Как известно, процесс освоения русскими Дальнего Востока начался во второй четверти XVII в. Вопрос о принадлежности древностей этого времени к сфере компетенции археологии уже давно не стоит. Еще более 100 лет назад при обсуждении верхнего хронологического предела археологии в Петербургском археологическом обществе все его члены «пришли к заключению считать конец XVII века, или 1700 год, за конец древней русской археологии» (Уваров А.С., 1878, с. 33, 34). В наше время и эта граница не удержалась. Именно археологами на Дальнем Востоке изучены остатки лагеря участников Второй Камчатской экспедиции и Беринга 1741—1742 гг. (Леньков В.Д., Силантьев Е.Л., Станюкович А.К., 1988), открыто и исследовано поселение Курилороссия конца XVIII—первой половины XIX в. (Шубин В.О., 1987, 1989). Позднесредневековая археология вообще и русская в частности всегда имела и имеет свою достаточно четко выраженную специфику. Эта специфика заключается прежде всего в наличии огромного фонда письменных источников. Благодаря им нам известны основные пути проникновения русских на Дальний Восток и названия практически всех возведенных на них острогов и зимовий.
Письменные источники содержат массу других ценных сведений, но полной картины освоения дальневосточных земель все же не дают. Не все ясно, например, с хронологией заселения региона, неважно обстоят дела с локализацией памятников в пространстве, плохо изученной остается материальная культура первопроходцев. В исследовании этих вопросов решающее слово остается за археологией.
Промышленные люди достигли якутской земли в 20-х гг. XVII в. Тогда группа промысловиков во главе с Пантелеем Пяндой впервые вышла с Нижней Тунгуски через Чечуй-[40]ский волок на р. Лену. Уже в 1632 г. в центральном, наиболее заселенном районе Якутии, енисейский казачий сотник Петр Бекетов основал в 70 км ниже по реке от современного Якутска Ленский острог (см. рисунок). В 1640 г. в Ленский острог прибыли воеводы учрежденного в 1638 г. Якутского воеводства Петр Головин и Матвей Глебов, а весной 1634 г. состоялся перенос острога на новое место, где он стал называться Якутским.
Еще два зимовья были возведены в низовьях Лены. В 1632 г. казаками во главе с Постником Иваном-Губарем и Михайлом Стадухиным там было поставлено Жиганское зимовье, которое в 1714 г. было заменено острогом, располагавшимся несколько ниже по течению реки от современного г. Жиганска. Возле устья притока Лены р. Муны в 1638—1668 гг. существовало Столбовское зимовье, основанное служилым человеком из Якутска — Сафоновым (Копылов А.Н., Полевой Б.П., 1968, с. 20; Кочедамов В.И., 1978, с. 26, 123—127; Сафронов Ф.Г., 1978, с. 20; Резун Д.Я., Васильевский Р.С., 1989, с. 141, 142, 288, 289).
В бассейне крупнейшего левого притока Лены р. Вилюя находились три зимовья. Первое из них — Нижневилюйское, было основано около 1630 г. на расстоянии двухдневного перехода от устья Вилюя, а затем его перенесли к самому устью реки. Второе зимовье — Средневилюйское, поставили в 1640 г. в устье р. Тангнары, в 35 км от современного с. Средневилюйска (Хампа). Третье зимовье первоначально в 1634 г. было основано в устье р. Туканки (Тюкян), а затем его перенесли ниже по течению реки, где и сейчас стоит поселок под тем же названием — Верхневилюйск (Долгих Б.О., 1960, с. 456, 462, 470).
Первое зимовье в бассейне правого притока Лены р. Олекмы было основано вблизи ее устья сыном боярским Иваном Кузьминым в 1633 г. В 1635 г. П. Бекетов поставил там вместо зимовья Олекминской острожек. Чаринское зимовье было возведено на р. Чаре в устье р. Кемы в 1648 г. Кроме них, в верховьях Олекмы в устье Дыралды в 1650—1654 гг. существовало Тунгирское зимовье, а выше устья реки в 1677 г. — Патомское зимовье (Кочедамов В.И., 1978, с. 26; Сафронов Ф.Г., 1978, с. 19).
