Красноштанов Г.Б.

Когда основан Киренск?

ЧТО ПИСАЛИ ОБ ОСНОВАНИИ КИРЕНСКА РАЗЛИЧНЫЕ АВТОРЫ?

Если проследить, что писали об этом различные авторы, то голова пойдет кругом. Действительный член Иркутского статистического комитета В.И. Кржижановский основанием Киренска посчитал 1649 г.
«Первое знакомство русских с рекой Леной относится к 1627 г., когда Максим Перфильев дошел до устья реки Куты. Отсюда русские направились вниз по Лене и основали в 1649 г., при впадении р. Киренги в Лену, Киренский острог; в 1675 г. он сделан городом, а в 1783 г. назначен уездным городом» (1).
В другой книге читаем: «Затем в один десяток следующих лет построены остроги Илимский, Киренский (1665), Иркутский из первоначального зимовья» (2).
В «Сибирском справочном торгово-промышленном календаре на 1905 год» основание Киренска отнесено на еще более позднее время. «Уездный город Иркутской губ. — основан Киренским острогом в 1665 году, а в 1675 сделан городом» (3).
В справочной книге З. Вольского «Вся Сибирь» написано: «Киренск (Иркутская губ.) основан в 1630 году, а в 1783 г. назначен уездным городом» (4).
Д. Клеменц в статье «Население Сибири» сообщал: «В 1639 г. Галкин выходит на Илим и через волок спускается на Лену, и в том же году закладывает Никольский погост, впоследствии г. Киренск» (5).
А вот Г.А. Попов в книге «Очерки по истории Якутии» утверждает: «В 1628 г. 10 казаков под предводительством Василия Бугра спустились на Лену через Илим по Куте. Добраться до якутов они не смогли, а остановились при устье р. Киренги и основали Никольский погост (г. Киренск). С теми же намерениями попал на Лену енисейский атаман Ив. Галкин, также отличившийся тем, что построил в следующем году Усть-Кутский острог» (6).
Добавим к этому, что если Василий Бугор был десятником, то это отнюдь не означает, что с ним было только десять человек. Фишер писал: «Я забыл упомянуть, что посланные в 1629 г. Хрипуновым на Лену 30 человек встретились с Василием Бугором по дороге и некоторые из них пристали к нему с тем договором, чтоб получаемую у язычников добычу делить между собою на равные части» (7).
В.Н. Шерстобоев, подробно описавший строительство острогов в Илимском воеводстве в капитальном труде «Илимская пашня», об основании Киренска сообщил весьма кратко: «Киренский острог, первоначально носивший название Никольского погоста, а потом Усть-Киренского острога, стоял на месте нынешнего г. Киренска. Основанный в 1631 г...» (8).
В.В. Воробьев указывает тот же год: «опираясь на «Ленский волок» с его острогами, енисейские казаки сделали гигантский прыжок на северо-восток вниз по Лене. Здесь в 1631 году ими был заложен Киренск, в 1632 - Якутск, в 1635 - Олекминск» (9).
В книге В.А. Вдовина «Киренск и Киренский район» написано; «Академик Л.С. Берг говорит, что проведывание Лены шло и другим, более южным путем - из Енисейска. Отсюда в 1628 г, был послан казачий десятник Василий Бугор. Он с Верхней Тунгуски (Ангары) через Илим, Игирму и Куту сплыл до Лены, а по ней, собирая ясак, доходил до устья реки Чаи. В 1630 году Бугор вернулся в Енисейск, оставив для ясачного сбора в устье Киренги четырех казаков, а в устье Куты — двух. Это были первые оседлые русские на Лене.
Казаки Василия Бугра в 1630 г. в устье реки Киренги (на том месте, где сейчас находится кинотеатр «Прогресс») построили ясачное зимовье, которое в 1631 г. казаками атамана Галкина, пришедшими из Усть-Кутского зимовья, было улучшено, расширено и обнесено стеной. Этим было положено основание Киренского острога, который до 1665 г. назывался Никольским погостом» (10).
Известие В.А. Вдовина, подкрепленное ссылкой на академика, всем пришлось по душе и стало хрестоматийным. Однако же последний абзац В.А. Вдовин добавил от себя.
[40] Берг ничего не писал об основании Киренского острога. Он лишь пересказал написанное Фишером, давая ссылки на его сочинение, и только. Вот что написано у Берга: «Одновременно с мангазейцами проведывание Лены шло другим, более южным путем — из Енисейска Отсюда в 1628 г. был послан на р. Илим десятник Василий Бугор. Он пошел вверх по р. Идирме (Игирма, приток Илима), отсюда перешел на р. Куту, сплыл по ней до Лены, а по Лене спустился до устья Чаи; язычники (имеются в виду тунгусы) "принуждены были везде давать ему ясак, где он ни проходил". В 1630 году Бугор вернулся в Енисейск, "оставив для ясачного сбора у устья Киренги четырех из своих казаков и двух - у устья Куты" (Фишер, с. 353). Это были первые оседлые русские на Лене.
В том же 1630 г. атаман Галкин послал из Енисейска казака Илью Ермолина, который нашел другой, более короткий путь к р. Куте по Илиму, вплоть до того места, где со временем основан Илимск — путь, которым впоследствии пользовались очень долго. Ермолин сплыл по Лене до устья Чаи, где и получил от тунгусов "обстоятельнейшее известие о якутах". Обратно казаки пошли сухим путем на Илим.
В 1631 г. на Лену пришел сам Галкин, основавший при устье р. Куты Усть-Кутское зимовье.
Для того чтобы закрепить новооткрытый край, енисейские власти отправили в 1631 г. на Лену сотника Петра Бекетова. Перезимовав в Усть-Куте, он весною 1632 г. спустился по Лене и основал на земле якутов Якутск, через десять лет перенесенный выше по Лене на его теперешнее место (И. Фишер, с. 358)» (11).
Может быть, Л.С. Берг что-то не досказал? Тогда обратимся к И.Э. Фишеру.
«Перфильев в 1627 году, а в следующем году десятник Василей Бугор послан был на сию реку (Илим. - Г.К.) для продолжения начатого дела. Сей с данными ему десятью казаками пошел по реке Идирме до другой реки Куты, по течению которой следовал до ее устья к славной в свете и великой реке Лене, которою плыл вниз до устья реки Чаи (140 км ниже Киренска. — Г.К.)».
Василий Бугор, пишет Фишер, «в 1630 году возвратился назад в г. Енисейск, оставя у устья Киренги четырех человек из своих товарищей, да двух еще у устья Куты для ясашного сбору».
В следующем году, продолжает Фишер, енисейский атаман «Галкин послал десятника Илью Ермолина с пятью казаками на Лену. Сии в усть Куты нашли оставленных Василием Бугором двух казаков да два судна. Они, взяв суды, пошли на них далее вниз по Лене. Они думали найти и четырех других Бугором в устье Киренги оставленных казаков, но от тамошних тунгусов услышали, что помянутые казаки с пришедшими из Туруханска по Нижней Тунгуске промышленными (людьми) пошли в землю якутов».
И, наконец, завершает Фишер, «атаман Галкин весною 1631 года пришел сам на Лену, но вместо острога на устье Куты, как ему велено было, построил зимовье, после сего пошел назад на реку Илим» (12).
Фишер ошибся, когда писал, что после постройки зимовья на устье Куты Галкин вернулся назад на реку Илим. Позже выяснилось, что он не возвратился на Илим, а поплыл вниз по Лене в Якутскую землю. В наказе первому якутскому воеводе П.П. Головину записано: «В прошлом де во 139 [1631] году на великой реке Лене лутчие тайши, которые государю служили, Волочь да Тынина, и алданские князцы воровством служилых людей Енисейского острогу атамана Ивашки Галкина с товарищи, от великих их обид, учинились от государя отгонны» (13).
Фишер, сам побывавший в Киренске, не посчитал зимовку четырех казаков В. Бугра на устье Киренги основанием этого города, видимо, ввиду ее кратковременности и неопределенности понятия «у устья Киренги», У устья Киренги находится не только то место, где сейчас расположен Киренск, но и другие места по разным берегам Лены и Киренги, на которых сейчас располагаются многочисленные поселки и деревни, такие как Мельничный, Пролетарский, Балахня, Воронина, Сидоровская, Никольское. О деревне Ерофея Хабарова, находящейся в 7 км от устья Киренги, в документах того времени тоже писали, что она «у устья Киренги».
После В.А. Вдовина за дело взялись авторы путеводителей. Теперь оставалось только описать, как выглядел Киренский острог. А.Н. Колесов и С.Е. Мостахов сообщили: «В [41] 1631 году русские землепроходцы во главе с Василием Бугором, спустившись с Верхоленья, основали в устье Киренги зимовье. Через год казаки атамана Ивана Галкина срубили на его месте острог и обнесли высокими деревянными стенами с башнями — бойницами. В остроге размещались стрелецкая изба, пороховой погреб, склады с провизией и «ратной амуницией» (14).
К сожалению, историки Сибири Д.Я. Резун и Р.С. Василевский некритически отнеслись к сведениям, сообщаемым в путеводителях. В книге «Летопись сибирских городов» они написали: «Началом Киренска является зимовье с нагородней, которое было поставлено в 1630 г. казаками из отряда В. Бугра в устье Киренги. В 1631 г. енисейский атаман И. Галкин расширил зимовье и обнес его острожной стеной. До 1655 г. поселение называлось Никольским погостом. В 1655 г. оно было отстроено и превратилось в острог» (15).
Но пальма первенства все же осталась за авторами путеводителей. В путеводителе А.С. Павлова «Лена от истока до устья» появляются новые «подробности».
«Ясачное зимовье было основано на правом берегу Лены еще в 1630 г. енисейским казаком Василием Бугром <...>. В 1631 г. атаман Иван Галкин окружил зимовье прочным деревянным забором, за которым в 1633 г. было построено внушительное здание мужского монастыря, сгоревшее в 1931 г. от пожара» (16).
И далее: «По возрасту приближается к Киренску село Никольское — в 1631 г. Иван Галкин с ватагой поставили здесь Никольский погост» (17).
При этом не объясняется, зачем нужно было Галкину кроме зимовья ставить еще и погост в с. Никольском (в 6 км ниже Киренска). Не объяснено также, для кого было построено «внушительное здание мужского монастыря» всего лишь спустя два года после похода Ивана Галкина. У Ивана Галкина было всего только 30 крепких казаков и у сменившего его в 1632 г. Петра Бекетова — 30, отнюдь не мечтавших о монастырской жизни. Но справедливости ради отметим, что год основания Киренского монастыря — 1633-й — не выдумка А.С. Павлова. Именно такой год указан на «Плане Иркутской губернии городу Киренску», утвержденном императором Александром I. Копию такого плана любезно предоставила мне киренский краевед Л.С. Нератова. Другое дело, соответствует ли этот год истине.
Итак, из обзора литературы можно сделать лишь неутешительный вывод: налицо разнобой в датах и событиях, вследствие чего ответить на вопрос, когда основан Киренск, весьма затруднительно. Однако нельзя не обратить внимание на одно обстоятельство: у всех авторов, несмотря на разнобой, все-таки есть что-то общее. Оно заключается в том, что ни один из них в подтверждение своих слов не сослался на архивные документы. Только с помощью архивных документов можно преодолеть разнобой в датах и событиях и ответить на вопросы: с чего начался Киренск, когда построен монастырь, когда построен острог, с какого времени Никольский погост стал называться Усть-Киренским острогом и т. п.

