Н. Н. Оглоблин.
ПЕРВЫЙ ЯПОНЕЦ В РОССИИ.
1701 — 1705 гг.
I.
Первое основательное знакомство России с Японией не восходит
раньше начала нынешняго столетия, когда совершены были к Японским берегам
плавания Крузенштерна (посольство Н. П. Резанова), Хвостова, Головнина и
Рикорда. Наиболее обстоятельныя сведения собраны Головниным во время его
двухлетняго плена в Японии 1). Раньше этих плаваний — в прошлом
столетии Россия очень мало знала Японию и редко вступала в сношения с нею. Если
не считать (вследствие безрезультатности) нескольких плаваний на Японские
острова частных судов 2), за весь XVIII век было всего две
правительственных экспедиций в Японию — поручика Лаксмана, в 1792 — 1793 гг.
3), да капитана Шпанберга и лейтенанта Вальмона, в 1738 — 1739 гг.
4).
[12]
Об экспедиции «геодезистов» Лужина ж Евреинова, плававших в 1721
г. собственно к Курильским островам 5), так мало известно, что нельзя
сказать, увеличила-ли она запас русских сведений о Японии. Одно несомненно, что
эта первая правительственная экспедиция к Японии была вызвана появлением в
России, в начале XVIII в., нескольких японцев, случайно очутившихся здесь.
Именно они обратили внимание Петра Великаго на Японию и заставили его искать
случая поближе познакомиться с этою новою для России страною.
Первым таким японцем был именно тот, котораго Владимир Атласов,
покоритель Камчатки, нашел на полуострове в 1697 — 1698 гг. Сведения нашей
литературы об этом японце не велики 6).
Миллер не верил показанию Штраленберга, уверявшаго, что японец
Вл. Атласова был «привезен в Москву». Но Штраленберг совершенно прав: найденные
мною документы Сибирскаго приказа (в моск. архиве министерства юстиции) 7)
подтверждают, что в конце 1701 г. японец Денбей привезен был в Москву и здесь
оставлен для изучения русскаго языка и для обучения русских «робят» японскому
языку. Оказывается, что Петр В., воспользовавшись пребыванием Денбея, задумал
открыть в Москве школу японскаго языка.
Помимо этого факта, очень характернаго для обрисовки широких
стремлений великаго царя, среди найденных документов очень ценна «Скаска» (т. е.
разсказ) Денбея о Японии, которую следует признать первым в России
документальным свидетельством очевидца об этой стране.
В виду такого значения этого любопытнаго документа, печатаю его
целиком, а из остальных документов о Денбее выбираю более интересныя сведения.
[13] II.
В Москве услышали первый раз о японце Денбее от самого Вл.
Атласова. Во второй «скаске» Атласова об открытии Камчатки, записанной с его
слов в Сибирском приказе 10-го февраля 1701 г. 8), встречаем
следующее место о Денбее, котораго Атласов ошибочно называет «индейцем».
«А полоненик, котораго на бусе морем принесло (в Камчатку), каким
языком говорит, того (Атласов) не ведает. А подобием как-бы гречанин — сухощав,
ус не велик, волосом черн. А как увидел у русских людей образ Божий — зело
плакал и говорил, что и у них такие образы есть-же. А с ними (русскими) говорил
тот полоненик иное по руски, для того что жил он с ним, Володимером (Атласовым),
два годы, а иное говорил через толмачь по корятцкому языку, для того, что у
иноземцов жил он до него, Володимера, дваж годы. А сказывался индейцом, и
золота-де у них родится много, и палаты цениные, а у царя-де индейскаго палаты
сребряныя и вызолочены. А у Курильских иноземцев взял он, Володимер, сребряную
копейку, весом блиско золотника, а полоненик называл ее индейскою копейкою. А
соболей и никаково зверя у них не употребляют. А одежду носят тканую, всяких
парчей, стежную на бумаге хлопчатой. И тот полоненик шел с ним, Володимером, на
лыжах от Анандырского зимовья 6 дней, и стали у него ноги пухнуть и заскорбел
(заболел), и затем (Атласов) поворотил ево назад в Анандырское зимовье, и буде
он оздоровеет, то он с рускими людьми в Якутской (острог) выйдет. А нравом тот
полоненик гораздо вежлив и разумен...»
