СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПЛАНЫ УСМИРЕНИЯ РУССКИХ (ПИНДИН

ЛОЧА ФАНЛЮЭ) ¹

 ГЛАВА ПЕРВАЯ

День гэн-инь восьмой луны 21 года правления Канси (6 сентября 1682 г. Здесь и далее перевод дат китайского лунного календаря на общеевропейское летосчисление сделан по таблицам и методике, предложенной Сюе Чжун-санем и Оуян И, авторами труда «Лянцяньнянь чжун си дуйчжао бяо. A Sino-Western Calendar for two thousand years 1—2000» (Пекин, 1956, 6. 438 стр.). При этом даты указываются по юлианскому календарю.). — Отправлен фудутун² Лантань разведать положение русских

Русские являются подданными государства Олосы ³. Русское государство находится в отдалении, на крайнем северо-западе, и с древнейших времен не имело сношений с Китаем. Русские в основном все грубые, алчные и некультурные. Тех, которые поселились на границах недалеко от Хэйлунцзяна ⁴, дауры ⁵ и солоны ⁶ прозвали «лоча». Они бесчинствовали, убивали и грабили, принимали перебежчиков с нашей стороны, [постоянно] причиняя зло на границах.

В 9 год (1652 г.) эры правления Шуньчжи чжанцзин ⁷ Хайсэ из гарнизона Нингуты⁸ во главе войск напал на них и имел сражение у селения Учжала ⁹, но потерпел неудачу. В 12 году (1655 г.) шаншу дутун ¹⁰ Минъандали был отправлен во главе войск из столицы, чтобы покарать их. Он достиг Хумара¹¹ напал на крепость, многих порубил и взял в плен (? — Г. М.), [но вынужден был] отвести войска назад из-за нехватки продовольствия. В 14 году (1657 г.) поставленный на защиту Нингуты анбан-чжанцзин ¹² Шархуда нанес удар в местности Шанцзяньухэй ¹³. В 15 году (1658 г.) он снова разбил их между реками Сунхуацзян ¹⁴ и Куэрханьцзян ¹⁵. В 16 году (1659 г.) Шархуда умер. Его сын Бахай занял его место и вскоре получил чин цзянцзюня ¹⁶. В 17 году (1660 г.) Бахай нанес им сильное поражение у селения Гуфатаньцунь ¹⁷. Но во всех этих сражениях наши войска не могли полностью уничтожить русских. Поэтому русские продолжали появляться в этих местах.

Когда наступил 15 род (1676 г.), чаханьхан ¹⁸ Олосы прислал посланника Николая [Спафария] с товарищами, принесшего в качестве дани различные предметы. Ввиду этого император, желая проявить великодушное отношение к отдаленным народам, любезно встретил прибывшего посла, а также пожаловал ему милостивую грамоту, в которой приказал вернуть наших перебежчиков и строго запретить русским беспокоить [661] границы, разрешал торговлю и дружественные отношения. После этого [от русского царя] так и не было получено ответного донесения, русские же, рассчитывая на отдаленность, напротив, приходили к реке Зее (Здесь и далее в китайском источнике: Цзинцили-ула.), строили здесь свои жилища и занимали местность.

Император повторно приказал далисы цин ¹⁹ Минъаю с товарищами отвезти им грамоту с приказом, чтобы они вернулись обратно, но они не отступили, укрывшись в Албазине²⁰. И вокруг него пашут и сеют, ловят рыбу и охотятся. Они много раз тревожили и грабили местное население — солонов, хэчжэнь²¹, фэйяка ²² и цилэр ²³, которое находилось в постоянном беспокойстве.

Император, разрабатывая планы [дальнейших действий], обратился [к советникам] со следующими словами: «Если вы не накажете [их] с помощью военной силы, то разве [они] поймут, что такое наказание и страх? [Они] и впредь будут совершать набеги». И в связи с этим он принял решение о походе и искоренении их.

Сначала был послан фудутун Лантань и гун ²⁴ Пэнчунь с товарищами во главе войска [в места проживания] дауров и солонов под видом охоты на оленей, а в действительности для того, чтобы разведать положение русских. Перед отправлением Лантаня с товарищами в путь император дал им аудиенцию, на которой изволил указать следующее:

«Русские, подчиненные государства Олосы, вторглись в пределы нашего (? — Г. М.) Хэйлунцзяна, тревожат звероловов, убивают население. Прежде уже посылались войска их покарать, но уничтожить их не смогли. Прошло несколько лет, и ныне стало известно, что русские далеко продвинулись в районы Буреи и Амгуни (В китайском источнике: Нюмань и Хэнхунь.), достигли мест, где живут охотники хэчжэнь и фэйяка, постоянно убивают и грабят их. Вас в этой поездке приказано сопровождать кроме посылаемого из столицы цаньлина ²⁵ шивэя [с его полком] также Биликэту и другим пяти тайцзи ²⁶ во главе сотни корциньских воинов, а также 80 воинам из Нингуты.

Прибыв в места солонов и дауров, пошлите нарочного в Нерчинск (Здесь и далее в китайском источнике: Нибучу или Нибучао.) и доложите, что вы явились сюда для охоты на оленей. А сами вместе с тем тщательно наблюдайте за расстоянием, идите охотясь, по суше вдоль берега Амура кратчайшим путем к городу Албазину. Тщательно разведайте расположение его и обстановку. Думаю, что русские ни в коем случае не решатся напасть на вас. В случае, если они захотят преподнести вам продовольствие, вы примите его и со своей стороны тоже отдарите их. Если же паче чаяния русские нападут на вас, вы ни в коем случае с ними в бой не вступайте, а отведите своих людей назад. Ибо у меня есть особый план.

Когда будете возвращаться, вам надлежит тщательно следить за водным путем для плавания судов от Хэйлунцзяна до Эсули ²⁷. А когда прибудите к Эсули, то отсюда ведет прямой путь к Нингуте (? — Г. М.) и нужно будет выделить нескольких участвующих в походе командиров полков и наших телохранителей, чтобы они совместно с Сабсу нашли этот путь. Указ завершен».

Император пожаловал Лантаню и Пэнчуню платье со своего плеча, лук и стрелы; их спутников тоже по достоинству вознаградил.

День у-цзы двенадцатой луны (2 января 1683 г.). Приказано начальнику Налогового приказа Исанъа отправиться в Нингуту наблюдать за строительством

военных судов

В это время нингутаский и прочих мест цзянцзюнь Бахай прислал донесение, в котором сообщал, что некоторые нингутаские военные суда имеют повреждения, и просил выслать материалы, необходимые для ремонта и строительства [новых судов].

Приказ общественных работ обсудил и принял решение: «Поступить согласно просимому».

Император указал: «Ремонт и строительство новых судов имеют чрезвычайно важное значение. [Приказываю] начальнику Налогового приказа Исанъа отправиться туда для наблюдения за этим делом».

День гэн-цзы (14 января 1683 г.). Приказано цзянцзюню Бахаю отправиться с войсками в Айхунь и Хумару

Когда Лантань и другие донесли императору о положении русских, император дал Государственному совету следующий указ:

[662] «По донесению Лантаня с товарищами захватить русских крайне легко, для этого достаточно [лишь] послать 3 тысячи воинов. Мы полагаем, что это правильно, но посылать войска — не доброе дело. Нападение нужно до времени отложить. [Следует] перебросить 1500 воинов из Гирина (Здесь и далее в китайском источнике: Ула.) и Нингуты и начать строительство военных судов, послать пушки хунъипао²⁸ и ружья, а также — инструкторов. В двух местах — в Хэйлунцзяне и Хумаре — построить деревянные крепости, которые будут противостоять [русским]. Действия начать в удобный момент. Нужный для войска провиант брать во всех 10 корциньских знаменах, а также в казенных поселениях сибо ²⁹ и Гирина. Отсюда можно будет получить около 12 тыс. даней³⁰, которых хватит для выдачи на 3 года. К тому же, как только наше войско прибудет, воины должны сразу же начать заниматься земледелием, с тем чтобы не было нехватки продовольствия. Крепость Айхунь будет построена неподалеку от солонских деревень, и до нее можно добраться, проделав путь с пятью ночевками. Между этими пунктами следует построить одну почтовую станцию. После того как наше войско прибудет к реке Зее, потребовать от солонов снабжать его быками и баранами, этим они сделают большое и полезное дело. Таким образом, русским более не удастся принимать к себе наших перебежчиков, а перебежчики с их стороны будут переходить к нам. В таком случае, [русские] долгое время не продержатся.

Вам надлежит тщательно обсудить все это и представить доклад».

В докладе Государственного совета сообщалось: «Ввиду того что русские с давних пор занимают наши пограничные территории, принимают наших перебежчиков и сеют смуту, следовало бы немедленно истребить их. Но ваше величество, движимо ко всему живому чувством любви, позволяет им умереть естественной смертью. В высочайшем указе предусмотрено все, и его целиком следует исполнить. Кроме того, как просил Лантань, находим нужным построить 56 судов, а перемещение войска произвести заранее. Когда суда будут готовы и будет достаточно провианта, следует приказать войску выступить. Ввиду того что в настоящее время в казенных поселениях Гирина ощущается недостаток в хлебе, из Налогового приказа и Лифаньюаня ³¹ нужно командировать по одному чиновнику в места жительства племен сибо и гуаэрча ³², чтобы закупить у них хлеб. Почтительно ожидаем высочайшего указа о назначении сановников для командования войском».

Когда доклад поступил, император приказал: «Нингутаскому и прочих мест цзянцзюню Бахаю и фудутуну Сабсу возглавить войска и повести их в поход; остальное исполнить как предложено».

День гэн-сюй третьей луны 22 года правления Канси (25 марта 1683 г.). — Приказано построить суда для перевозки провианта к реке Сунхуацзян

Император приказал дасюэши ³³ Цзиоло Лэдэхуну и другим: «Перевозка провианта для войска, находящегося в Гирине, должна осуществляться следующим образом: по реке Ляохэ вверх по течению до селения Дэнсэтунь, затем, используя тягло монголов, по суше до Итуньмынь, а от Итуньмыня, перегрузив зерно на суда, сплавляться вниз по течению до Сунхуацзян. Это было бы чрезвычайно удобно. В селениях, находящихся под управлением цзолинов Дворцового управления ³⁴, хлеба достаточно. Следует заставить жителей этих поселений перевозить столько, сколько нужно, до пунктов на реке Ляохэ. Наряду с подготовкой судов для перевозки провианта заготовить бревна, чтобы использовать их для преодоления речных перекатов. Провиант должен находиться на хранении в Дэнсэтунь, Итуньмынь и в устье реки Итунь или в устье Эхэ, где нужно построить склады для приема доставленного зерна. На нашей территории сопровождать суда должны наши войска; за пределами наших границ конвоировать их должны монгольские воины. Каждое судно должно быть минимально загружено и иметь достаточно бурлаков, с тем чтобы суда могли продвигаться быстро. На волоке между двумя реками нужно приготовить для перевозки телеги.

Относительно форм и размеров судов, а также и средств, которые потребуются, вы должны посоветоваться с представителями Налогового приказа, Приказа общественных работ и Лифаньюаня, а также с Лантанем. Вам следует тщательно изучить местность, составить карты и все обсудить. Вы должны обсудить вопросы строительства грузовых судов на Итуньмынь для перевозки зерна на север до Сунхуацзян, постройки складов для хранения привезенного хлеба, а также вопрос, следует ли его передавать на хранение фудутуну, [оставленному в] Гирине. Обсудив, вы должны доложить».

Лэдэхун и другие [после обсуждения] доложили следующее:

«В устье реки Цзюйлюхэ надлежит построить 60 грузовых судов размером 3 чжана ³⁵ в длину и 1 чжан в ширину. На каждое судно грузить 100 даней зерна и иметь 6 человек матросов, которые должны быть набраны из местного населения и [663] предварительно пройти подготовку. С первого дня начала перевозок каждому матросу выдавать в месяц по одному ляну серебра. Зерно нужно перевозить к устью реки Цзюйлюхэ в селение Дэнсэтунь, где построить склады и хранить его. Управление работами по постройке складов и надзор за хранением поручается дачэню ³⁶ шэнцзинскому ³⁷ цзянцзюню и подчиненным ему чиновникам. Для сопровождения на нашей территории нужно посылать офицеров и воинов из мукденского гарнизона. От Дэнсэтунь до Итуньмынь телеги с провиантом должны сопровождать монгольские офицеры и воины, которым поручена перевозка зерна к месту [назначения]. Что касается посылаемых монгольских офицеров, воинов и тягла, то Лифаньюань должен особо подать доклад для высочайшего утверждения. Постройку складов для хранения зерна в местности Итуньмынь и строительство на Итуньхэ судов для перевозки зерна до Сунхуацзян поручить фудутуну Гирина. Таково наше суждение».

Ознакомившись с докладом, император решил, что сделанные предложения недостаточно всесторонне продуманы. И затем повелел послать ланчжуна ³⁸ Департамента хозяйственных (или строительных) дел Дворцового управления Фобао и шилана ³⁹ Налогового приказа Ичанъа, чтобы они отправили суда из Интая и Тунчжоу в пробный рейс (по Ляохэ]. Было также поручено шилану Гээрту из мукденского Приказа общественных работ проверить глубину фарватера Ляохэ от Цзюйлюхэ до Дэнсэтунь. А нингутаскому фудутуну Валиху и другим промерить глубину от Итунькоу до Итуньмынь, а также уровень воды в устье Ирмынь.

Вскоре Гээрту доложил, что по реке Ляохэ может пройти судно длиною в 3 чжана и просил утвердить строительство 60 судов такого размера. Валиху доложил, что по реке Итуньхэ может пройти судно длиною в 3 чжана и 5 чи ⁴⁰. В местности Гирин (Здесь и далее в китайском источнике: Цзялинь.) из заготовленного леса можно построить 100 судов. Из Итуньхэ зерно можно перевозить до реки Сунхуацзян, а в Итуньмынь и Итунькоу построить склады для его хранения.

Император наложил резолюцию: «Утвердить».

Другой императорский указ повелевал:

«В прошлом Сабсу по приезде докладывал, что они перевезли на место столько провианта, что его хватит до начала шестой луны следующего года (Июля 1684 г.). Остальной же провиант весь оставлен на месте. Тогда был дан указ, чтобы провиант, который потребуется [войскам] после шестой луны, был перевезен до места слияния Сунхуацзяна и Хэйлунцзяна. И ему было приказано выступить и забрать этот провиант. В настоящее время в Гирине следует построить 50 крупных судов для перевозки зерна, полученного от монголов и сибо и оставленного у Сабсу, или зерна, выданного в Мукдене. Перевозить зерно нужно, исходя из числа воинов. Воины из Гирина и Нингуты бедны; половина из них теперь выступила в поход. Если оставшихся воинов использовать в качестве бурлаков, то, пожалуй, они окажутся в еще более трудном положении. Лучшим решением было бы приказать восьми родам охотников из Гирина, подчиненным Ситэку, прекратить на один год охоту и использовать их в качестве бурлаков. Этим будут несколько облегчены обязанности воинов. Из Гирина к месту слияния Хэйлунцзяна и Сунхуацзяна можно доплыть по течению. Сабсу и другие прибывают сюда из своего лагеря тоже по течению. Протяженность этих водных путей почти одинакова. Весной будущего года, после того как вскроется река, зерно сразу же следует привезти к месту слияния двух рек. Приказать Сабсу и другим выделить соответствующее число офицеров и воинов, чтобы они выехали навстречу для получения этого провианта».