КАКИЕ СВЕДЕНИЯ ОБ ОСНОВАНИИ КИРЕНСКА ИМЕЮТСЯ В АРХИВНЫХ ДОКУМЕНТАХ?

Перейдем теперь к рассмотрению архивных документов, имеющих отношение к основанию Киренска.
Есть отписка Василия Бугра, в которой он сообщает о сборе ясака на реке Куте: «В нынешнем во 133 [1629] году, октября в 25 день, ходили мы для государева ясаку на Куту реку, два человека служивых людей да толмач, да Якова Игнатьевича (Хрипунова. — Г.К.) полку служивые люди, два ж человека, да толмач. И взяли государева ясаку с ясашных людей, с князьца Акянеги с товарыщи, сорок соболей» (18).
О своем же выходе на Лену Василий Бугор не сообщает. Это известно из других документов. В фонде Сибирского приказа имеется челобитная Ивана Галкина, в которой он описывает свой поход на Лену, в 1631 г. Она довольно обширная. Мы же приведем из нее выдержки, относящиеся к интересующему нас вопросу, а именно, что построил Иван Галкин во время этого похода.
«В прошлом, государь, во 138 [1630] году по твоему государеву указу посылал нас, холопей твоих, государев воевода князь Семен Иванович Шаховской на твою госуда-[42]реву службу вверх до устья Идирмы реки, а с усть Идирмы реки за волок на Лену реку для твоего, государева, ясачново збору и приводить под твою государевскую высокую руку немирные и непослушные земли, и велел нам, холопем твоим, по твоему государеву указу на Лене острог поставить, чтоб те немирные земли были тебе, государю, за тою крепостию прочны и постоятельны.
И мы, холопи твои, пришет на усть Идирмы реки, по твоему государеву указу, поставя зимовье, учали твой государев ясак збирать с Ылима реки да с Идирмы реки и с Куты реки, и по иным сторонним рекам, которые впали в Лену реку» (19).
В выписке Сибирского приказа о строительстве этого зимовья сказано более подробно: «И в прошлом де во 139 [1631] году, майя в 8 день (дата получения. — Г.К.) писал к нему, ко князю Семену, с усть Идирмы реки из зимовья атаман Галкин: как де он с служилыми людьми на усть Идирмы реки в старое зимовье пришел и зимовье укрепил, зделав городком, и башню для караула поставил. И посылал он ис тово зимовья через волок на Лену реку для нашего ясачного збору последним летним путем в осень енисейских служивых людей десятника Илейку Ермолина с товарищи, шти человек. А за ними де посылал перенести через волок запасов служивых людей осмнатцать человек» (20).
Илейка Ермолин собрал на Лене ясак. «И с тем де нашим ясаком Илейка с товары- щи с Лены реки пришли к нему, к Ивану, зимним путем на усть Идирмы реки в зимовье в прошлом во 139 [1631] году» (21).
Подробности этого похода сообщаются в отписке Ивана Галкина. Он узнал «в прошлом 138 [1630] году» от тунгуса более удобный путь на Лену, чем тот, который был ранее известен русским. «И я, государь, прикормил тунгуса и подарил его государевым жалованьем, одекуями, и роспрашивал его про иные волоки, есть ли куды иные волоки на Куту и на Лену реку ближе тех волоков.
И он, видя к себе государьскую милость, сказал волок на реку на Купуй (Купу. - Г.К.) с устья Идирмы итти вверх по Илиму водяным путем до подволочья два дни.
И я, государь, с тем тунгусом посылал служивых людей дву человек, Ивашка Чюрочку да Якуньку Васильева, волоку отведывать. И они, государь, ходили с тем тунгусом, волок отведали и, пришед, сказали про тот волок, что де лехко человек тот волок днем перейдет. А с ношами тот волок итти два дни на реку на Купуй. А по Купую плыть на низ до Куты день водою. А Купуй — река водяна. А зимним путем чрез тот волок ходить не мошно, потому что гористы крепко.
И я, государь, с усть Идирмы посылал через тот волок на реку на Лену служивых людей шесть человек, десятника Илейку Ермолина, Ивашка Романова, Исачка Васильева, Ярофейка Спиридонова, Марка Любовсково, Гришку Ярославца. А за ними, государь, посылал осмнатцать человек запасы их несть за волок. И они, государь, запасы их перенесли за волок на реку на Купуй. И нашли, государь, на реке на Купуе под волоком тунгусов дву человек. И купили они, служивые люди, у тех тунгусов лотки берестяные.
И те, государь, шесть человек поплыли на низ по Купую и Куте два дни до Лены реки. И выплыв они на Лену, и с енисейскими служилыми людьми, которые остались на ус[ть] Куты реки на Лене от Васьки Бугра, к Тренке Корешку да к Фетьке Михайлову.
И дву человек, государь, Илейка Ермолин оставил на усть Куты реки для государева ясашково збору. А четырьми человеки взяли Бугровское судно и поплыли на низ до Киренги реки, где были оставлены от Васьки Бугра служивые люди, четыре человека.
И приплыли они на усть Киреньги реки. И тех служивых людей четырех человек, и они плыли их, служивых, проведывать до Чаи реки, откуду воротился Васька Бугор. И тунгусов на усть Киренги и на усть Чаи живет много.
И Илья с товарищи роспрашивал тунгусов про служивых людей, живы ли они, или их побили, и какие люди. И тунгусы Илье сказывали: которые де перешли промышленые люди с Ылима реки, Ортюшка Кырнай с товарыщи, осмьнатцать человек, на Лену реку, и они де плыли вниз по Лене реке в Якольскую землю <...>
А про тех служивых и промышленых людей вести подлинные, нечто они живы или мертвы, Илья с товарыщи на усть Чаи на Лене реке заосеновали для государева ясаку» (22).
А.С. Павлов пишет: «Существует много версий относительно названия города. По [43] одной из них Киренск назван в честь Буковского десятника Кириллова (Кири). По Другой версии река, а за ней и острог, получили название от эвенкийского слова «кири» — грязный, Галька и песок но берегам Киренги имеют черноватый оттенок гидроокиси марганца, имеющегося в воде. Однако хочется верить красивой версии, согласно которой город получил название опять же от эвенкийского слова «киренха», что переводится как «орлиное гнездо» (23).
Мы не будем ломать голову, откуда произошло название реки. И не будем производить анализ воды. Не наше это дело. Но из приведенных документов ясно, что это название существовало и до прихода па Лену русских, и никакой мнимый бугровский десятник Киря (в документах нет упоминаний о нем) к происхождению названия реки и города не имеет отношения. В уже упомянутой челобитной от 29 марта 1632 г. Иван Галкин описал реки, впадающие в Лену: «Вниз пловучи от нового острогу (Усть-Кутского. - Г.К.) по Лене реке большая река пала с правую сторону, Киреньга, в Лену» (24).
Одно ясно — название города произошло от названия реки. Об этом несколько позже.
Вернемся опять к челобитной И. Галкина: «А сами, государь, мы, холопы твои, пошли, зимним путем на нартах за волок на Лену реку <...>. И перешли на Куту реку, на усть Купуя (Купы, притока Куты. — Г.К.). И тут, государь, мы, холопы твои, дождались вешние воды и поделали струги поехали вниз во Куту реку на Лену реку <...>.
И поставили тут на Лене острог середи многих землиц на усть Куты реки в угожем месте. И соль, государь, под тем острогом, самосадка, с версту от того острогу, или мало больше. И в остроге оставили служивых людей. А иные мы, холопы твои, плавали вниз по Лене реки приводить под твою государьскую, высокую руку новые земли <...>. Да по Лене по реке и доехали мы, холопы твои, до якольских (якутских. — Г.К.) людей» (25).
О строительстве Киренского острожка в челобитной ничего не говорится. Вовсе не потому, что Иван Галкин поскромничал. Это на него не похоже. Ведь в челобитной он писал, что на устье Идирмы он построил зимовье, а в выписке Сибирского приказа: «в старое зимовье пришел, и зимовье укрепил; сделав городком, и башню для караулу поставил».
В 1632 г. Ивана Галкина сменил сотник стрелецкий Петр Бекетов, который построил Ленский острог километрах в 70 ниже нынешнего Якутска и сообщил об этом в своей отписке: «Того ж году (1632. – Г.К.) сентября в 25 день, по государеву, цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии, указу поставил я с служилыми людьми на Лене реке острог для государева величества в дальней украйне и для государева ясачного сбору, и для приезду якутцких людей. А преж того на Лене реке и в Якутцкой земле государева острогу не бывало нигде» (26).
Не посчитал, значит, за острог Петр Бекетов строение Ивана Галкина на устье Куты. В другой отписке Петр Бекетов писал: «А про острог мне он, Иван, сказал, что поставил острог на усть Куты реки в угожем месте. И на усть Куты поставлено у него «зимовье по промышленному, одна изба с сенцы, десяти человеком едва можно жити в том зимовье, а острожного заводу около зимовья нет никакого» (27).
В противовес этому Е. Виллахов утверждает: «Двое спутников Бугра остались на устье Куты и поставили острожек, давший жизнь нынешнему городу» (28). Всего лишь двое и, глядишь, поставили острожек.
О Киренском острожке ничего не сказано. Нет упоминаний о нем и в более поздних документах, когда, казалось бы, он должен быть обязательно упомянут. Например, через 10 лет после похода И. Галкина якутский воевода Петр Петрович Головин сообщал в Москве, что 17 января 1641 г. бил челом Ерофей Хабаров, «чтобы ему, Ярофейку, на Лене реке, на усть Киренги реки дать под пашню землю». Где это на «усть Киренги»? Деревня Хабарова, которая от устья Киренги отстоит на 7 км, а от острожка, если бы он существовал, должна была бы отстоять всего лишь на 3 км. Не было в то время ни острожка, ни погоста.
В 1646 г. якутский воевода В.Н. Пушкин в одной из своих отписок в Москву, жалуясь на нехватку судовых снастей, перечислил все ясачные зимовья и острожки, в которые посылаются из Якутска служилые люди на дощаниках.
«По твоему государеву указу из Якутцкого острогу посылаютца на твои государе-[44]вы службы для прииску и для приводу под твою государеву царскую высокую руку, и для твоего государева ясачного збору в новые землицы: на низ Леною рекою к столбам в зимовье да в Жыганы в зимовье ж
да за Леною ж на море, а морем в сторонные реки на Собачью, а Индигирга тож в зимовье да на Оленек в зимовье ж да на Яну в два зимовья
да по Лене же на Вилюй, а Вилюем вверх в три зимовья да по Алдану в Буталской острожек в зимовье да из Алдана по Мае реке в два зимовья
да Маею же через волок на дальние реки на Улью да на Охоту в зимовья ж да из Якутцкого же острогу вверх по Лене по Олекме в зимовье ж да на Чичюйской волок в зимовье же
да под Ленской (волок. — Г.К.) на усть Куты и в Верхоленской Братцкой острожек Всего в дватцать мест надобно дватцать дощаников со всеми судовыми снастьми» (29). Как видим, и здесь нет упоминаний ни о Киренском острожке, ни о Киренском ясачном зимовье.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ НИКОЛЬСКОГО ПОГОСТА

