В XVII столетии к России были присоединены обширные территории Сибири . В этом процессе военный фактор, подчас, играл решающую роль. Наличие ружей и артиллерийских орудий — «огненного наряда» — нередко становилось залогом успешных действий сибирских стрельцов и казаков. Благодаря артиллерии достигалось существенное качественное превосходство русских служилых людей над «воинскими людьми» племен и народностей Сибири, а также сопредельных земель. Поэтому артиллерийское вооружение сибирских уездов заслуживает внимания исследователей. Решая задачи такого исследования, нам предстоит выяснить, каким образом сибирские уезды снабжались орудиями и боеприпасами к ним, какие типы орудий находились в тех или иных укрепленных пунктах (острогах, селах, монастырях, «слободах» и др.) и как служилые люди использовали «огненный наряд». Несколько слов необходимо сказать и о сибирских пушкарях.
В качестве объекта исследования мы выбрали артиллерию Енисейского и Красноярского уездов. Енисейск в XVII веке являлся крупным торгово-ремесленным центром Сибири и «плацдармом» для освоения русскими обширных территорий Якутии, Прибайкалья и Забайкалья, а история Красноярского острога тесно связана с затяжным противоборством с енисейскими киргизами и их кыштымами (подчиненными народностями).
[67] Несмотря на оживление интереса к истории русской артиллерии XVII в., исследователи довольно слабо интересовались «огненным нарядом» в уездах Центральной Сибири. Вероятно, первым к истории красноярской артиллерии обратился С.В. Бахрушин, который на основе архивных документов описал «арсенал» Красноярска второй половины XVII в. Сведения о производстве орудий в Енисейске приводит в книге «Русские на Енисее в XVII в.» А.Н. Копылов. Некоторые данные об артиллерии Енисейского острога в ранний период его существования сообщает А.А. Бродников. Е.А. Багрин, чье исследование посвящено военному делу русских в Прибайкалье, Забайкалье и Приамурье, на основе опубликованных документов дает краткую характеристику енисейского «наряда» 1660-х гг.¹
Основными источниками по истории артиллерийского вооружения выбранных нами уездов являются «городовые списки» Енисейского острога, а также книги или росписи «огненному наряду» Красноярского острога. Эти интересные документы находятся в фонде Сибирского приказа РГАДА (Ф. 214) в составе одних единиц хранения с окладными денежными, хлебными, соляными книгами, сметами и пометами острогов, а также прочими документами ежегодной отчетности. Каждый воевода должен был направлять в Сибирский приказ (до 1637 г. — в Приказ Казанского дворца) сведения о количестве подчиненных ему служилых людей, ружников и оброчников, размерах их окладов, доходах и расходах вверенного острога, а также с некой периодичностью и данные о «казенном» вооружении. Городовые списки и книги «огненному наряду» содержат перечень артиллерийских орудий, сведения о боеприпасах к ним, количестве казенных ружей, о том, сколько в уезде «ручного и пушечного» пороха и свинца. Зачастую в этих актах фиксировались приход и расход пороха и боеприпасов.
Енисейские документы несколько полнее по содержанию, чем красноярские. Как правило, в самом начале они содержат краткую характеристику состояния укреплений острога, дату их строительства или последнего ремонта. Енисейские городовые списки, в отличие от красноярских «росписей», указывают, какое количество оружия и боеприпасов находилось в том или ином укрепленном пункте уезда. Также там встречаются сведения об изготовлении оружия в уезде и транспортировке его в другие сибирские остроги. В поздних городовых списках [68] Енисейска, например 1693 и 1697 гг., имеются ценные для исследователей описания знамен. Красноярские росписи куда более лаконичные, но иногда и там встречаются уникальные данные. Так, из росписи 1693 г. мы знаем, что на Спасской башне Красноярского острога имелся «колокол вестовой» весом 19 пудов и 32 фунта².
В приложении к настоящей работе публикуются документы, содержащие сведения об «огненном наряде» Томска (1665 г.), Красноярска (1673 г.) и Енисейска (1693 г.). Томский город был центром разряда, в состав которого в 1628—1677 гг. входили Енисейск и Красноярск, поэтому публикация данных о томской артиллерии предоставит материал для сравнения артиллерийского вооружения городов и острогов разряда.
Сведения о состоянии «огненного наряда» острогов содержатся в текущей переписке местных воевод с Москвой. Как правило, воеводы «бомбардировали» центр просьбами о присылке «пушечных запасов» и новых орудий «в прибавку» к имеющимся. Об использовании артиллерии можно узнать из тех же документов воеводского управления, а также челобитных и послужных списков служилых людей.