В первой «скаске» об открытии Камчатки, записанной в Якутской
приказной избе 3-го июня 1700 г. 9), Атласов разсказывает следующее о
японском «полоненике»:
«И услышал (на р. Иче) он, Володимер, с товарищи у камчадалов:
есть-де на Нане реке у камчадалов-же полоненик, а
[14] называли они, камчадалы, ево
русаком. И он-де Володимер велел ево привесть к себе, и камчадалы, боясь
государской грозы, того полоненика привезли. И сказался тот полоненик ему,
Володимеру: он-де Узакинскаго государства, а то-де государство под Индейским
царством. Шли-де они из Узакинского государства в Индею, на 12 бусах, а в
бусах-де у них было — у иных хлеб, у иных вино и всякая ценинная посуда. И у
них-де на одной бусе дерево (т. е. мачту) сломило и отнесло их в море, и носило
6 месяц, и выкинуло к берегу 12 человек, и взяли их 3 человек курильскаго народа
мужики, а достальные-де подле того-же морского носу в стругу угребли вперед, a
где девались — того он им не сказал. И товарищи-де ево два человека живучи у
курилов померли, потому что они к их корму не привычны: кормятца-де они, курилы,
гнилою рыбою и кореньем. И тот-де индеец им Володимеру с товарищи — что они
русково народа — обрадовался и сказал про себя, что он по-своему грамоте умеет и
был подъячим, и объявил книгу индейским письмом, и ту книгу привез он Володимер
в Якуцкой. И взяв ево, он, Володимер, к себе и оставил на Иче реке у своего коша
с служилыми людьми...»
Затем Атласов взял его в Анадырский острог, а оттуда двинулся в
Якутск. «И тот полоненик шел с ним 5 дней и ногами заскорбел, потому что ему на
лыжах ход не за обычай и идти ему было не вмочь. И он-де Володимер того
полоненика с дороги с провожатыми возвратил в Анандырской. И после того, встретя
на дороге прикащика Григорья Посникова, и о том ему говорил, чтобы он ево не
задержав выслал в Якуцкой с служилыми людьми, и дал ему Григорью 35 лисиц
красных, чем тому полоненику дорогою наймывать под себя подводы...»
Но «полоненик» Денбей был доставлен в Москву из Якутска только в
конце следующаго 1701 года.
[15]
III.
Осенью 1701 г. Сибирский приказ узнал о выезде Денбея из Якутска
и 1-го ноября сделал следующий любопытный приговор показывающий, как сильно
интересовался Петр японцем и заботился о благополучной доставке его в Москву:
«1701 году, ноября в 1 день, по указу великого государя... думной
дьяк Андрей Андреевич Виниюс, с товарищи, приказали: послать великого государя
указ на встречю государевы якуцкие казны к посыльщиком к служилым людям, которые
с тою... казною к Москве едут, для того — ведомо великому государю учинилось,
что послан с ними из Якуцка к Москве иноземец, которой взят в Камчадальской
земле, и чтоб они, якуцкие служилые люди с тою... казною и с иноземцом ехали к
Москве со всяким поспешением и обережью от всяких непотребных случаев, и того
посланнаго с ними иноземца берегли никакой нужды в одежде и в кормех отнюдь бы
ему не было, и буде какая потреба прилучитца и ониб, служилые люди, тому
иноземцу одежду и кормы потребные покупали, а им из сибирского приказу те
издержки выданы будут» 10).
Но по каким-то непонятным причинам этот приговор состоявшийся
1-го ноября, приведен в исполнение только 21-го ноября, когда отправлена была на
встречу «наказная память» якутским служилым людям, сопровождавшим Денбея в
Москву 11).
В конце декабря Денбей благополучно доставлен в Москву, как
говорит «выпись» Сибирскаго приказа от 29-го декабря 1701 г. 12).