День у-чэнь [третьей луны 22 года Канси] (12 апреля 1683 г.). Приказано выдать войску из Гирина походный паек в половинном размере

Цзянцзюнь Бахай и другие обратились с просьбой о выдаче походного пайка офицерам и воинам, а также чиновникам, выступающим в поход из Гирина. Налоговый приказ обсудил [эту просьбу] и вынес решение: «Офицерам и воинам, каждому, было выдано дополнительное месячное довольствие. Выдавать ежемесячно [еще и] походный паек нецелесообразно».

Доклад был представлен императору. Получен приказ: «Выдать войскам походный паек в половинном размере».

День бин-цзы четвертой луны (20 апреля 1683 г.). — Шаншу Лифаньюаня Амухулан

с товарищами отправлены в Учжумуцинь ⁴¹ и другие места

Император дал указ Государственному совету: «Ныне наше войско готово к перемещению на Хэйлунцзян. Следует воспользоваться этим и послать туда воинов из Учжумуцинь под видом охоты на оленей, чтобы рассеять подозрения русских. Нужно направить одного сановника к солонам для подготовки военного снаряжения, также будто бы для охоты на оленей.

Приказать шаншу Лифаньюаня Амухулану отправиться в Учжумуцинь, а адахахафаню ⁴² Мала — к солонам».

[664] День цзи-мао (23 апреля 1683 г.). Приказано цзянцзюню Бахаю остаться для защиты Гирина, а фудутуну Сабсу переместиться с войском в Эсули

Ранее войску из Гирина и Нингуты было приказано отправиться в Айхунь и Хумару. Но еще до того как оно выступило в поход, шаншу Исанъа был отправлен в Нингуту для постройки судов. Император приказал ему передать Бахаю с товарищами приказ тщательно все обдумать и сообщить, где именно должно разместиться войско после своего прибытия на Хэйлунцзян.

В это время Бахай донес: «Айхунь и Хумара расположены далеко от Албазина, если наши войска будут размещены в двух местах, наши силы будут раздроблены. Сооб­щение же в этих местах нелегкое, и это создаст трудности для обороны. К тому же за Албазином находятся город Нерчинск и другие. Если русские водою и по суше неожиданно подвезут продовольствие и подкрепление для того, чтобы оказать помощь своим, то это еще более затруднит осуществление наших планов. Следует поспешить с выступлением, пока продовольствие у русских еще не заготовлено. К тому же русские убивают наших фэйяка, а уходя, оставляют оскорбительные письма.

После завершения строительства судов, в начале первой декады седьмой луны я рассчитываю прибыть к Албазину, лично возглавив войско, подойти к городу и объявить [русским] императорский указ о привлечении их на нашу сторону. В случае неуспеха следует разместить войска в местности Мокэдин и сразу же послать в Албазин офицеров и воинов с латником Иваном, который по высочайшему повелению возвратится к русским с указом и объявит им императорскую волю. Вместе с тем дал указание разведать положение русских. После этого нужно еще раз взвесить обстановку — следует ли начать наступление или подождать. Иван должен обо всем доложить.

Мы опасаемся, что лошади из Гирина из-за усталости не смогут быстро добраться до места. Поэтому в Мокэдине, расположенном поблизости от солонов, следует приготовить 500 отборных коней и направить их к устью реки Хумары для нашего войска».

Государственный совет обсудил доклад и предложил исполнить все так, как просил Бахай. Император указал: «Соображения о военном походе на русских весьма легковесны и примитивны. Войска из Гирина и Нингуты ранее не участвовали в военных действиях и поэтому незнакомы с воинской дисциплиной в бою. К тому же между офицерами и воинами цзянцзюня Бахая и фудутуна [Сабсу] отсутствует взаимное согласие. Бахаю — остаться на защите Гирина, а Сабсу и Валиху, получив звания фудутунов, поведут войска вперед. Нет необходимости присваивать им чин цзянцзюня. Что касается предложения, что в седьмой луне, когда войска прибудут на место, следует сразу же начать штурм города, то оно также неосуществимо. После прибытия на место и ознакомления с обстановкой нужно направить просьбу о разрешении [совершить нападение на город]. В это время из каждого столичного знамени необходимо будет выделить по 50 отборных и искусных воинов, прибавить к ним военных, которые прежде совершили проступки, назначить над ними полкового командира. Они сухим путем за 50 дней смогут добраться до места назначения. Наше войско сможет добиться успеха, если оно при­будет и совершит нападение на город зимой. Если нынешней зимой нам не удастся взять города, то это можно будет сделать летом следующего года. Нужно приказать войскам из Гирина и Нингуты остаться в этих местах или же отозвать их назад, а когда придет время — сообщить им о новом походе.

Лантань доносил о том, что лошадей из Монголии мы в скором времени получить не сможем; поэтому следует поручить Военному приказу отобрать 2 тысячи крепких лошадей из Придворного конюшенного управления, которые должны в течение седьмой луны этого года быть перегнаны на пастбища солонов. Здесь, после прибытия отборного дворцового войска, воины смогут оставить своих истощенных лошадей и пересесть на приготовленных свежих коней, чтобы двигаться дальше. Следует передать Лантаню и Пэнчуню, чтобы они снова детально все обдумали».

Вследствие этого члены Государственного совета доложили:

«В указе вашего величества отмечена самая суть дела и поэтому он должен неукоснительно выполняться. Вместе с тем и выраженная ранее высочайшая воля относительно необходимости временно отложить штурм города и осуществить его, когда наступит удобный момент, тоже полностью соответствует обстановке. Воинов из Албазина и Нингуты нет необходимости отправлять в Мокэдин. Разведка донесла, что в Эсули, расположенном между Айхунем и Хумарой, можно укрыть суда и к тому же имеются следы заброшенных пашен. Следует приказать войскам построить здесь деревянную крепость и в ней разместиться. После возвращения от русских Ивана нужно будет еще раз обсудить о посылке воинов из столицы и отводе назад гиринских и нингутаских войск.

Что касается оставления Бахая для защиты Гирина и назначения Сабсу и Валиху командующими войском в походе, а также заготовки лошадей у солонов, то нужно в точности следовать императорскому указу. На пути между Эсули и солонскими [665] селениями следует построить почтовый тракт с четырьмя станциями. Поручить сановнику из Лифаньюаня прибыть к солонам для наблюдения за этим строительством».

День цзя-сюй шестой луны (17 июня 1683 г.). — Отдано распоряжение Мала о порядке закупки быков, баранов и проч., необходимых для снабжения войска

Мала и другие в донесении предложили, чтобы все это было выменено на чай и ткани, но император указал:

«Высылать туда ткани и чай нет необходимости. Можно получить и доставить в те места по почте из Налогового приказа 4 тысячи лян серебра, которых будет достаточно для закупки всего необходимого. На эти деньги и приобрести быков, баранов и зерно для войска. При этом ни в коем случае не принуждать население, а производить обмен добровольно».

День цзя-шэнь седьмой луны (26 августа 1683 г.). — Приказано ласково обращаться

с пленными русскими

Император указал Военному приказу: «Нам донесли, что чжанцзин Наньдай привез [в Пекин] двух [пленных] русских. Тем, в ведении которых они находятся, быть особенно внимательными к ним, оказывать им помощь. Регулярно снабжайте их едой и питьем, дабы они не терпели ни в чем недостатка, и таким образом мы продемонстрируем наше намерение проявить к ним снисхождение».

День у-сюй (9 сентября 1683 г.). Приказано Лифаньюаню составить грамоту и объявить русским императорский указ

Ранее Мала и другие донесли: «Русские пленные, захваченные цзунгуанем⁴³ над солонами Бокэ, а также еще раньше захваченные 5 человек, согласно высочайшей воле, препровождены в столицу. Остальные 26 человек, вынужденные сдаться под натиском большого войска, находятся в местах солонов. Солоны проживают неподалеку от русских, и пленных не следует там оставлять на длительное время, нужно всех их под конвоем доставить [в столицу]».

Государственный совет обсудил этот вопрос и решил переслать пленных русских в столицу и передать Налоговому приказу. Двух человек, которых взял в плен Бокэ, Ивана и Михаилу Молодого, пожаловать одеждой и шапками, отослать к Сабсу и оттуда отпустить [в Албазин]. Просил отдать приказание Лифаньюаню составить грамоту и повелеть Ивану отвезти ее [русским]. Содержание этой грамоты должно быть следующим: «Ранее в Нерчинск посылался Мэнгэдэ и другие и была достигнута договоренность, что ни та ни другая сторона [в дальнейшем] не будет принимать перебежчиков, а бежавший в прежние годы Гантимур будет возвращен нам. Вы же нарушаете прежнюю договоренность, вторгаетесь в наши земли, тревожите дауров и солонов, сжигаете и грабите [селения] фэйяка и цилэр.

Поэтому ныне приказано военачальнику выступить с войсками и постоянно разместиться в Эсули гарнизоном. Если вы покинете наши границы, вернетесь на свои прежние земли, возвратите наших перебежчиков, тогда вопрос сам собой будет исчерпан. В противном случае мы тоже будем принимать перебежчиков с вашей стороны. А также непременно станем хватать и предавать казни ваших людей, которые будут к нам ездить».

На этот поступивший доклад [император наложил резолюцию]: «Исполнить».

День дин-чоу девятой луны (18 октября 1683 г.). — Приказано войску из Гирина и других мест постоянно стоять гарнизоном в Айхуне

Ранее фудутун Сабсу донес: «Если выступить в поход зимой, пушки и провиант для войск трудно подвозить; при глубоком снеге трудно будет действовать и войскам. Зиму [666] этого года можно простоять в Эсули, когда же в четвертой луне вскроются реки, сразу напасть на Албазин».

Государственный совет собрался для обсуждения обстановки, и было подано следующее донесение:

«Ранее вы, ваше величество, выразили намерение временно отложить наступление и ждать благоприятного момента. В связи с этим следует удовлетворить просьбу Сабсу о выступлении в поход в четвертой луне будущего года, и повторно к обсуждению этого вопроса не возвращаться».

Император указал: «Нашему войску уже отдан приказ постоянно стоять гарнизоном в Эсули. Осенью следующего года нужно послать туда 500 — 600 воинов из Гирина и Нингуты и 400 — 500 воинов из дауров вместе с их семьями. Было бы весьма полезно учредить в гарнизонах должности цзянцзюня, фудутунов, селинов, цзолинов и др. Если поручить перевозку на будущий год в Эсули зерна из всех мест сибо только одним охотникам, то она, конечно, сильно затянется. Так как Сабсу уже захватил с собой провиант, необходимый ему до шестой луны следующего года, а теперь опять не выступил в поход, то следует выделить из его войска соответствующее число матросов и отправить их сухим путем к сибо с тем, чтобы на будущий год, когда вскроются реки, они помогли охотникам.

Приказать Лантаню спешно отправиться на почтовых лошадях к Сабсу и тщательно обсудить с ним, можно ли все это исполнить».

Вскоре Сабсу доложил: «В Эсули в седьмой луне этого года уже был иней и выпал снег. Если семьям воинов из Гирина и Нингуты осенью следующего года приказать переехать сюда, то можно опасаться, что вследствие холодного климата и раннего инея хлебов собрать не удастся и людям нечего будет есть. Нужно, чтобы весною следующего года в Эсули прибыло 500 воинов из дауров, которые занялись бы здесь земледелием. Их же семьи следует переселять сюда только в зависимости от осеннего урожая. Более 3 тысяч воинов из Гирина и Нингуты следует разделить на три отряда и под командованием цзянцзюня, фудутуна и других поочередно сменять в гарнизонах».

Государственный совет решил: «Исполнить, как предложено».

Император же вновь указал: «Если поступить так, как предлагает Сабсу, и несколько раз менять воинов, для них это будет чрезвычайно трудно и это предложение не может проводиться в жизнь долгое время.

Пусть они построят в Айхуне крепость и разместятся там постоянно. Следует также заблаговременно заготовить пушки и боевые суда, построить в Хумаре крепостцу с земляными стенами. От Айхуня до Гирина учредить 10 почтовых станций, каждую из них должно обслуживать 50 ямщиков. В экстренных случаях следует пользоваться монгольскими лошадьми. Обычные сообщения надлежит пересылать через эти 10 станций.

Провиант для войска, поступающий водным путем, следует оставлять на хранение в Айхуне. Войска сюда уже прибыли и к тому же уже два года занимаются здесь сельским хозяйством. Для командования ими следует учредить должности цзянцзюня и фудутунов.

Если суда русских будут спускаться по Хэйлунцзяну, нашему флоту очень легко разбить их. К тому же земли Айхуня чрезвычайно обширны, и на них, как и на внутренней территории, следует учредить 10 почтовых станций. Это также облегчит устройство семей. Если все будет так тщательно рассчитано и выполнено, то русские окажутся в бедственном положении и вынуждены будут покориться.

Послать ланчжуна Эрсая из Лифаньюаня тщательно обсудить все это с Сабсу и доложить».

Когда пришло время, Сабсу доложил: «Указ вашего величества о размещении в Айхуне постоянного гарнизона и обо всех его обязанностях всесторонне освещает вопрос и должен неукоснительно исполняться. Однако если военные поселенцы, которые должны в будущем году переселиться [в Айхунь], будут заниматься и строительством крепости и возделыванием полей, то они не смогут успешно с этим справиться. Прошу выслать на помощь для строительства 500 человек воинов из Гирина и Нингуты. Когда работа будет окончена, они вернутся обратно».

Император указал: «Воинов из Гирина и Нингуты не перемещать; их не следует отсылать [в Айхунь]. Приказать фудутуну Мутаю во главе 600 мукденских воинов в третьей луне будущего года выступить в те места, захватив с собой все необходимое для строительства. Все остальное исполнить, как предложено прежде».

Военное ведомство представило список кандидатов на замещение должностей цзянцзюня и фудутунов.

Император в ответ на это приказал: «Назначить цзянцзюнем Айхуня и других мест Сабсу, а фудутунами — шилана Приказа церемонии Вэндая и столичного цензора по техническому отделению ⁴⁴ Яцина».

[667] День цзя-цзы десятой луны (4 декабря 1683 г.). — Приказано послать чиновников для разведывания мест, где предполагалось учредить почтовые станции

Налоговый приказ доложил: «От Айхуня до Гирина необходимо учредить 10 почтовых станций. Но местность, где следует построить эти станции, еще не изучена, поэтому трудно остановиться на выборе места. Необходимо в будущем году, когда в третьей луне стают снега, откомандировать сюда из Налогового приказа, Военного приказа и Лифаньюаня по одному чиновнику, а нингутаский цзянцзюнь должен послать сюда людей, знакомых с географическими условиями местности. Кроме того, нужно послать по два проводника из двух [монгольских] горлосских знамен и одного дурботского. Посланные должны тщательно измерить расстояния».

Император [наложил резолюцию]: «Утвердить».

Вскоре были отправлены ланчжун Налогового приказа Баоци, ланчжун Военного приказа Нэнтэ и ланчжун Лифаньюаня Эрсай.