Енисейский острог, который был возведен служилыми людьми в 1619 г. на берегу Енисея в «Кузнецкой волости», окруженной воинственными тунгусскими родами, первоначально имел неплохое артиллерийское вооружение. По данным А.А. Бродникова в 1626 г. там находилось четыре затинных пищали, медная полковая пищаль «ядром в фунт» и «тюфяк медный дробовой»³.
В 1628 г. отряду бывшего енисейского воеводы Я.И. Хрипунова, который направлялся из Тобольска на Ангару для поисков серебряной руды, полагалось выдать «пищаль полуторную да две велконейки да четыре пищали затинные»⁴. «Велконеек» (очевидно, фальконетов) и затинных пищалей в Тобольске не оказалось, и поэтому тамошние воеводы выдали Хрипунову одну полуторную пищаль «ядром в полчетверта фунта, в станку, колеса окованы железом» и две полковые пищали «ядром по фунту с четвертью»⁵. Когда после смерти Хрипунова на Ангаре Максим Перфирьев весной 1630 г. привел его «войско» обратно в Енисейск, тамошний воевода князь С.И. Харя Шаховский велел стрельцам и «жилецким людям» отобрать у тобольских служилых людей оружие, «соболиную казну» и подарки тунгусам⁶. Среди [69] «трофеев» оказались и пищали. Возможно, полуторная пищаль оставалась какое-то время в Енисейске, поскольку есть сведения за 1636 г. о расходе пороха на стрельбу именно из пищали такого типа⁷.
Поскольку военная угроза Енисейску довольно быстро исчезла, местная артиллерия постепенно перемещалась в другие укрепленные пункты уезда. Возможно, первая отправка «наряда» из Енисейского острога состоялась 3 августа 1630 г. с отрядом атамана Максима Перфирьева, который шел вверх по Ангаре, чтобы вернуть в «ясачный платеж» бурят и поставить в их землях острожек. Известно, что в сентябре 1630 г. «наряд» и «пушечные запасы» находились во временной стоянке отряда Перфирьева неподалеку от «Братцкого порогу» на Ангаре. Возможно, позже они были переправлены в новый Братский острожек, возведенный «...в полудня пути ниже устья реки Оки» на Падунском пороге⁸.
Согласно отписке воеводы А.А. Племянникова, в 1636 г. на Лену была послана пищаль полковая медная и 20 железных ядер к ней, а также четыре пуда пушечного пороха. Одновременно в Братский острожек увезли одну полковую медную пищаль с 20 ядрами вместе с 2,75 пудами «ручного зелья и пушечного»⁹.
Пушки имелись в отряде атамана Василия Колесникова, отправленного на Байкал в 1644 г. В ходе этой экспедиции казаки возвели острожек «на усть Малые Ангары реки» (Верхней Ангары). В острожке Колесников разместил 19 казаков во главе с десятником Андрюшкой Дубиной, в распоряжении которых оставил «наряд» (сам атаман вернулся в Енисейск весной 1646 г.). Этот «гарнизон» находился вне связи с другими русским людьми три года, до весны 1649 г. Когда в 1649 г. на Байкале «лед скрылся», служилые люди Ангарского острожка, «... взяв государевы пушки и зелье и что собрали ясаку», отправились к сыну боярскому Ивану Галкину в недавно возведенный им Баргузинский острог, «... потому, что у них стало пить и ести нечего». По прибытии отряда Дубины в Баргузинский острог, Галкин, не желая терять новый укрепленный пункт, послал в Ангарский отрожек десятника Федьку Торопчанина «... с аманаты и с пушки»¹⁰.
Имелась артиллерия у первого даурского воеводы А.Ф. Пашкова, правда, находящиеся в нашем распоряжении источники не позволяют установить, была ли она получена из енисейского «арсенала» или [70] отправлена из Тобольска специально для нового «воеводства». Когда 12 мая 1662 г. сын боярский И. Толбузин прибыл в Иргенский острог, чтобы сменить Пашкова, то обнаружил в числе «воинских запасов» две пушки медных, одна 28, а другая — 23 пуда весом, 80 мушкетов, 56 «стволов мушкетных», 53,5 пуда «пороху и свинцу», а также 18 пудов «пороху с деревом»¹¹.
Постоянное перемещение «наряда» привело к полному разоружению Енисейского острога. В 1667 г. недавно назначенный туда воеводой стольник К.А. Яковлев отписал в Москву, что во вверенном ему остроге «...пушек и пищалей и зелья и свинцу нет». В то же время обострение отношений с джунгарами («черным калмыками») и енисейскими киргизами впервые за три десятилетия создало угрозу уездному центру. Военная тревога не заставила себя ждать: в июне 1667 г. взбунтовавшиеся по наущению киргизов ясачные люди Красноярского уезда грабили волости на реке Тасеевой¹². Эти обстоятельства побудили тобольского воеводу П. И. Годунова направить в Енисейск девять медных пушек и 420 железных ядер к ним¹³.