Так что же вначале возникло на месте нынешнего Киренска? Погост, монастырь или острог? Имеются архивные документы, из которых видно, что вначале возник погост. Однако точный год назвать нельзя.
В 1646 г. трое ссыльных черкас (запорожских казаков) в своей челобитной просили: «Вели, государь, нам дать наволок Никольской, пониже Киренги реки, вверх идучи, на правой стороне» (30).
В 1647 г. ленский воевода В.Н. Пушкин сообщал в Москву: «Да твоему ж, государеву, указу на Лене ж посажены в пашенные крестьяне ссыльные черкасы и иные тех мест пашенные крестьяне. И мы, холопи твои, в твои, государевы, пашенные крестьяне посажали на Чичюйском Тунгуском волоку и выше того — на Киренге, и от Киренги вверх же Лены — в Кривой Луке. А часовни у них на Чичюйском и на Киренге есть. А храмов не строят, за тем что попов же нет» (31).
К 1648 г. относится еще одно упоминание о Никольском луге. В одной из своих отписок чечуйский приказчик Семен Чуфарист сообщал: «Да в прошлом 156 [1648] году, августа [в] 25 день, на Лене реке ниже Киренского устья на Никольском лугу на заимке у Ивашки Никифорова Мороза подс[т]релил тунгус государеву лошадь» (32).
Интересно, что никто не упоминает о Киренском острожке, упоминают Никольский луг. Значит, Никольский погост существовал в это время. Но где он был? В путеводителе А.С. Павлова написано: «По возрасту приближается к Киренску село Никольское — в 1631 году Иван Галкин с ватагой поставили здесь Никольский погост». Получается, что им мало было на месте Киренска зимовья, окруженного деревянным забором, так они еще ниже в 6 км построили погост. В отписке Ивана Галкина и в других документах о строительстве Никольского погоста не сообщается. На самом же деле первыми поселенцами будущего села Никольского были упомянутые выше черкасы.
В архивных документах есть точные сведения о месте, где стоял Никольский погост. В 1650 г. первый илимский воевода Тимофей Васильевич Шушерин сообщал в Москву, что устроил в пашню «промышленного человека Коземку Левонтьева Воронина устюжанина на великой реке, Лене [у] усть Киренги речки выше Чечуйского волоку» (33). Опять привязка дана к устью Киренги и даже к далекому Чечуйскому волоку, а не к Киренскому острожку.
А в другом документе об устройстве в пашню Кузьмы Воронина сообщается более подробно: «И в прошлом де во 15811649] году бил челом великому государю и в Ылимском остроге в съезжей избе прежнему воеводе Тимофею Шушерину подал челобитную пашенный крестьянин Кузка Воронин.
А в челобитной де ево, Кузкине, написано, чтоб великий государь пожаловал: ве-[45]лел ему, Кузке, на Лене реке против Никольского погосту заречный луг отвести под пашню и под сенные покосы с нижново конца по Мельничную речку». Далее: «а в отводной даной памяти (документ па право пользования землей. - Г.К.) Кузки Воронина написано, дачи прошлого 158 [1649] году прежнего воеводы Тимофея Шушерина по отводу пятидесятника казачья Кирилка Лебедя, [межа] той ево, Кузкина, пашенной земле с нижнего конца наволока за Леною рекою пониже Николы, где часовня стоит» (34).
158 г. следует датировать как 1649. Это следует из отписки илимского воеводы, который сообщал в Москву: «Да в нынешнем, государь, в 158 [1649] году, сентября по 18 число, по твоему государеву [титул] указу я, холоп твой, построил в твою государеву пашню вольных промышленных и гулящих людей» (35). Далее идет перечисление этих людей и на л. 507 написано: «промышленного человека Коземку Левонтьева Воронина устюжанина - на великой реке Лене [у] усть Киренги речки выше Чечуйского волоку» (36).
Как выясняется из других документов, нижняя межа Кузьмы Воронина проходила примерно в 200 м выше речки Мельничной (Тихтилячихи). Итак, в 1649 г. уже явно упомянуто о часовне во имя Николы и о Никольском погосте, но опять же не упоминается о Киренском остроге. Опять привязка дана к устью Киренги и даже к далекому Чечуйскому волоку, а не к Киренскому острожку.
А почему же тогда место, где сейчас расположено с. Никольское, называли Никольским лугом, если часовня там не стояла? Видимо, просто потому, что часовня, удаленная на 6 км, все же была самым подходящим ориентиром.
Слово «погост» имеет много значений. Но необходимым признаком погоста является наличие церкви или, на худой конец, часовни. Согласно В. Далю, одно из определений погоста: «село, хотя тут нет ни одной крестьянской избы, о нем говорят: лежит деревенька на горке, а в ней хлеба ни корки, звону много, а хлеба нет». Погостом называли также кладбище при церкви.
Почему же в документах с 1631 по 1650 г. нет упоминаний о нем? Потому что упоминается то, что существует, А погоста не было. Кроме того, Никольский погост возник без участия властей, стихийно. Там не было служилых людей, не было и крестьян.
Итак, в 1641 г. о Никольском погосте не упоминается, а в 1646 г. уже упоминается Никольский луг. Поэтому наиболее вероятное время возникновения Никольского погоста, впоследствии Киренска, 1643-1644 гг.
Дальнейшему развитию Никольского погоста способствовало выделение в 1649 г. из Якутского воеводства самостоятельного Илимского воеводства. Перед этим на Лене было три центра, из которых управлялась приказчиками эта огромная территория: Чечуйский волок (с 1671 г. Чечуйский острожек). Усть-Кутский острожек и Верхоленской острожек. Приказчики ведали пашенными крестьянами, служилыми людьми, собирали ясак. Назначались и снимались они якутским воеводой. Там же были и таможни во главе с таможенными целовальниками, которые подчинялись непосредственно воеводе. В 1649 г. было решено учредить должность приказчика ленских пашенных крестьян, который занимался бы исключительно крестьянскими делами. На эту должность был назначен указом из Москвы Василий Степанов сын Скоблевский. Но вступление его в должность задержалось по двум обстоятельствам: ввиду образования Илимского воеводства, а затем ввиду смерти первого илимского воеводы Тимофея Шушерина.
Граница между Якутским и Илимским воеводствами прошла выше Чечуйска в 5 км. Речка, ныне называемая Бобошихой, отошла к Якутскому воеводству, а деревня Чугуевская напротив ее устья — к Илимскому.
К своим обязанностям В. Скоблевский приступил только в марте 1652 г. Вместо денежного и хлебного жалованья он получил земельный надел в деревне, которая впоследствии от его фамилии получила несколько видоизмененное название — Скобельская. А местом своего пребывания он выбрал Никольский погост.
Пользуясь тем, что на должность приказчика он был назначен указом из Москвы и воевода не мог снять его с должности, Скоблевский как застоявшийся конь сразу рванул с места в карьер.
[46] Илимский воевода Б.Д. Оладьин пожаловался на него в Москву, а в жалобе описал Никольский погост, о существовании которого в Москве, видимо, не было известно. «А приехав он, Василей, на Лену реку к Чичюйскому волоку на погост на усть Киреньги реки, чудотворца Николы, где стоит часовня, и торговых людей насильством выгнал, и строил себе двор, где бывает яранга и торг, самовольством, без твоего государева указу, и учал всякие дела делать и суды судить по печатной Уложенной брутто книге (свод законов. — Г.К.), и тою книгою всякому человеку грозил казнью и пытками. А ту книгу он, Василей, купил неведомо где. И торговал, и промышленных людей бил, и грабил, и разогнал. А на том погосте у Чичюйсково волоку збиралась твоя государева таможенная пошлина, денежная и соболиная десятинная казна.
Да он же, Василей, на своем дворе завел зернь (игра в кости. — Г.К.) и корчму, и всякое позорное дело — во все ночи и в день бражничество и грабеж многим людям» (37).
Таможня здесь появилась, видимо, после образования Илимского воеводства.