Вслед за Олекмой началось освоение богатой долины р. Алдан. В 1634 г. в устье р. Хампы, впадавшей в р. Алдан справа, немного выше устья р. Мана, было основано Усть-Камнунское зимовье. В 1638 г. томские казаки во главе с атаманом Д. Копыловым возвели в верховьях Алдана, на-[41]
Карта Дальнего Востока с наиболее известными острогами XVII — начала XVIII в.
[42]против современного селения Катана, Бутальский острожек, который в конце XVII в. превратился в обычное зимовье. И, наконец, третье зимовье на Алдане — Тонторское — было основано в 1662 г. в устье р. Тонторы (р. Тимптон). В конце XVII в. оно получило название Учурское зимовье (Сафронов Ф.Г., 1978, с. 20; Полевой Б.П., 1991, с. 23).
Два зимовья — Среднемайское и Верхнемайское — были основаны на р. Мае. Первое, возведенное в 1644 г., находилось, по мнению Ф.Г. Сафронова, где-то выше устья р. Лима, а другое, основанное в том же году, — при впадении в Маю р. Нудыми, где начинался волок для перехода в систему р. Ульи, по которой попадали в Охотское море. В 1670 или 1671 г. оба эти зимовья были объединены в одно — Майское (Долгих Б.О., 1960, с. 456, 462, 470; Сафронов Ф.Г.,1978. с. 20).
В 1638 г. на левом берегу р. Яны, против современного Верхнеянска, было основано Верхоянское зимовье. В устье р. Чендон, впадающей в море Лаптевых восточнее р. Яны; в 1639—1641 гг. существовало Чендонское зимовье. В 1642 г. вместо него в нижнем течении р. Яны было основано Нижнеянское зимовье, которое до 1651 г. иногда называли Юкагирским. В 1657—1666 гг. вместо этого зимовья административными центрами в этом регионе были Омолоевское и Хромовское зимовья, которые стояли в устьях одноименных рек, впадающих в море соответственно западнее и восточнее р. Яны. Потом из-за плохой ловли рыбы на этих реках для пропитания служилых людей их ликвидировали, и Нижнеянское зимовье было восстановлено (Сафронов Ф.Г., 1978, с. 20, 21; Полевой Б.П., 1991, с. 34).
Три зимовья существовали на р. Индигирке. В 1639 г. на ее среднем течении, около впадения р. Сэлэннээх, было поставлено Среднеиндигирское (Подшиверское) зимовье. Не позднее 1638 г. вблизи устья левого притока Индигирки р. Уяндины было основано Нижнеиндигирское (Уяндинское) зимовье и около 1650 г. в верхнем течении Индигирки — Верхнеиндигирское, более известное как Зашиверский острог. Кроме них, на левом притоке Дигирки р. Уяндине в 1641 г. казаком Аргуновым было возведено Уяндинское зимовье, а в низовьях Индигирки, на правом берегу, в 1641 — 1649 гг. функционировало временное Олюбенское (Бурулгинское) зимовье, возведенное отрядом казаков во главе с Дмитрием Зыряном и Федором Чукичевым.
Последним русским поселением на пути к Колыме было Алазейское зимовье, поставленное в 1642 г. в среднем тече-[43]нии р. Алазеи енисейскими казаками во главе с Иваном Ерастовым (Окладников А.П., Гоголев З.В., Ащепков Е.А., 1977, с. 182, 183; Сафронов Ф.Г., 1978, с. 21; Ополовников. Е.А., 1989, с. 64, 65).
Первое русское поселение на р. Колыме — Среднеколымское зимовье — было основано Михаилом Стадухиным с товарищами 30 июля 1643 г. В 1644 г. в устье правого притока Колымы р. Анюя было поставлено Нижнеколымское Зимовье, где поселился Семен Дежнев, а в 1647 г. в верховьях реки - Верхнеколымское зимовье. Еще одно зимовье, Омолонское, существовало в бассейне р. Колымы в 1684—1692 гг., в среднем течении ее правого притока р. Омолона. В июне 1648 г. 90 казаков во главе с Семеном Дежневым отравились на шести судах по морю на Анадырь. В сентябpe 1649 г. они первыми из русских людей обогнули Чукотку и прошли через пролив между Азией и Америкой. В том же году С. Дежнев с 12 оставшимися в живых казаками основал на одном из островов р. Анадыря в 480 км от устья Анадырское зимовье (Долгих Б.О., 1960, с. 283, 394—398, 405—410, 443, 450, 453; Епифанов П.П., 1981, с. 80; Полевой Б.П., 1991, с. 34, 35).