Для усиления енисейского «наряда» К.А. Яковлев приказал изготовить несколько орудий на месте. В обширной отписке от 16 февраля 1673 г. он отчитывался в Москву, что «... по воинским вестям» было сделано «из медных денег и из ломаной меди пять пищалей медных, двенатцать железных»¹⁴. «Для обережи» в Иркутский, Братский и Балаганский остроги воевода отправил «три пушки, одну медную да две железных енисейсково дела, а к ним четыреста пятьдесят ядер железных»¹⁵. Пушки «енисейского дела» стояли на вооружении укреплений Енисейского уезда как минимум до конца столетия. Изготовление пушек само по себе является свидетельством относительно высокого уровня развития металлургического производства в Енисейске.
Невероятной удачей для нас является то, что одно орудие, отлитое по приказу К.А. Яковлева, сохранилось до наших дней. В Каталоге материальной части отечественной артиллерии (описании артиллерийских орудий, хранящихся в нынешнем ВИМАИВиВС в Санкт Петербурге), изданном в 1961 г., под инв. № 9/72 числится такой ствол. В описании сказано, что это ствол двугривенной бронзовой пищали, отлитый в 1667 г. Диаметр канала ствола 62 мм, длина 184 см, вес 168 кг, у дульного среза литое утолщение, на средней части ствола цапфы, ниже — литая надпись [71] «ЛЕТА 7175 АПРЕЛЯ В 20 ДЕЛАНА СИЯ ПИЩАЛЬ В НЕИСЕСКОМ ГОРОДЕ [в Енисейском городе] ПРИ БЛАГОВЕРНОМ ЦАРЕ И ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ АЛЕКСЕЕ МИХАЙЛОВИЧЕ ВСЕЯ ВЕЛИКИЯ И МАЛЫЯ И БЕЛЫЯ РОССИИ САМОДЕРЖЦЕ», под надписью выбито: «№ 18 В НЕЙ ВЕСУ ДЕСЯТЬ ПУД ДЕСЯТЬ ФУНТОВ». Торель отлита в форме цветка, на торельном поясе надпись: «ЛИЛ СЕМЕ...» (очевидно, имя мастера — Семен). Орудие поступило в Артиллерийский музей в 1887 г. c московского артиллерийского склада. В 1948 г. был произведен химический и металлографический анализ ствола, в результате которого было установлено, что ствол отлит из бронзы с включением свинца¹⁶.
Производство пушек не прекратилось с отъездом К.А. Яковлева в Москву. В 1676 г. при воеводе стольнике М.В. Приклонском из «десятинного железа» была изготовлена затинная пищаль «... длиною полтора аршина ядром в гривенку». Пушкарю Дружинке Бородину для испытания («отведыванья») пищали было выдано полфунта пороху на «два выпуска»¹⁷. Кроме литья новых пушек, в Енисейске осуществлялся ремонт орудий. В 1681 г. одну железную пушку, которую «от стрельбы, роздуло», переделали енисейские мастера¹⁸.
Енисейск на протяжении последней трети XVII столетия оставался центром снабжения артиллерией для ангарских и даурских острогов. 19 июня 1672 г. сын боярский Федор Мешкин «...с казаки с Гордюшкою Бурновым с товарищи» повез из Енисейска в Нерчинск 54 пуда зелья «тобольской присылки», медную пищаль «мерою» 2 аршина и весом 6 пуд 20 гривенок, 20 ядер к ней, а также железную затинную пищаль мерой в 3 аршина с 30 железными ядрами¹⁹. 29 августа 1676 г. казачий голова Андрей Строганов отправился в Иркутск с железной затинной пищалью длиной 1,5 аршина, имея при себе по полпуда пороха и свинца²⁰. Когда обострились отношения с манчжурами, в 1680—1682 гг. из Енисейска в Селенгинск и Иркутск было прислано по 2 медные пушки. В середине июня 1684 г. вместе с отрядом из 82 казаков из Енисейска в Иркутск были направлены три пушки и три затинных пищали. 21 сентября 1684 г. это вооружение прибыло в Удинск (нынешний Улан-Удэ)²¹. Можно предположить, что пушки, присланные из Енисейска, сыграли не последнюю роль в обороне Селенгинска от войск монгольского Тушету-хана в 1688 г.
В конце XVII столетия Енисейский острог имел на вооружении четыре пушки, каждая из которых располагалась на колесных [72] «станках» (лафетах). Еще 11 пушек и затинных пищалей располагалось в острогах уезда, включая ангарские Балаганский и Нижний Братский остроги.