День гуй-ю одиннадцатой луны (13 декабря 1683 г.). — Приказано прибавить судов для перевозки провианта в Айхунь

Шаншу Исанъа и другие доложили: «Мы получили приказ обсудить все вопросы, связанные с перевозкой провианта в Айхунь. Мы, подданные, предлагаем построить в Гирине 50 судов. Помимо присланных цзянцзюнем Сабсу 150 матросов послать дополнительно 200 воинов из Гирина и 400 охотников. Как только вскроются реки весною будущего года, немедленно погрузить в Итунькоу на каждое судно 50 даней зерна из селений сибо. Отправить также в Айхунь и трехмесячный запас провианта для воинов фудутуна Мутая. Что касается провианта, необходимого на 24 год, то для его перевозки, кроме 150 матросов, следует дополнительно прислать 600 воинов из Гирина».

Император указал: «Следует увеличить количество судов и перевезти двухгодичный запас провианта, необходимого для войска. Перевозить зерно в 24 году нет необходимости. Этот вопрос следует еще раз всесторонне обсудить и войти с предложением».

Вскоре было предложено: «Для единовременной перевозки провианта, необходимого для войска на два года, 50 грузовых судов недостаточно. Следует дополнительно построить 30 судов. Каждое судно должно иметь команду в 15 человек. Таким образом, всего потребуется 1200 человек. Следует привлечь 690 охотников из Восьми уласких знамен и 360 воинов из Нингуты; для наблюдения за перевозками выбрать и назначить способного селина и других офицеров».

Император это утвердил. Дополнительно был дан следующий указ:

«Посланных охотников слишком много. Следует приказать цзунгуаню Ситэку перед отправлением сократить их число. Всем отправляемым воинам, матросам и охотникам выдать довольствие за один месяц».

День у-инь (18 декабря 1683 г.). — Приказано принять меры предосторожности по

отношению к русским

Император дал следующий указ Лифаньюаню: «Трудно предположить, что русские увеличат свои военные силы. Следует переслать Мала письмо с приказом усилить меры предосторожности, постоянно производить разведку и о чем следует немедленно доносить».

День гуй-вэй (25 декабря 1683 г.). — Приказано дать офицерские чины Григорию и другим русским, перешедшим на сторону маньчжуров

Цзянцзюнь Сабсу донес: «Цилэр Силугэну и другие с реки Бурен убили более десяти русских и, захватив их жен и детей, перешли на нашу сторону. Чжуэрцзяньгэ и другие из племени элечунь доложили о том, что убили на реке Зее пятерых русских и захватили их ружья. Еще мне стало известно, что люди фэйяка напали и убили множество [668] русских. Следует воспользоваться этими обстоятельствами и присвоить недавно перешедшим на нашу сторону русским Григорию, Афанасию, Максиму и другим соответствующие офицерские звания, равно как и офицерские чины ранее перешедшим к нам Ивану, Агафону и Степану за их усердие к службе».

Император указал: «Недавно Ивану уже пожалован чин сяоцисяо⁴⁵, Агафону, Степану, а также вновь покорившимся Григорию, Афанасию и Максиму — всем дать чин седьмого класса. А недавно перешедших к нам Афанасия и Филиппа немедленно отправить к Сабсу и соответственно использовать их для привлечения на нашу сторону [других русских]. Поскольку сейчас стоят морозы, пожаловать им меховое платье и шапки».

День бин-чэнь двенадцатой луны (25 января 1684 г.). — Отдан приказ о перевозке хлеба в селение Моэрхунь-тунь

Император приказал Цзиоло Лэдэхуну и другим: «В настоящее время наше войско уже стоит на Хэйлунцзяне. Необходимый для него провиант хотя и привезен, но в корциньском селении Моэрхунь-тунь следует еще построить склады для хранения запасов зерна. Приказываю Налоговому приказу и Лифаньюаню совместно с шаншу Приказа чинов Исанъа всесторонне обсудить этот вопрос и доложить».

Было приказано: «Заложить на хранение в селении Моэрхунь-тунь 10 тысяч даней зерна, которое поставить из поселений придворных крепостных. Расходы по перевозке отнести за счет мукденского Налогового приказа. Приказу общественных работ послать в Моэрхунь-тунь чиновника для строительства склада. Когда зерно прибудет, поручить обеспечить его хорошую охрану дутуну и фудутуну тех мест».

Император утвердил это к исполнению.

ГЛАВА ВТОРАЯ

День и-ю первой луны 23 года правления Канси (23 февраля 1684 г.). — Приказано цзянцзюню Сабсу послать войско для искоренения и привлечения русских на реке Бурее

Сабсу донес: «Русские с реки Буреи прибыли на реку Амгунь, где соединились с русскими, пришедшими с Северного моря ⁴⁶ для военных действий против фэйяка. Фэйяка отступили и поселились на речных островах. Если не поспешить с походом на русских, то хэчжэнь, фэйяка, цилэр сильно пострадают. К тому же русские, очевидно, вскоре получат подкрепление. Нужно воспользоваться моментом, когда в четвертой луне (Апрель — май.) вскроются реки, приказать двум командующим вместе с 300 воинов и 4 пушками выйти к устью Амгуни. Гэкэданъа и другие из племени фэйяка проведут их до тех мест, где проживают русские. Сначала мы попробуем склонить русских перейти на нашу сторону, а если они не согласятся — поведем на них войско и уничтожим. Если же русские заблаговременно узнают о нашем приближении и отступят, то посланное войско пусть воспользуется удобным моментом и умиротворит население различных мест хэчжэнь, а также попытается привлечь на нашу сторону всех тех, кто еще к нам не присоединился».

Император наложил резолюцию: «Утвердить».

День синь-ю второй луны (30 марта 1684 г.). — Приказано доставить русских, перешедших на сторону маньчжуров, в столицу и устроить

Цзянцзюнь Сабсу доложил: «Командующий Олочунь и другие 11 дня первой луны текущего года (15 февраля 1684 г.) прибыли в те места, где проживают русские. Послали к ним Ивана и других зачитать императорский указ. Вначале забрали у них 20 ружей, трех детей элэчунь в качестве заложников. Затем привлекли на нашу сторону русского Михайлу и других — всего 21 человека».

[669] Император приказал: «Препроводить Михайлу и других в столицу и передать их Налоговому приказу для устройства. Ружья этих русских и тех, которые перешли на нашу сторону раньше, следует также прислать в столицу. Для конвоирования [русских] потребуется слишком много офицеров и воинов, и очевидно, если их будут переправлять всех сразу по почтовому тракту, то возникнут огромные трудности. Поэтому приказываю продумать и решить вопрос об их отправке».

День цзи-хай четвертой луны (7 мая 1684 г.). — Приказано дополнительно выдать походный хлебный паек айхуньскому войску

Цзянцзюнь Сабсу и другие обратились с просьбой выслать после четвертой луны текущего года походный хлебный паек для войска за один год. Налоговый приказ принял решение, что по примеру прошлых лет паек следует выдать за половину года. К тому времени, когда к воинам айхуньского гарнизона прибудут семьи, выдачу пайка прекратить.

Император дал указ: «Войска [в Айхуне] несут тяжелую службу, и поэтому походный паек им нужно выдать за половину года полностью».

День цзя-шэнь пятой луны (21 июня 1684 г.). — Приказано цзянцзюню Сабсу захватить хлеба на полях у русских

Мала и другие прислали донесение, в котором сообщалось: «Мы, верноподданные, неоднократно тайно приезжали к солонам и разведывали положение русских. Все утверждают, что в Албазине и Нерчинске имеется по 500 — 600 русских. Многие годы им удавалось продержаться тут благодаря тому, что они построили от устья реки Аргунь (В китайском источнике: Эргуна.) до Албазина более десятка селений. Между Албазином и устьем реки Буэрмафу имеется также более десяти населенных пунктов. Русские здесь построили избы, пашут и сеют для поддержания своего существования, а также занимаются охотой на соболей.

На землях же Нерчинска полей не возделывают, и русские здесь добывают средства к существованию, обкладывая ясаком все роды намияр, Халхасцы и баэрху ⁴⁷ временами приезжают к Нерчинску торговать скотом и другими предметами. Жители Нерчинска также занимаются охотой на соболей и торговлей, добывая таким путем средства к своему существованию.

В местности Дэлинбай обработанной земли немного. К тому же с этими местами нет сообщения водным путем, и хлеб и продукты в небольших количествах привозят сюда гужом, но их не хватает. По сведениям Бухэдэ, перебежчика, вернувшегося из-под Нерчинска, новые и старые намияры, а также люди восьми родов: токунвоэр, чээркэцзиэр, балинь, кэнцзиэр, куаноэр, потагээр, баягээр и другие — и перебежчик Гантимур со своими приверженцами тоже занимаются отгонным скотоводством в бассейне рек Гэнхэ⁴⁸, Аргунь и др.

Я, верноподданный, прошу ваше величество приказать Чэчэнь-хану Халхи забрать всех людей своего племени из окрестностей Нерчинска и запретить им вести меновую торговлю [с русскими]. И еще прошу ваше величество приказать хэйлунцзянскому цзянцзюню, продвинув войско одновременно по воде и по суше, сделать вид, будто мы собираемся захватить Албазин. в действительности же для захвата посеянного там хлеба. После этого русские вскоре окажутся в очень трудном положении, более того, им трудно будет удержать подчинившиеся им роды солонов и элэчунь. Тогда даже посланные туда легковооруженные конные воины легко смогут полностью уничтожить русских».

Император указал: «По донесению Мала с товарищами, если захватить хлеба на полях у русских, то они вскоре окажутся в трудном положении. В докладе шивэя Гуаньбао говорится, что цзянцзюнь Сабсу также считает правильным захватить хлеба у русских, тем более что русские, расселившиеся в Албазине и Нерчинске, занимаются только земледелием. Если мы захватим их хлеба, они не смогут длительное время продержаться. Повелеваю Сабсу соответствующим образом обсудить план наших дальнейших действий. Подойдя сухим путем, либо одновременно по суше и по воде, наше войско скосит все хлеба на полях русских, не дав им возможности убрать урожай. При продвижении по суше скошенный хлеб следует бросить в реку, чтобы его унесло вниз по течению. В случае же, если мы продвинемся одновременно по суше и по воде, то захваченные хлеба следует погрузить и увезти на судах. Перед отправлением наших воинов следует послать к русским человека, который объявит им: "Вы, русские, захватили наши Албазин и [670] Нерчинск и владеете ими уже в течение многих лет. Мы неоднократно приказывали вам, чтобы вы оставили эти места и вернулись обратно, однако вы не только затягивали свой уход и не покидали занятых вами мест, но к тому же еще и принимали перебежчиков с нашей стороны, а также тревожили наше пограничное население. Ныне наши войска водою и по суше выступили для того, чтобы истребить всех вас. Поскорее уходите, чтобы сохранить ваши жизни».

Вместе с этим следует передать письмо Чэчэнь-хану, уведомив его о содержании донесения Мала».

День синь-сы седьмой луны (17 августа 1684 г.). — Приказано цзянцзюню Сабсу и другим разведать положение русских

Мала и другие донесли: «Мы, ваши подданные, послали заместителя вождя дауров Бэйлээра и других для того, чтобы разведать положение в Албазине. По пути следования они встретились с русскими, двоих убили и одного захватили в плен. Взятый в плен Федор сообщил: «Еще до прихода [маньчжурского] большого войска был произведен ремонт [укреплений] Албазина. В прошлом году, когда здесь было получено известие с наступлении большого войска на город, за его стенами был еще дополнительно сооружен деревянный палисад. Все крестьяне из окрестных мест были переселены в город. Была прекращена охота на соболей, а также убраны еще не вполне созревшие хлеба. Ввиду того что этой весной большое войско не появилось, в окрестности, так же как и раньше, были посланы люди пахать и сеять. На вершине горы Ангумоа 5 человек поочередно ведут наблюдение. Нынешним летом из Нерчинска было дополнительно прислано 400 человек, теперь всего в Албазине 900 человек. Сколько людей в Нерчинске — неизвестно. Из Албазина выделено 80 мужчин для полевых работ для того, чтобы за счет собранного урожая обеспечить воинов продовольствием. Воины получают в месяц провианта на один доу. Остальные заняты возведением складов для хранения зерна. Но в случае неурожая уже нельзя будет отпускать провиант по таким нормам, ибо собранного в предшествующем году богатого урожая и то лишь еле хватило на нужды. Поскольку же теперь людей прибавилось, безусловно, будет ощущаться нехватка.

Ранее в Албазине было 8 судов. Григорий с товарищами возили на них провиант. Но они были захвачены большим войском, поэтому в Албазине судов больше не осталось. Еще до прибытия большого войска в городе Еносина построили 200 новых судов, и из всех городов посланы воины для перевозки провианта. Какова точно численность воинов и куда именно перевозится хлеб — мне неизвестно».

Некоторым из отряда Григория удалось бежать и вернуться в Албазин, где они говорили, что большое войско очень сильное, а боевые суда идут по реке одно за другим. Их люди охвачены паникой и находятся в состоянии растерянности. Ныне из Нерчинска дополнительно переброшены войска. Положение, которое сложилось с прибытием большого войска, нам неизвестно.

Отпущенные нами и возвратившиеся [в Албазин] люди говорили, что священный император обещает помилование всем, кто перейдет на сторону маньчжуров, а также оказывает милости и награждает. Других сведений от прибывших людей не получено.

Все русские пленные доставлены под конвоем».

Император указал: «В Албазине увеличены военные силы. Возможно, что русские готовятся причинить вред нашим людям. Следует направить письмо Сабсу и другим, чтобы продолжали разведку обстановки и действовали в соответствии с ситуацией. Бэйлэра и других пусть Лифаньюань наградит как положено. Доставленных русских передать Налоговому приказу для устройства».

День цзя-чэнь десятой луны (8 ноября 1684 г.). — Приказано переправить провиант из Гирина и других мест в Айхунь

Цзянцзюнь Сабсу обратился с просьбой определить численность войска, чтобы было легче осуществлять задачу снабжения провиантом. Налоговый приказ определил и доложил: «Для войска необходимо на два года более 4870 даней [зерна]. Имевшиеся к настоящему времени 4570 даней розданы; недостающее же количество зерна следует взять из запасов, находящихся на хранении у дауров, и доставить на место с помощью людей, приписанных к айхуньским военным силам».

Император указал: «Прекратить перевозки для [гарнизона] в Айхуне от дауров.

[671] В будущем году, когда вскроются реки, следует перевезти на судах за один раз 970 даней зерна из Гирина и 1500 даней из того количества, которое ранее было привезено из Дэнсэтунь в Итуньмынь».

День и-сы двенадцатой луны (8 января 1685 г.). — Приказано отобрать и выделить офицеров и воинов с плетенными [из лиан] осадными щитами

Император приказал Военному приказу: «Для похода на русских необходимы офицеры и воины, умеющие обращаться с осадными щитами. Для этого следует послать нескольких чиновников в провинции Шаньдун, Хэнань и Шаньси. Из офицеров и солдат, которые перешли на нашу сторону и были отправлены на подъем целинных земель в Фуцзяни, выбрать 500 человек, искусных в обращении с осадными щитами и выразивших желание хорошо служить. Приказать местным чиновникам выдать серебро для обеспечения их семей и, снабдив их всем необходимым, отослать [в наше распоряжение]. Также передать приказ Восьми знаменам и ханьцзюню проверить, как искусно владеют осадными щитами и мечами пяньдао перешедшие на нашу сторону люди из Фуцзяни и других мест.