СТРОИТЕЛЬСТВО ПЕРВОЙ ЦЕРКВИ

В 1652 г. на Никольском погосте было начато строительство первой церкви. Но строительство это затянулось. В 1655 г. в Москве в Сибирском приказе побывал В. Скоблевский и подал там челобитную: «Царю, государю и великому князю Алексею Михайловичу, всеа Великия и Малыя Росии самодержцу, челом бьют сироты твои, государевы, дальней твоей, государевы, вотчины из Сибири с Лены реки староста Захарко Федоров и все пашенные крестьяне» (38).
Захарко Федоров, по прозвищу Хороший, был ссыльным чугуевским черкашенином (украинцем), родоначальником ленских Хорошевых. Он пахал в это время в деревне Балахня и был избран церковным старостой. Далее в челобитной написано: «В прошлом, государь, во 161 [1652—1653] году по благословению преосвященного Симеона, архиепи[ско]па Сибирсково Тобольсково и по своему, государь, мы обещанию на Лене реке в Усть-Киренской волости заложили церковь всемилостивого Спаса и пречистые Девы и Николы чюдотворца и состроили тое церковь до разделов (до завершения, отделки. — Г.К.).
И в прошлом ж, государь, во 161 [1653] году твой государев воевода Богдан Денисьевич Оладьин взял тое церкви церковных денег в твою государеву казну для поделки судового дела в Даурской отпуск сто рублев и по се, государь, время тех церковных денег ис твоей государевы казны не отдал, потому что в твоей государеве казне в Ылимском остроге в приходе денег нет. И о тех, государь, церковных деньгах тот твой государев воевода Богдан Денисьевич Оладьин писал к тебе, государю, к Москве.
А ноне, государь, та церковь стоит недовершена, и священных сосудов и книг: евангелия напрестольново, псалтыри, учитель полуслужебника устава, пролога с марта месяца да по сентябрь кадила у той, государь, церкви нет. И многие, государь, православные хрестьяне лет по двадцать и больше и пречистых тайн не причащалися, умирают просто. А до иной, государь, церкви ехать из Усть-Киренской волости ден десять и больше.
Милосердный государь [титул], пожалуй нас, сирот своих. Вели, государь, те церковные деньги, сто рублев, выдать из своей государевы казны на Москве, чем нам, государь, тое церковь довершить и церковные потраты искупить, чтоб, государь, наши хрестьянские души без причащения пречистых и животворящих тайн вечно не погубити» (39).
Ближайшая церковь в то время была в Илимске, а про часовню почему-то челобитчики не упомянули.
В марте 1655 г. сто рублей были выданы в Сибирском приказе бывшему приказчику киренских пашенных крестьян В. Скоблевскому, который поехал обратно на Лену. Через четыре года Скоблевский уехал в Москву. А перед отъездом он пожертвовал церкви свою деревню (Скоблевскую) с пашней и сенными покосами на р. Киренге, которые ему были даны вместо денежного и хлебного жалованья. 11 марта 1659 г. он подал челобитную илимскому воеводе П.А. Бунакову.
«А в челобитной ево написано: по государеву де указу и по грамоте велено ему, Василию, в Ылимском уезде свою деревню, которая де пашенная земля, ему Василью, [47] дана за ево, Васильеву, к государем службу вместо государева денежного и хлебного жалованья, продать.
И он де, Василей, устроил для царского богомолья и многолетнего здоровья в Ылимском уезде в Усть-Киренской волосте у церкви Николы чудотворца иконы Казанские своими проторьми (за свой счет. — Г.К.).
А тое де деревню, чем он, Василей, владел, по обещанию отдал к той церкви пречистые Богородицы для воску и фимиаму, и для всякого церковного строенья ввек безнадежно» (40).
Теперь владельцем заимки Скоблевского и его покосов на Киренге стала церковь Пречистой Богородицы.
Заметим в заключение, что наряду с названием «Никольский погост» в это же время использовалось другое название — «Усть-Киренга». В 1652 г. производился сыск по злоупотреблениям В. Скоблевского. По этому делу был составлен обширный документ. В нем много раз употребляется это второе название.
К 1656 г. Никольский погост был уже значительным поселением. В этом году в Илимском воеводстве была составлена крестьянская книга, в которой переписаны все заимки (деревни) пашенных крестьян с указанием местоположения каждой из них. Для заимок, которые располагались в окрестностях современного Киренска, давалась их привязка к Никольскому погосту, например:
«Генваря в 31 день (1652 г. — Г.К.) построен в государеву десятинную пашню на Лене, на низ на правой стороне, повыше Никольского погоста на Балахне из промышленных людей Марчко Дмитриев Таусен...» (41).
Ссылки на Киренский острожек нет, хотя он стоял на расстоянии всего лишь в 1 км от этой деревни. Все дело в том, что в 1656 г. острожек еще не был построен.
В отличие от этого в той же книге для заимок, находившихся в окрестностях Верхоленского острожка (он был построен в 1641 г.), во всех случаях дается привязка к острожку. Например: «160 [1652] году, марта в 9 день, построены в государеву десятинную пашню под Верхоленским острожком на Кошевом лугу ис промышленных людей Матюшка Гаврилов Ханяпта да Екимко Клементьев» (42).
Кошевой луг — это место, где впоследствии возникла д. Коркина, на почтительном расстоянии от Верхоленска, в 44 км ниже его. И еще в шести случаях давалась привязка к Верхоленскому острожку.

