось.

Однако в виде условной геральдической короны символизация Сибирского царства присутствовала на государственной печати 1667 г. В указе царя Алексея Михайловича «О титуле царском и о государственной печати» содержится следующее официальное описание принятого тогда нового государственного герба ³ : «Орел двоеглавный есть герб державный Великаго Государя, Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, Его Царскаго Величества Российскаго Царствия, на котором три коруны изображены, знаменующия три великия, Казанское, Астраханское, Сибирское, славныя Царства, покоряющияся Богом хранимому и высочайшей Его Царскаго Величества милостивейшаго Государя державе и повелению» [ПСЗРИ, I, 708–709]. Согласно этому описанию каждому элементу герба, изображенного на большой государственной печати, соответствовал определенный элемент титула. В данном случае три короны обозначали три царства.

Впервые третья корона над головами двуглавого орла появилась на государственных печатях в 1625 г., еще при Михаиле Федоровиче [подробнее см.: Орешников, 483–485], хотя спорадически она возникала и раньше: например, на прикладной односторонней печати Лжедмитрия I (1604), на краковском золотом по случаю обручения Лжедмитрия с Мариной Мнишек (1605), на доспехах Михаила Федоровича (1616). Стилистически третья корона отличалась от остальных двух. Она была больше по размеру и иной по форме; причем если две короны, венчающие головы орла, лежали на них, то третья корона была приподнята над ними и как бы венчала всю композицию в целом. Объяснение причин появления третьей короны имеется в окружной грамоте царя Михаила Федоровича, посланной в феврале 1625 г. воеводе Ивану Ивановичу Баклановскому в Туринский острог, в которой сообщается о введении новой печати с 25 марта (т. е. со дня Благовещения) 1625 г.: «По нашему указу сделана наша печать новая, больше прежния, для того, что на прежней печати наше Государское титло описано было несполна; а ныне перед прежнею печатью прибавлено на печати в подписи, в нашем Государском именованьи: “Самодержец”; а что у прежней нашей печати были промежь глав орловых слова, и ныне у новыя нашия печати слов нет, а над главами у орла коруна» [СГГД, 274–275]. Таким образом, совершенно ясно, что корона символизировала титул самодержца.

В гербе 1667 г. этому титулу соответствовал скипетр в правой лапе орла, а титулу «обладатель» – яблоко, т. е. держава, в левой. Короны же стали обозначать царства, причем такая трактовка появилась еще в 1630-х гг. Участник голштинского посольства в Москву магистр Адам Олеарий сообщает, что короны означают царства: Русское, Астраханское и Казанское [Соболева, Артамонов, 12]. Теперь же символизация коронами царств закрепилась официально. Изменению семантики эмблем сопутствовало и изменение стилистики их изображений: внешний вид корон стал одинаковым, а две короны, венчавшие головы орла, поднялись над ними. Таким образом три короны составили теперь единую эмблематическую систему. Очевидно, что центральная корона символизировала Казанское царство, правая – Астраханское, а левая – Сибирское. По своему статусу царства стояли выше, чем иные подобные объекты царского титула, и их семантическое сопряжение с коронами кажется вполне естественным. А поскольку царств было три (такое положение сохранялось до конца XVIII в.), то изменение семантики трех корон, а вслед за ней и стилистики самих изображений стало закономерным. Не случайно трактовка корон как символов царств особенно подчеркивалась в отношении с европейцами: первое такое объяснение мы встречаем в записках иностранца. Со временем, однако, смысловое значение корон изменилось, и та семантика, которую они имели при Михаиле Федоровиче (символ самодержавной власти Московского государя), реанимировалась. Это, впрочем, не привело к обратному изменению их внешнего вида. Все три короны остались однотипными (но верхняя – большей по размеру), в первой половине XVIII в. приняв вид императорских.

