Илимская Казанская церковь. XVII в. Рис. В. Нефедьева

Введение

В древних памятниках всегда есть некая притягательная сила, которая даже самого равнодуш­ного человека при встрече с ними словно будит, затрагивая в нем давно уснувшие струны души. Он останавливается, лицо его светлеет, как бы оттаивает, взгляд становится затаенным, как будто он открыл здесь для себя что-то такое важное и нуж­ное ему, чего нельзя растерять и надо сохранить надолго.
Подобное настроение всегда ощущается мною, когда я наблюдаю за одиночными посе­тителями музея, рассматриваю­щими Спасскую проезжую баш­ню и Казанскую привратную церковь Илимского острога. Редкий из них не подойдет вплотную к постройке, особенно к церквуш­ке, чтобы погладить бревнышко, заглянуть в косщатое удивительной красоты окошечко, отойти, вновь остановиться, взглянуть еще раз на памятник и потом уже идти далее
Из случайных разговоров с посетителями вдруг узнаешь, что в музее они не впервые, что им нравится бывать здесь, и многие при этом добавляют: «Хорошо тут, душа отдыхает».
Это чувство, я думаю, испытывает каждый сотрудник, работающий в музее. Происходит удивительное осознание, что даже такой, потрево­женный реставрацией памятник — живой, наполнен духом своих созда­телей, и чем стариннее памятник, тем сильнее проявляется это. Види­мо, потому, казалось бы в «мертвом музее», из домов которого уже давно ушла действенная материальная жизнь, мы не испытываем чувство уны­ния, тоски, печали, которое всегда охватывает человека при встрече с чем-то отжившим. Здесь же, наоборот, чуть ли не от каждого второго, [60] пришедшего в музей, слышишь одну и ту же фразу, что уходить не хочет­ся, что «благостно тут». И если звучит иногда в голосе грусть, то это отто­го, что не напитались той самой «благодатью», которая царит в музее. Созданный человеческими руками, музей зажил независимо от нас, му­зейщиков, своей тайной, но ощутимой для нас жизнью.
Архитектура в сравнении со всеми другими видами искусств наи­более полно отражает мировоззрение создателей. Народная архитек­тура несет в себе воззрение всего этноса. Народные идеалы строитель­ства дома и в целом усадьбы выражены в принципах триединства. В соответствии с ними строение должно было органично слиться с при­родой, войдя в нее составной частью пейзажа. Усадьба должна была находиться в открытом пространстве. Поэтому все старожильческие деревни таежной зоны, в которой тайга ограничивала видимость, ста­вились на реках. Повторяя изгибы берега, такие деревни тянулись вдоль реки на многие километры. Река для людей, поселившихся на ее бере­гу, служила транспортной артерией, источником водоснабжения и значительно расширяла горизонт. Огромность открывающегося взору пространства помогала человеку осознать себя, свой дом, усадьбу частью мира, который царствовал над ним и которому он беспрекословно под­чинялся, постоянно приспосабливаясь к нему. Но, наделенный высшей субстанцией способностью творить, человек должен был создать для себя свой мир, в котором он был главным. В этом его творении все дол­жно было применяться по нему и для него: высота дома, размеры две­рей, окон, двора и всего остального.
Однако, создавая свой мир, человек не противопоставлял его Богу и творил свой микрокосм с Его помощью и по подобию устроенной Им Вселенной: кровля — небо, пол — земля, красный угол — заря. Это народ­ное воззрение на устройство дома с Божьей помощью прямо отражено в немногочисленных преданиях, дошедших до нас. Так, в одной из легенд записанной А. Афанасьевым, говорится, что человек создал себе жилье, но не было в нем окон и было оно темным, сырым и мрачным. В каждом углу такого жилища водилась разная нечисть, вредившая человеку, и отто­го он часто болел, умирал. Видя человеческие страдания, сжалился Бог над людьми и послал ангела усовершенствовать жилье. Прилетев на зем­лю, ангел прорубил окна в домах и научил этому людей, и стало в их жили­ще светло и сухо¹. Нечисть исчезла и поселилась в них радость, и зажил человек счастливо и спокойно. В триединстве принципов, выработанных народом, в устройстве жилища выражалась по существу одна общая идея поклонения Творцу и почитания созданного Им мира,
Крестьянские усадьбы, восстановленные в музее в подлинных раз­мерах с поставленными на них подлинными строениями, с соблюдением существовавших свободных пространств вокруг усадьбы, дают человеку, пришедшему в музей, ощутить ту гармонию, то согласие и лад, которые царили между его предками, природой и Богом. Осматривая усадьбы, их широкие просторные дворы, ладные крепкие постройки: дома, амбары, стайки, добротно сделанные навесы: посетитель музея понимает, что так мог жить исключительно свободный человек, человек — творец, человек вольный, не имеющий в душе ничего рабского.
[61] Этот дух свободы, соединенный с гармонией, существующей меж­ду человеком и окружающим его миром, неотразимо действует на по­сетителя музея, заставляя его восклицать: «Так бы пожить», и это не­смотря на то, что каждый из них осознает, осматривая усадьбу, как много приходилось трудиться крестьянину, чтобы жить в достатке.
Труд, воля и жизнь по совести (то есть с Богом) являлись осно­вой крестьянского мировоззрения, поэтому было оно жизнеутвержда­ющим и радостным. Особенно ярко это воззрение отразилось в церк­вах, которые стали поистине гимном жизни, гимном Творцу, которого крестьяне славили своим творением. К такому разряду памятников от­носится и Илимская церковь, вывезенная в 1970 г. с Илимска в АЭМ «Тальцы» и восстановленная здесь в 1987 г.