По инициативе деятельного воеводы К.А. Яковлева в 1668—1669 гг. была создана система укреплений, прикрывавших дальние подступы к Енисейску. Ключевыми узлами обороны были острожки с артиллерийским вооружением: Кемский (сейчас — д. Верхнекемское Енисейского района Красноярского края), Бельский (ныне с. Бельское Пировского района), Троицкая слобода (с. Троица Пировского района), Мангазейская слобода (теперь с. Пировское, районный центр края), острог на Казачьем лугу (теперь с. Казачинское, районный центр Красноярского края) и Тасеевский острожек (с. Тасеево, районный центр края)²². Кемский, Бельский острожки, Троицкая и Мангазейская слободы прикрывали населенные юго-западные части уезда от набегов джунгаров, киргизов и их кыштымов. От ударов с юга уезд был надежно прикрыт Красноярским острогом. Несмотря на это, К.А. Яковлев предпочел «подстраховаться», возведя Казачинский острог. Тасеевский острожек должен был встать на пути «воинских людей», решивших снова разграбить «Усолье» — обширную часть уезда по рекам Тасеевой и Усолке, где добывалась соль для нужд Енисейского, Красноярского и Якутского уездов. Большинство острожков уезда оборонялись силами беломестных казаков и «жилецких» людей. Следует отдать должное стратегическому мышлению воеводы, поскольку рациональное расположение укреплений в последующем принесло много пользы.
«Огненный наряд» Красноярского острога поначалу был слабее артиллерии Енисейска. Отряд А.О. Дубенского, собранный в Тобольске летом 1626 г. для строительства острога в «Качинской землице», изначально имел одну полковую пушку «... ядром в 2 фунта да к ней 27 ядер железных». В Енисейске полагалось взять еще затинную пищаль и 100 «пулек железных» к ней²³.
По всей вероятности, длительное время артиллерийское вооружение Красноярского острога оставалось весьма незначительным. 8 октября 1636 г. в приказ Казанского Дворца прибыла отписка воеводы Ф.М. Мякинина, в которой говорилось, что в момент его приезда 15 сентября 1635 г. «... на остроге» находились только «пищаль полуторная медная да пищаль затинная железная»²⁴. Видимо, здесь [73] «полуторной» названа двухфунтовая пищаль Дубенского. Эта двухфунтовая пушка именовалась «полуторной» и в дальнейшем, например, в отписке воеводы Дмитрия Мотовилова от 16 февраля 1658 г. и в книге «огненному наряду» 1682 г.²⁵ Очевидно, двухфунтовое орудие так было названо по своей длине (полуторными пищалями именовались пушки, чья длина ствола составляла полтора десятка пядей). Чаще всего в XVII столетии «полуторными» пищалями были 3—6-фунтовые полковые орудия²⁶.
Постепенно правительство усиливало «огненный наряд» Красноярского острога. По всей видимости, причиной этому были непрекращающиеся столкновения красноярских казаков с енисейскими киргизами и их кыштымами. 4 июля 1636 г. красноярский атаман М.И. Кольцов вместе с «хлебными запасами» повез из Енисейска в Красноярск два присланных из Тобольска орудия: «Пищаль ядром в две гривенки, пищаль ядром в гривенку, да к ним по пятидесять ядер железных, да к старой пищали дватцати три ядра». К артиллерии имелась «государева грамота» — сопроводительный документ с описанием характеристик орудий. Одна пищаль «сошлась» против этой «государевой грамоты», а размер другой оказался меньше предполагаемого²⁷.
В 1657 г. во время вторжения «в киргизы» престарелого хотогойтского владетеля Омбо Эрдени-хунтайджи и его сына «царевича» Лубсана (Лоджана) «наряд» Красноярского уезда состоял из пяти пищалей, все той же «полуторной» медной пушки, трех полковых пищалей (двух медных и одной железной «чешуйчатой», названной так по своеобразному узору ствола) и одной железной затинной пищали «з жагрою» (приспособлением для воспламенения заряда)²⁸.
В 1657 г. красноярский воевода М.Ф. Скрябин жаловался в Москву на недостаток артиллерии, «... и наряду, государь, мало, от воинских людей оборонитца нечем». Несмотря на это, «наряд» своевременно не был усилен и всего с четырьмя пушками Красноярск встретил самое тяжелое военное испытание за свою историю — набег джунгаров в мае 1667 г.²⁹ Сразу после отхода джунгарского войска в минусинскую степь из Томска в Красноярск была прислана медная полковая пищаль и 20 ядер к ней, а также три затинных пищали³⁰.