«Выпись» приводит извлечение из «отписки» якутскаго воеводы стольника Дорофея
Траурнихта и дьяка Максима Романова, писавших, что 20-го октября 1700 г. «прикащик»
Ковымскаго зимовья Федор Мартынов прислал в Якутск «полоненика, именем Денбея».
18-го февраля 1701 года воевода отправил Денбея в Москву с казачьим
пятидесятником Иваном Софронеевым, которому выдал на дорогу для японца — «на
одежду 2 кумача» и «19 аршин без чети крашенины», да «куплен санаяк оленей, дано
рубль, да на корм в дорогу и на обуви» выдано деньгами 2 р. 16 алтын 4 деньги.
[16]
29-го декабря 1701 г. Ив. Софронеев «в Сибирском приказе явился и
того полоненика объявил. А на Москве того полоненика языку переводчики и нихто
не знают».
Тем не менее через несколько дней в Сибирском приказе записали «скаску»
Денбея 13), говорившаго уже с грехом пополам по-русски.
8-го генваря 1702 г. Денбей представлялся Петру в селе
Преображенском и в тот-же день состоялся следующий «именной указ», решивший
участь Денбея14).
«1702 г., генваря в 8 день, по указу великого государя присланной
из Якуцкого иноземец Денбей ставлен пред великого государя в Преображенском. И
великий государь... указал ево, Денбея, на Москве учить руской грамоте, где
прилично, а как он рускому языку и грамоте навыкнет, и ему, Денбею, дать в
научение из руских робят человека три или четыре — учить их японскому языку и
грамоте. А о крещении в православную христианскую веру дать ему, иноземцу, на
волю, и его, иноземца, утешать и говорить ему: как он рускому языку и грамоте
навыкнет и руских робят своему языку и грамоте научит — и ево отпустят в
Японскую землю. A ныне ему, иноземцу, пока он на Москве будет, давать своего
великого государя жалованья на корм и на одежду по небольшому, чем ему пронятца».
Сибирский приказ спросил Ив. Софронеева: сколько в дороге
выходило «на прокорм и платье» Денбею? — Софронеев «сказал», что дорогою он и
товарищи его, якутские служилые люди, «промеж собою клали они вхарчь денег по
рублю и по полтора и по два, и он-де, Иван, и за него, иноземца, вхарчь деньги
давал свои», а сколько именно истратил на него — не помнит (позже вспомнил).
20-го генваря приказ решил давать Денбею «поденнаго корму по 5
копеек на день и те деньги давать ему помесечно с сего числа...»
23-го генваря Ив. Софронеев подал «челобитную» о возврате ему
денег, истраченных им дорогою на Денбея, на котораго, он «покупал платье и клал
в артель вхарчь за него свои деньги» 15). Из представленной им
«росписи» видно, что он [17] истратил
на Денбея 8 р. 20 алтын. «Скаска» 16) спутников Софронеева (тобольскаго
боярскаго сына Андрея Тутолмина и якутских казаков) подтвердила, что Софронеев
действительно «один» тратился на Денбея, а спутники его не участвовали в этих
расходах, так как японец был поручен попечениям собственно одного Софронеева.
8 рублей 20 алтын были выданы Софронееву «собольми», как говорит
приговор думнаго дьяка А. А. Виниюса и «память» приказа «казенным целовальникам»
гостю Максиму Чирьеву с товарищи 17).
Тот-же Ив. Софронеев росписался за Денбея в получении им перваго
«поденнаго корма» — 20 алтын, выданных с 20-го генваря по 1-е февраля «по 10
денег на день». Эта запись находится в «денежной расходной книге» Сибирскаго
приказа, за 1702 год, в статье «приказной росход» 18).
IV.
Итак, Денбей остался в Москве. К сожалению, мне не известны
подробности о дальнейшем пребывании его в России. Успел-ли он изучить «русский
язык и грамоту», открыл-ли он для «русских робят» задуманную Петром В. школу
японскаго языка, долго-ли Денбей прожил в России, отпущен-ли он на родину, как
ему было обещано государем и проч. — все это нерешенные вопросы.