ОСНОВАНИЕ УСТЬ-КИРЕНСКОГО ТРОИЦКОГО МОНАСТЫРЯ

История основания Усть-Киренского Троицкого монастыря описана во многих сохранившихся документах везде одинаково.
«Лета 171 [1663], июня в 10 день, бил челом великому государю, царю и великому князю Алексею Михайловичу, всеа Великия и Малыя, и Белыя Росии самодержцу, а в Усть-Киренской волости, на Никольском погосте, в съезжей избе воеводе Лаврентию Овдеевичю Обухову черной поп Ермоген подал заручную челобитную. А в челобитной его написано: в нынешнем де во 171 [1663] году, марте в 15 день, били челом государю [титул] и на Ленском волоку в Ылимском остроге, в съезжей избе, воеводе Лаврентью Овдеевичу Обухову илимской спаской поп Амбросим Толстоухов и все мирские люди Ленского волоку и с великие реки Лены пашенные крестьяне и промышленные люди подали заручную челобитную.
А в челобитной де их написано, чтоб великий государь их, Амбросима с товарыщи, пожаловал: велел построить на великой реке Лене на Киренском погосте монастырь и братью собрать, и строителем быть ему, попу Ермогену.
А церковь они обещалися строить живоначальные Троицы с пределы. А под тот монастырь земли им отвести на великой реке Лене подле Киренской Никольской погост на стрелке от великие реки Лены, от креста, что поставил сын боярский Ярофей Хабаров, в бор на Киренгу реку к истоку (устью. — Г.К.), а против истоку на Киренге реке и на устье Киренги реки островки против заимки пашенного крестьянина Петрушки Киренского и до Никольского лугу, а вверх — по великой реке Лене до Мель-[48]ничной речки и до мельницы, которого мельницею владеет илимской сын боярский Ярофей Хабаров.
Да к тому же де монастырю дать на кормлю на великой реке Лене заимку Василья Скоблевского с половниками и со всеми угодьями.
Да против тое заимки за каменем (за хребтом. — Г.К.) подле Киренги реки у курьи в межах: с верхную сторону от пашенного крестьянина от Тимошки Шибеника вниз по Киренге до заимки Васильева ж половника Васки Монакова и с рыбными ловлями и со всякими угодьи» (43).
Заручная челобитная — это челобитная «за руками», т. е. за подписями челобитчиков, которые «руку приложили». Упомянутый здесь Петрушка Киренский — это ссыльный воронежский черкашенин Петрушка Астафьев Аксамитов. Сначала он был поселен на Никольском лугу, а затем переселился на новое место, где сейчас находится д. Сидоровская (Бочкарева). Острова против заимки — это острова Монастырский и Игуменский. Закончил свои дни Петрушка Аксамитов в Киренском монастыре. Его потомки носят сейчас несколько видоизмененную фамилию — Аксаментовы.
Тимошка Шибеник (Шибенок) — тоже ссыльный воронежский черкашенин. Сначала он тоже был поселен на Никольском лугу, а затем переселился вверх по р. Киренге там, где находилась д. Рыкова (сейчас Усть-Киренга).
Заимка Васьки Монакова, половника бывшего приказчика киренских пашенных крестьян Василия Скоблевского, находилась на Киренге, где впоследствии появились деревни Шорохово и Пахорукова. И поныне курья в том месте называется Монаковской, есть и ручей Монаковский.
Половник — это, выражаясь по-современному, арендатор, отдававший половину урожая тому, у кого он арендовал землю.
Строитель монастыря — это не тот, кто его строил. Так назывался настоятель, иеромонах монастыря.
По какому случаю был поставлен крест Ерофеем Хабаровым и в каком году, нигде в документах не сообщается.
Церковь в монастыре была построена не сразу. Вначале ограничились часовней: 15 февраля 1665 г. черный поп Ермоген с братиею подавали челобитную. «А в челобитной их написано: в прошлом де во 171 [1663] году построили они Ермоген с братиею, в Троецком монастыре часовню и кельи, и братью и вкладчиков прибрали» (44).
Ранее было сказано, что свою заимку (д. Скобельскую) и сенные покосы на Киренге Василий Скоблевский пожертвовал Киренской церкви. Теперь же при основании Киренского монастыря «с теми сенными покосы, с тою Скоблевского деревнею, прихожане той церкви Казанские — староста, мирские и всяких чинов люди — поступились (передали в дар. — Г.К.) в Киренский монастырь в дом пресвятые живоначальные Троицы на новое строение» (45).
Первое описание Киренского монастыря в литературе дал архимандрит Амвросий в справочнике «История Российской епархии» (46). Наряду с имеющимися некоторыми ценными сведениями там допущен ряд ошибок. Воеводу Лаврентия Авдеевича Обухова Амвросий называет Лаврентием Андреевичем Обуховым. Никольский погост называет Николаевским. Пишет, что «обитель вместо пустыни стала именоваться монастырем Киренским Троицким» с 1686 г.
На самом же деле в документах обитель именовалась сразу же монастырем. «Пустынью» начали именовать позже вперемежку с «монастырем», затем окончательно перешли к наименованию «монастырь». И наконец, список настоятелей Киренского монастыря у Амвросия не совпадает с архивными документами.
У Амвросия дословно переписал многие сведения Л. Мордовский в книге «Историческое описание Киренского Свято-Троицкого монастыря» (47). Эти же сведения попали в «Восточно-Сибирский календарь на 1875 год».
В «Восточно-Сибирском календаре на 1875 год» дан список всех настоятелей Киренского монастыря. Первым записан «1663-1665. Иеромонах Гермоген, в 1665 г. был в Илимске с воеводою Обуховым, увезен партиею казаков под начальством Черниговско-[49]го на Амур, где в 1671 г. на месте, называемом Брусяной камень, повыше Албазина, заложил Спасский монастырь. В 1685 г. по разорении Албазина китайцами вышел в Нерчинск и возвратился обратно в Киренский Троицкий монастырь, умер в 1690 г.» (48).
Здесь две неточности: увезен он не из Илимска, а из Киренска, выходил с Амура, минуя Нерчинск, через волок на приток Олекмы Нюкжу, затем по Олекме и Лене вернулся в Киренск. Сохранилась челобитная, в которой он это подробно описал.
На с. 43 этого же календаря в списке монастырей написано: «Киренский-Троицкий, муж. 2-го кл. Осн. в 1665 году иеромонахом Гермогеном, который в нем погребен и место чтится». Как видим, год здесь указан неверно, противоречит записи на с. 70 этого же календаря. Нужно: 1663.
Б.П. Шерстобоев также подтверждает: «Киренский монастырь, основанный в 1663 г. черным попом Ермогеном...» (49).