Наряду с трактовками тех или иных элементов герба, символизация Сибири совершенно определенной короной со временем обрела новое материальное воплощение. В 1684 г. для царя Ивана Алексеевича был сделан венец – «шапка», получившая наименование Алтабасной (ее тулья сшита из алтабаса – шелковой парчи с золотом) [см.: Мартынова, 1999, 304–305, 2002, 150–151, кат. № 136; Бобровницкая, 37–38]. Запоны, украшающие шапку, были сняты с несохранившейся Алмазной шапки царя Федора Алексеевича и с венца 1624 г., тоже не дошедшего до нас. Навершие Алтабасной шапки также не аутентично времени ее создания и относится, вероятно, к концу 1620-х – началу 1630-х гг. [Мартынова, 1999, 305] В первой четверти XVIII в. именно Алтабасная шапка Ивана Алексеевича приобрела статус Сибирской. По крайней мере, при погребении Петра I она уже известна в качестве таковой [Там же, 306]. Почему именно этот венец был атрибутирован таким образом?

В начале XVIII в. комплекс венцов русских царей включал в себя шапку Мономаха – главную коронационную регалию, шапку Казанскую, созданную еще при Иване Грозном, венец царя Михаила Федоровича 1627 г., который «стал» шапкой Астраханской; шапку Мономаха «второго наряда», созданную для венчания на царство Петра I; шапку Алтабасную и два алмазных венца Ивана и Петра Алексеевичей 1680-х гг., схожих по форме и внешнему декорированию. Из этого перечисления видно, что Алтабасная шапка стала Сибир­ской короной вполне закономерно: ни шапка Мономаха «второго наряда», ни парные алмазные венцы двух царей для этой роли явно не подходили. Алтабасная шапка была скромнее по оформлению, чем Казанская шапка и венец 1627 г., в то же время по своей слегка вытянутой форме она приближалась к ним, а по декору напоминала венец 1627 г., выполнявший функции шапки Астраханской. Таким образом, к 1725 г. каждое из «царств» обрело свою корону (была ли какая-либо «сибирская корона» у русских царей в XVII в., неизвестно). Примечательно, что создателей атрибуции Сибирской короны не смутил тот факт, что Алтабасная шапка, в отличие, кстати, от Казанской и венца 1627 г., имеет навершие в виде креста.

Между тем гербы Казанского, Астраханского и Сибирского царств, которые с начала XVIII в. стали появляться в российском государственном гербе, увенчивали изображения вовсе не этих шапок, а условных корон. Это были пятизубцовые короны, в отличие от императорских казавшиеся более архаичными. Они венчают гербы трех татарских «царств» начиная с государственной печати Петра I 1710 г. работы Готфрида Гауптмана (Хаупта). Схожие короны присутствуют в казанском и сибирском гербах еще в Титулярнике 1672 г. (в казанском корона находится на голове дракона, а в сибирском ее держат два соболя), изображены они и на тарели Алексея Михайловича 1675 г. Такой тип короны восходит, по-видимому, к трехзубцовой короне, между зубцами которой помещались еще два (меньших по размеру) зубца, как, например, на короне с большой печати Ивана Грозного. Только в государственном гербе 1857 г., созданном Б. В. Кёне (как и в гербе 1882 г.), щит с гербом царства Сибирского был увенчан сибирской короной, т. е. Алтабасной шапкой Ивана Алексеевича.

Корона Сибирского царства нашла воплощение и в монументальной скульптуре. В 1904 г. в Новочеркасске состоялось открытие памятника Ермаку, созданного скульптором В. А. Беклемишевым по проекту М. О. Микешина еще 1880-х гг. Бронзовый атаман левой рукой поддерживает боевое знамя, а правой протягивает вперед корону покоренного им Сибирского царства [Сокол, 29], т. е. ту же Алтабасную шапку 1684 г.