Мне известен, впрочем, один документ, касающийся Денбея и
утверждающий, что в 1705 году японец еще был жив и жил в Москве, находясь с
апреля 1702 г. в ведомстве Приказа Артиллерии. Это — «память» из Сибирскаго
приказа от 16-го октября 1705 г., за приписью дьяка Ивана Чепелева, в Приказ
Артиллерии, на имя «генерала-фелдехмейстера» царевича Александра Арчиловича (Имеретинскаго)
и «генерала-маеора и губернатора» Якова Вилимовича Брюса с товарищи 19).
«Память» говорит, что по государеву указу от 16-го апреля 1702 г.
послан из Сибирскаго приказа в Приказ Артиллерии «Японскаго государства иноземец
Денбей для учения русского [18] языка
и грамоты, а как он, Денбей, рускому языку и грамоты изучитца, и ему, Денбею,
учить своему японскому языку и грамоте робят человек 4 или 5. И великий
государь... указал из Приказу Артилерии в Сибирской приказ отписать: Японского
государства иноземец Денбей рускому языку и грамоте выучился-ль и своему языку и
грамоте робят сколько человек выучил-(ли) и ныне учит-ли?...»
К сожалению, ответной «памяти» Приказа Артиллерии не сохранилось
среди документов Сибирскаго приказа.
У Сгибнева 20) есть глухое известие, что в 1739 г.
существовала «школа японскаго языка, учрежденная в 1706 г. в С.-Петербурге
Петром I...» — Откуда взято им это известие — не видно, но если оно достоверно,
то несомненно, что эта школа была открыта именно первым японцем, попавшим в
Россию — Денбеем, Атласовским «полоненником». Второй японец — Санима, найденный
русскими также в Камчатке (с разбившейся бусы) в 1710 г., доставлен был в
Петербург только в 1714 г. 21). Следующие японцы, получившие после
крещения имена Кузьмы Шульца (sic) и Дамьяна Поморцева — найдены в Камчатке в
1729 г., а в Петербург отправлены в 1730-х гг. 22). Поморцев, —
говорит Сгибнев — «был назначен в 1739 г. учителем в школе японскаго языка,
учрежденной в 1706 г., в С.-Петербурге, Петром I...»
Перехожу к «скаске» Денбея, которую привожу ниже в полном обеме,
без всяких сокращений. Помимо разсказа о приключениях самого Денбея, «скаска»
очень богата ценными сведениями же географии и этнографии Японии описываемаго
времени. Попадаются также у Денбея данныя о социальной и религиозной жизни
японцев. Как показания современника и знатока японской жизни — все данныя «скаски»
Денбея заслуживают полной веры.
Особенно ценно известие Денбея о том, что в его время Япония была
соединена сушею с Китаем. Он говорить: «с Японского острова в Китай сухой и
морской путь есть, и он, Денбей, к Китаях сухим путем и морем бывал...» Не
верить-же ему, как очевидцу, нельзя, да и не трудно поверить, зная, что Японский
архипелаг пережил много геологических переворотов. Известно, напр., что «земля
Езо», во время [19] плавания к Японии
голландскаго корабля «Кастрикома» была одним островом, a позднейшие
мореплаватели представляют ее архипелагом островов 23). Известны
также перевороты, происшедшие на соседних грядах Курильских и Алеутских
островов.
V.
«Скаска» Денбея 24).
А тот полоненик говорит немного по руски и в Сибирском приказе
сказался — Денбеем зовут, Дисаев сын, родом Японского острова города Осакка, а
стольной того острова город Меако, растоянием от Осакка города верст с
полтораста. В нем живет владетель того острова — званием Даин-Сама. А отец ево,
Денбеев, Диаса, живет в том-же городе Осакка — промышляет торговым промыслом. А
он-де, Денбей, с товаром хозяина своего тогож Осакка города торговаго человека,
именем Авасжия сына Матавина, в найму у него с иными хозяина ево с наемными
людьми, всего 15 человек, на судне, да с ними на иных на 30 судах — на бусах или
на кораблях, а по их званию едовни, длиною те суды сажень маховых по 15, а
шириною и вышиною по 4 сажени — пошли было парусами по морю-окияну тогож
Японского острова в город Енду, которой стоит на взморье, разстоянием от Асакка
с 700 верст. А товары с ними были: пшено сорочинское, да вино пшонное, да камки
и китайки, бумага хлопчатая, сахар белой — мелкой, что мука и леденец, да древо
сандал, да железо, для мены на шолк и на дощатое железо, и на полотна крапивные,
и на золото и на серебро, для того что-де серебро и золото печатают только в
двух городех — в Меаке и в Енде, и владетель их в тех двух городех переезжая
живет.