ПОСТРОЙКА УСТЬ-КИРЕНСКОГО ОСТРОЖКА

В 1667 г. под руководством тобольского воеводы Петра Ивановича Годунова был составлен чертеж (карта) «Сибирской земле городом и острогам и слободам». Среди пояснений к этому чертежу имеется и такая запись: «И промеж Леною и Киренгою реками — монастырь да погост. А промежу монастырем и погостом — 3 версты» (50).
Киренский острожек не упомянут. Его тогда еще не было.
Киренский острог был построен в 1681 г. В одной из отписок илимскому воеводе И.П. Гагарину подьячий Илимской приказной избы Андрей Иванов сын Поповых сообщал: «В нынешнем во 189 [1681] году по указу великого государя и по памяти велено Усть-Киренских волостей пашенны[м] крестьяно[м] осторожной и башенной лес готовить, и где острогу быть, велено землю смерить и чертеж прислать.
И я по указу великого государя и пашенных крестьян острожной и башенной лес готовить и возить велел, где быть острогу и острожным стенам и башням быть, меру и чертеж учинил.
И мерою от креста, что у взвозу по зацеркви, пятьдесят три сажены, а от церкви за государев двор — сорок шесть сажен, и по за государеву двору до лавки мясные под гору — шездесят три сажени, а от мясные лавки по берегу подле торговые лавки до звозу — двадцать пять сажен. И тому острожному месту чертеж на листу послал в Ылимский острог с усть-киренским судной избы и с таможенным подьячим з Данилом Шелковниковым» (51).
Память — это письменное предписание.
Упомянутый здесь крест ставил в свое время Е. Хабаров.
Острог должен был иметь три башни, две глухих и одну проезжую, и, конечно же, стены. Для изготовления башен были наняты две артели плотников, одна из них подрядилась сделать две глухих башни, другая — проезжую. Подряд был учинен в письменном виде. Одна из подрядных записей сохранилась в виде копии: «189 [1681] году, июня в 9 день, на устье Киренги реки на Никольском погосте в съезжей избе перед стольником и воеводою перед князем Иваном Петровичем Гагариным подрядились зделать на усть Киренги реки на Никольском погосте усть-кутцкие плотники Тришка Гиляшев, Гаврилко Жерноков с сыном Ивашком да промышленный человек Семейко Родионов Демидовых важеннн зделать у нового острогу на углах государевых две башни, высота и с обламами тридцать венцов, вершить шатрами, покрыть двойным тесом з зупцами на обламах, на всех стенах - по окошку, двери делать впритолоку з затвором, и бойницы на исподи поделать.
А от стен от дву башен рядили от дела пятнадцать рублсв. И те же подрядные деньги взяли все сполна. Больше того найму не спрашивать. Пить и есть свое. Рубить те башни своими топорами.
А зделать те башни совсем до готова на срок на Петров день и Павлов [29 июля] нынешняго 189 [1681] году. А зделав, отвести те башни приказному человеку Герасиму Шелковникову.
Записку писал по их, подрядчиков, веленью подъячей Бориско Зубов» (52).
[50] Обратим внимание на то, что в 1681 г. Киренск все еще именуется Никольским погостом.
Облам - это выступ на стене башни, нависающей над стеной. Герасим Шелковников - пятидесятник казачий, киренский приказчик. О других подрядчиках, делавших проезжую башню, и об окончании строительства острога он сообщил в отписке илимскому воеводе. «В нынешнем, во 189 [1681] году по указу великого государя и по подрядной записи подрядчики промышленные люди Родька Алексеев, Федька Тимофеев с товарыщи Усть-Киренского нового острожку против (т. е. согласно. - Г.К.) подрядные записи проезжую башню зделали и верх на обламах в зубцы и в шатер двойным тесом и караульну покрыли, и ворота зделали наготово. И я, им, Родьке с товарыщи, подрядную запись выдал.
А усть-кутцкие плотники Тришка Гиляшев, Ганька Жерноков с товарыщи две наугольные башни зделали и мосты и с потолки наметили неплотно и в черту. А верхи крыли не против уговорные записи. У одной башни верх крыли шатром в зубцы одним тесом и бес подскалин (тесовая подстилка, на которую должна была укладываться скала — береста для уплотнения. — Г.К.) неплотно и не в черту. А у другие башни верх рубили в реж (сруб клеткою. — Г.К.) полого и крыли в зубец однем тесом не в черту ж. А двери у тех башен делали в притолоку (верхний брус в дверях. — Г.К.). И те двери розвали[ли]сь, и лесницы у тех башен зделаны горазно плохи и развалились же.
И я их, Тришку Гиляшева и Ганьку Жернокова с товарыщи, против уговорные записи у тех башен верхи делать заставливал по прихожеству. И они Тришка, мне отказали и учинились непослушны и подали за своими руками (подписями. - Г.К.) скаску (объяснение. - Г.К.).
И я им по тому договорную запись, подклея по сею отпискою, послал в Ылимский острог и велел подать в съезжей избе тебе, стольнику и воеводе князю Ивану Петровичу» (53).
Оказывается, и в те времена строители сдавали объекты с недоделками.
Точная дата окончания строительства неизвестна, но, судя по словам «в нынешнем во 189 году», острог был закончен не позже 31 августа 1681 г. С 1 сентября начинался по тогдашнему летоисчислению уже 190 г.
И еще есть одна отписка приказчика Герасима Шелковиикова об окончании строительства, подтверждающая, что строительство закончилось до окончания 189 г., т. е. до 31 августа 1681 г.
«В нынешнем во 189 [1681] году по указу великого государя збирано во всех киренских пашенных крестьян на усть-киренское острожное и башенное строения з десятины по сороку бревен. И от острожного и башенного строения того зборного лесу осталось много и лежит пусто. А в Усть-Киренском острожке судные избы нет.
И о том строении судные избы стольник и воевода князь Иван Петрович, как ты укажешь» (54).
Интересно отметить, что Чечуйский острожек был построен на десять лет раньше Киренского. О нем упоминается в 1671 г.
Осенью 1681 г. ленские волости, за исключением Киренска и близлежащих деревень, вновь были переданы Якутскому уезду. После приема Киренской и Усть- Кутской волостей приказчик сын боярский Матвей Ярыгин написал отписку в Якутск, в которой так сообщал о расположении Усть-Киренского острожка: «А в межах та Балахнинская деревня с нижную сторону от Усть-Киренского острожку одна верста» (55).
Действительно, Киренский острожек, как писал В.А. Вдовин, стоял на том месте, где потом находился кинотеатр «Прогресс» (переоборудованный из церкви, а сейчас вновь превращенный в церковь). Но так как острожек был построен спустя 50 лет после зимовки казаков Василия Бугра, то нет никаких оснований утверждать, что именно на этом месте стояло их зимовье.
Обратим внимание на то, что в подрядной записи 1681 г. усть-кутских плотников все еще употребляется название «Никольский погост». После строительства острожка Никольский погост превратился в посад и стал называться Усть-Киренской слобо-[51]дой, а также Киренским погостом (такое название употреблено в крестьянской челобитной 1685 г. (56)). В челобитной Исачки Маркова в 1690 г. употребляется название «Усть-Киренский погост» (57).
Д.Г. Мессершмидт, побывавший па Лене в 1723 г., употребляет название «Киренский погост» (58). Таким образом, установившегося названия в то время не было.
Точно так же не делалось разницы между употреблением слов «острог» и «острожек». Например, в челобитной 1693 г. крестьяне просили, «чтоб им быть смежно вместе с киренскими и илимскими пашенными крестьяны, что ниже Киренского острогу, и Усть-Киренскому б острожку быть под Якуцким» (59).
Есть еще один документ, относящийся к строительству острожка, - Книга приема теса от крестьян. Все крестьяне внесли свой вклад в строительство. Вот что записано в приемной книге:
«190 [ 1682] году, майя в день.
Книга великого государя, царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белые Росии самодержца Усть-Киренские Верхние, Усть-Куцкие волости великого государя городовому тесу, что у которого Пашенново крестьянина против указные памяти по окладу по скольки теснин привели в Усть-Киренской волости казак Ортюшка Салдат да пашенные крестьяне десятники Ивашко Алексеев да Ивашко Анисимов да Пашко Степанов по приказу приказново сына боярского Матфея Ярыгина, да Усть-Куцкой волости принял пашенной крестьянин Гришка Ерафиев Таюрской.
А с кого имяны он, Ортюшка, с товарыщи и Гришка по окладу по скольки теснин приняли, и то писано в сей приемной книге имянно, статьями порознь.
Усть-Киренская волость
У пашенново у Пашки Степанова Красноштанова принято з десятины тридцать тесниц» (60).
Далее перечислено еще 33 крестьянина. Не сделано исключения и Киренскому монастырю: «Троецкого монастыря у строителя Иосифа в братьею принято по окладу с полуторы десятины сорок пять тесниц за Пашенново крестьянина за Никиту Макарова». Никита Макаров в 1681 г. перед смертью завещал свою деревню (Макарову) Киренскому монастырю.
Десятины в книге указаны окладные, т. е. те, которые крестьяне пахали на государя. Весь урожай с окладных десятин шел в казну, а семена были казенные. На себя крестьяне имели право пахать в четыре раза больше окладных, без всякой подати. Не запрещалось пахать и сверх этого, но с этих излишних десятин в казну взимался десятый сноп, т. е. 10 % урожая.
Далее в книге записано еще 14 крестьян, пахавших по Киренге. И таким же образом записаны крестьяне Усть-Кутской волости — 18 человек. Для крестьян заготовка теса была дополнительной повинностью, она не оплачивалась, хотя и отрывала крестьян от их основной работы. Такую повинность называли «зделья». В зависимости от оклада крестьяне сдавали по 45, 38, 30 и 15 тесниц. Всего была сдана 1531 тесница.
Книга заверена «скрепой», т. е. записью через все листы, на каждом листе по нескольку слов: «К сим книгам вместо приемщиков: казака Ортемья Салдата да пашенных крестьян десятников Ивана Олексеева да Павла Степанова по их велению да Ивана Онисимова казак Андрюшка Семенов руку приложил».
Десятники не назначались, а выбирались крестьянским миром на определенный срок.
Иван Алексеев Соколов пахал в д. Никольской.
Павел Степанов Красноштанов пахал в д. Ульканской. Это старший сын родоначальника ленских Красноштановых — Стеньки Костентинова Красноштана. Иван Анисимов Бренев пахал в д. Полоротовский (теперь Повороты). Его отец Анисимко Прокопьев Бренев был первым насельником этой деревни. Во многих документах его писали под другим именем — Жданко Прокопьев Полорот. А его сына Ивана Анисимова Бренева писали иногда как Иван Жданов Бренев. Такие случаи двойных имен и прозвищ наряду с фамилиями встречаются в документах того времени нередко. Усть-кутский десятник Гришка Ерофеев Таюрский пахал в д. Таюра.
[52] В заключите добавим, что иногда, к сожалению, историки переходят ту грань, которая отделает их от романистов, добавляя от себя то, чего нет в документах. Например, Ф.Г. Сафронов, рассказывая о приезде Е. Хабарова из Москвы на Лену в 1658 г, пишет: «Сам Усть-Киренский острожек, центр волости, Хабаров едва узнал. Выросли новые банши, амбары, казенные житницы. Острожек этот стал резиденцией Государева человека Ерофея Павлова сына Хабарова» (61). Между тем Хабаров умер в 1670 г., за десять лет до постройки Усть-Киренского острожка.
В.Н. Шерстобоев также считал, что при жизни Е. Хабарова Киренский острожек существовал. Вот что у него написано: «Большинство церквей в острогах и слободах построено крестьянами, часовни строились часто религиозными людьми "по обещанию". Я.П. Хабаров поставил крест в Кирснском остроге над Леной» (62).
Как следует из Дозорной книги илимского воеводы Ф.Р. Качанова, составленной в 1699 г., которую мы приведем ниже, Хабаров действительно ставил крест, но этот крест был вне пределов острожка.

ОПИСАНИЕ КИРЕНСКА 1699 Г.