История

Полгода назад АЭМ «Тальцы» приобрел у археологического ин­ститута (Санкт-Петербург) копию метрик всех илимских церквей, со­ставленных в 1887—88 гг. по просьбе археологической комиссии свя­щенником Спасской церкви заштатного города Илимска Яковом Ларевым. Одна из этих метрик посвящена Казанской привратной церк­ви Илимского острога и составляет 14 листов крупного формата. Из мет­рики следует, что храм был основан в 1679 г., фамилии строителей не­известны. Церковь, по Я. Лареву. состояла из 3-х частей: алтарная, собственно церковь и трапезная². Трапезная и алтарь по отдельности по своей конфигурации были близки к квадрату. По описанию другого священника. М. Сизого, храм «напоминал сложенную из бревен обыкновенную продолговатую избу, крытую тесом на два ската... на крыше алтаря был устроен оригинальный, весьма значительный по объему ку­пол (бочка). Оригинальность его заключалась в том, что он не обшит досками, а обит кругом небольшими резными дощечками (лемеха), рас­положенными в наклад одна над другой»³. Бочку завершала шейка с главкой, на которую был установлен позолоченный крест, украшенный завитками и звездочками. Общая высота церкви составляла 4,5 м., дли­на 10,5 м., ширина 9 м. Церковь в середине XIX в. была обшита тесом. Имела две деревянные двери простой работы. Одна из них была про­рублена с северо-востока и вела собственно в церковь. Другая — западная, являлась для верующих основным входом в церковь, путь в ко­торою шел через узкую паперть, огороженную балясинами. Храм имел 13 окон: 5 из них относились к алтарю, 4 одинаковые косщатые распо­лагались одно с северной, одно с восточной, на этой же стороне было прорублено малое волоковое оконце, и два окна находились с южной стороны алтаря. Восемь окон имела трапезная. Два с западной сторо­ны, по бокам от входной двери, третье — с этой же стороны, полукруг­лое слюдяное — под потолком. С северной стороны трапезной 2 окна: одно малое волоковое, другое продолговатое четырехугольной формы. Такие же три окна были прорублены с южной стороны трапезной.
[62] Внутреннее устройство храма было не менее оригинальным и разнообразным. Трапезная в длину делилась продольными перегородками из рам. в которые были вставлены иконы, на три части: левую, среднюю, правую, в виде древнерусских палат. В боковых пределах стояли скамей­ки. По народному преданию, эти отделения предназначались: левая — для стариц, правая — для старцев, средняя — для остальной части насе­ления Илимска. Эта часть трапезной отличалась от двух других устрой­ством потолка. По описанию Ларева, он был затянут холстом и по форме напоминал трапецию. На скатах потолка по холсту были писаны иконы Господа Саваофа и Спасителя. Иконы были окантованы деревянными рамками. Левое и правое отделение трапезной имели обыкновенные на­катные бревенчатые потолки, которые были так низки, что, по описанию этнографа П.А. Ровинского, осматривавшего храм в 1871 г. высокий че­ловек мог дотянуться до них рукой. Иконы на перегородках были старорусского письма, писанные на холсте. Время их написания, судя по датам, поставленным на иконах, относилось к 1696-1702 гг. На иконах средней части перегородки справа были изображены святители митро­политы Филипп, Иоанн. Алексей, Петр. С другой стороны той же перего­родки — святые мученики Борис, Глеб и Александр Невский. На перего­родке по левую сторону были изображены вселенские святители Иоанн Златоуст, Григорий Богослов, Василий Великий, Николай Чудотворец. С противоположной стороны — великомученицы Варвара и Прасковья. Все изображения, за исключением Варвары и Прасковьи, сделаны в рост че­ловека. Предалтарная часть, или собственно церковь, отделялась от тра­пезной решетчатой перегородкой с широкой дверью посередине, она была небольшой и представляла пространство шириной 3,5 м. длиной 2,4 м. У перегородки по обе стороны дверей были установлены скамей­ки. Священник М. Сизой считал, что эта часть церкви предназначалась для воеводы, его семьи и близких, что весьма вероятно. Для этого, по всей видимости, и была поставлена решетчатая перегородка, чтобы от­делить высокого ранга чиновника от простого народа.
Иконостас состоял из трех рам. Верхняя часть рам была украшена решетчатой перегородкой простой работы. В нижней части иконостаса с северной стороны, почти примыкая к стене, была устроена дверь для входа в алтарь. На двери висела икона архидьякона Стефана, писанная на холсте. В средней раме, по центру, были устроены царские врата с закруглением в верхней части. На каждой створке ворот располагались иконы святителей Василия Великого и Иоанна Златоуста, выполненные в рост. Между северными и царскими вратами была помещена икона Иоанна Устюжского. С правой стороны от царских врат — икона Спаса Нерукотворного, вышитая золотой и серебряной нитью по шелку (быв­шее казачье знамя, ныне хранится в Иркутском краеведческом музее). Наверху, над царскими вратами, располагался Деисусный Чин. В цент­ре — Спас Вседержитель, по бокам — Богоматерь и Иоанн Предтеча. Иконы крепились к матице. В алтарной части потолок был устроен так же, как в средней части трапезной, только на четыре ската, и был так же затянут холстом, с писанными по нему иконами, закрепленными в рамы. Устройство потолка в части крыши было сделано для увеличения высо-[63]ты храма. На фотографии И.И. Серебренникова «Иконостас церкви Ка­занской Богоматери» хорошо видны боковые скосы крыши, на которых размещены иконы, обрамленные рамками⁴.
Несмотря на обилие описательной литературы конца XIX - начала ХХ вв. об устройстве Казанской привратной церкви, размеры некото­рых частей ее исследователями не зафиксированы. Не все из них вооб­ще обращали внимание на размеры. Так, например, размеры алтаря даны только в работе священника Саватеева⁵ и составляли, по его из­мерению, 3,55 м в ширину и 1,4 м в длину. Священник Сизой дает раз­меры собственно церкви без солеи в 1,4 м.