И на окиане-де море те их суды волнами рознесло — а куда те суды
рознесло, про то он не ведает. А их-де судно носило по морю великим ветрм 28
недель, и они-де, избывая от ветру, шоглу с парусами срубя опустили в воду, а с
теми парусами потонуло у них 2 человека. А в том судне была с ними пресная вода
взята из Осакка города, и той воды стало им на 2 месяца, а как воды не стало —
тогда они пшено варили в вине, и то вино выцедя,
[20] подсычивали пшено сахаром леденцом и понемногу питались. И
как-де ветры престали, тогда они по матошнику усмотрели, что их далеко в море
занесло, стали домышлятца — как бы им назад возвратитца? И нашли на море
небольшое дерево с коренем, и то дерево вместо шоглы на судне они поставили, и
сшили из камок парусы.
И теми парусами принесло их к Курильской земле, и они, увидя
реку, пошли тою рекою вверх, и дошли до курильского народу. И от тех курильских
народов пришел к ним один человек, и он-де, Денбей, с товарищи своими, хотя
уведомитца, стали для познавания земель и языка писать на бумаге, и то письмо
отдали тому курилу, чтоб он также по своему языку написал. И курил-де тое бумагу
положил в пазуху, потому-что де камчадальские и курильские земли у народов
никакова письма нет, — и пошел от них прочь. А на утро-де пришло их в 4 лодках
человек с 20, и, посмотря на них, пошли прочь. А в ночи-де пришло их в 40 лодках
человек с 200, и почали на судно по них Денбею с товарищи стрелять из луков и
топорами каменными и костяными судно их рубить, и его, Денбея, из лука у левые
руки по персту ранили. И они-де, Денбей с товарищи, видя их многолюдство, стали
из судна выносить камки и китайки, и железо, и отдавать им, чтобы их не убили. И
курильские-де люди те камки и китайки и железо у них взяли. А пшено и сахар
нюхали, и что запаху никакова оттого нет, також и вино, которого с ними было с
500 бочек — понюхав, бочки розсекли и пометали то пшено и сахар и вино вылили в
воду. А бочки оставили себе — класть рыбу, для того что-де в Курильской и в
Камчадальской земле никакой посуды у иноземцев нет. А рыбу кладут в ямы, а
поверх покрывают деревьем и травою, и та рыба вся измыловеет, и оне тое рыбу
кладут в корыта и наливают водою и розогревают горячим каменьем, да к тому
прибавливают грибов-мухоморов, и то пьют, и гостей свою братью подчивают, и
бывают оттого пьяни. А он-де с товарищи Денбей того их питья пить не могли, a
ели корение и рыбу, которая не больно залежалась.
Да и онеж, курильские люди, двух человек из них, которые будучи
на судне на море от великих слез ослепли — убили до смерти. А ево-де, Денбея,
взял один человек и свез на Камчатку реку. А товарищи ево 10 человек остались у
тех курилов. A вместе он с товарищи своими жил у тех курилов с месяц.
[21]
А на Камчатке реке жил он, Денбей, до приходу Володимера
Отласова с товарищи блиско году, и по их камчадальскому языку немногие слова
стал познавать, и слышал от тех камчадальцов, бутто к той Курильской земле
приходили люди на бусах или на кораблях, и тех товарищев ево 10 человек взяли с
собою, а их-ли Японские земли или Китайские люди были, про то он не ведает.