В 1699 г. илимский воевода Федор Родионович Качанов по указу из Москвы лично объехал все деревни Илимского уезда. При нем был подьячий Илимской приказной избы Борис Зубов, который составил Дозорную книгу (63). В этой книге описаны все деревни, указаны имена проживавших в них крестьян. В этой же книге дано описание Киренского монастыря и Киренского острога. Приводим это описание с некоторыми сокращениями и пояснениями.
«Усть-Киренский монастырь стоит, идучи вверх по Лене-реке, на левой стороне на устье Киренге реке в стрелке. Около того монастыря ограда. В ограде две церкви старого строения: церковь живоначальные Троицы да предел святого и праведного Алексея человека божия. Да вверху в пределе (придел - добавочный боковой алтарь. - Г.К.) служба стретение чудотворные иконы Владимирские нового строения. Другая церковь - Иоанна Предтечи, холодная. Меж теми церквами - колокольня осьмиугольная рубленая.
В той же ограде - хлебня с перерубом, где строитель и братия, и бельцы хлеба едят: десять келей. А в тех кельях живут черный поп Григорей и строитель Иосиф з братиею, в том числе в одной келье живут больнишники».
Переруб это перегородка. Бельцы — освобожденные от подати. Черный поп - поп-монах. Больнишники - больные: при монастыре было подобие больницы.
«В той же ограде - два анбара казенные, троицкие; поварня; два погреба с выходами, в том числе над одним погребом - анбара колодец, где воду черпают.
За тою оградою, идучи к Лене, поварня, где квасы варят. Подле поварни колодец, [где] воды черпают. От той поварни, идучи к Лене ж, построен конской двор. А на том дворе живут монастырские вкладчики и работные люди холостые».
Вкладчики - это монахи или миряне, живущие в монастыре за счет своего вклада.
«А подле того двора - баня и колодец, воду черпают. Да за тем конским двором на отставке стоит монастырский хлебной анбар. А [по] другую сторону того конского двора над Леною поставлена часовня. А в часовне написан крест-распятие господа бога и Спаса нашего Иисуса Христа.
От той часовни, идучи берегом на усть Киренгу, стоят два двора монастырские. А в тех дворах живут монастырской дьякон Иван Дмитриев да вкладчик Степка Васильев.
Повыше тех дворов над Киренгою — двор скотцкой, где кормят коров. А на том дворе — две избы. А живут в них вкладчики женатые. От того скотцкого двора, идучи по дороге к монастырской ограде, на правой стороне на угоре — двор вкладчика Ивана Пежемского.
А в межах тот Троицкой монастырь, вверх по Лене и по Киренге идучи, с правой стороны - Киренги река, по Киренской Никольский повост в мысу от великие реки Лены, от Креста, что ставил прежний илимской сын боярской Ярофей Хабаров, в бор на Киренгу реку прямо к истоку (устью. - Г.К.).
[53] А от того Троицкого монастыря, от ограды, розчищено под пашню боровое место к Никольской Киренской слободе по стороны монастырские дорог[и], которая дорога, отгорожена от монастыря, в Киренскую слободу, десятин на двадцать на прокормление братии.
Да в мысах вычищено Поскотинной выпуск около болот и озерок непахотные земли десятины на три, да от усть Киренги реки на низ по Лене против пометные (покинутой, заброшенной. - Г.К.) Петрушкинской заимки Киренсково, которая заимка (д. Сидоровская. - Г.К.) ныне за монастырем, - четыре островка лесные. И те лесные островка розчищают, косят сена на монастырской обиход. И те островки вешною большею водою топит и лдом выдирает, и лесом заносит.
Того ж Троицкого монастыря против тех сенных четырех островков, на низ по Лене на правой стороне, — деревня, а в ней монастырского строения изба с перерубом, а перед избою сени и клеть, и двор скотцкой. На той же заимке - поварня, где квас варят; овин с гумном; две житницы хлебные. А пашут тое пашню ис того монастыря наемными работными людьми и вкладчики.
А прежде сего тою пашнею владел пашенной крестьянин Петрушка Киренской и тое де пашню покинул впусте. А межи той Петрушкинской заимке: от Лены реки вверх по Киренге реке против Никольского истоку (устья. - Г.К.), что под повостом исток в реку Киренгу, а по Киренской стороне - вниз по Лене реке по нижней конец Елового острова до камени (скалистого берега. - Г.К.) по старым межам, по которым владел Петрушка Киренской.
А по указу блаженные памяти великого государя, царя и великого князя Федора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, и по грамоте 188 [1680] году вышеписанной Усть-Киренской монастырь и со всяким монастырским заводом и слободами, и с мельницами, и росчистная пашеная земля от ограды, и покинутая заимка Петрушки Киренского, и сенные покосы - на белой земле».
Белая земля - земля, освобожденная от податей в казну.
«Против Усть-Киренского того монастыря и киренского устья прямо за Леною рекою - монастырская слобода, поселились вновой на монастырской земле, и в ней восмь дворов жилых. А живут вкладчики женатые на белой земле». Это поселок Пролетарский.
«На той же стороне, повыше той вышеописанной слободы, прошедши утес-камень, на усть речке Мельничные строитца вновь слобода ж на монастырской белой земле. А в ней построено вново четыре двора жилых. А живут в них монастырские ж вкладчики <...>.
Повыше тех дворов на той Мельничной речке построены на одном пруду две мельницы строения того ж Киренского монастыря. А в них двои жерновы, в одне зимою мелют, а в другие - весною. А помольные деньги с тех мельниц емлют в Киренский монастырь.
У тех мельниц, вверх идучи по той речке, на левой стороне на уторе — изба с сеньми и с клетью, где живут монастырские мельник и работники. На том же угоре - три анбаришка малые хлебные на белой земле.
От Усть-Киренского Троицкого монастыря, от Святых ворот, от ограды, по дороге до Киренского острошку - четыреста сажен. А тот Киренской острожек, вверх по Лене идучи, стоит на левой стороне, на горе. А у того острошка по трем углам три башни, в том числе одна башня проезжая, две башни глухих. У того ж острошку на западную сторону - калитка. У той вышеписанной проезжей башни с наружную сторону на свесе в киоте за слюденой оконницей написана икона образу господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа. (Обратить здесь внимание на количество башен, их три. Некоторые авторы относятся с большим доверием к рисункам острогов в «Чертежной книге Сибири, составленной тобольским сыном боярским Семеном Ремезовым в 1701 г.» (СПб., 1882). Там на л. 16 Киренский острожек изображен с четырьмя башнями. Однако же чертежи С. Ремезова отражают лишь сведения, которыми он располагал. Эти сведения, конечно же, не всегда были достоверными. - Г.К.)
А в остроге - церковь нерукотворенного образа господа бога и Спаса нашего Исуса Христа, предел святого отца Николы, да вверх на той церкви — предел чюдотворные [54] иконы казанские. У той церкви — колокольня в острожной стене. Да подле проезжие башни - государева судная изба, под нею - погреб, перед избою - сени. В судной избе - святая икона, образ нерукотворенный господа бога и Спаса нашего Иисуса Христа, на окладе - венед и гривна, и поля серебряные, и на столе - сукно красное - мерою аршин без чети.
Государев двор, где живут прикащики, изба поземная (одноэтажная, без подклети. - Г.К.), в избе забрана казенка в косяк, перед избою - сени, забраны [в] заплот: перед сенми от старого государева двора - клеть, под клетью - погреб. Перед тою ж избою на полуденной стороне - клеть, да хлебный анбар, да старая изба, где жили преж сего прикащики ж.
Под горою - соляной старой анбар з замком и с пробоями; житница хлебная, где сыплют государевые десятинной и пятинной хлеб, з замком и с пробоями. В той житнице хлебные меры: осмина четверопудная да четверик деревянные, заорлены, поверху у них обручи железные: безмен двоепудовый; гиря мерная; да старых две полосмины деревянные, на одной полуосмине поверху обруч железной.
Гостин двор, стоит на горе над Леною. А том гостине дворе пятнадцать лавок с розборами (прилавками. — Г.К.). А те лавки Усть-Киренского Троицкого монастыря и Киренские слободы Спаские церкви прикладные. А как бывают в Киренском приезжие торговые люди с товары, и в тех лавках они с товары сидят.
Да подле того ж гостина двора, подле звоз, часовня стоит, А в ней списаной на кресте распятие господа бога и Спаса нашего Исуса Христа.
Да подле того ж гостина двора - государева таможня. А перед таможнею - сени с перерубом и перед сенми клеть. У той таможни с восточную сторону на стене в киоте за слюденой оконницей - икона, образ господа бога и Спаса нашего Иисуса Христа, на окладе - венец и гривна серебряные под золотом. С северную сторону на гостине дворе на стене в киоте за слюденой оконницей - икона, образ господа бога и Спаса нашего Исуса Христа; на окладе - венец и гривна, и поля серебряные под золотом.
В Киренском же слободе на посаде:
Две лавки илимского посацкого человека Андрюшки Ощепкова. Оброку с них платит с места по четырнадцать алтын на год.
Две лавки ево ж, Андрюшки Ощепкова, хлебной анбар, оброку платит с места по двенадцати алтын на год.
У него ж, Андрюшки Ощепкова, хлебной анбар, оброку платит с места по пяти алтын на год.
Две лавки илимского посацкого человека Якушка Черепана. Оброку платит с места по тринадцати алтын по две деньги на год.
Илимского пятидесятника Ивана Пашкова хлебной анбар. Оброку платит с места по два алтына на год.
Лавка пашенного крестьянина Васки Бубнова. Оброку платит с места по шти алтын по четыре деньги на год».
Этот Васька Бубнов пахал в д. Ворониной, а сенные покосы имел на острове, называемом и поныне по его фамилии - Бубновым.
«Анбар илимского посацкого человека Андрюшки Калашникова. Оброку платит с места по три алтына по две деньги на год».
Потомки Андрюшки Калашникова после стали пашенными крестьянами в д. Алексеевской, а один из них в XIX в. стал купцом 2-й гильдии в Киренске.
«С Васильевского дворового места Бубнова илимской посацкой человек Игнатей Баранщиков оброку платит по пяти алтын на год.
В той же Киренской слободе на горе и под горою тридцать один двор жилых, а в них живут киренские жители: спасской церковной поп с причетники и илимские служилые и посадцкис люди.
От острога, идучи на Киренгу по дороге, на правой стороне подле острог[а] на угоре стоит шесть келей, а в тех кельях живут Усть-Киренского Троицкого монастыря старцы.
В той же Киренской слободе - квасной двор, где подают квасное питье на откупу <...>.
[55] В той же Киренской слободе, на горе, киренской церкви поп Михайло Данилов пашет боровое пещаное лесное место и вново к Киренге реке под пашню розчищают в межах от Троицкого монастыря, к погосту идучи, подле дорогу по левую сторону меж монастырской и Киренским остроносом к Киренге реке».
Итак, вместо названия «Никольский погост» употребляется «Киренская слобода».