На юго-западном побережье Охотского моря, в низовьях р. Тугур, в 1652—1657 и 1683—1684 гг. существовало Тугурское зимовье. Севернее его в нижнем течении р. Уды в 1679 г. был возведен Удский острог.
В 1647 г. вблизи устья р. Охоты отрядом казачьего десятника С. Шелковникова было поставлено зимовье, послужившее началом Охотска. В 1649 г. его окружили острогом, который в 1665 г. из-за наводнений при разливе был перенесен на новое место — ближе к морю. На новом месте острог простоял до 1688 г., но поскольку строения и здесь подмывались водой, казаки построили в 1688 г. новый острог на изгибе р. Охоты в 3 верстах от устья, у самого моря (Сафронов Ф.Г., 1988, с. 187). До середины XIX в. Охотск являлся единственными воротами России в Тихий океан. В 1648 г. казаками Охотского острога было построено в Тауйской губе в устье р. Мотыхлея Тауйское зимовье, позже замененное острогом (Сафронов Ф.Г., 1978., с. 22; Полевой Б.П., 1991, с. 36).
В среднем течении р. Пенжины в 1670—1681 гг. стояло Чендонское зимовье (Сафронов Ф.Г., 1978, с. 22, 1988, с. 146).
На Камчатке к началу XVIII в. функционировали четыре острога. Древнейшим из них было маленькое зимовье в вер-[44]ховьях р. Камчатки, поставленное еще В. Атласовым. В 1700 г. новый приказчик Г. Кобелев перенес Верхнекамчатск на берег р. Кали-Кыка, за полверсты от прежнего. Им же в 1700—1701 гг. было основано Нижнекамчатское зимовье, переросшее позже в острог. В первые годы XVIII в. на правом берегу р. Тигиль в 30 верстах от моря был поставлен Тигильский острог, а южнее его в 1706 г. — Большерецкое зимовье (Сафронов Ф.Г., 1988, с. 147—156).
Наиболее интенсивно во второй половине XVII в. шло освоение русскими Приамурья. Только там имелись пригодные для пашенного земледелия плодородные почвы, которые и влекли переселенцев (Огородников В.И., 1927, с. 59—63; Шунков В.И., 1956, с. 197; Артемьев А.Р., Сем Ю.А., Сергеев О.И., 1991, с. 48—51). Самым крупным, а в дальнейшем и уездным центром на Амуре стал Албазинский острог. Первоначально им являлся занятый казаками во главе с Е.П. Хабаровым в 1650 г. городок даурского князя Албазы. Но настоящим русским острогом Албазин становится в 1665 г., когда туда переселился с отрядом беглых казаков Н. Р. Черниговский.
Согласно письменным источникам, по Амуру от устья Аргуни до впадения р. Кумары (Хумаэрхэ) и по р. Зее насчитывалось более 20 русских поселений: острожков, заимок, слобод и деревень. У слияния рек Шилки и Аргуни находилась Усть-Аргунская (Усть-Стрелочная) слобода (Александров В.А., 1984, с. 44), немного ниже по Амуру — Амурская слобода (Сухих В.В., 1976, с. 92). В устье притока Амура р. Вятки располагалась д. Вяткина, в устье р. Урки — Перелешина заимка, в устье р. Игнашинки — д. Игнашинка, немного выше устья р. Ольдоя — д. Паново, а ниже, приблизительно в 50 км от Албазина, — Ондокомские заимки. В 3 км от Албазина в 1671 г. монах Гермоген основал Спасский монастырь, при котором существовало подворье (Огородников В.И., 1927, с. 59). Ниже Албазина, но на противоположном берегу Амура, стояла д. Чулкова, еще ниже, в 10 верстах от Албазина, находилась Большая заимка, в 5 верстах от нее — Шингаловская, а еще дальше — Монастырская заимка и деревни Солдатово и Погодаево. В трех же днях водного пути от Албазина, на Лавкаевском лугу, стояло одно из самых крупных амурских селений — Покровская слобода. В ней была построена часовня. Население слободы и окрестных заимок состояло из 70—80 крестьянских семей. В устье р. Буринды в 140 верстах от Албазина находилась д. Андрюшки (Александров В. А., 1984, с. 44). В источ-[45]никах упоминаются также села Озерное и Ильинское, располагавшиеся на берегу р. Шатоки: в районе нынешнего с. Аносова — первое и возле с. Кузнецова — другое (Сухих В.В., 1976, с. 92).