Большие потери красноярского гарнизона в боях с джунгарами побудили воеводу П.И. Годунова в 1668—1669 гг. увеличить [74] красноярскую служилую корпорацию «стрельцами», набранными на территории Тобольского разряда. Вместе со служилыми людьми «тобольской присылки» в Красноярск прибыло девять пищалей, изготовленных в Москве, в том числе четыре «двугривенных» орудия, две полковые пушки, ядром в ¾ гривенки, и две «пищали малые», стрелявшие ядрами по «полтрете» гривенки³¹. Весьма пестрый артиллерийский «парк» уезда довольно трудно соотнести с типами орудий, производимых в Москве. Три «двугривенные» пищали, очевидно, по своим параметрам соответствовали наиболее массовым полковым орудиям, имевшим «стандартную» длину в 3 аршина 7 вершков и массу в 19—22 пуда, их отливали на московском пушечном дворе в 1650—1698 гг.³² Предназначались они для полевых сражений, но, как видим, некоторым орудиям суждено было стать крепостной артиллерией.
Часть красноярских орудий располагалась в башнях Большого и Малого острогов³³. Малым острогом именовалось укрепление, возведенное казаками Дубенского в 1628 г., а Большим — стены и башни, построенные в 1659 г. для защиты разросшегося «посада»³⁴.
Со временем красноярская артиллерия начала распределяться по уезду. Видимо, одним из первых пищаль получил отдаленный Удинский острожек, находившийся в «землице» на реке Уде (Чуне) возле мест обитания ашахабатских бурят. Об это свидетельствует тот факт, что разоривший острожек 31 июля 1666 г. киргизский князь Ереняк Ишеев захватил там пушечные ядра³⁵. Из «росписи» 1673 г. мы узнаем, что в Удинске находилась одна железная «чешуйчатая» пищаль. В 1680 г. «... в села и по острожкам и в монастырь» было разослано «две пушечки, одна медная, а другая железная» и семь затинных пищалей³⁶. Из числа укрепленных пунктов, куда могли направляться пушки, следует отметить старейшее в уезде село Ясаулово, Введенский монастырь у устья реки Березовки (основан в 1639 г.), села Частоостровское и Бузимское, а также Караульный острог, построенный в 1675 г. для защиты Красноярска с юга³⁷. По инициативе воеводы стольника Г.И. Шишкова (был на воеводстве в 1683—1686 гг.) красноярским пушкам были изготовлены колесные «станки»³⁸.
О состоянии красноярской артиллерии в конце XVII столетия можно судить по «Росписи Красноярска огненному наряду и пушечным запасом зелью и свинцу» 1693 г. Согласно ей, в уезде имелось 23 медных [75] и железных орудия разных калибров, в том числе одна затинная пищаль, непригодная для стрельбы. Из них 16 находились в деревнях, селах, острожках уезда и во Введенском монастыре. К орудиям было запасено 623 ядра³⁹.
Всего в конце XVII в. в Енисейском и Красноярском уездах находилось 38 орудий, большинство из которых являлись небольшими «полковыми» пушками и затинными пищалями. Красноярский уезд как наиболее подверженный военной угрозе обладал весьма серьезным артиллерийским вооружением. Абсолютное количество артиллерийских стволов в конце века там было выше, чем в Тобольске (по подсчетам Е.А. Багрина в «столице» Сибири в 1685 г. было 20 пушек). Правда, в Тобольске имелось шесть пушек гораздо большего калибра, чем в Красноярске (пищали, чьи ядра были весом в 4—7 гривенок)⁴⁰.
Городовые списки, росписи «огненного наряда» и воеводская переписка фиксировали данные о количестве «зелья» (пороха) в уездах. Чаще всего в документах указывалась общая масса пушечного и «ручного» (предназначенного для стрельбы из ружей) пороха, находящегося в том или ином укрепленном пункте. Почти всегда называлась масса брутто, «с веревками и деревом». «Зелье» поступало в Енисейск и Красноярск из Тобольска напрямую или через Томский город как центр разряда. При необходимости порох присылали из енисейской «казны» в Красноярский острог⁴¹.
В первые десятилетия своего существования оба острога испытывали недостаток в порохе. Например, в Енисейске в 1634 г. имелось всего 25 пудов ручного и пушечного «зелья». После длительных экспедиций служилых людей в Якутию в июле 1636 г. в Енисейском остроге осталось 6 пудов 12 фунтов пушечного, 10 пудов 23 фунта ручного «зелья»⁴². В 1666 г. К.А. Яковлев принял от своего предшественника В.Е. Голохвастова всего 36 пудов 11 гривенок пороха⁴³. Довольно часто воеводы и служилые люди в своих отписках и челобитных сетовали на недостаток «зелья» и просили тобольских, томских воевод или Москву прислать порох «... в прибавку»⁴⁴. Постепенно количество «огненных запасов» в уездах значительно выросло. Например, в 1682 г. в Енисейском уезде находилось порядка 123 пудов пороха⁴⁵.