Собственно геральдическое обозначение Сибирской земли впервые встречается на известной большой государственной печати Ивана Грозного конца 1570-х гг. Здесь «печать Сибирская» (на оборотной стороне большой печати) представляет собой стрелу, направленную от расположенного в центре двуглавого орла (в противном случае стрела угрожала бы ему). Эта печать находит соответствие на лицевой стороне большой печати в Вятской эмблеме, изображающей натянутый лук со стрелою. Вряд ли стоит искать какое-либо иное объяснение этой эмблеме, нежели вполне очевидное: Сибирь была традиционным местом охотничьего промысла, и потому стрела органично отражала основное занятие местных жителей. На печатях сибирских городов XVII в. стрела – очень распространенная эмблема. Можно думать, что первым примером такой символизации являлась как раз «печать Сибирская» с большой печати Ивана Грозного, хотя далеко не все (и даже большая часть) территориальные эмблемы, на ней помещенные, сохранились в позднейших земельных печатях и гербах.

Следующим памятником, на котором вышиты территориальные «печати», является саадачный покровец «большого наряда» [см.: Комаров, Яблонская, 13], сделанный, вероятно, при царе Михаиле Федоровиче в конце 1620-х – начале 1630-х гг. [см.: Хорошкевич, 222]. Сибирская печать представляет здесь двух соболей, стоящих на задних лапах с двух сторон дерева. Какое дерево имелось в виду, можно понять из описания печатей в клеймах, изображенных на знамени гербовном царя Алексея Михайловича 1666 г.: «Печать Сибирская, на ней дерево стоящее кедровое. К дереву два соболя стоят на задних ногах» [Соболева, 202].

Более сложная композиция появилась в Титулярнике (Большой государственной книге) 1672 г. Здесь изображены два стоящих на задних лапах соболя, держащие передними лапами корону и лук с двумя перекрещенными и направленными вниз стрелами. Этой эмблеме соответствует титул «царь Сибирский». «Описание гербам», служившее возможно текстуальным образцом для создания гербов Титулярника, так характеризует сибирский герб: «Два соболя, над ними коруна, передними ногами держат меж собою лук, да накрест положены две стрелы» [Белоброва, 86].

Однако параллельно существовал и другой вариант сибирского герба. В 1673 г. мастер Прокофий Андреев сделал для царя Алексея Михайловича новый саадак. На налуче среди других земельных гербов присутствует и сибирский: два соболя, стоящие на задних лапах, передними лапами держат направленную вниз стрелу. Аналогичное изображение «печати Сибирской» имеется на золотой тарели 1675 г., сделанной для Алексея Михайловича мастером Юрием Фробосом [см.: Мартынова, 2002, 123–124, кат. № 116]. Таков же сибирский герб и на тарели 1694 г., подаренной царицей Натальей Кирилловной своему внуку царевичу Алексею Петровичу. Эта тарель приписывается тому же Фробосу [Там же, 242, кат. № 302].

Таким образом, очевидно, во-первых, что существовала определенная инвариантность в изображениях гербов, в частности сибирского, и во-вторых, что Титулярник не сразу стал образцом для русской земельной эмблематики.

Печать Сибирского приказа, соответствующая изображению в Титулярнике, была, в частности, сделана 9 декабря 1696 г. В грамоте иркутскому воеводе Семену Тимофеевичу Полтеву имеется ее описание: «А на той печати вырезаны два соболя стоячие, над ними корона, а поперег соболей по грудьям лук с тетивою, у соболей накрест две стрелы с копьи и с перьем, посторонь стрел внизу соболей подписан “7205 год”, а под собольми земля, а около печати слова таковы: “Печать Великого Государя Сибирского приказу”» [цит. по: Каменцева, Устюгов, 141]. В «Русской геральдике» А. Б. Лакиера сообщается о печати царства Сибирского, видимо, более ранней по времени. На ней два соболя, стоящие на задних лапах, держат корону и фигурный щит с надписью «Царьства Сибирьского» [Лакиер, 102, табл. 14].

Основным элементом сибирского герба в XVII в., как видим, были два соболя. Между ними располагались или кедр, или стрела, или лук со стрелами и корона. Последний вариант к концу XVII в. стал окончательным. Композиция и сами эмблемы сибирского герба полностью находятся в контексте эмблематики печатей сибирских городов и острогов XVII в.