Всех этих людей, независимо от того, господин он или слуга, внести в списки с указанием имени и должности и вместе с оружием для них направить в [Военное] ведомство.

Необходимо также направить чиновников из Чжэнкэшуан и Пинсифань, что близ Тяньцзиня, тоже для выявления и отбора людей, искусно владеющих щитами, мечами и оружием».

Вскоре последовал указ: «Нам известно, что в Фуцзяни имеются двусторонние очень прочные щиты, сплетенные из лиан. Направить официальное письмо тиду⁴⁹ Ши Лану, чтобы он выбрал 400 таких щитов, а также мечи и срочно выслал их в столицу, не упустив благоприятной обстановки».

День гуй-вэй первой луны 24 года правления Канси (15 февраля 1685 г.). — Приказано дутуну гуну Пэнчуню и другим повести войска на искоренение и привлечение русских

Ранее цзянцзюнь Сабсу и другие донесли: «Большое войско стоит поблизости от границ, следует водным путем или по суше осуществить наступление и захватить хлеба на полях у русских. Однако у меня, верноподданного, провиант, предназначающийся для войска в походе, подвозился вплоть до третьего дня шестой луны (4 июля 1684 г.). Раздача этого провианта и подготовка к выступлению в поход продлилась до 10 числа (11 июля 1684 г.), только после этого мы смогли, наконец, выступить. В результате опроса пленных стало известно, что хлеба у Албазина поспевают рано и в это время русские уже начали уборку [урожая].

[Нам еще предстояло] подняться вверх по течению как раз в период дождей, уровень воды в реках поднялся и был не постоянен; по сухопутью же — везде была слякоть и грязь. Даже в том случае, если бы мы выступили срочно, [все равно] достигли бы места назначения не раньше, чем через месяц, и таким образом уже не успели бы захватить хлеба. Мы только понапрасну утомили бы своих воинов и изнурили лошадей. К тому же в крепости (Айхуни.— Г. М.) еще не было завершено строительство и ремонт жилищ, а ко времени нашего возвращения назад как раз наступили бы холода, и продолжать эти работы было бы трудно.

Прошу временно отложить выступление войска в поход в этом году (1684 г.), а напасть на Албазин в четвертой луне будущего года (В апреле — мае 1685 г.), дождавшись подкрепления».

Император указал: «Ранее Мала и другие просили разрешения захватить хлеба на полях у русских. Мы приказали водным путем и одновременно по суше продвинуть войско вперед и действовать, используя благоприятную обстановку. Наша высочайшая воля была выражена совершенно ясно. Когда раньше к Сабсу был отправлен Гуаньбао, Сабсу тоже доносил, что осуществление [намеченного плана] возможно. Если бы он строго выполнял мой приказ, то нашим войскам не трудно было бы выполнить это, а русские оказались бы в трудном положении.

Ныне же Сабсу и другие, просидев сложа руки и упустив удобный момент, в донесении указывают какие-то причины, что весьма недостойно с их стороны. Нам [672] продолжают сообщать, что поля у русских тучные и урожаи они собирают богатые. Если в будущем наше войско подойдет к Албазину и будет противостоять здесь русским, то благодаря тому, что у русских имеются большие запасы провианта, их будет трудно сразу победить. Под этими предлогами они уже в течение длительного времени затягивают дело.

Приказываю Сабсу еще раз подробно доложить, почему он не захватил хлебов на полях [у русских], просидев сложа руки и упустив удобный момент».

Вскоре Сабсу и другие представили доклад и признали свою вину.

Государственный совет обсудил вопрос и вынес решение: «Поскольку дело уже трудно исправить, выносим решение приказать [Сабсу] по-прежнему придерживаться высочайшего указа и в будущем году своевременно двинуть свои войска, когда на полях у русских начнут созревать хлеба».

Император повелел также дутуну гуну Вашаню и шилану Гопи: «Отправиться в Хэйлунцзян, и совместно с Сабсу и другими подробно обсудить вопрос, нужно ли осуществлять нападение [на Албазин] и что следует предпринять. Нужно выработать мероприятия, осуществление которых принесло бы наибольшую пользу, о чем доложить».

После того как Вашань с товарищами встретился с Сабсу, пришло донесение: «Наши войска в конце четвертой луны будущего года продвинутся к Албазину одновременно по суше и по воде. Мы обратимся к русским с призывом перейти на нашу сторону. Если нам не удастся склонить их к переходу и изъявлению покорности, то мы атакуем город. Если же город нам взять не удастся, мы будем придерживаться прежнего указа — потравим у русских хлеба и вернемся назад».

Члены Государственного совета обсудили доклад и постановили: «Действовать согласно предложенному».

Еще Государственный совет просил императора дать указ сюньфу провинций Чжили, Шаньдун, Шаньси, Хэнань от каждой провинции выделить по 250 лучших стрелков огневого боя, хорошо обученных стрельбе из огнестрельного оружия, и отобрать по 4 способных офицера, заготовить огнестрельное оружие и представить все в столицу. Их следует направить для пополнения войск Сабсу, готовившихся совершить нападение на Албазин.

Император дал следующий указ членам Государственного совета: «В своем докладе вы не попросили отправить столичные войска, и это весьма разумное решение. Но войска Зеленого знамени провинции Чжили и другие не имеют опыта участия в военных действиях. К тому же в Хэйлунцзянской армии много огнестрельного оружия, поэтому нет необходимости его добавлять. Мы считаем, что для пополнения этой армии нужно отобрать 500 человек из перешедших к нам офицеров и воинов Фуцзяньской армии, искусных в использовании щитов, находящихся теперь как в составе Восьми знамен, так и в войсках, направленных ранее на поселение в Шаньдун, Шаньси и Хэнань. Поручить командование ими капитулировавшему перед нами на Тайване левому дуду Хэ Ю.

Сабсу и другие во всех своих донесениях ссылаются на различные необоснованные причины и всячески затягивают дело. Что же касается мнения некоторых, будто продвижение войск в четвертой луне с целью захвата хлебов на полях у русских не сможет завершиться успехом, то это мнение невежд, отосланных в хэйлунцзянское войско в качестве наказания и вмешивающихся с целью испортить дело. Сабсу родом из бедной семьи и высоко ценит мнение этих тупиц, не осмеливается ничего возразить против их доводов. Для того чтобы можно было добиться непременного успеха, военные планы должны быть детально разработаны. Если кампания будет осуществляться необдуманно или войско будет отведено назад, как поступил в свое время Минъаньдали, то русские станут действовать еще более смело. В настоящее время следует выбрать в столице способного сановника и назначить его командующим.

В будущем, после взятия Албазина и возвращения наших войск, следует также отправить на смену хэйлунцзянскому войску 500 воинов из Мукдена, которые будут обра­батывать поля и охранять крепость.

Войска, принимавшие участие в походе, также должны вернуться в Мукден. Одного чиновника из Налогового приказа следует послать руководить земледелием. Так называемая раннеспелая пшеница — это и есть озимая пшеница, которую выращивают и в Китае. Отныне нашим войскам следует также больше сеять озимой пшеницы, ячменя и ржи, которые можно убирать в шестой луне до выпадения инея, чтобы не упустить в этом году время сельскохозяйственных работ из-за похода наших войск.

Воинам с осадными щитами следует раздать 2 тысячи лошадей для того, чтобы они отвели их в Мукден. Каждый цзолин также должен послать 2 тысячи лошадей и строго соблюдать установленный порядок их содержания. По пути следования воины заменяют своих лошадей свежими, продолжая путь на север. Что касается лошадей, выращенных Мала, то их следует держать в селении Цичаэрхаэр-тунь. Отсюда при быстрой езде к концу месяца можно добраться до места назначения. По имеющимся сведениям, на этом пути встречаются места, где нет воды, поэтому не избежать задержки. Ныне от Мукдена до Гирина построен тракт, а от Гирина строится новый тракт. Дорога здесь прямая и близкая (? — Г. М.). Добираться до Хэйлунцзяна нужно по этому пути. Палых лошадей Мала должен пополнять своими, заранее подготовленными. Таким образом, наши войска не будут страдать от нехватки лошадей. Каждый из воинов с щитами [673] из лиан должен захватить с собою в дорогу 10 или 20 ядер. Месячное жалование солдат — 2 ляна серебра, офицерам — 3 ляна».

Вместе с этим был дан другой указ членам Государственного совета: «Война — недоброе деяние, и прибегать к ней следует, только когда к этому вынуждают.

В прошлом русские без какого-либо повода вторгались в наши земли, принимали перебежчиков. Позднее переходили границу, тревожили земли племен солонов, хэчжэ, фэйяка, цилэр, которые лишены были возможности жить спокойно. [Русские] захватывали местных жителей, их селения, отнимали собольи меха, совершали множество злодеяний. По этому поводу наши посланцы неоднократно передавали им указы, а также через их посланников вручали грамоты.

Однако русские не прислушались к нам. Напротив, они углубились в земли хэчжэ и фэйяка, еще больше тревожили наши границы. Тогда в Айхунь было отправлено наше войско, чтобы воспрепятствовать их передвижению. Однако русские продолжали захватывать наши земли, не выдавали наших перебежчиков, поэтому следует их немедленно уничтожить.

Ныне в соответствии с желанием Неба великое войско готово двинуться к Албазину, но через нашего посланца русским следует еще раз передать указ:

„Ранее мы неоднократно посылали вам грамоты с требованием, чтобы вы отозвали своих людей и возвратили нам перебежчиков. Однако в течение нескольких лет от вас не поступало ответа. Напротив, вы углублялись в наши внутренние земли, захватывали у населения детей, постоянно творили беспорядки. Тогда мы направили войско, чтобы пресечь ваше вторжение, и привлекли на свою сторону население всех мест Амгуни. Вы же по-прежнему остаетесь в Албазине и теперь мы специально отправили в поход сильное войско. Разве трудно будет вас уничтожить такой военной силой? Однако мы неизменно оберегаем население наших земель, хотим, чтобы оно жило спокойно. Поэтому мы не применили сразу силу и не уничтожили вас, и наши неоднократные предупреждения были проникнуты желанием, чтобы обе стороны жили спокойно и мирно. Вам, русским, следовало бы побыстрее вернуться в Якутск, который и должен служить границей (?—Г. М.). Ловите там соболей и собирайте ясак и не вторгайтесь более в наши внутренние земли, верните нам перебежчиков. С нашей стороны, мы тоже возвратим вам русских, перешедших на нашу сторону.

При таких условиях на границе мы сможем вести торговлю, и ваше и наше пограничное население сможет жить спокойно; не будет возникать военных столкновений. В случае же, если вы будете упорствовать в ваших заблуждениях и не осознаете их, наше войско непременно пойдет приступом на Албазин, уничтожит ваших людей".

Если после объявления данного указа русские повинуются ему и вернутся в Якутск, сделав его земли границей, то мы сразу же разместим войска в Айхуне, а в Албазине поставим караулы с тем, чтобы на границе царило полное спокойствие. Если же русские по-прежнему будут упорствовать, то нашему войску следует обдумать свои последующие действия — наступать ли ему или отступать. Если не действовать в соответствии с объявленным указом, то может получиться так, что сегодня мы захватим Албазин; при нашем наступлении русские отведут свои силы. Когда же мы отступим, они снова продвинутся вперед. В таком случае военные действия будут длиться бесконечно, пограничное население не будет жить спокойно. Можно ли действовать таким образом? Вы должны тщательно обсудить этот вопрос».

Тогда Государственный совет в своем докладе сообщил:

«В высочайшем указе всесторонне и исчерпывающе изложена суть дела, выполнение его обеспечит успех. Сановники, которым должно быть вверено командование войсками и наблюдение за земледелием, почтительно ожидают высочайшего назначения на должность».

Когда доклад поступил, император издал приказ, в котором приказал командовать войсками дутуну гуну Пэнчуню, хуцзюнь тунлину Дунбао, фудутуну Баньдаэрша; следить за ведением земледелия советнику шилану Налогового приказа Сахаю. И все они вместе с Пэнчунем должны выехать в Хэйлунцзян и отослать в Албазин грамоту с печатью хэйлунцзянского цзянцзюня.

День динхай (20 февраля 1685 г.). — Присвоение Мала чина фудутуна

Император указал дасюэши Цзиоло Лэдэхуну и другим следующее: «Мала с тех пор, как мы используем его для пересылок, проявляет особое старание и к тому же превосходно знает географические условия Албазина. Присвоить ему чин фудутуна и использовать в качестве советника по военным вопросам».

Император в этом же указе осудил цзянцзюня Сабсу и других.

[674] Налоговый приказ доложил: «Хэйлунцзянский цзолин Осэ и другие сообщили: «Тягловый скот весь пал; сельскохозяйственные орудия приведены в негодность». А уже приближается время начала сельскохозяйственных работ. Следует послать чиновника из Лифаньюаня вместе с Мала, чтобы они закупили необходимое количество скота и прислали его [в Хэйлунцзян]. Следует приказать Сабсу заготовить сельскохозяйственные орудия».

Император указал: «Сабсу умышленно испортил сельскохозяйственные орудия и допустил падеж всего тяглового скота. Он стремился всеми мерами оттянуть дело, так как надеялся, что через некоторое время будет отозван с Хэйлунцзяна. Всякий, кто получил назначение на службу, должен заблаговременно тщательно обдумать план своих действий, с тем, чтобы в своей деятельности добиться успеха.

Разве можно рассчитывать только на получение помощи от нас! Можно ли в каждом деле надеяться исключительно на нашу заботу? Тот, кому поручена служба, должен тщательно все продумать, чтобы не испортить дела. Если кто-либо заявляет: «Это не входит в число моих обязанностей» — и относится безразлично к делу, тогда неизбежно военным действиям будет нанесен огромный ущерб. И такие люди должны быть немедленно строго наказаны.

Учитывая то, что в настоящее время большое войско совершает поход, временно следует воздержаться от наказания виновного. В будущем, когда войско возвратится из-под Албазина, тогда и должен состояться суд».

День у-цзы (20 февраля 1685 г.). — Награждение хэйлунцзянского войска предметами дани, представляемыми корциньскими монголами

Император указал Государственному совету: «Быков и баранов, а также различные предметы, представленные в этом году в виде дани десятью корциньскими аймаками, нет необходимости переправлять в столицу. Все это следует полностью отправить в хэйлунцзянское войско, по-прежнему предварительно зарегистрировав их количество и прислав об этом донесение, вознаграждать за принесение дани по установленному порядку. Лифаньюаню немедленно передать данный приказ корцинь[ским монголам] для их уведомления».

Приказано луаньиши хоу Линь Син-чжу и другим возглавить воинов-щитников в совместном походе на русских

Военный приказ доложил: «Необходимо отобрать лучших щитников. Желтому с каймою знамени направить официальное письмо луаньиши хоу Линь Син-чжу. Почтительно ожидаем решения вашего величества о том, нужно ли этим воинам выступать в поход. А также доносим, что отобраны из трех высших знамен 170 воинов, из Шаньдуна и других провинций — 105 офицеров и 395 воинов. Хэ Ю еще не прибыл. Следует нескольких военачальников поставить командующими над воинами из отдельных провинций. Временно в качестве командующих в каждое из трех высших знамен послать по одному офицеру из ханьцзюнь».