И как Володимер Отласов с казаками в Камчадальскую землю пришли,
и он-де, Денбей, видя у них в ествах чистоту, приехал к ним, чтоб ево от голоду
не покинули. И Володимер-де с товарищи взяли ево, Денбея, к себе, а
камчадальским иноземцам не отдали и вывезли в Сибирскую землю.
А как он, Денбей, из города Асакка на море пошел — тому ныне
седьмой год. И в городе Осакка есть у него, Денбея, жена да двое детей.
А в их-де земле пушечки есть маленькие — по аршину и по 1 1/2
аршина, и порох есть же, a делают тот порох в их же земле. А об иных ведомостях
сказать он не знает, потому что он руского языка мало умеет. А наперед-де сего в
Курильскую и в Камчадальскую землю из их Японские земли никто не езживал.
Да он-же, Денбей, сказал: вера-де у них с китайцы одна —
покланяются идолом, которых у них златых, и сребряных, и медных, и железных, и
древяных многое число, разными образцы.
И он, Денбей, описательные книги Японскаго острова на цесарском
языке, в лицах, смотря сказал: городы-де Японского острова Миако, Осакка, Ендо,
как оне стоят в лицах и той книге — написаны сходны. И идолы человеческими и
змеиными и зверскими и иными разными воображеньями, которым оне поклоняются и
вместо богов почитают, и божницы и иное строение, что в той книге в лицах
написано — в их земле есть против той книги сходно.
А про Господа Бога создателя неба и земли он, Денбей, спрашиван:
в него они веруют-ли и где ево исповедают? — И против того он сказал:
Создатель-де неба и земли живет год на земле, а год на небеси,
только-де оне ево не знают, а своих-де богов называют оне разными имяны:
Амидаками, Токи, Хачимам, Каннон, Оудо, Ша-Кайтовдай, Амида, Недай, Коожин, Жиго,
Якуш, Кокуро, Шигачиман, Кобондойш, Ишешмей, Амагу-Само, Омнег.
[22]
А китайцов-де у них с японцами считают за одних Людей, потому что
у них идолопоклонение и язык и письмо и обычаи одне, a те-ли-де китайцы, куды
руские люди с караваны ходят или иные — про то он не ведает, потому что де с
Японскаго острова в Китай сухой и морской путь есть, и он Денбей в Китаях (sic)
сухим путем и морем бывал в китайских городех, которых по их японскому языку
называют: Акитай, Квота, Нощро, Тонга, Фиага. И китайцы к ним морем и сухим
путем приезжают, а с собою привозят китайские товары — пшено, железо, доски
корабельные, кость рыбью и мамонтовую. А они, японцы, им, китайцам, продают:
бумагу хлопчатую, камки, китайки, золото, серебро.
А в Японской-де земле владетель их или царь, которому имя
Кубо-Сама, да вподобие патриарха-Дайро-Сама, да меньши того Дайра властью
Кинчю-Сама, живут (они) во граде Миаке, а иное царь их переезжая живет в городе
Енде.
А снег бывает у них в двух месяцах — в одном три дни, в другом 2
дни, как ветр будет с полунощную страну и того снегу нанесет малое число,
толщиною на перст, и тогож дня стает, а морозов не бывает, только бывают ветры
студеные три месяца. И дожди зимою и летом у них бывают. A большей день 12
часов, меньшой по 7 и по 8 часов, а середи лета солнце бывает над самым теменем
и зело бывает жарко.
А скот у них быки, лошади, свинии, овцы, и тех скотов оне не
едят, a едять гусей, уток, кур руских и индейских и жаравлей, да по их языку
птица кужаку — величиною с быка, перье белое, хвост черной, ноги красные, да
рыбы большие сажени по две, кои живут в море, а в озере их живут караси, а в
реках рыбы не бывают, потому что-де вода зело тепла. Да в мореж ловят мелкую
рыбу — подобна вологоцким нельмушкам. Да ягоды, сладкие и кислые, и яблока
родятся, да пшено сорочинское, а иногда пшено сорочинское привозят из Китай к
ним на продажу.