Эти печати известны значительно лучше, чем печати других городов того времени [см.: Каменцева, Устюгов, 134]. Сохранилось несколько их росписей разных лет: 1635, 1656, 1692-го гг. и рубежа XVII–XVIII вв. [см., например: Соболева, 204–208, табл. 2; Арсеньев, 334–335; ПСЗРИ, III, 141] В большинстве случаев сведения росписей совпадают друг с другом. Если проанализировать изображения на печатях сибирских городов и острогов в целом, то можно выделить несколько типов.

1. Одна фигура (один зверь): или хищник (рысь – Кетский острог; волк – Кузнецк, по росписям 1635, 1656, 1692 гг.; лисица – Тара; росомаха – Туринск), или копытное (лось – Пелым; олень – Мангазея; лошадь – на печати Кузнецка, 1694; «инрог» (единорог) – Красноярск). Или корона: на печати Томска помещена «коруна».

2. Зверь со стрелой: соболь и стрела (Берёзов), лисица держит стрелу (печать Обдорская, что на Обском (Собском) устье), соболь со стрелой и буквой «В» (печать Верхотурья 1689 г., по росписям 1635, 1656 и 1692 гг. – «соболь под деревом», по росписи рубежа XVII–XVIII вв. – «соболь под древом да веди слово»). Близко к этому типу и изображение на печати Илимского острога – «выдра, верх ея звезда, в ысподе стрела» (роспись 1635 г.). По росписи 1692 г. место выдры «занял» соболь, а место звезды – «репей». Совершенно очевидно, что таким образом первоначальное изображение на печати было просто не понято. Сюда же может быть отнесено и следующее изображение: «орел, в левой ноге лук держит тетивою вниз» (Иркутск по росписи 1635 г. или Нерчинская Даурских острогов по росписи 1692 г.).

3. Один зверь/птица схватил другого: бабр (т. е. тигр) ⁴ «в роте» несет соболя (Якутск – по росписи 1635 г. и печать 1642 г., «печать Сибирского Государьства великия реки Лены таможенная» по росписям 1656 г. («барс изымал соболя») и 1692 г., с 1696 г. на печатях Иркутска [подробнее см.: Королев, 2005а, 97–106]); орел поймал соболя (Якутск – печать 1682 г., роспись 1692 г. («на Великой реке Лене в Якутском остроге»); по росписям 1656 и 1692 гг. – «печать Государева новые Сибирские земли, что на великой реке Лене»).

4. Два разных зверя: лисица и бобр (Тюмень).

5. Два одинаковых зверя и между ними третий: две лисицы и между ними соболь (Сургут).

6. Два зверя и между ними стрела: два соболя и между ними стрела (Тобольск), белка и горностай и между ними стрела (Нарым), два соболя и между ними стрела, а под ними лук тетивою вниз (Енисейск).

Нет сомнений, что почти все эти печати отражают местные особенности Сибири, прежде всего как центра пушного промысла [см.: Каменцева, Устюгов, 135]. В историографии высказывалось мнение, что ряд эмблем печатей сибир­ских городов может трактоваться в рамках христианской символики [см.: Соболева, 169–170], однако сам набор эмблем (очень небольшой и до некоторой степени композиционно стандартизированный) выглядит совершенно естественным: это или звери и птицы (собственно из птиц – только орел), или оружие (стрела, лук), или дерево. По одному разу встречаются звезда и корона. А из образов животного мира специфически символический характер имеет разве что только единорог ⁵ [ср.: Королев, 2005б, 111–115]. Для нас, однако, важнее другое. Ряд печатей обнаруживает очевидное сходство с «печатью Сибирской». Речь идет прежде всего о печати Тобольска и, в некоторой степени, о печати Енисейска. Отмечу, что в росписях 1656, 1692 гг. печать Тобольска описана первой [см.: Арсеньев, 334; ПСЗРИ, III, 141]. Ее легенда выглядит следующим образом: «Печать (Государева) Царства Сибирского города Тобольска». Следующей идет печать Верхотурья, легенда которой такова: «Печать земли Сибирския города Верхотурья». Подобным же образом выглядят легенды и на других печатях сибирских городов и острогов ⁶ . Таким образом, даже в легенде тобольской печати подчеркивается особый статус этого города (город «Сибирского Царства», а не просто «Сибирской земли»). И действительно, именно Тобольск был главным военно-административным и церковным центром Сибири (титул архиепископа Сибирского и Тобольского звучал следующим образом: «Архиепископ Царствующаго града Тобольска и всея Сибири»). Поэтому общность тобольского и сибирского гербов вполне объяснима.