Император дал указ: «Наиболее важно все то, что связано с провиантом для Хэйлунцзяна. Необходимо постоянно изыскивать пути для обеспечения войска достаточным количеством провианта. Офицеров, отправленных в Хэйлунцзян для командования щитниками, очень много. Высшие офицеры должны обдумать, какое количество действительно необходимо. Вполне достаточно направить туда 400 воинов. К тому же приближается зима, и щитники будут сидеть там без дела. Можно по 100 человек вывозить по почтовым трактам из монгольских мест. Отправку их можно начать немедленно. И, таким образом, не будет лишних расходов на перевозку воинского провианта.

Этот вопрос Государственному совету следует тщательно обсудить и доложить».

Государственный совет обсудил и решил: «Следует отобрать 20 офицеров и 380 воинов, всего 400 офицеров и воинов. Военный приказ [должен] выделить офицеров печати, чтобы [заставить воинов соблюдать дисциплину]. Возглавить войска для выступления в поход приказать Линь Син-чжу и Хэ Ю. Каждому из трех высших знамен выделить по одному способному офицеру из ханьцзюнь для командования. Прибыв в Мукден, все они должны поступить под командование гуна Пэнчуня и выступить в поход. Когда прибудет Хэ Ю, он должен спешно отправиться на место по почтовому тракту».

Император наложил резолюцию: «Разрешаю. Как прежде [было решено] достаточно отправить 400 воинов, не считая офицеров».

[675] Вскоре был еще дан указ дасюэши Цзиоло Лэдэхуну и другим: «Линь Син-чжу прежде отличался в походах и к тому же носит титул хоу. Следует приказать [назначить] его советником по военным вопросам, а Пэнчуню и другим — отнестись к нему доброжелательно».

День гуй-мао второй луны (7 марта 1685 г.).— Приказано отправить плетеные щиты и мечи в Гирин

Ранее Военный приказ прислал из Фуцзяни [в столицу] двойных плетеных щитов — 30 штук, одинарных плетеных щитов — 370, все они были представлены на высочайший осмотр. Император указал: «Плетеные щиты тонковаты, на двойные следует добавить один слой старой ваты; на одинарные — добавить два слоя, чтобы они были прочнее и стали пригодными для использования. Офицерам и воинам отправиться в путь завтра утром. Хоу Линь Син-чжу и ланчжуну Департамента строительных дел Фобао наблюдать за ремонтом [щитов].

После того как будут представлены образцы, щиты срочно отправить».

Вскоре ремонт плетеных щитов был завершен и Военный приказ доложил: «400 штук мечей, поступивших из Фуцзяни, переслать в Гирин, где использовать, сообразуясь с обстановкой, по совместному решению гуна Пэнчуня и хоу Линь Син-чжу».

Император указал: «Пересылка плетеных щитов имеет чрезвычайно важное значение. Необходимо из вашего приказа выделить одного способного офицера для их сопровождения в Мукден. Мукденский приказ общественных работ выделит способного офицера для отправки их в Гирин».

День бин-у (10 марта 1685 г.). — Приказ о награждении Хэ Ю

Военный приказ доложил: «Хэ Ю прибыл».

Император приказал Палате двора выдать Хэ Ю серебра, а также прочные и толстые ватные латы и 18 числа (12 марта 1685 г.) отправить его в путь.

День и-вэй четвертой луны (28 апреля 1685 г.). — Приказано от Молэгэня до Албазина учредить почтовые станции

Император повелел Государственному совету: «Хэйлунцзянское войско может начать поход в этом месяце и во второй декаде пятой луны прибыть к Албазину. Ввиду того что может быть задержка с передачей военных сообщений ко двору из-за дальности расстояний от Албазина до Эсули и затем до Хэйлунцзяна, повелеваю шилану Лифаньюаня Минъаю послать из Дурбот и Чжалайтэ 500 человек наших солдат, а также воинов из солонов для постройки почтового тракта от Моэргэня до Албазина с целью передачи военных сообщений, чтобы не было никакой задержки.

Минъай совершил поездку, чтобы разведать местность. Для людей, занятых на строительстве тракта, не хватает продовольствия, поэтому следует выдавать строителям зерно из запасов солонов. На каждой станции тракта на пути от Айхуня на внутреннюю территорию, где раньше было 20 человек обслуживающего персонала, следует численность его сократить наполовину и заменить монголами. Если 500 монгольских воинов окажется слишком много, это число следует соответственно уменьшить. Чтобы подбодрить солонов, передать им, что за усердие и старание в исполнении службы им в будущем будут оказаны высочайшие милости».

День у-сюй (1 мая 1685 г.). — Приказано вознаградить помощника вождя дауров Бэйлээра и других

Мала и другие донесли: «Мы, подданные, 28 числа первой луны (20 февраля 1685 г.) текущего года приказали заместителю вождя дауров по имени Бэйлээр во главе более 30 [676] человек направиться в районы к северу от Албазина с тем, чтобы непременно взять языка, а также со всеми подробностями ознакомиться с местностью и доложить. 5 числа третьей луны (29 марта 1685 г.) Бэйлээр со своими людьми привел 7 русских пленных. Бэйлээр доложил, что укрепления и строения Албазина находятся в прежнем состоянии. Русский пленный Гаврила и другие сообщили: «Еще в прошлом году в Албазине были сооружены двойные деревянные стены, засыпанные в середине землею. Когда русские услышали о продвижении великого войска в Эсули, они тут же разослали людей в разные места с просьбой прислать подкрепление. Им было выделено 1000 воинов. В течение второй луны этого года передовые части уже прибыли на место, а остальные войска еще не подошли. Новый начальник русских, приехавший еще в прошлом году Алексей [Толбузин] объявил своим людям, что приход маньчжурского войска был всецело вызван тем, что русские совершали убийства и грабежи. Если в будущем он узнает о беспокойстве солонов и дауров, то виновные будут непременно приговариваться к смертной казни. Поэтому мы, русские, в поездках не осмеливаемся брать с собой оружие. Отпущенные прежде два человека были отправлены в столицу, но со стороны государя еще не поступило каких-либо указаний. Войско в Албазине насчитывает неполную тысячу. Численность вновь прибывших подкреплений нам неизвестна».

Из захваченных русских пленных один бежал. Шесть человек были отправлены под конвоем в столицу.

Император указал: «Бэйлээр и другие достигли Албазина, разведали обстановку и захватили пленных русских. Их подвиг заслуживает похвалы и вышестоящее начальство должно наградить их по закону. Шести привезенным пленным выдать каждому по комплекту одежды в соответствии с сезоном и препроводить их к цзянцзюню Сабсу. Когда наше войско начнет наступление, эти пленные должны быть отпущены — с целью продемонстрировать наше великодушие».

День гуй-сы шестой луны (25 июня 1685 г.). — Шилан Минъай с товарищами привезли донесение о том, что [маньчжурское] войско овладело Албазином

Датун гун Пэнчунь с войском 22 числа пятой луны (13 июня 1685 г.) подошел к Албазину и объявил [русским императорский] указ:

«Человеколюбие нашего императора безгранично, и он не может примириться с дальнейшим кровопролитием. Вам приказывается возвратиться на ваши первоначаль­ные земли».

Русские же по-прежнему упорствовали, доверяясь прочности своих укреплений, и не соглашались уходить. 23 дня (14 июня 1685 г.), разделив войска на две части, мы заняли исход­ные позиции и осадили город с суши и со стороны реки. Затем передвинули на позиции пушки. 25 дня (16 июня 1685 г.) на рассвете стремительно атаковали русских. Город был объят страхом. Начальник русских Алексей [Толбузин] вынужден был бить поклоны и умолять пришедшее войско принять капитуляцию.

Вследствие этого Пэнчунь, вновь огласив императорский указ о великом милосердии нашего государя ко всему живущему, позволил всем русским уйти. Помощник начальника [гарнизона] Василий [Захаров] и с ним еще 40 человек отказались возвратиться, и поэтому мы их оставили. Подвластные нам перебежчики от монголов и солонов, а также взятые русскими в плен — все присоединились к нам. Когда город Албазин был возвращен, Минъай спешно отправил гонца к императору с радостным известием.

В это время император находился на пути в Байча. Шаншу Лифаньюаня Аэрни сообщил ему о победе. Император выслушал Аэрни и сказал:

«Искоренение русских всегда было трудным делом из-за дальности расстояния. Мы единолично приняли решение о выступлении войска в поход с целью покарать их. Ныне мы удостоились любви Неба и поэтому над ними одержана победа. У нас на сердце радостно. Оповести всех о нашей победе».

Все ваны и дачэни тотчас же прибыли в Походный дворец и заняли установленные для них места. Гунциньван Чаннин и другие, возглавив военных и гражданских чиновников, просили разрешения [начать церемонию] поздравления.

Император прислал Аэрни и шилана Военного ведомства Фолуня провозгласить императорский указ:

[677] «Путь управления государством состоит в упрочении длительного спокойствия, а не в достижении только кратковременной выгоды. Когда в стране все спокойно и не возникают [неблагоприятные] события, мы все свои силы направляем на то, чтобы разработать планы [на будущее]. Нынешнее дело искоренения русских как будто бы не имеет чрезмерной важности, однако все связанное с этим имеет огромное значение. Русские в течение более 30 лет беспокоили районы нашего Хэйлунцзяна и Сунхуацзяна, и места, захваченные ими, находятся в чрезвычайной близости от мест возникновения нашей династии. Если мы не искореним их, пограничное население не сможет жить спокойно и мирно. Мы начали править государством с тринадцатилетнего возраста и постоянно уделяли этому вопросу серьезное внимание. Мы тщательно разведывали географические условия земель, которые занимали русские, протяженность ведущих туда путей, а также характер и нравы этих людей. В результате точного расчета было принято решение о сроках, отмечены преимущества знания местности, подвезен провиант, подготовлены к походу войска и использована благоприятная обстановка. И обо всем этом было принято решение, хотя и были разногласия по этому вопросу. Войскам было приказано выступить и продолжать карательный поход. Однако в военном деле важнее всего действовать в соответствии с обстановкой, которая в действительности может быть очень разной. Мы опасались только, что полководцы в точности не последуют нашим императорским указаниям и окажутся упущенными благоприятные возможности. Ныне же Албазин возвращен, и мы добились осуществления своих стремлений. При управлении чужими владениями лучше завоевывать сердца людей [ласкою], чем приводить их в трепет и запугивать. Поэтому мы недавно послали находившегося при нас шивэя Гуаньбао и других в авангард нашего войска со следующим императорским указом:

"Применение военной силы, разящего оружия — все это опасные средства. Древние не любили пользоваться ими. Мы управляем Поднебесной при помощи гуманности и изначально не одобряем убийства. Вы, начальствующие, строго прикажите офицерам и воинам не нарушать нашей высочайшей воли. Вследствие того что мы используем отборное и сильное войско, оружие и снаряжение у нас в отличном состоянии, русские не смогут противостоять нам и вынуждены будут отдать нам земли и явиться с изъявлением покорности. Вы никого из них не убивайте и дайте им возможность вернуться на их прежние земли, чтобы они прославили наше беспредельное великодушие. В настоящее время все эти распоряжения должны быть выполнены, и мы испытываем чрезвычайное счастье"».

Все ваны и дачэни доложили: «Искоренение русских мы считали делом чрезвычайно трудным. Вы же, ваше величество, действовали по детально разработанному плану и единовластно подняли войска в поход. Русские покорились, Албазин возвращен. Все до мелочей произошло так, как было прозорливо предусмотрено. Разве возможно было бы этого добиться, если бы планы составляли такие недалекие люди, как мы, ваши подданные! К тому же вы не предавали казни ранее захваченных в плен русских. К тому времени, когда большое войско привело в повиновение границы, снова был послан Гуаньбао с товарищами со строгим вашим приказом офицерам и воинам, запрещающим беспричинные убийства. Это милосердие императора ко всему живущему распространяется на всю Поднебесную; милость была оказана не только русским. Нет ни одного заморского владения, которое бы не стремилось к священной цивилизации. Мы, подданные, единодушно приносим свои поздравления».

Чтение донесения Аэрни и других закончилось.

Снова был зачитан специальный высочайший указ:

«Мы думаем обо всем сущем, необходимо тщательно и подробно вникать во все детали, и тогда только будут достигнуты хорошие результаты. Нельзя относиться к исполнению дела с недостаточной добросовестностью. В прошлом шаншу Минъаньдали выступил [против русских] налегке, в результате стал испытывать нужду в провианте. Цзянцзюни Шархуда и Бахай тоже допустили просчеты и вынуждены были возвратиться с полпути. Вследствие этого русские возгордились, а наши солоны, цилэр, элэчунь и прочие народы затаили сомнение и недоверие. Мы тщательно продумали причины этих неудач и детально разработали план, благодаря чему и добились военной победы. Военное искусство учит, что точный расчет приносит победу, а рассчитавший недостаточно точно оказывается побежденным. Разве можно это выпускать из виду? К тому же в военных действиях нужно ценить фактор внезапности и стремительности.

Ранее, во время смуты, поднятой мятежником У Сань-гуем, мы решили, что город Юечжоу — это ворота, открывающие путь в Хугуан, и послали гонца с указанием развернуть военные действия и захватить его. Вслед за этим, для того чтобы разъединить силы мятежников, была захвачена провинция Сычуань. Одновременно мы отдали тайный приказ да-цзянцзюню Лайта поспешно направиться из Гуанси в Юньнань. В результате этого маневра все провинции были усмирены и военные действия прекратились. Однако успех был достигнут и благодаря храбрости и усердию цзянцзюней. Но какая польза будет от превосходных планов, если к ним будут относиться с пренебрежением или вообще не выполнять их? При усмирении Юньнани наибольшая заслуга [678] принадлежит Лайта, совершившему раньше плохие проступки, но мы не поставили их ему в вину».

Ваны и дачэни донесли: «Во время смуты трех мятежников офицеры и воины, находившиеся в районах, не охваченных смутой, единодушно включились в борьбу с ними, совершали на них бесчисленное множество нападений. С помощью гениального плана внутренних перевозок, разработанного вашим величеством, на протяжении десятков тысяч ли одерживалась победа; милость и устрашение применялись вместе, истребление и умиротворение сопутствовали одно другому. Поэтому величайшее зло в очень короткие сроки было совсем уничтожено. Вы, ваше величество, не забыли также, что Лайта имел заслуги, и защитили его от обид. Все воины, проявившие усердие, воодушевились. И среди подданных нет такого, который бы не ощутил высочайшую милость [императора]».

Император дополнительно издал следующий указ:

«Гуаньбао докладывал нам: „Намечалось, что наше войско выступит одновременно по воде и по суше 28 числа четвертой луны (20 мая 1685 г.). Перед этим были сильные грозы и прошли ливни. К 26 числу (18 мая 1685 г.) вода в Амуре начала прибывать. К тому же подул встречный ветер, очень затруднявший продвижение судов. К 27 числу (19 мая 1685 г.) небо прояснилось и вода пошла на убыль. 28 числа (20 мая 1685 г.) ветер с утра внезапно переменился на попутный. Наши воины подняли на своих судах паруса и поплыли против течения. Путь, для которого требуется три дня, проделан был за один день. Войско, отправленное сухим путем, даже двигаясь ускоренным маршем, не успело прибыть на место.