Реставрация

Казанская церковь в с. Илим. Обмер И.В. Маковецкого, Т.А. Ланшиной

На момент вывоза Казанской привратной церкви Илимского остро­га в 1970 г. на территорию вновь об­разованного Иркутского музея дере­вянного зодчества храм оказался основательно разрушенным. Останки его хорошо представлены на обмер­ных чертежах, выполненных в середи­не 60 гг. ХХ в. доктором архитектуры И.В. Маковецким и Т.А. Лапшиной, уча­стниками комплексной экспедиции, организованной учеными Ленинграда и Новосибирска для исследования материальной и духовной культуры русского населения Среднего Приан­гарья, деревни и села которого попа­дали в зону затопления Усть-Илимским водохранилищем⁶.
Среди этих чертежей наиболее интересным для нас является чер­теж бокового фасада церкви, вид с севера. На нем изображены сохра­нившиеся над алтарем бочка, с ча­стью неотпавших лемехов, шейка с главкой и полицы, прикрывающие по бокам кровлю. Продолжающая­ся на запад часть сруба не имела кровли. Часть северной стены от­сутствовала вместе с существовавшей здесь когда-то дверью. С юж­ной стороны сруб продолжен верхним бревном, заканчивающимся чашей. Размеры сруба даны без выступающего бревна, равны 3,64 х 3,65 м. И.В. Маковецкий, описывая останки Казанской церкви, отме­чал, что внутреннее убранство храма не сохранилось. «Ряд вертикаль­ных пазов в боковых стенах, указывающих на перестановку иконоста-[64]са (видимо, он считал всю сохранившеюся часть алтарем), а также превращение одного из северных окон в дверь, говорят о капитальном преобразовании помещения»⁷. К сказанному И.В. Маковецким, при внимательном рассмотрении чертежа поперечного разреза Илимской церкви, можно добавить, что потолок ее, судя по сохранившимся гнез­дам, был из накатных бревен и устроен по высоте до начала повала. По описанию же всех священников и исследователей конца XIX - на­чала ХХ вв. потолок был выполнен на части кровли и был выше обна­руженного примерно на одну треть
Изучение останков храма, его внутренних деталей, скрытых преж­де холстом, позволило автору проекта реставрации Казанской церкви архитектору Г.Г. Оранской⁸ прийти к выводу, что они были когда-то са­мостоятельным сооружением, имевшим небольшую трапезную, равную сохранившемуся верхнему бревну, выступающему с южной стороны церкви. Нижележащие бревна, по мнению Г.Г. Оранской, были обруб­лены, сохранились следы обруба. Определенные ею размеры первого храма совпадают с размерами алтаря и собственно церкви без позднее пристроенной трапезной, данными исследователями конца XIX - нача­ла ХХ вв. Трапезная, как считала Г.Г. Оранская, была пристроена к пер­вому храму в середине XIX в.
Другим, не менее ценным открытием Г.Г Оранской в истории Ка­занского храма было уточнение его возраста, который увеличивался благодаря найденному в Московском архиве документу на целых 12 лет. По этому документу, храм был возведен в 1667 г. К сожалению, автор, ссылаясь на документ, не дает его выходных данных. В пользу основания Казанского храма в 1667 г. свидетельствует и ситуация, сло­жившаяся к тому времени в Илимске. Старый острог со всеми пост­ройками, находящимися внутри него, сгорел. Быстро развивающий­ся город, — в тот период — фактически столица Восточной Сибири, — остался без единой церкви. Высокое религиозное чувство, господству­ющее в XVII в. в народе, должно было поставить разрешение этой про­блемы на первое место. К тому же, по существующей среди казаков традиции, строительство нового острога обычно сопровождалось воз­ведением у центральных ворот небольшой церкви или часовни как Божественного оберега крепости. Такие храмы чаще всего посвящали Николаю Чудотворцу или, как в нашем случае. Казанской Пресвятой Богородице — покровителям воинов и казачества.