Боеприпасы хранились в специальных погребах. В Енисейском остроге воевода К.А. Яковлев ответственно подошел к строительству [76] этих сооружений. Отчитываясь в 1673 г. о своей деятельности, он писал в Москву, что было «... зделано для пушечных запасов, где быть зелью и свинцу, и для всякие государевы казны 3 погреба, окошки и выход и лесница в погребы каменные двери у окошек и у выходу железные»⁴⁶. В Красноярске долгое время порох хранился в одном здании с соболиной казной.
На фоне почти полного отсутствия боевых и эксплуатационных потерь орудий наибольший ущерб «арсеналам» уездов наносили пожары. Так, в 1680 г. в Красноярске случился пожар, когда загорелся зелейный погреб. Стихия уничтожила почти все пороховые запасы (осталось только 5 пудов пороха в бочке, которую засыпало землей после взрыва в погребе). Воевода Д.Г. Загрязский с прискорбием писал в Сибирский приказ, что «... пищали и мушкеты и карабины все погорели»⁴⁷. Чтобы хоть как-то спасти положение из Енисейска было срочно прислано 5 пудов пороха. Новый зелейный погреб, отдельный от хранилища «мягкой рухляди» на Красном яру, построили в 1685 г.⁴⁸ В 1693 г. горели укрепления Мангазейской слободы, когда, согласно воеводскому отчету, «... згорело ружья одиннатцать пищалей и мушкетов ручных, дватцать пять ядер пушечных железных, пуд тритцать одна гривенка пороху, пуд дватцать шесть гривенок свинцу, а из огня вынесено пушка, восемь пищалей и мушкетов»⁴⁹.
«Огненный наряд» обслуживали имевшиеся в острогах пушкари и затинщики. В Красноярском остроге пушкарей было значительно больше, чем в Енисейске. В 1637 г. на Красном яру числилось три пушкаря и один затинщик, а в Енисейске только один пушкарь; в 1693 г. имелось 10 пушкарей и один затинщик в Красноярском остроге против двух пушкарей в Енисейске в тот же период⁵⁰. По правовому статусу размеру денежного, хлебного и соляного жалованья пушкари не отличались от рядовых пеших казаков. Енисейскому пушкарю по окладным книгам 1672 г. полагалось ежегодное жалованье 5 руб., 5,5 пятипудовых четей ржи, 4 чети овса и 1,75 пуда соли (такие ставки сохранялись все столетие)⁵¹. В 1693 г. красноярским пушкарям и затинщику причиталось по 5 руб., 2,75 восьмипудовых четей ржи, 2 чети овса и 1,75 пуда соли⁵². В отношении пушкарей действовали нормы «уложения» тобольского воеводы боярина Ю.Я. Сулешева 1626 г. о службе с пашни без хлебного жалованья, зачете пашни в хлебное жалованье и уплате [77] натурального «налога» в виде выдельного хлеба (десятого снопа). Согласно переписной книге Красноярского уезда 1701 г. только двое пушкарей имели небольшие пашни, один около самого острога, а второй — неподалеку от Спасского монастыря⁵³.
Подобно большинству «приборных» служилых людей России енисейские и красноярские пушкари занимались промыслами. По понятным причинам некоторые из них были задействованы в металлургическом «производстве» и металлообработке. Например, переписная книга Красноярска 1701 г. зафиксировала пушкаря Ивашку по прозвищу Кузнец⁵⁴. Среди Енисейских котельников в 90-х гг. XVII столетия числился служилый человек Иван Матвеев Пушкарь⁵⁵. Пионером красноярской металлургии был пушкарь Матюшка Тохташев Кузнец. В 1685 г. «на Бузиме» он плавил железо для казны из своей руды и получил за свою работу 5 руб. Железо предназначалось «... к государеву винному и зелейному погребом к каменному выходу на связи и на двери»⁵⁶.
Документы, хранящиеся в фонде Сибирского приказа РГАДА, содержат немало примеров боевого применения «огненного наряда» енисейскими и красноярскими служилыми людьми.
Наверное, единственным случаем, когда пушкам, установленным в Енисейском остроге, довелось вести огонь для предупреждения угрозы, был момент появления под его стенами большого отряда взбунтовавшихся красноярских казаков 30 июня 1629 г. Тогда голод побудил служилых людей нового «Качинского острога» совершить «воровской» поход по Енисею на Ангару (Верхнюю Тунгуску). Как писали позже в своей челобитной царю красноярцы, енисейский воевода В.А. Аргамаков «... по нас, холопей твоих, велел бити з башен из наряду и нас, холопей твоих, из наряду отбил от берегу»⁵⁷.