В войсках, размещенных в Айхуне, ощущался недостаток в мясе. Вдруг с гор побежало стадо оленей, насчитывавшее несколько десятков тысяч голов. Конные воины открыли стрельбу по оленям из луков, пешие били их дубинами. Помогали им даже те, кто шел на судах и плотах. Всего было добыто более 5 тысяч оленей.

Зная об этих двух случаях, мы предчувствовали, что будет одержана военная победа. Однако, так как дело еще не было закончено, мы предпочитали молчать. Ныне же усмирение завершено, поэтому мы специально издаем указ, дабы эти случаи стали всем вам известны"».

Все ваны и дачэни доложили: «Гуманное правление вашего величества соответствует велениям Неба, поэтому вы и удостаиваетесь его помощи. Благоденствие государства будет продолжаться вечно, беспредельно будет его счастье в течение десяти тысяч лет — все это можно предсказать на основании указанных [знамений]».

Император позволил начать церемонию. И все ваны вместе с гражданскими и военными чиновниками совершили церемониал трех коленопреклонений и девяти земных поклонов.

Вскоре прибыло донесение о победе от Пэнчуня с товарищами. Император указал:

«Ланьцин доложил: "Войско, совершив спешный ночной переход, подступило под Албазин, устрашив [русских]. Сдавшиеся русские избегли смерти и были отпущены обратно. Их город был взят". Это очень радостное событие. Принимавшие в нем участие должны быть вознаграждены по достоинству. Искренне перешедшие на нашу сторону русский Василий и другие устроены в Мукдене. Плененные русскими солоны, дауры — все возвращены на свои прежние места. Если встретятся халхасцы и ойраты, то всех их следует под конвоем отправить в свои аймаки и возвратить прежним хозяевам».

День жэнь-шэнь седьмой луны (3 августа 1685 г.).— Приказано учредить почтовые станции от Улы-Гирина до Айхуня

Ранее ланчжун Баоци и другие докладывали, что в результате измерения выявлено, что расстояние от Ула-Гирина до Айхуня 1195 ли, поэтому здесь необходимо учредить 14 станций.

Император указал: «Учредить почтовые станции очень важно. Обычно при промерах пути за единицу измерения принимается 5 чи. Учитывая значительную протяженность измеренного пути, приказываю Баоци и прочим снова спешно отправиться в эти места и еще раз тщательно произвести измерение».

Ныне Баоци и другие представили доклад: «При тщательном измерении расстояния от Ула-Гирина до Айхуня мерою в 5 чи оказалось, что это расстояние равно 1340 ли. Здесь следует соорудить 19 станций».

[679] Император утвердил доклад и дополнительно приказал:

«Назначить на каждую почтовую станцию чжуандинов и бошику — всего 30 человек, снабдить их 24 лошадьми, 30 головами тяглового скота. Чжуандинов прислать с земель внутри Ивового палисада и с почтовых станций, подведомственных Мукдену и Нингуте, лошадей и тягловый скот в необходимом количестве приказано закупить и поставить мукденскому Налоговому приказу».

День цзи-мао (10 августа 1685 г.). — Приказано освободить схваченного русского Ивана и других

Цзянцзюнь Сабсу прислал донесение: «Русский с реки Удиэрхэ Андрей послал Ивана и других четырех человек привлечь [на сторону русских] племя элэчунь. Но Ликэдингэ и другие схватили их и препроводили к нам».

«Русского Ивана и других следовало бы судить в соответствии с законом. Однако большое войско взяло штурмом Албазин. Сдавшиеся русские были помилованы, а не преданы казни. Ныне Ивана и его товарищей тоже следует помиловать. Следует написать на русском языке грамоту с приказом вернуть нашего Цзиэрмэнъа и других и более не вторгаться в наши земли. Эту грамоту вручить Ивану, чтобы он ее доставил русским. Ликэдингэ и других, а также их подчиненных людей — вознаградить как подобает».

День и-сы восьмой луны (5 сентября 1685 г.). — Приказано вознаградить щитников, участвовавших в походе на русских

Военный приказ доложил: «Воины из знамен, находящихся под командованием хоу Линь Син-чжу и Хэ Ю, к настоящему времени уже вернулись в свои прежние знамена. Они были откомандированы из провинций Шаньдун, Шаньси и Хэнань. Приказать командующим войсками в этих трех провинциях следить за соблюдением ими военной дисциплины. Хэ Ю также следует возвратить на место, куда он был прежде назначен».

Император указал: «Офицеры и воины-щитники, проявившие старание [в военном деле], должны быть поощрены. Заслуги офицеров обсудить позднее, приказать Налоговому приказу наградить воинов серебром».

День и-чоу десятой луны (25 сентября 1685 г.).— Приказано назначить нингутаского селина Нациня айхуньским фудутуном

Айхуньский фудутун Яцина из-за какого-то проступка был отстранен от должности. На его место назначить Нациня.

День цзя-шэнь (14 октября 1685 г.).— Приказано поставить гарнизоны в местности Молэгэнь Хэйлунцзяна

Ранее, в императорском указе, данном дасюэши Цзиоло Лэдэхуну и другим, говорилось:

«Русские вторгались в наши пограничные земли, тревожили местное население элэчунь, солонов, хэчжэ, фэйяка и даже грабили их и уводили в плен, злодействовали без меры. Мы не могли решиться, чтобы начать против них военные действия, и несколько [680] раз посылали к ним гонцов с указами. Русские же по-прежнему упорствовали и сопротивлялись, вторгались в наши земли и тревожили население. Зло не прекращалось, и тогда мы послали под город Албазин большое войско, которое заставило русских капитулировать. Командующие этим войском, придерживаясь высочайшего указания, простили их и разрешили беспрепятственно вернуться. Русские, в течение 40 лет занимавшие эти земли, были в течение нескольких дней разбиты, а город Албазин возвращен. Ныне уже объявлено о военных заслугах Сабсу, все прежние же его проступки, например промедление с выступлением войск в поход и прочие, были прощены. Офицеры и воины, участвовавшие в походе, утомились и временно возвращены в Ула-Гирин. Для охраны было решено временно переместить войска из Мукдена, от дауров и из других мест. Хотя Албазин и взят, но отнюдь нельзя забывать о необходимых мерах предосторожности. Поэтому пусть Исанъа и Лантань отправятся к Сабсу и после детального обсуждения с ним вопроса решат, где именно следует на все время разместить наши войска в гарнизонах и доложить [нам]. Что же касается строительства крепости и прочих дел, то их следует обсудить совместно с Мала. По окончании совещания приказываю Мала вместе со всеми остальными прибыть [к нам для доклада]».

В это время Исанъа и другие доложили: «Мы, подданные, выполняя высочайшее указание, от устья реки Нэмуэрхэ добрались до селения Вэньчаэр-тунь, тщательно разведывая местность. Эти отдаленные места обширны и пустынны, здесь много земель, пригодных для земледелия. В этом районе, неподалеку от реки Хэйлунцзян, имеется селение Кунгоэрцзинь, где следует построить крепость, в которой разместить гарнизон из 500 воинов из хэйлунцзянских Гирина и Нингуты, а также служилых людей из матросов. Для охраны этих мест направить воинов из Нэмуэр и их семьи. Все они весною будущего года должны прибыть сюда и построить крепость. Так же как и при строительстве города Хэйлунцзян, в соответствии с обстановкой сюда должны быть посланы для строительства один мукденский фудутун и 600 воинов и мастеровых, которые возьмут с собой все необходимые инструменты. Весною будущего года они прибудут в Нэмуэр и приступят к строительству.

Еще мы разведали места в окрестностях Молэгэня; здесь на берегу реки Нуньцзян расположено селение Молэгэнь-тунь, где можно построить крепость. Однако все вопросы, связанные с размещением в Молэгэне гарнизона и строительством крепости могут быть должным образом разрешены только к тому времени, когда поставленные гарнизоном в Нэмуэре воины один раз соберут урожай. Просим высочайшего указания на исполнение всего предложенного».

Император приказал ичжэнванам, бэйлэ и дачэням собраться и обсудить. Государственный совет доложил: «В деле строительства крепости, размещения войск и других поступить так, как было испрошено. Местность Хэйлунцзян — стратегически важная. К тому же здесь размещены военные суда, пушки и др. Если 500 отосланных из Нингуты воинов окажется недостаточным для защиты этих мест, то следует пополнить их число тщательно отобранными воинами из Гирина. С размещением гарнизона в Молэгэне следует пока повременить. Прежде нужно утвердить отсылку тысячи воинов в Нэмуэр, приказав им усилить гарнизон в Кунгоэрцзине».

Император повелел:

«Решение [Государственного совета] в целом еще не достаточно всесторонне продумано. Запрещаю нецелесообразное перемещение нингутаских войск в Хэйлунцзян, следует прежде отправить туда осужденных на ссылку в Нингуту и Гирин преступников. Еще раз рассмотрите эти вопросы и вынесите правильное решение».

Вследствие этого совет повторно доложил: «Как показало обследование, Молэгэнь имеет гораздо более важное стратегическое значение, чем Кунгоэрцзинь. Приказ о строительстве крепости в Кунгоэрцзине нужно отменить, а крепость строить в Молэгэне, где разместить и войска. Приказать основать здесь свою резиденцию цзянцзюню Сабсу, а также одному фудутуну. В Хэйлунцзяне должен проживать один фудутун. Гарнизон этой крепости должен насчитывать 500 воинов, комплектуемых из числа гиринских и нингутаских войск. Отправить туда и включить в число воинов следует также всех сосланных ранее в Нингуту и Гирин преступников. В связи с тем, что ныне принято решение о размещении войск в Молэгэне, необходимо увеличить здесь на почтовом тракте число станций. Приказать Налоговому приказу и Военному приказу, а также Лифаньюаню выделить по одному чиновнику, чтобы они определили и доложили о том, сколько [именно] надлежит прибавить почтовых станций на пути из Ула-Гирина до Молэгэня и от Молэгэня до Хэйлунцзяна. Поставленным в гарнизонах в Хэйлунцзяне фудутунам отлить и вручить печати. Фудутунам Вэньдаю и Нациню приказать стоять с гарнизоном в Хэйлунцзяне. О том, кому приказать заняться возведением крепости, почтительнейше ожидаем высочайшего указа».

Император разрешил исполнить все, что предложено, и приказал:

«Вэньдаю и Нациню стоять с гарнизоном в Хэйлунцзяне, фудутуну Бодину строить крепость. Воинам, занятым в строительстве, определить количество необходимого для них обслуживающего персонала и приказать заниматься земледелием».

[681] ГЛАВА ТРЕТЬЯ

День цзя-у второй луны 25 года правления Канси (21 февраля 1686 г.). — Приказано отправить хэйлунцзянскому войску щитников и пушки

Император указал Военному приказу и Приказу общественных работ: «Войску в Хэйлунцзяне весьма настоятельно необходимы порох и ядра. Дождавшись, когда зазеленеет трава, послать из Тайпусы Императорских конюшен 200 верблюдов с порохом, ядрами, а также с вновь отлитыми пушками. Еще отобрать 100 воинов с осадными щитами и отправить их [в Хэйлунцзян], приказав Баньдарша и Лантаню принять над ними командование. Приказать цзолинам, хуцзюньсяо из Ведомства дворцовых дел — Маньцзиньци, Ивану и другим — ехать вместе с ними».

День у-сюй (25 февраля 1686 г.).— Приказано цзянцзюню Сабсу и другим идти с войском для осады Албазина

Ранее Сабсу доносил: «Цзяоцисяо Сяокэсэ и другие были посланы в разведку для выяснения положения русских. По возвращении Сяокэсэ доносил: „Я достиг мест, недалеко отстоящих от Албазина, но вследствие того, что у меня было мало людей и лошади устали, до Албазина я не добрался. На обратном пути я встретился с Цинцзиэром из цилэр, который сообщил, что русские снова вернулись в Албазин, отстроили город и поселились в нем". Я, верноподданный, прошу разрешить мне ко времени таяния снегов направить построенные корабли и лично повести воинов и офицеров на искоренение неприятеля».

Ознакомившись с докладом Сабсу, император решил, что доклад основан на слухах и Сабсу не посылал людей для разведки положения в Албазине и получения достоверных сведений. Поэтому мы не можем без достаточных оснований посылать войска. Было повелено Сабсу, ланчжуну Лифаньюаня Маньпи и другим получить с помощью разведки точные сведения и доложить.

Через некоторое время Маньпи донес: «Я, верноподданный, послал заместителя вождя солонов Умубурдая и других к Албазину. Они захватили в плен русского Аксенку [Федорова], который на допросе показал, что в прошлом году начальник Нерчинска Иван [Власов] приказал Алексею [Толбузину] во главе более 500 человек снова прибыть в Албазин и отстроить город на прежнем месте. Его стена сделана из двух рядов бревен, засыпанных посередине землей, толщина стены 1 чжан 5 чи, высота — 1 чжан. Снаружи бревна залиты глиной. Мы спросили, на сколько месяцев русским хватит продовольствия. Пленный ответил, что собранного зерна вполне хватит на два года».

Когда доклад был представлен ко двору, император дал указ:

«Ныне русские снова вернулись в Албазин, отстроили город и поселились в нем. Если не поспешить их немедленно уничтожить, они непременно создадут запасы провианта, будут упорно обороняться, и тогда одержать над ними победу будет нелегко. Следует приказать Сабсу и другим временно приостановить переселение семей. В соответствии с прежней просьбой Сабсу пусть он поторопится с ремонтом боевых судов и, возглавив офицеров и воинов из Гирина и Нингуты, спешно отправится в город Хэйлунцзян. Когда он прибудет туда, пусть в соответствии с обстановкой оставит для охраны города мукденских воинов и отправится для взятия Албазина только с 2-тысячным отрядом. [Следует] также держать в резерве достаточное число офицеров и 400 фуцзяньских щитников, находящихся ныне в китайских Восьми знаменах, которым приказать выступить под командованием Линь Син-чжу».

День гэн-инь четвертой луны (18 апреля 1686 г.). — Приказано Лантаню и другим быть советниками по военным вопросам

В этот день император, зная о том, что Лантань, Баньдарша и Мала хорошо знакомы с географическими условиями [Хэйлунцзяна], приказал им отправиться в хэйлунцзянское войско. Дополнительно послал указ Военному приказу: «Так как Лантань и другие хорошо знакомы с географическими условиями местности, их посылаем и приказываем им исполнять обязанности советников по военным вопросам».

[682] День и-сы седьмой луны (13 августа 1686 г.). — Приказано на один год освободить солонов и дауров от предоставления дани ко двору

Император дал указ Военному приказу и Лифаньюаню:

«Наше войско осадило Албазин, но русские, хотя и оказались в чрезвычайно тяжелом положении, продолжают стоять насмерть.