Однако новая дата построения храма, открытая Оранской, была не замечена исследователями. В последующих публикациях на эту тему дата основания отреставрированной Казанской церкви из Илимска остава­лась та же (1679 год), как было указано в Клировой ведомости г. Илимска за 1884 г. Причины замалчивания новой даты строительства храма (ее не опровергали и не поддерживали) заключались, на наш взгляд, в следую­щем: работа Г. Г. Оранской «Пояснительная записка к эскизному проекту Казанской церкви из Илимска» не была опубликована, и о ней мало кто знал. Для тех же, кто ознакомился с трудом Галины Геннадьевны, боль­шое сомнение вызвало ее утверждение, что трапезная была пристроена [65] к церкви в середине XIX в., так как слишком много архитектурных и кон­структивных элементов. характерных для конца XVII - начала XVIII вв. име­ло это строение. Прежде всего, внутреннее устройство в виде древне­русских палат, наличие волокового и слюдяного полукруглого окошечка при входе в трапезную. Но самым главным доказательством более ран­него возраста пристроя трапезной к церкви являлись иконы, включен­ные изначально в интерьер⁸ к 1696-1702 гг. Все эти факты свидетель­ствуют о том, что трапезная полностью изменила вид данной церкви сделала ее приземистой и длинной, по существу как бы новым строени­ем конца XVII в.
Не имея точного документального подтверждения этому, мы. анализируя все данные о Казанской церкви, склонны предположить, что пристройка трапезной была осуществлена в 1679 г. Церковь на­столько сильно была преобразована, что вполне могла рассматри­ваться как новый храм, посвященный по-прежнему Казанской Пре­святой Богородице, и именно об этом, на наш взгляд, свидетельствуют «Клировая соборная ведомость из Илимска» за 1884 г. и выписка из приказной избы 1703 г. Приводим их описание дословно. В выписке из приказной избы говорится: «На порожнем месте от Спасской проезжей башни идучи на низ на левой стороне низменная церковь Казанской Пресвятой Богородицы. Строение Илимского соборного попа Петра Максимова»⁹. В Клировой ведо­мости сообщается, что «церковь эта деревянная, однопрестольная, низменная, одноэтажная, с одной большой бочкой, которая око­лочена «лемехом» с одной главкой, трапезная покрыта на два ска­та»¹⁰. Удивляет сходство характеристик, которые были даны церкви в материалах приказной избы и клировой ведомости, в них упот­ребляется даже одно и то же слово «низменная» которое означает — малорослый, стелющийся. Казанская церковь с трапезной так и выглядела — малорослой, стелющейся по земле. Церковь, отрес­таврированную в музее «Тальцы» в размерах 1667 г. (без пристроя), такими эпитетами уже не наделишь. Малая в размерах, она необыкновенно стройна и пропорциональна, а благодаря динамике вертикальной композиции, вся как бы устремляется в небо, поэтому на­звать такую церковь «низменной» просто невозможно. Значит следует предположить, что оба источника 1703 г. и 1884 г. свиде­тельствовали уже о перестроенном храме Казанской Богоматери 1679 г. Перестройка Казанской церкви могла произойти в то время, когда Илимск являлся еще «столицей Восточной Сибири» и бурно развивался. Стремительно рос его посад, для жителей которого и произвели перестройку церкви в XVII в.
В начале XVIII в., когда основные функции управления краем пере­шли к Иркутску, о строительстве или перестройке старых церквей не могло быть и речи, так как город имел более чем достаточное количе­ство храмов: это Спасский собор, Введенская церковь, церковь Иоан­на Предтечи и, наконец, малый Казанский храм. Численность населе­ния Илимска на 1723 г. вместе с Нижнеилимской слободой составляла не более 1000 человек.
[66]

