Летом 1988 г. Амурским археологическим отрядом Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО АН СССР была предпринята попытка отыскать месторасположение одного из наиболее известных по источникам XVII в, поселения русских первопроходцев — Кумарского острога.
Согласно сложившимся в отечественной историографии представлениям, он был основан Е.П. Хабаровым в 1650 или в 1652 г. Сторонниками первого мнения (основан в 1650 г.) в настоящее время являются А. И. Алексеев и Г. В. Мелихов [2. С. 65; 14. С. 96]. Более поздней даты придерживались Р.К. Маак [13. С. 99] и С.В. Бахрушин [3. С. 53]. Сейчас с ними солидарны В.А. Александров [1. С. 25] и авторы примечаний по 2-му тому документов по русско-китайским отношениям [17 С. 779]. Неясна позиция Г.С. Новикова-Даурского, который в своей работе в одном месте относит возведение острога к 1650 г., а в другом — к 1652 г. [15. С. 34, 48]. Особняком стоит точка зрения В.М. Кабузана отметившего это событие под 1654 г. [9. С. 31].
Значительно больше единства у исследователей во мнении относительно месторасположения. Все они единогласно помещают его в устье р. Кумара (Хумаэрхэ), крупнейшем правом притоке р. Амура в его верхнем течении. Поводом к такому суждению послужило сообщение, сделанное китайским перебежчиком в 1686 г., о приказе маньчжурского императора своим полководцам отступить «на Камар-реку, где поставлен был преж сего от ваших великих государей даурских людей острожок на правой стороне Амура», и возвести там город [17. С. 194, 195].
Единственным, кто видел остатки Кумарского острога в новое, время, был русский ботаник и зоолог Р.К. Маак, совершивший в 1855 г. свое знаменитое путешествие по Амуру. В изданной после этого книге он отметил, что некоторые следы острога сохранились на острове, в устье р. Кумары, напротив Лонгторского скалистого выступа [13. С. 99].
Наиболее точное, с топографическими привязками, описание расположения острога содержится в отписке Онуфрия Степанова якутскому воеводе М.С. Лодыженскому, составленной не ранее 4 апреля 1655 г. В ней он сообщил, что 20 марта, маньчжуры подступали к острогу из-за Амура «с каменю, а каменю высота 40 сажень, а от того камени до острожку полтретьяста сажень» [16. С. 206]. Несомненно, что этим «каменем» является стоящий против устья р. Кумары Верхнекумарский (Лонгторский) утес. Помножив наиболее вероятное значение величины одной сажени — 2,13 м — на 250 сажен, получим 532,5 м. Эта величина вполне соответствует расстоянию от утеса до острова, расположенного между двух впадающих в Амур рукавов р. Хумархэ, где, надо полагать, и находился острог, возведенный казаками во главе с О. Степановым поздней осенью 1654 г.
Ныне этот остров является частью суверенной территории КНР [171] и поэтому, в отличие от целого ряда других островов на Верхнем Амуре, не доступен для изучения.
Между тем, согласно той же отписке О. Степанова, казаки строили острог на пустом месте, из чего следует, что городка, основанного здесь Е.П. Хабаровым, уже не существовало. Больше того, нет никаких указаний на то, что он находился на правой стороне Амура. Поиски следов хабаровского острожка на левой его стороне, естественно, привели нас на Верхнекумарский утес, укрепленный самой природой. К сожалению, верхняя его площадка в течение нашего столетия многократно перекапывалась при строительных работах, что значительно изменило ее рельеф. Тем не менее мензульная съемка верхней части утеса со всей очевидностью показала, что она была укреплена.
Открытое городище имеет в плане подтрапециевидную форму, его площадь 0,4 га, оно ограничено плохо сохранившимися валами высотой 0,5 м и менее (рис. 1). По углам его имеются возвышения до 1,5 м, по-видимому являющиеся следами башен.

Рис. 1. План Верхнекумарского городища: 1 — раскоп; 2 — границы культурного слоя
 

[172] Культурный слой городища сильно поврежден. На участке, где его сохранность, судя по обрезам ям, была наилучшей, нами был заложен раскоп площадью 26 м. Выяснилось, что в этом месте культурные напластования перекрывает слой серой глины толщиной до 0,25 м, отложившийся при поздних строительных работах. Под ним залегали перемешанные между собой слои желтой глины с примесью серой земли и слой пожарища. Однако на тех небольших участках, где два этих слоя сохранились неповрежденными, следы пожарища залегали выше. В раскоп частично вошла погибшая в огне постройка, от которой неповрежденным перекопом сохранился только восточный угол (рис. 2).