Сейчас приближаются холода, и на монгольских почтовых станциях на тракте от Молэгэня до Албазина возникают трудности, связанные с тем, что в предстоящие зимние месяцы для лошадей не будет хватать кормов. Следует освободить солонов и дауров от предоставления дани ко двору в нынешнем году, а обязать их поставить имеющийся у них фураж и заготовленное военное снаряжение. Приказываю Минъаю и Мала обсудить и установить, сколько персонала и лошадей нужно иметь на каждой из монгольских почтовых станций. Решение по этому вопросу официально направить главнокомандующему над солонами Хунцзи и ланчжуну Маньпи, чтобы они отобрали для работ нужное число людей из солонов и дауров, а также приготовленных здесь лошадей. Кроме того, из числа офицеров и воинов, отправленных под началом Бодина для строительства крепости и ведения земледелия, необходимо отобрать 200 человек и временно их оставить в Молэгэне. Остальных же всех отослать обратно».

День цзи-ю (4 сентября 1686 г,). — Приказано послать грамоту русскому Белому царю

Император дал следующий указ Государственному совету:

«В прошлом русские вторглись и захватили Албазин и Нерчинск, убивали наших людей, тревожили границы. Мы повелели послу русского Белого царя Николаю [Спафарию] отвести своих людей назад. Но от русских не последовало ответа, напротив, вторжения с русской стороны продолжались, русские бесчинствовали и беспокоили наших людей. Мы полагали, что Николай не доставил нашего указа русскому Белому царю, и поэтому повторно приказали взятому нами в плен русскому отправиться из мест Халхи с грамотой к Белому царю. Но и эта грамота осталась без ответа.

Поэтому мы послали войска к Албазину для привлечения русских на нашу сторону, мы не убили ни одного человека. Русскому начальнику Алексею [Толбузину] было приказано уйти с нашей грамотой в свои места.

Русские же, узнав об уходе нашего войска, снова возвратились в Албазин, где возвели стены и обосновались на жительство. Наш двор неоднократно посылал [к русскому царю] грамоты, но ни разу не получал ответа, а между тем русские, находящиеся в Албазине, стоят здесь насмерть и не соглашаются уходить. Вероятно, это произошло потому, что прежние наши грамоты задержались в Нерчинске и других местах и не дошли до места назначения или же оттого, что русские, проживающие в Албазине, все осужденные преступники и не могут возвратиться на родину. Все это трудно точно выяснить.

Ныне из беседы с послом Голландского государства, привезшим дань, мы узнали, что его страна находится по соседству с Русским государством и они понимают язык друг друга. Следует составить указ, скрепив его печатью Военного ведомства, и отдать этот указ голландскому послу для пересылки русскому Белому царю. В указе уведомить его, что мы посылали к нему грамоты неоднократно, потребовать, чтобы он отозвал русских из Албазина и Нерчинска, установить в определенном месте границу, которую ни одна из сторон не должна нарушать. Тогда население, живущее по обеим сторонам этой границы, сможет спокойно жить и никогда не нарушать дружественные отношения. Когда русский Белый царь будет посылать нам ответное донесение, пусть его посланник едет к нам прямо сухопутной дорогой. Если же сухопутной дорогой приехать трудно, то он может отправить свой ответ для передачи нам через Голландию.

На основании данного [указа], переслать грамоту с послом Европейского государства (Голландии.— Г. М.) для вручения русскому Белому царю».

День дин-чоу восьмой луны (2 октября 1686 г.).— Указ цзянцзюню Сабсу о необходимости принять военно-оборонительные меры

Император указал Сабсу и другим: «Приближаются холода, и скоро река станет. В связи с этим вам надлежит все тщательно обдумать и заблаговременно подготовиться. Вероятно, русские упорно обороняются в Албазине потому, что рассчитывают на [683] подкрепление, и к тому же надеются, что когда река станет, наше войско уйдет. Хотя в настоящее время наши войска и выкопали рвы для обороны, но о том, как укрыть суда после того, как замерзнет река, каким образом обеспечить фуражом лошадей и как отразить нападение противника в случае прибытия [к нему] подкреплений, и не допустить их вступить в город — обо всем этом вы должны тщательно подумать и [о принятых мерах] секретно доложить».

Вскоре Сабсу донес: «Мы, верноподданные, строго выполняем высокое повеление. В настоящее время в лагере с трех сторон вырыты рвы и насыпаны валы. За рвами поставлен деревянный частокол и рогатки. Повсюду расставлены сторожевые посты. К западу от города, на противоположном берегу реки, размещен отряд. Если оставить наши суда у восточного или западного берега реки, то их трудно будет удержать вследствие быстрого течения. Мы опасаемся, что, пока река не замерзла, по ней могут проскользнуть русские, а из Нерчинска можно ожидать подкрепления. Поэтому с целью обороны, мы распределили воинов по обоим берегам реки, вдоль которых поставлены наши суда. В 6 — 7 ли от города вверх по течению реки имеются удобные бухты, где после того, как река станет, можно держать наши суда. Для охраны судов сюда выделен специальный отряд воинов, которому приказано преградить путь подкреплению, если оно прибудет из Нерчинска.

Половину всех истощенных лошадей следует отправить в Айхунь, а остальных в Молэгэнь, приказав поставленным для охраны тех мест мукденским офицерам и воинам содержать их».

Когда доклад поступил, император дал следующий указ:

«Если передать лошадей, направляемых в Молэгэнь, на содержание находящимся здесь мукденским офицерам и воинам, то провианта и фуража будет израсходовано еще больше. Можно приказать взять присланных лошадей на содержание главнокомандующему над солонами Хунцзи. Мукденских же офицеров и воинов отправить обратно. Лошадей, отправляемых в Айхунь, кормом должны обеспечить айхуньские офицеры и солдаты».

Приказано фудутуну Бодину принять командование над воинами и присоединиться к войскам Сабсу

Еще раньше фудутун Бодин просил послать 200 офицеров и воинов, занятых на строительстве крепости, в поход на русских. Данный вопрос было поручено обсудить цзянцзюню Сабсу и другим.

Тогда Сабсу доложил: «Мы, ваши подданные, имеем под своим командованием 2100 человек, и все же мы чувствуем, что для повсеместной обороны этих воинских сил недостаточно. Если бы прибыли воины Бодина, было бы для нас очень хорошо».

Вследствие этого император приказал Бодину отобрать 200 человек из числа воинов, занятых на строительстве крепости и в земледелии, и, выдав им двухмесячный запас провианта, срочно отправить в войско Сабсу. И приказал Бодину помогать Сабсу в военных действиях.

День цзи-ю девятой луны (3 ноября 1686 г.). — Приказано снять осаду с Албазина

В это время Белый царь Русского государства прислал своего посланца с донесением. Его содержание вкратце состоит в следующем:

«Вашему величеству, великомудрому императору, кротко царствующему над обширными владениями всего Китая, управляющему в совете со своими мудрыми вельможами всеми территориями своих владений, повелевающему как маньчжурами, так и китайцами, слава о котором распространяется до отдаленнейших стран, почтительнейше сообщаем: «Ранее, отец наш, Алексей Михайлович, посылал ко двору вашему посла Николая [Спафария] с грамотой, чтобы установить дружественные отношения. Уповаем на ваше великодушное прощение, если он, вследствие незнания им принятого в Китае церемониала и вашего языка, допустил в своем поведении какие-либо грубые и невежественные поступки. Мы также надеемся, что нам не будет поставлено в вину, если мы допустим нарушение в порядке титулования вашего императорского величества вследствие отдаленности нашей страны и незнакомства с вашим церемониалом.

Пожалованную ранее вашим императорским величеством грамоту за неимением в нашей стране человека, могущего растолковать ее, мы не могли прочитать. Когда Николай вернулся, мы расспросили его, и он рассказал, что сановники Цинской империи жаловались на то, что русские не возвращают перебежчика Гантимура, устраивают на границах смуту. В последнее время нам стало известно, что вы, ваше величество, [684] придвинули к границе войска и имеете намерение прервать дружественные отношения. Если пограничное население враждует и создает беспорядки, вы, ваше величество, могли бы направить к нам посла для выяснения всех обстоятельств дела. Тогда бы мы сами строго наказали виновных за их проступки. Зачем же вдруг начинать военные действия?

Ныне, после получения от вас высочайшего указа мы впервые ознакомились со всеми подробностями и сразу же отдали приказ отправленному нами войску после прибытия на место ни в коем случае не начинать военных действий. Почтительно просим выявить тех людей нашего государства, которые сеют смуту, и прислать их к нам для наказания по закону.

Кроме нашего посла, направленного для ведения переговоров по установлению границ, мы спешно направили к вам с грамотой Никифора Венюкова и Ивана Фаворова с просьбой снять осаду с Албазина. Подробно ознакомившись с грамотой, вы пришлите ясное указание нашей стране. Тогда все вопросы будут разрешены и на вечные времена воцарятся мир и согласие"».

После поступления этой грамоты император издал следующий указ: «Белый царь Русского государства, соблюдая этикет, говорит о мире и спешно прислал гонцов с просьбой снять осаду Албазина. Мы изначально не имели намерения уничтожить город и [теперь] должны проявить великодушие. Следует приказать Сабсу и другим, чтобы они отвели войско, стоящее под Албазином в одно место, разбили лагерь поблизости от боевых кораблей и зачитали русским, находящимся внутри города, мудрый [императора] указ, [по которому] им разрешается передвижение из города и обратно, но не допускаются произвол и захваты. Об остальном принять решение после прибытия следующего русского посла».

День у-цзы первой луны 26 года правления Канси (10 февраля 1687 г.). — Отправлены врачи для лечения больных воинов

Император указал цзянцзюню Сабсу и другим: «Нам стало известно, что после снятия осады Албазина среди воинов имеется много больных. Это лучшие маньчжурские войска, мы испытываем, чрезвычайное сожаление. Ныне специально посылаются два врача и лекарства для их лечения. Хотя русские и оказывали нам сопротивление, но наше войско при первом захвате Албазина не предавало население казни. Если теперь в городе есть больные русские, то эти врачи также могут оказать им помощь с тем, чтобы, возвратясь в свою страну, русские распространяли там славу о нашем великодушии».

День у-цзы седьмой луны (9 августа 1687 г.). — Возвращение отведенных из-под Албазина войск в Айхунь и Молэгэнь

Ранее халхаский Тушету-хан получил высочайший указ разузнавать и доносить известия о русском после, который должен прибыть для размежевания границ.

К этому времени Тушету-хан доложил: «Посол Русского государства уже прибыл на границы моих владений».

Вследствие этого император приказал Сабсу и другим возглавить войска и, пока еще не наступили холода, отвести воинов в Айхунь и Молэгэнь, где они должны отремонтировать военное снаряжение, подкормить лошадей и перезимовать. В важных пунктах по-прежнему должны быть оставлены дозоры. Русских, остававшихся в Албазине, известить о том, что большое войско отводится от города, так как Белый царь прислал посла с просьбой о мире.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

День гуй-ю пятой луны 27 года правления Канси (20 мая 1688 г.). — Послан нэй-дачэнь Соэту и другие для переговоров с прибывшим из Русского государства послом относительно размежевания границ

К этому времени посол Белого царя Русского государства Федор [Головин] с товарищами прибыл в местность Сэлэнгэ и прислал оттуда людей осведомиться, когда приедут наши послы для ведения переговоров.

Император приказал сановнику Соэту, командующему знаменным корпусом, князю, [685] дяде государя Тунгогану, а также начальнику ведомства Арии, старшему президенту Цензората Маци, начальнику отдела Гвардейского знаменного отряда Мала сообща отправиться на переговоры с русским послом, а также направил [для сопровождения их] из состава Восьми знамен 200 воинов Авангардного знаменного отряда, 400 воинов из Гвардейского знаменного отряда, 200 стрелков и артиллеристов из Артиллерийско-стрелкового знаменного отряда; от каждого знаменного корпуса — одного командира полка Авангардного знаменного отряда, одного помощника командира полка Авангардного знаменного отряда, двух помощников телохранителя Авангардного знаменного отряда от каждого крыла; двух командиров полка Гвардейского знаменного отряда и шесть помощников командиров полка Гвардейского знаменного отряда; одного командира полка провинциального знаменного гарнизона и командира Гвардейского полка Артиллерийско-стрелкового знаменного отряда⁵¹ от каждого крыла, одного чжангина от каждого Знаменного корпуса. Приказать командовать ими дутунам Лантаню и Баньдарша, фудутунам Нациню, Чжалакэту. Всем им вместе отправиться в поход. В этой связи Соэту и другим был дан следующий указ:

«Мала может подробно рассказать о том, как русские вторгались в наши границы и начали на реках Хэйлунцзян, Сунхуацзян и Хумара военные действия, заняли принадлежавшие нам Нерчинск и Албазин, принимали наших перебежчиков — Гантимура и других, а также о том, как наше войско, построив крепость Айхунь, дважды отправлялось на уничтожение Албазина и осаждало этот город, он может объяснить причины этого, дабы вы могли отчетливо представить себе, почему произошли эти события, уяснить все мотивы наших действий в отношении русских. Получив назначение послами на переговорах с русскими, вы должны подробно обсудить, как вы будете вести себя, и доложить нам».

Соэту с товарищами доложили: «Установлено, что на землях Нерчинска, ныне занятых Русским государством, были пастбища нашего племени Маоминъань, на землях Албазина жил даурский цзунгуань Бэйлээр, эти места первоначально не являлись владениями русских, а также не являются нейтральной территорией между границами обеих сторон. Тем более река Хэйлунцзян имеет чрезвычайно важное стратегическое значение, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать. Если по Хэйлунцзяну спускаться вниз по течению, то можно достигнуть реки Сунхуацзян, а если плыть по Сунхуацзян вниз — можно достигнуть реки Нуньцзян; если же [по Сунхуацзян] плыть на юг, то можно добраться до реки Куэрханьцзян, а также до мест Гирина и Нингуты, а также до мест жительства сибо, корцинь, солонов, дауров. Если плыть к устью реки Хэйлунцзян, то можно достигнуть моря. Реки Амгунь, Бурея и Зея тоже впадают в Хэйлунцзян. Земли по их берегам все принадлежат подчиненным нам народам — элэчунь, цилэр, билаэр и другим, а также являются местами жительства хэчжэнь и фэйяка. Если мы не вернем все эти земли, то окраинное население никогда не обретет спокойствия. Мы, подданные, считаем, что Нерчинск, Албазин, верхнее и нижнее течение Хэйлунцзян, а также все впадающие в него реки и ручьи находятся на наших землях, и их нельзя оставить Русскому государству. Мы требуем, чтобы русские вернули нам наших перебежчиков — Гантимура и других трех цзолинов, а также несколько человек, перебежавших позднее. Если [русские] будут действовать так, как мы указываем, мы возвратим им их перебежчиков, а также пленных, захваченных маньчжурским войском, и людей, привлеченных на нашу сторону, установим границу, будем вести взаимную торговлю. В противном же случае нам, подданным, следует немедленно возвратиться и не вести с ними более мирных переговоров».

Император утвердил доклад.

В тот же день Соэту и другие отправились в путь. Однако, не достигнув еще Сэлэнгэ, они получили известие, что началась война между Халхой и ойратами (В китайском тексте: Элутэ.). Император тотчас отправил вслед за Соэту с товарищами шивэев Куасая и Гуаньбао с приказом возвратиться и разместиться в местах, где были [цинские] пограничные караулы. О причинах же задержки приказал уведомить русского посла через отосланного курьера. Вследствие этого Соэту и другие составили письмо и приказали командиру полка Авангардного знаменного отряда Солоси и другим доставить его к русским.