Еще одна важная деталь раскрывается на примере печати Верхотурья. Дело в том, что в росписях печатей эмблема, помещенная на печати этого города, обозначена как «соболь под деревом», а на рисунке печати 1689 г. место дерева занимает стрела (такое же изображение присутствует и в гербе города, утвержденном в 1783 г.). При сравнении описаний печати и ее изображения выявляется, таким образом, некая соотнесенность дерева со стрелой. Эта аналогия двух вертикальных по своему расположению предметов могла оказать влияние и на их «смешение» в вариантах сибирского герба, где два соболя в одном из вариантов герба поддерживают дерево, а в другом держат стрелу.

Если рассмотреть эмблематику печатей сибирских городов в целом, то можно заметить, что самым популярным пушным зверем здесь является соболь. Его изображения так или иначе присутствуют на печатях семи городов. Распространенностью эмблемы соболя объясняется и тот факт, что в 1692 г. была неверно понята центральная эмблема печати Илимского острога. Таким образом, бесспорно, что в XVII в. Сибирская земля ассоциировалась прежде всего с соболем, занявшим первое место в иерархии русских мехов. Сорок соболей, например, использовался в качестве определенного элемента в церемонии царского свадебного чина [см.: СГГД, 280–281].

Горностай же среди сфрагистических сибирских эмблем XVII в. присутствует лишь однажды. Позднее, в конце XVIII в., когда поле герба Сибирского царства стало горностаевым, этот символ в эмблематизации Сибири, на наш взгляд, также вышел на первый план.

Цветовое изображение сибирского герба с первой половины XVIII в. было следующим: «Два соболя черных, стоящие на задних ногах, держат лук и корону золотые, меж ими две стрелы черные, а перья и копья красные, поле белое [серебряное]» (знаменный гербовник Миниха, гербы утверждены 8 марта 1730 г.) [Лакиер, 184]. Впоследствии изменилось поле щита. Уже в Полном (Большом) гербе Всероссийской империи, утвержденном Павлом I в декабре 1800 г. (соответствующий манифест о нем, впрочем, так и не вступил в силу), поле щита сибирского герба стало горностаевым. В больших государственных гербах Российской империи 1857 и 1882 гг. герб царства Сибирского выглядел следующим образом: «В горностаевом щите два черные соболя, стоящие на задних лапах и поддерживающие передними: одной – золотую, пятизубцовую корону, другою – червленый лежащий лук и две крестообразно, остриями вниз поставленные стрелы» [Лукомский, Типольт, 55]. Горностаевое поле всего гербового щита было большой редкостью в русской геральдике. Разумеется, оно должно было подчеркивать пушные богатства края.

Есть сведения, что сибирский герб являлся и родовым гербом потомков Кучума, князей Сибирских, однако высочайше утвержден в качестве такового он не был и в Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи он не значится [см.: Любимов, 56; Лакиер, 332 ⁷ ]. Тем не менее герб Сибирского царства мог присутствовать в родовой геральдике. Так, например, в измененном виде он занимает нижнюю часть герба графа М. М. Сперанского, свидетельствуя о его служебной деятельности в должности сибирского генерал-губернатора.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Аналогичное событие произошло в 1569 г., когда Иван Грозный «взял под свою руку» нового «начальника Сибирския земли» царя Кучума, о чем были составлены соответствующая государева грамота и шертная запись. Впоследствии, впрочем, Кучум вышел из подчинения Москве.

² В тексте ошибочно указано, что сибирский царевич Алексей Алексеевич – старший сын царя Алексея Михайловича.

³ Аналогичное объяснение присутствует и в тексте наказа от 4 июня 1667 г. переводчику Посольского приказа Василию Боушу.