А у воинов их японских оружие — мушкеты, копья, сабли. А
начальные люди носят по 2 сабли. Только-де у них войны никакие ни с кем не
бывает.
А около городов их стены каменные из большого дикого камени;
стены толщиною аршин по шти, в вышину сажен по десяти. А домы у них делают:
ставят деревянные столбы высокие, столб оть столба по аршину, и землю с водою
разбивая: и примешивая к ней сена, меж тех столбов кладут, толщиною в аршин и в
полтора, слоями, а меж слоев кладут [23]
железо и веревками утягивают и убивают накрепко. Также и божницы делают, и
покрывают те домы и божницы железом, а иные медью, а иные серебром и золотом. А
у царя-де их и у патриарха домы и начальная божница покрыта золотом.
А посуда-де у них серебряная и медная и ценинная. А ценинную
посуду делают у них из морских раковин: толкут их намелко и мешают с глиною, и
держат в земле многие годы, и из того те ценинные посуды делают.
А как царь их гулять куды на судах ездит — пушечки и пищали на
суды с собою для потехи берет. А торговым людям того Японского острова пушек и
мушкетов и пищалей с собою брать у них заказано, только в домех пищали и пушки
торговые люди держат.
А в иные-де земли они, японцы, не ходят, а в Японскую-де землю
приходят к ним кораблями немцы, с сукнами и с иными товары, в город Нангасаки, и
в том городе многие немцы домами живуть, а в иные городы Японские земли немец и
никого чюжеземцов торговать не пущают, а для чего — про то он не ведает. А
наперед сего, тому ныне 15 лет, принесло ветром на карабле немец в город
Кинокуни, и переводчика-де их языку в том городе не сыскали, и взяв у тех немец
письмо, послали в город Нангасаки и переводчика сыскали, и о всем их допрося
отпустили в город Нангасаки, а из Нангасака велели их отпустить в немецкую
землю.
А об их японских судах сказал он выше сего. A те-де их японские
суды делаются без крышек, только для бережения товаров делается на всяком судне
по чюлану с покрышкою. А как на море бывает дождь, тогда дерево шогольное
снимают и положат вдоль по судну и покрывают от дожжа бумагою, которая держана в
рыбье жиру. А как великими волнами судно станет бить и в судно воду плескать, и
по самой нужде то судно лехчат — бочки с вином и иные тяжелые товары бросают в
море, а как то их судно лехко будет, тогда воды в него плескать не станет, и то
судно по морю носит многие месяцы.
А ево, Денбея, с товарищи на море носило 28 недель. А из дому он,
Денбей, пошол зимою и западным ветром носило ево целую неделю, а в иные дни были
с иных стран ветры, а в иные дни ветров не было, только-де выправитца оне не
могли, (по)тому что у них шоглы не было, а как дерево на море нашли и парусь
сшили, тогда по самой нужде по матошнику прибились к Курильской земле. А та
Курильская земля, как оне от [24]
востоку шли, была у них в правой стороне. А в Камчатской земле до зимы жил он,
Денбей, 6 месяцов.
А в их Японской земле считают оне в году по 12-ти,а в ином году
по 13-ти месяцов, а в месяцах по 4 недели, а в месяце по 28-ми, а в иных по
29-ти дней. А год починается у них зимою.
А городы-де Батавию, Формосу, Кантон — он, Денбей, не знает и не
слыхал, и ензуитов и попов немецких в городех японских нет, a есть-ли-де или нет
в Нангасаке городе — (того он не ведает). И креста Христова у них нет-же, и иных
никаких вер оне, японцы, не принимают и быть иным верам не велят.
А платье у них в Японской земле носят камчатные и китайчетые, а
зимою стежное на бумаге.
А родится-де у них золото, серебро и делают камки и китайки, а
жемчюгу и каменья дорогова у них нет, потому что де у них жемчюгу и каменья
никто не носить. А в море у них звери бывают изретка — подобны быкам, и рыбы
большие сажени по 4 и по 2 бывают.