Окно в Казанской церкви

Все эти данные по­зволяют нам утверж­дать, что Казанская цер­ковь, построенная в 1667 г., была перестро­ена в крупный храм с трапезной в 1679 г.
Касаясь реставра­ции Казанской церкви, проведенной Г.Г. Оранс­кой в 1987 г., мы считаем правильным ее решение восстановить церковь в первоначальном виде (1667 г.). Однако, уж если храм восстанавливался в первоначальном виде, а часть северной стены восстанавливалась в но­
воделе, можно было бы полностью вернуться к постройке 1667 г. и вмес­то двери, прорубленной здесь в 1679 г., возродить бывшее на этом мес­те косщатое окно. Это соответствовало бы исторической правде и увеличило бы освещенность храма. Кроме того, следовало бы изменить неверно выполненный иконостас церкви, к которому стоило бы добавить с северной стороны дьяконскую дверь, довершить реставрацию церкви устройством солеи, — она, на наш взгляд, начиналась от среднего выс­тупа над полом, сохранившимся в церкви.

Примечания:

1. Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1994.
2. Метрика Казанской церкви заштатного города Илимска, составленная Я. Ларевым в 1887 г./Архив института археологии Санкт-Петербурга
3. Сизой М. Заштатный город Илимск, его древние памятники и некоторые черты из его прежней церковной жизни // Иркутские епархиальные ведомости. 1883. №4, 5.
4. Серебренников И.И. Памятники Иркутской губернии. Иркутск. 1915.
5. Саватеев. Описание древних храмов, церковной утвари и башни, находящихся в заштатном городе Илимске Киренского уезда Иркутской губернии // Иркутские епархиальные ведомости. 1915. № 11.
6. Маковецкий И.В. Деревянное зодчество Среднего Приангарья XVII—ХХ вв. // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Новосибирск. 1971.
7. Там же.
8. Оранская Г.Г. Пояснительная записка к экспозиционному проекту Илим­ска. М. 1984 Фонды АЭМ "Тальцы", № 1070, шифр 123.
9. Там же. С. 1.
10. Там же.

Воспроизводится по:

Нефедьева А.К. Казанская привратная церковь Илимского острога // Тальцы. 2000. № 1 (8). С. 54—66.