«Наряд» Красноярского острога принял «боевое крещение» во время нападения енисейских киргизов в середине августа 1634 г. Четыре дня киргизское войско количеством до тысячи воинов приступало к острогу, в котором находилось всего-навсего 120 казаков⁵⁸. Вероятно, применение артиллерии имело место и во время обороны острога от джунгарского войска в мае—июне 1667 г.
В периоды резкого обострения русско-киргизских отношений в последней трети XVII столетия сообщений источников о боевом применении артиллерии становится значительно больше. В 1673 г. [78] киргизы, их Кыштымы и взбунтовавшиеся ясачные люди совершили ряд нападений на Кузнецкий, Томский и Енисейский уезды. 1 октября 1673 г. «воинские люди» пришли под новый Бельский острожек. Там оказалось мало людей, поскольку многие беломестные казаки и крестьяне находились «по полям у хлебов». Чувствуя свое численное превосходство, незваные гости попытались зажечь «посад» и взять русское поселение штурмом. Как позже писал в Енисейск приказчик острога сын боярский Алексей Клеопин, «... мы справились на великую силу, и бой учинили с ними, а бою было часов с пять, и бились накрепко служилые люди, не щадя голов своих, и их из посаду выбили, и с пушкой выходили на бой из острогу и за посад». В это же время киргизы и их союзники приступали к укрепленной Троицкой слободе. После неудачных штурмов неприятельские «воинские люди» отступили к реке Кеть со значительным количеством захваченного скота⁵⁹. Таким образом, укрепления, созданные по приказу К.А. Яковлева, стали преградой для проникновения неприятельских отрядов во внутренние районы Енисейского уезда.
Полным военных тревог для жителей Томского и Красноярского уездов оказался 1679 г. В течение этого года киргизский князь Ереняк Ишеев дважды приходил под Красноярск. Первый раз киргизы подступили к острогу в ночь с 14 на 15 июля 1679 г., после чего в течение трех дней штурмовали Красноярск. 14 сентября 1679 г. Ереняк вернулся со значительно большими силами. На этот раз красноярские казаки дали бой неприятелю прямо под стенами острога. По требованию служилых людей воевода выпустил из тюрьмы опального черниговского полковника Василия Многогрешного, под руководством которого служилые люди «... ходили строем и учредя полк ... с пушками и со всяким  огненным боем» против киргизов. В результате Ереняк потерпел серьезное поражение. В бою отличился пушкарь Филька Максимов, который под руководством Многогрешного из своей пушки «киргизские полки розбивал и многих побил»⁶⁰.
«Огненный наряд» стал хорошим подспорьем для обороны укрепленных поселений Красноярского уезда. 15 сентября 1679 г. киргизы, тубинцы и их кыштымы осадили село Ясаулово, где сели в осаду 60 «всяких чинов» людей во главе с детьми боярскими Титом Саламатовым и Иваном Ермолаевым. Киргизы «... к селу приступали беспрестанно [79] день и ночь крепкими приступами с огненным боем и со щитами». Как сообщали в последующей челобитной царю Федору Алексеевичу защитники Ясаулова, «... на том приступе на сьемном бою ... киргизских воинских людей ис пушек и из мушкетов и ис пищалей и из луков побили многих и переранили»⁶¹.
Послужные списки и челобитные красноярских казаков сохранили сведения о применении полевой артиллерии в совместном со служилыми людьми Томска, Кузнецка и Енисейска походе 1680 г. Красноярский отряд из 472 человек выступил из острога 18 января 1680 г. и вернулся домой через месяц. Артиллерия отряда была представлена как минимум одной пушкой, которая была «приказана» сотне пешего атамана Родиона Кольцова. Пушку и боеприпасы к ней везли на подводах 12 посадских людей. В ходе этой экспедиции красноярцы сразились с киргизами и их кыштымами около реки Июса (Чулыма), после чего 8 февраля 1680 г. соединились с главными силами Томского разряда неподалеку от места слияния Белого и Черного Июсов. В последующем они вместе со служилыми людьми других острогов преследовали Ереняка, отходившего к реке Уйбат, в верховьях которой 14 февраля 1680 г. произошло новое сражение. В боях отличился уже упомянутый здесь Матюшка Тохташев, который «... по приказу атамана Родиона Кольцова ... ис пушки стрелял многажды, розбивал киргиские полки и побил многих киргизских людей». Матюшка также хорошо управлялся с ручной пищалью, из которой застрелил двух «мужиков»⁶². Это был первый случай применения полевой артиллерии красноярскими служилыми людьми в дальнем походе. Томские служилые люди начали использовать пушки подобным образом гораздо раньше. Например, воевода И.С. Кобыльский сообщал о применении «наряда» в большом сражении с войском киргизского князя Ишея 9 августа 1642 г.⁶³
Следующий эпизод применения пушек красноярцами связан с уничтожением Тубинского улуса, люди которого вторглись в Канскую землицу. В первой половине февраля 1692 г. в Красноярске собралось большое войско в 730 человек, во главе которого встал поверстанный в дети боярские Василий Многогрешный. В составе этого войска находилось четыре пушкаря⁶⁴. 28 февраля 1692 г. русским ратникам довольно быстро удалось одержать верх над главными силами тубинцев у «Коянского мыса» на реке Кан, после чего начались трудности. [80] 50 «государевых изменников» во главе с братом Тубинского князя Шанды Ороштайкой «... окопався и засеклись лесом». 1 марта 1692 г. 120 служилых людей при поддержке артиллерии предприняли неудачный штурм «воровского окопа». В тот день на приступе «у пушки» сложил свою голову участник похода 1680 г. и пионер красноярской металлургии Матюшка Тохташев⁶⁵. Только с подходом подкрепления на следующий день, 2 марта, русским удалось выбить тубинцев из засеки.