⁴ Много позже из-за неправильного толкования слова «бабр» геральдический иркутский зверь «превратился» в бобра.

⁵ Полагаю, что в случае с красноярским единорогом сыграли роль прежде всего военные коннотации.

⁶ Их общая последовательность в росписях следующая: Тобольск, Верхотурье, Берёзов, Обдорск (Обское устье), Мангазея, Тара, Тюмень, Туринск, Пелым, Сургут, Томск, Енисейск, Кетский острог, Нарымский острог, Красноярский острог, Кузнецкий острог, Якутский острог («что на великой реке Лене»), ленская таможенная печать, Илимский острог («Ленского волоку»), Даурских острогов нерчинская печать. Итак, сначала перечисляются печати городов, а затем острогов.

⁷ В качестве первоначального варианта сибирского герба Лакиер имел в виду изображение на саадачном покровце Михаила Федоровича.

Литература:
1. Арсеньев Ю. В. Геральдика. Киров, 1997.
2. Белоброва О. А. О древнерусском «Описании гербам» конца XVII в. // Гербовед. 2005. № 85.
3. Бобровницкая И. А. Регалии российских государей. М., 2004.
4. Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская сфрагистика и геральдика. М., 1963.
5. Каштанов С. М. Сибирский компонент в титулатуре московских государей XVI–XVII вв. // Общественное сознание населения России по отечественным нарративным источникам XVI–XX вв. / отв. ред акад. Н. Н. Покровский. Новосибирск, 2006.
6. Комаров И. А. Шлем – шапка ерихонская кучумовская // Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон: «премудрая двоица». М., 2005.
7. Комаров И. А., Яблонская Е. А. Парадное оружие русских государей XVI–XVII веков. М., 2006.
8. Королев Г. И. Бабр и бобр (к истории иркутского герба) // Гербовед. 2005а. № 85.
9. Королев Г. И. Красноярская печать XVII века // Гербовед. 2005б. № 84.
10. Лаврентьев А. В. Царевич – царь – цесарь : Лжедмитрий I, его государственные печати, наградные знаки и медали, 1604–1606 гг. СПб., 2001.
11. Лаврентьев А. В. Казанская шапка и казанские цари // Анфологион: власть, общество и культура в славянском мире в Средние века : к 70-летию Б. Н. Флори. М., 2008.
12. Лакиер А. Б. Русская геральдика. М., 1990.
13. Лукомский В. К., Типольт Н. А. Русская геральдика. М., 1996.
14. Любимов С. В. Опыт исторических родословий : Гундоровы, Жижемские, Несвицкие, Сибирские, Зотовы и Остерманы. Пг., 1915.
15. Мартынова М. В. Царские венцы первых Романовых // Искусство Средневековой Руси : исследования и материалы, XII. М., 1999.
16. Мартынова М. В. Московская эмаль XV – XVII веков : каталог. М., 2002.
17. Мартынова М. В. Регалии царя Михаила Федоровича. М., 2003.
18. Орешников А. В. Прибавление третьей короны на двуглавом орле // Нумизмат. сб. Т. 1. М., 1911.
19. Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными. Т. 2 : Памятники дипломатических сношений с Римскою империею (с 1594 по 1621 г.). СПб., 1852.
20. Скрынников Р. Г. Сибирская экспедиция Ермака. Новосибирск, 1982.
21. Соболева Н. А. Российская городская и областная геральдика XVIII – XIX вв. М., 1981.
22. Соболева Н. А., Артамонов В. А. Символы России. М., 1993.
23. Сокол К. Г. Монументальные памятники Российской империи : каталог. М., 2006.
24. Филюшкин А. И. Титулы русских государей. М. ; СПб., 2006.
25. Хорошкевич А. Л. Герб // Герб и флаг России, Х – ХХ века. М., 1997.

Источник:

Известия Уральского государственного университета. – 2009. – № 4(66). – С. 13-22.  

http://proceedings.usu.ru/?base=mag/0066%2801_$04-2009%29&xsln=showArticle.xslt&id=a02&doc=../content.jsp