Рис 2. План раскопа на уровне материка
 

[173] Судя по всему она имела срубную конструкцию с заглубленным в материк нижним венцом. У северо-восточной стены постройки была открыта материковая яма неясного назначения размерами 1,3×1 и глубиной 0,1 м. Именно в яме, а также вокруг нее были обнаружены все немногочисленные находки. Наибольший интерес среди них представляет керамика. Встречено более 100 фрагментов, распадающихся на две отличные друг от друга группы. Одна из них представлена обломками стенок крупных богато орнаментированных сероглиняных сосудов (рис. 3). Другая группа состоит в основном из чернолощеной керамики с тонкими, звонкими стенками (рис. 4). Керамика 1-й группы не имеет аналогов среди опубликованных материалов русских памятников того времени и, по-видимому, изготовлена местным, предположительно даурским, населением, культура и быт которого еще не изучены. Керамика 2-й группы относится к наиболее широко распространенной посуде в Московской Руси XVI — XVII вв. По наиболее детально разработанной на материалах средневекового Пскова типо-хронологической шкале. В.И. Кильдюшевского, кумарские горшки относятся к 5-му и 7-му типам [11. С. 14, 15]. Такая же керамика встречена также в позднесредневековых слоях Изборска [10. С. 115], в целом ряде памятников Белоруссии [12. С. 55, 56, 63, табл. 3; 8. С. 98, 99. рис. 25] и, что самое важное, на немногих пока еще исследованных памятниках русского населения XVII в. в Восточной Сибири — Мангазее [4. С. 38, 39, рис. 35, фиг. 2; 38, фиг. 6] и Илимском остроге [5. С. 122 — 124, табл. I (4); II (4)].
 

Рис. 3. Керамика (даурская?)
 

[174]
 

Рис. 4. Керамика чернолощенная русская
 

 Помимо керамики в раскопе были встречены кости дикого кабана, оленя и отпиленный олений рог¹. Единственным железным предметом, найденным в раскопе, был пламевидный наконечник стрелы (рис. 5). Среди древнерусских наконеч-
 

Рис. 5. Наконечник стрелы
 

[175]ников стрел VIII — XIV вв. такого типа нет. Нет его и на позднесредневековых памятниках. Ввиду этого можно утверждать, что он местного изготовления.
Все вышеизложенное позволяет предположить, что городище на Верхнекумарском утесе является остатками хабаровского острожка, под который Е.П. Хабаров использовал стоявший здесь даурский (?) городок. Возможно, что последний казакам пришлось брать с боем. Установлено, что в середине XVII в. этот район Амура населяли дауры, подвластные князю Гойгудару [6. С. 128, рис. 7], чей род отказался платить Хабарову государев ясак и оказал казакам отчаянное сопротивление [7. С. 359 — 261].
Практика использования для своих целей уже существующих укреплений местного населения осуществлялась Е.П. Хабаровым и в других местах. Так, Албазино ведет свое начало от занятого им в 1650 г. городка Якса, принадлежавшего даурскому князю Албазе.
Причиной возведения казаками Кумарского острога на новом месте, надо полагать, явилась трудность водоснабжения прежнего городка, поскольку высота утеса достигает 90 м.

Примечания:

¹ Приношу благодарность В.П. Данильченко (Институт археологии АН СССР) за сделанные определения.

Литература

1. Александров В.А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). Хабаровск: Хабаровское кн. изд-во, 1984.
2. Алексеев А.И. Мелихов Г.В. Открытие и первоначальное освоение русскими людьми Приамурья и Приморья//ВИ. 1984. № 3.
3. Бахрушин С.В. Казаки на Амуре. Л., 1925.
4. Белов М.И., Овсянников О.В., Стариков В.Ф. Мангазея. Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI — XVII вв. Ч. 2. М.: Наука, 1981.
5. Добжанский В.Н. Керамика Илимского острога//Сибирь в древности. Новосибирск: Наука, 1979.
6. Долгих Б.О. Этнический состав и расселение народов Амура в XVII в. по русским источникам//Сборник статей по истории Дальнего Востока. М.: Изд-во АН СССР, 1958.
7. Дополнение к актам историческим. Спб., 1848. Т. 3.
8. Зданович Н.И. О некоторых видах неполивной посуды окислительного обжига Лидского замка//Древнерусское, государство и славяне. Материалы симпозиума, посвященного 1500-летию Киева. Минск: Наука и техника, 1983.
9. Кабузан В.М. Дальневосточный край в XVII — начале ХХ в. (1640 — 1917): Историко-демографический очерк. М.: Наука, 1985.
10. Кильдюшевский В.И. Керамика Изборска XIV — XVII вв.//Археология и история Пскова и Псковской земли: Тез. докл. науч. практ. конф.//Ин-т археологии АН СССР. Псков, гос. музей-заповедник. Псков. археолог. экспедиция. Псков, 1988.
11. Кильдюшевский В.И. Керамика Пскова XIII — XVII вв. (Опыт классификации)//Археология и история Пскова и Псковской земли: Тез. докл. предстоящей науч.- практ. конф.//Псков. гос. музей-заповедник. Псков, 1986.
12. Левко О.Н. Витебск XIV — XVII вв (Стратиграфия, хронология, социальноисторическая топография и технология производства). Минск: Наука и техника, 1984.
13. Маак Р. Путешествие на Амур. Спб. 1859.
14. Мелихов Г.В. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.) М.: Наука, 1974.
15. Новиков-Даурский Г.С. Открытие Амура русскими и начало освоения края//Записки Амурского областного музея краеведения и общества краеведения. Благовещенск, 1953. Т. 2.
16. Русско-китайские отношения в XVII веке. Материалы и документы. Т. 1. 1608 - 1683 гг. М.: Наука, 1969.
17. Русско-китайские отношения в XVII веке. Материалы и документы. Т. 2. 1686 — 1691 гг. М.: Наука. 1972/