Использовался красноярский «наряд» во время знаменитой красноярской «шатости». В начале ноября 1696 г. воевода Мирон Башковский отпугивал выстрелом из пушки, находившейся в Качинской наугольной башне, взбунтовавшихся казаков. Позже осажденный в Малом остроге воевода готовил орудия к стрельбе по восставшим⁶⁶.
Последний раз заговорили пушки Красноярского острога 15 сентября 1700 г., когда в его окрестностях «безвестно» появился отряд из двухсот киргизских всадников. «Воинские люди» забрались на Караульную гору, откуда принялись обстреливать из луков и пищалей Красноярск. Воевода П.С. Мусин-Пушкин спешно собрал отряд из 139 служилых людей для отпора. Пока войско строилось в боевой порядок, красноярские пушкари били по киргизам «… з двух башен из больших пушек». Служилым людям, посланным выбивать киргизов из окрестностей Красноярска, были приданы полевые пушки. На следующий день воевода организовал преследование киргизов войском, состоящим из 300 служилых и «охочих» людей. В «голове» русского отряда шли конные казаки «... заместо яртаульного полку», а за ними следовали пешие служилые люди «с пушками и со всяким мелким ружьем»⁶⁷.
Полковая артиллерия имелась в большом войске сына боярского Конона Самсонова, которое совершило дальний поход вглубь Киргизской земли в феврале—марте 1701 г. Среди 728 служилых людей Самсонова находилось три пушкаря, а также 13 посадских людей и пашенных крестьян, которые шли с обозом. Поход ознаменовался жаркой конной сшибкой в урочище Изык (Изых) в низовьях Абакана 1 марта и рядом оборонительных боев 3—7 марта 1701 г. Прямых указаний в документах на использование в бою артиллерии нет, однако, во время оборонительных боев, когда красноярцы «… ополчась стали обозом», Конон Самсонов мог применять и пушки⁶⁸.
[81] «Наряд» Енисейского и Красноярского острогов не всегда использовали для военных целей. Стрельба из пушек производилась по торжественному случаю на церковный праздник Богоявления (Крещения Господня)⁶⁹. Случалось, когда «огненный наряд» использовался для демонстрации мощи русского царя перед сибирскими «князцами». Например, 10 июля 1647 г. престарелый бурятский князь Ойлан «добил челом» (присягнул на верность) государю в Красноярском остроге. Для торжественной встречи бурятского владетеля местный воевода построил красноярских служилых людей «... на конях в збруе и с оружьем» и приказал по случаю «учинить стрельбу из мелкова оружья и ис пушек»⁷⁰.
Как видим, артиллерия в XVII в. была неотъемлемой частью вооружения русских служилых людей даже в таких отдаленных от центра страны острогах, как Енисейск и Красноярск. «Огненный наряд» активно применялся в боевых столкновениях с неприятельскими «воинскими людьми», что оказалось важным фактором удержания под властью «Великого государя» обширных сибирских пространств.
[82]
Приложение 1⁷¹

Все пушки «в станку и на колесах»
В 1697 г. в Енисейском остроге находилось 103 пуда 36 гривенок пороха «пушечного и ручного».

Приложение 2⁷²

Артиллерия Енисейского уезда в 1697 г.

[83] Приложение 3⁷³

Артиллерия Красноярского уезда 1672 г.

В 1672 г. осталось 33 пуда 27 гривенок с четью гривенки «зелья ручново и пушечново».

[84] Приложение 4⁷⁴
Книги «огненному наряду» Томского города 1665 г.

[85] Приложение 5⁷⁵
Роспись «огненному наряду» Красноярского острога 1673 г.

[86] Приложение 6⁷⁶
Список городовой Енисейска и Енисейского уезда 1693 г.