А деньги у них медные называют жени, подобны руским медным
денешкам округлостью и толщиною, да серебреные деньги, которые называют у них
гин, весом блиско московского золотника, а такую копейку привез к Москве
Володимер Отласов. A медных денег на серебряную копейку дают по 50-ти. Да у
них-же есть золотые, шириною против ефимка, толщиною против московской медной
деньги, которые (золотые) называют у них кованы, а за тот золотой серебряных их
денег дают по 40 копеек. А иные золотые большие — шириною вершка в два, которые
называют убан, а дают за них по 4 кована. А иные золотые есть меньшие, которые
называют ичим, за которые дают серебряных по 10 копеек.
А серебра-де и золота в их земле много. А в Курильской-де земле
тамочные народы взяли у них, Денбея с товарищи, меньших золотых 2 ящика, пуда по
два, и тех золотых они, камчадальские народы, не знают — роздали играть детям
своим.
«Скаска» собственноручно по-японски подписана Денбеем.
H. Н. Оглоблин.
О дальнейшей судьбе Денбея можно прочитать в статье:
"Денбей, первый японец в России
в 1701 — 1710 гг.".
|
|
Примечания.
1) См. «Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах. С приобщением замечаний его о Японском государстве и народе». (Спб. 1816 г., ч. I и II).
2) См. об этих плаваниях в «Прибавлении» к «Описанию земли Камчатки» Крашенинникова (2-е Издание в «Полн. собр. учен. путеш. по России», изд. акад. наук. Спб. 1819), т. II, стр. 481.
3) См. тоже «Прибавление» к «Описанию» Крашенинникова, II, 481; «3аписки» Головина, 1, 15 — 16; более подробныя сведения см. в «Известии о перв. российск. посольстве в Японию, под начальством поруч. Адама Лаксмана» (М. 1805).
4) «Прибавление» к «Описанию» Крашенинникова, II, 473 — 474.
5) «Истор. обозр. Сибири» Словцова, 1, 244 — 5; «Наука и литература в России при Петре В.» Пекарскаго, 1, 347 — 8, «Полн. Собр. Закон.», V, № 3266.
6) «Опис. земли Камчатки» Крашенинникова (по 2-му изданию 1819 г.), т. II, ч.
IV, стр. 331; «Опис. морск. путеш.» Миллера («Сочинения и переводы», 1758, т. I), стр. 301 — 302; «Историч. очерк главнейших событий в Камчатке» А. Сгибнева (Спб. 1869 г.), стр. 12; «Нов. данныя о Вл., Атласове» («Чтения M. О. И. и Др.», 1888, кн. I) Н. Оглоблина, стр. 11.
7) Сибир. приказа кн. № 1282, л. л. 79 -84; кн. № 1292, л. 741; кн. № 1311, лл. 122-123; кн. № 1348, л. 74; кн. №1388, л. 264.
8) Сибир. приказа кн. № 1292, лл. 709 — 713. В «Истор. оч. главных событ. в Камчатке» Сгибнева эта 2-я «скаска» Атласова напечатана (стр 7 — 12) по списку сибирской летописи Есипова, с значительными пробелами, со многими ошибками и с переделкою текста.
9) Сибир. приказа столбец № 1422, лл. 1 — 12.
10) Сибир. приказа кн. № 1292, л. 741.
11) Ibid., л. 741 об.
12) Ibid., кн. № 1282, л. 79.
13) Ibid., лл. 79 об., 83. См. «скаску» Денбея ниже.
14) Ibid., л. 84.
15) Ibid., кн. № 1311, л. 122.
16) Ibid., л. 122 об.
17) Ibid., л. 123.
18) Ibid., кн. № 1348, л. 74.
19) Ibid., кн. № 1388, л. 264.
20) «Истор. оч. главн. событ. в Камчатке», стр. 51.
21) «Опис. Морск. путеш.» Миллера («Сочинения и переводы», 1758, т. I), стр. 305; Словцов, 1, 244; Сгибнев, 18.
22) Сгибнев, 50 — 51.
23) Миллер, 318-320.
24) Сибирскаго приказа кн. № 1282, лл. 79 об. — 83.
|