Сами же вслед за этим временно вернулись в расположение пограничных караулов. Вскоре русский посол сообщил, что он из Нерчинска в столицу (Пекин.— Г. М.) направил своего представителя. Солоси и другие доложили о письме [Соэту].

Вслед за этим император отозвал Соэту с товарищами обратно.

День жень-чэнь четвертой луны 28 года правления Канси (3 июня 1689 г.). — Сановник Соэту с товарищами вторично посланы для переговоров с послом Русского государства

В это время прибыл гонец от посла Русского государства, сообщивший, что великий русский посол Федор [Головин] с товарищами уже прибыл в Нерчинск. Император [686] вновь послал Соэту и других выехать в Нерчинск и приступить к переговорам. При втором посольстве сопровождавших было значительно больше, чем при первом. Еще было приказано отправить к месту переговоров 1500 воинов из хэйлунцзянского войска в полном боевом вооружении. Они должны были отправиться к Нерчинску водным путем и соединиться здесь с сопровождавшими Соэту.

Соэту с товарищами доложили: «Поскольку в Нерчинске и Албазине живут подчиненные нам люди, мы, подданные, просим, как и было решено прежде, сделать границей Нерчинск, и все земли между Нерчинском и нашим государством должны быть возвращены нашей империи».

Император указал: «Если сейчас сделать границей Нерчинск, то у русских посланцев, приезжающих для торговли, не будет места, где они могли бы остановиться, и это затруднит осуществление взаимных связей. В начале переговоров вы по-прежнему должны настаивать на том, чтобы сделать границей Нерчинск. Если же их посланник будет умолять оставить его русским, можно согласиться границу установить по реке Аргунь».

В тот же день Соэту с товарищами отправился в путь.

День бин-цзы двенадцатой луны (13 января 1690 г.). — Посланы чиновники для установления пограничного столба в местах реки Горбицы

Иэй-дачэнь Соэту и другие достигли Нерчинска и вели переговоры с прибывшим из Русского государства послом Федором Алексеевичем [Головиным]. Русский посол вначале заявлял, что земли Нерчинска и Албазина освоены [русскими] и упорно отстаивал их. Соэту и другие подробно, с начала и до конца, растолковали, что Нерчинск стоит на реке Онон (В китайском источнике: Онунь.) и является бывшим местом кочевий всех аймаков Маоминъань, подчиненных Цинской империи; Албазин же является прежним поселением нашего подданного Аэрбаси и других и доказали, что позднее эти места были воровским образом захвачены русскими. И поэтому, прямо объявив русским о несправедливости их вторжения, вновь говорили о великом милосердии императора ко всему живущему. Тогда Федор [Головин] и другие люди Русского государства все с радостью объявили о своем согласии. Вслед за этим они принесли свои географические карты, решили вопрос о границах, и мы сообща принесли взаимную клятву быть на вечные времена в мире и дружбе.

Когда донесение Соэту и других было получено, император приказал всем советникам, бэйлэ и сановникам собраться и обсудить его.

Государственный совет доложил: «Русские тайно от нас более 30 лет занимали Албазин и тревожили наших звероловов. Вы, ваше величество, считая, что они поступают так из-за своей темноты и невежества, не решались двинуть войска для истребления их, а поставили войско гарнизоном в Хэйлунцзяне, ожидая, что они поймут свою вину. Поскольку же они упорствовали, ваше величество приказали взять штурмом Албазин, захваченных же пленных — всех освободить.

Однако очень скоро русские снова вернулись в Албазин, отстроили его и поселились там. Тогда войску вновь было приказано осадить город. Русские оказались в крайне бедственном положении, и как раз в это время их государь прислал посла с просьбой о мире.

Вы, ваше величество, сразу же согласились снять осаду и отдали сановникам распоряжение объяснить русским принципы справедливости. Только тогда люди Русского государства осознали великие милости вашего величества и стали склоняться к [нашей] цивилизации и целиком [согласились] выполнять достигнутую ранее договоренность. Наши сановники указали [им], где должна быть установлена граница. Таким образом, земли, лежащие на северо-востоке на пространстве нескольких тысяч ли и никогда раньше не принадлежавшие Китаю, вошли в состав ваших владений. Все это целиком является результатом великой всеохватывающей мудрости вашего императорского величества, добродетельность и могущество которого распространяются на отдаленнейшие места.

С целью увековечения [этого события] необходимо в определенном [в качестве] границы месте на реке Горбице установить столб с вырезанными на нем надписями на маньчжурском, китайском, а также на русском, латинском и монгольском языках.

Хотя с Русским государством ныне и установлены мир и дружественные отношения и определены границы, однако, [поскольку] в каждой провинции поставлены гарнизонные войска, необходимо, согласно прежнему решению, поставить гарнизоны в Моэргэне и Хэйлунцзяне».

Когда этот доклад был доставлен ко двору, император утвердил его. Вскоре были посланы чиновники установить памятную стелу со следующей надписью на ней:

[687] «Стела [в память] о переговорах между сановниками великой Цинской империи и послом Русского государства и установлении границ

Установить пограничной межой реку Горбицу, впадающую в Хэйлунцзян с севера неподалеку от реки Чорной или Улуньмухэ. В верхнем течении этой реки, в пустынной стране, имеется каменный хребет Большой Хинган, простирающийся до моря. Все ручьи и реки, впадающие в Хэйлунцзян в районе к югу от этого хребта, принадлежат Срединному государству; ручьи же и реки по северную сторону хребта все принадлежат Русскому государству.

Установить пограничной межой впадающую в реку Хэйлунцзян реку Аргунь. Южный берег этой реки принадлежит Срединному государству, северный берег — Русскому государству. Находящиеся на южном берегу этой реки при устье реки Мэйлэркэ-хэ русские строения перенести на северный берег.

Построенную Русским государством крепость Албазин разрушить до основания, а всех живущих там русских, а также все им принадлежащее перевезти на земли Белого царя.

Зверопромышленникам и прочим категорически запрещается переходить через пограничную межу.

Если один или двое людей самовольно перейдут межу с целью охоты или грабежа, то их немедленно следует поймать и препроводить к соответствующему местному начальству. Это начальство, в зависимости от тяжести их вины, будет определять им наказание. Если же пограничную межу пересекут 10 или 15 человек с оружием и будут охотиться, убивать людей или грабить, то о них непременно следует докладывать [государям] и немедленно предавать их казни по закону, дабы из-за ничтожного обстоятельства не расстроить великого дела и не нарушить мира и дружбы со Срединным государством.

Все прежние дела сейчас не рассматривать, а потому все русские, находящиеся в Срединном государстве, а также все люди Срединного государства, находящиеся в Русском государстве, пусть по-прежнему останутся на своих местах и их не нужно возвращать.

Ныне на вечные времена установлены мир и дружба, и торговым караванам, имеющим проезжие грамоты, разрешается впредь свободно производить торговлю.

После заключения трактата о мире и дружбе не позволяется принимать и оставлять у себя перебежчиков, а следует их немедленно отсылать обратно».

Гуманность вашего величества распространяется повсеместно, находя себе опору на небе, на земле и во всех четырех странах света. Все люди, живущие в местах заброшенных и диких, узнали [высочайшие] моральные принципы, обрели животворный дух и внутреннюю природу, все они прониклись вашей мудростью. Благодаря вашей высокой добродетели все они имеют пищу и наслаждаются спокойствием и миром.

Лишь русские из государства Олосы по своей природе упрямы и невежественны; они своевольничали, не желая покориться, нарушили наши границы, воровским образом заняли Нерчинск и Албазин, тревожили окрестное население. Это привело к тому, что все звероловы из районов Хэйлунцзяна и Сунхуацзяна из числа солонов и дауров были лишены возможности жить спокойно. Ранее, в годы правления Шуньчжи неоднократно посылались войска для того, чтобы покарать их, но не смогли добиться их полного уничтожения.

Когда вы, ваше величество, начали править единовластно, вы уже тогда задумались над тем, что те места, которые были захвачены русскими, находятся весьма близко от мест возникновения нашей династии и с усмирением русских следует поспешить. Вы выработали такой план усмирения: «Лучше смирить их добродетелью, чем наказывать при помощи военной силы». В 15 год Канси (1676 г.) от Русского государства прибыл посол и поднес в качестве дани различные предметы. Этот посол был благосклонно встречен, и ему даже была пожалована ласковая грамота, в которой строжайшим образом приказывалось запретить русским беспокоить пограничные земли, дозволялась торговля и дружественные сношения. Однако ответ так и не был получен.

Русские же, напротив, проникли во все районы Зеи.

Император специально послал далисы цин Минъая с товарищами и приказал русским покинуть эти места, однако они медлили, продолжали совершать убийства и грабежи, крайне бесчинствуя. И тогда еще вы, ваше величество, не приняли решения послать войска для их усмирения. Вы распорядились только переместить войска из Гирина и других мест, разместив их гарнизоном в Айхуне, дабы воспрепятствовать дальнейшим захватам. И к тому же многократно давали им разъяснения в надежде на пробуждение у них сознательности. До какого же предела русские могли продолжать упорствовать в своих заблуждениях и, хорошо зная о зле, не раскаиваться в своих преступлениях!

Вы, ваше величество, убедившись, что их нравы подобны нравам диких зверей, [688] поняли, что без одновременного использования методов облагодетельствования и силы, то есть истребления и привлечения на свою сторону, русские никогда не подчинятся. Вы передали свой заранее продуманный план фудутуну гуну Пэнчуню и другим, чтобы под их командованием офицеры и воины выступили в поход для взятия Албазина.

Вместе с этим ваше величество, движимые любовью ко всему живущему, послали шивэя Гуаньбао огласить всем офицерам и всему войску приказ: «После того, как будет взят город, ни в коем случае не убивайте ни одного человека!».

После этого наше войско по реке и по суше подступило вплотную к их городу. Русские действительно испугались, оказавшись в затруднительном положении; отбивая поклоны, они просили о капитуляции. Пэнчунь и другие, строго выполняя высочайшую волю, не казнили их, всех освободили и разрешили вернуться [на их прежние места]. Если бы у русских была бы хоть маленькая человеческая душа, [они должны были бы чувствовать себя] облагодетельствованными высочайшей милостью, должны были бы выразить желание сложить оружие, уйти из этих мест и вновь не нарушать границы. Кто же мог подумать, что они окажутся столь вероломными!

Воспользовавшись тем, что наши войска с победой возвратились, они снова пробрались на прежнее место и воровски обосновались здесь.

Тогда вы, ваше величество, повторно приказали цзянцзюню Сабсу и другим повести войска и осадить их город; силы русских уже были истощены. Однако ваше сердце было добрым и милостивым; у вашего величества первоначально не было намерения уничтожить всех их, [напротив], вы желали проявить великодушие и простить их всех. Как раз в это время русский Белый царь прислал донесение, в котором признал свою вину, и гонцов с просьбой о мире. Поэтому вы приказали снять осаду Албазина и специально направили нэй-дачэня Соэту и других на переговоры с прибывшим послом. Когда Соэту с товарищами прибыл туда, он на основе великих принципов справедливости стал упрекать русских за их вину и провозгласил искренное стремление [цинского] двора к великодушию и гуманности. Только тогда люди Русского государства испытали глубочайшую благодарность за проявленное к ним великодушие и всей душою повиновались. По поводу же установления границы с ними была принесена клятва, и они с исключительной почтительностью повиновались приказу. Вследствие этого пограничное население приобрело возможность жить спокойно, и зло от посягательств и бесчинств отныне навсегда устранено.

Русское государство никогда не имело связей с Срединным государством. Русские по своему характеру чрезвычайно свирепы, и их трудно подчинить. Однако в настоящее время они проявляют покорность и искренне желают обратиться к культуре. Земли, на несколько тысяч ли лежащие на обращенных к Срединному государству [склонах] Хингана, начиная с крайнего севера, и пустынные, целиком станут принадлежать Срединному государству. Из этого видна священная добродетельность вашего величества и помощь со стороны небесных духов, величественность и всеобъемлющая [любовь], действительно далеко превосходящие все, что когда-либо имело место за тысячи прошедших лет.

Перед выступлением в поход войска все опасались трудностей, которые могли возникнуть вследствие дальности пути, вы же, ваше величество, заблаговременно предусмотрели все в своих продуманных планах, перед самым возникновением дела оставались непоколебимым, твердо и решительно единолично распоряжались всем его ходом. Вы посылали людей для разведывания местности, чтобы найти удобные пути для беспрепятственного продвижения войск и их стоянок, создавали военные земледельческие поселения, чтобы снабжать войска провиантом как при наступлении, так и при обороне; отдавали распоряжения относительно строительства и ремонта судов для перевозки провианта, чтобы удовлетворить потребности войска, об учреждении почтовых станций для быстрейшего доставления военных донесений. Вы неоднократно наставляли командующих надлежащим образом осуществлять стратегические планы, в результате не была упущена благоприятная обстановка. Воинам раздавались награды и поощрения, и они еще больше воодушевлялись. Все шло хорошо, священные предначертания приводили к выдающимся результатам, военные успехи достигались благодаря наличию заблаговременно глубоко и всесторонне продуманных планов. Такого решения вопроса еще не знала история.

Словом сказать, вы, ваше величество, уподобились по своей добродетели Небу, а по глубочайшей мудрости — божеству. Поэтому слава о ваших деяниях проникнет повсеместно, распространяясь даже на безлюдные пустыни, которые стали отныне принадлежать нам. Ваша добродетель изливается повсюду, и те немногие стороны света, которые еще не пришли в подчинение вам, все подвергаются просвещенному воздействию.

В книге «Чжун-юн» говорится: «Все люди, имеющие кровь и живую душу, везде, куда может только прийти судно или повозка, где только могут быть приложены человеческие силы, повсеместно, где только над головою небо, а под ногами — земля, где только светят солнце и луна, падает иней и роса, — любят и почитают своих родителей».

Эти слова могут быть полностью отнесены к правлению вашего величества!

КОММЕНТАРИИ К «СТРАТЕГИЧЕСКИМ ПЛАНАМ УСМИРЕНИЯ РУССКИХ»

¹ «Пиндин лоча фанлюэ» («Стратегические планы усмирения русских»), в четырех цзюанях (главах), является ценнейшим источником по русско-китайским отношениям в XVII в. Этот источник вошел, в частности, в сочинение Хэ Цю-тао «Шофан Бэйчэн» («Полное описание Северной границы», [б м.], 1881) и последующие переиздания, главы V—VIII вводные, а также в сборник «Хуанчао фаньшу юйди цуншу» ([б. м.], [б. г.], т. 5), имеется и рукописная копия труда, хранящаяся в Отделе рукописей ВГБИЛ, ф. № 274, рук. № 215.

⁵¹ Приводимые здесь переводы учреждений заимствованы из кн.: И. С. Бруннерт и В. В. Гагельстром, Современная политическая организация Китая, стр. 64, 274 , 275, 284.

Библиографическое описание: Русско-китайские отношения в XVII веке: Материалы и документы. Т. 2. 1686-1691. М., 1972

Сетевая версия – В. Трухин, 2011г