ОПИСАНИЕ КИРЕНСКА 1735 Г.

В 1735 г. на Лене побывала экспедиция Российской академии наук. Один из ее членов, переводчик Иван Яхонтов, составил описание р. Лены. О Киренском остроге и этом описании упомянуто весьма кратко (64).
«Оной острог построен на высоком берегу, четырехугольной, стоячей, мерою в длину на 28, в ширину на 24 сажени, которой уже почти весь развалился и ныне только по углам одни башни стоят, а имянно: от реки на левом углу - проезжая башня, на правом углу - старая колокольня да с горной стороны - две боевые башни.
В остроге строения имеется только одна церковь во имя Спаса Нерукотворного образа с пределом Николая Чудотворца, да над оною церковью есть церковь во имя архистратига Михаила с пределом пророка Илии и с колокольнею: старой прикащичей дом с приказною избою, которой ныне пуст; таможня; 15 ветхих торговых лавок, которые построены для бывших в прежние годы в Киренском остроге ярманок, а имянно: 14 казенных да одна Киренского Троицкого монастыря; два анбара, один соляной, другой, где содержатся приказные дела; казенной винной подвал с винным же кабаком; откупщичей пивной подвал с кабаком.
Обывательских домов 29, из которых в большей части живут посацкие».
Далее следует описание Киренского монастыря:
«Киренской Троицкой монастырь на правой стороне реки Лены, от берегу в 1/4 версты. В оном монастыре есть две церкви, одна во имя живоначальные Троицы с пределом Алексея человека божия, а над оною церковью - церковь во имя Владимирские пресвятые Богородицы; другая - во имя усекновения главы Иоанна Предтечи.
Около монастыря имеются вкладчиковы и прочих манастырских людей дворы со всяким манастырским строением.
От Киренского манастыря есть на левом берегу Лены манастырская деревня, а в ней два двора».
Это теперешний поселок Пролетарский. Кроме того, описываются прилегающие к Киренску поселения.
«Балахня или Балахонская деревня присуду Киренского острогу на правом берегу Лены. В ней 4 двора крестьянские».
Остальные ближние поселения принадлежали Киренскому монастырю.
«Красная деревня Киренского монастыря на речкою Мельнишною, которая верстах в 40 из болот вышла и с левой стороны в Лену впала. Повыше оной деревни есть на помянутой речке две монастырские мельницы, хлебной анбар да жилая изба.
Бочкарева деревня Киренского манастыря на правом берегу протока Киренги реки В ней три двора манастырских вкладчиков». Это деревня Сидоровская.
Итак, к 1735 г. от Киренского острожка остались лишь одни башни. Но спустя некоторое время и их разобрали. В.Н. Шерстобоев писал: «В описи 1785 года упоминаются два "магазина, зделанные в бывшей ограде церковной башни". В одном хранились старые дела, в другом - провиант для городовой команды. На ведомости сбоку имеется приписка: „Построены в 777-м году из бывших острожных башен солдатами городовой команды и казаками"» (65).
Видимо, бревна были крепкими, возможно, из лиственницы.
Итак, Киренский острожек простоял менее ста лет. За все время своего существования ему ни разу не довелось отражать нападения неприятеля.

[56] Примечания

1 Памятная книжка Иркутском губернии за 1881 год. - Иркутск, 1881 Отд. 2. — С. 52.
2. Живописная Россия. - СПб., 1895. - Т. 12, ч. 1. - С. 121.
3. Сибирский справочный торгово-промышленный календарь на 1905 г. - Томск, 1905. - Отд. 2. — С. 274.
4. Вольский З. Вся Сибирь. - СПб., 1908. - С. 365.
5. Клеменц Д. Население Сибири // Сибирь, ее современное состояние и нужды. - СПб., 1908. - С. 41.
6. Попов Г.А. Очерки по истории Якутии. - Якутск, 1924. – С. 19.
7. Фишер И.Э. Сибирская история. - СПб., 1774. - С. 353.
8. Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. - Иркутск, 1949. - Т. 1. - С. 62.
9. Воробьев В.В. Города южной части Восточной Сибири. - Иркутск, 1959. - Вып. 28. - С. 14.
10. Вдовин В.А. Киренск и Киренский район. - Иркутск, 1959. - С. 42.
11. Берг Л.С. Избранные труды. - М., 1956. - Т. 1 - С. 30-31.
12. Фишер И.Э. Указ. соч. - С. 353-355.
13. Русская историческая библиотека. — СПб., 1875. - Т. 2. - С. 965.
14. Колесов А.Н., Мостахов С.Е. По реке Лене. - Якутск, 1985. - С. 34.
15. Резун Д.Я., Василевский Р.С. Летопись сибирских городов. - Новосибирск, 1989, - С. 18.
16. Павлов А.С. Лена от истока до устья. - Якутск, 1994. - С. 37—38.
17. Там же. - С. 43.
18. СПбФА РАН, ф. 21 (фонд Миллера), оп.4, ед.хр.22, № 32, л.31.
19. РГАДА, ф.214 (Сибирский приказ), ст.31, л.384.
20. РГАДА, ф.214, ст.245, л.75.
21. РГАДА, ф.214, ст.245, л.76.
22. СПбФА РАН, ф.21, оп.4, ед. хр.22, № 41, л.52 об.—53.
23. Павлов А.С. Указ. соч. - С. 37.
24. РГАДА, ф.214, ст.31, л.387.
25. РГАДА, ф.214, ст.31, л.385—386.
26. РГАДА, ф.214. ст. 368, л. 171.
27. СПбФА РАН, ф.21, оп.4, ед.хр.22, № 49, л.63 об.
28. Виллахов Е. По Лене: Путеводитель по реке Лене. - Якутск, 1970. - С. 12.
29. РГАДА, ф.214, ст.274, л.222.
30. СПбФ ИРИ РАН, ф. 160 (Якутская воеводская изба), ед. хр. 147, л.41.
31. РГАДА, ф.1177 (Якутская приказная изба), оп. 3, ч. 1, ед. хр.785, л.4.
32. РГАДА, ф. 1177, оп. 3, ч.1, ед. хр. 843, л.57.
33. РГАДА, ф.214, ст.360, л.507.
34. РГАДА, ф.494 (Илимская воеводская канцелярия), оп. 1, ч.1, ед. хр. 2690, л.23, 24.
35. РГАДА, ф.214, ст.360, л.506.
36. РГАДА, ф.214, ст. 360, л.507.
37. РГАДА, ф.214, ст. 1257.
38. РГАДА, ф. 214, ст.476, л.222.
39. РГАДА, ф. 214, ст. 476, л. 222.
40. РГАДА, ф.494, оп. 1, ч. 1, ед. хр. 2690, л. 17 об.—18.
41. РГАДА, ф.214, кн.306, л. 145—145 об.
42. РГАДА, ф. 214, кн. 306, л. 160.
43. РГАДА, ф. 494, оп. 1, ч. 1, ед. хр. 2690, л. 21.
44. РГАДА, ф. 494, оп.1, ч. I, ед. хр. 2690, л. 28.
45. РГАДА, ф.494, оп.1, ч. I, ед.хр.2690, л.47.
46. Амвросий. История Российской епархии. - М., 1812. Ч. 4.
47. Мордовский Л. Историческое описание Киренского Свято-Троицкого монастыря. - М., 1841.
48. Восточно-Сибирский календарь на 1875 год. - Иркутск, 1874. - С. 70.
49. Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. - Т. 1. - С, 518.
50. РГАДА, ф. 214, ст. 867, л. 17.
51. СПбФА РАН, ф.21, оп. 4, ед. хр. 28, № 143, л. 227 об.
52. СПбФА РАН, ф.21, оп.4, ед.хр.28, № 143. л.228 об.—229.
53. СПбФА РАН, ф.21, оп.4, ед.хр.28, № 143, л.228—228 об.
54. СПбФА РАН, ф.21, оп.4, ед.хр.28, № 143, л.228.
55. РГАДА, ф. 1177, оп.3, ч. IV, ед. хр. 2260, л. 29.
56. РГАДА, ф. 214, ст. 1545, л. 3.
57. РГАДА, ф. 1177, оп. 3, ч.V, ед. хр. 2668, л. 9.
58. Messerschmidt D.G. Forschungsreise durch Sibirien. 1720 4727,- Berlin, 1964. - Teil 2. - C. 111.
59. РГАДА, ф. 214, ст. 1545, л. 25.
60. РГАДА, ф. 1177, оп. 4, ед. хр. 1289, л. 2-2 об.
61. Сафронов Ф.Г. Ерофей Хабаров. - Хабаровск, 1983. - С. 79.
62. Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. - Т. I. - С. 531.
63. РГАДА, ф. 214, кн. 1227, л. 14 об.—20 об.
64. РГАДА, ф. 199 (Портфели Г.Ф. Миллера), оп. 2, № 517, ч. I, портфель 1. д. 20, л.28.
65. Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. - Иркутск, 1957. - Т. 2. - С. 22.