Еще один острог, Кумарский, по мнению некоторых исследователей, был основан Е.П. Хабаровым в 1650 г. в устье р. Кумары (Алексеев А.И., Мелихов Г.В., 1984, с. 65). Зиму 1651/52 года отряд Хабарова провел в Ачанском остроге. После его отъезда казаки зимовали в 1656/57 г. в Косогорском острожке, а в 1657/58 г. — в Куминском (Сафронов Ф.Г., 1988, с. 36). Эти три острога располагались на Нижнем Амуре.
В 1677 г. в верховьях р. Зеи был возведен Зейский острог. В 1679 в устье р. Быссы, притока р. Селемджи, был основан Селемджинский острог, в 1680 г. ниже устья р. Селемджи в устье р. Долонки — Долонский острог и, наконец,
в 1681 г. на Зее против оз. Бабек — новое Зейское зимовье (Новиков-Даурский Г.С., 1961, с. 17—20, 66; Александров В.А. 1984, с. 47, 48).
В 1681 г. на правом берегу р. Аргуни вблизи серебряных рудников был построен Аргунский острог (Александров В.А. 1984, с. 51).
Функции главного города на юге Дальнего Востока выполнял Нерчинск. В 1653 г. на южном берегу р. Шилки казачий десятник М. Уразов заложил Шилкинский острожек, который в 1658 г. был поставлен А. Пашковым на новом месте – в устье р. Нерчи, а спустя четыре года стал именоваться Нерчинским (Крадин Н.П., Тимофеева М.Ю., 1988).
Таков, не претендующий на абсолютную полноту, перечень основных памятников, оставленных русскими первопроходцами на Дальнем Востоке.
Пеpвоочередной задачей сегодняшнего дня являются прежде всего выяснение местонахождения остатков этих поселений и их первичное археологическое обследование. Точная их локализация позволит получить более реальную, чем мы имеем сейчас, карту продвижения переселенцев на восток. Результатом первичного обследования должно стать выявление памятников, наиболее перспективных для археологического изучения и тех. которым угрожает разрушение.
Первая часть этой задачи представляется наиболее сложной. Достаточно вспомнить продолжающиеся уже несколько десятилетий попытки отыскать остатки Ачанского и Кумарского острогов. Достоверное местонахождение первого из них не найдено до сих пор, несмотря на неоднократные по-[46]пытки (Степанов А.А., 1983) и, казалось бы, исчерпывающую характеристику района его вероятного месторасположения, данную Б.П. Полевым (Полевой Б.П., 1960). Непростой оказалась ситуация и с Кумарским острогом, поиски которого имели место в 1932, 1949 и 1957 гг. (Новиков-Даурский Г.С., 1961, с. 19, 20). Только в результате полевых работ 1988 г. под руководством автора статьи стало очевидным, что до осени 1654 г. собственно Кумарского острога в устье р. Хумаэрхэ не существовало. Е.П. Хабаров с отрядом останавливался здесь, как и раньше в Албазино, в уже существующем на левом берегу Амура даурском городке, и только в ноябре 1654 г. казаки во главе с О. Степановым возвели здесь вместо сожженного к тому времени городка острог, но уже с правой стороны Амура, на острове, в устье р. Хумаэрхэ (Артемьев А.Р., 1989а, 1989б, 1990а).
Трудности, сопряженные с выяснением месторасположения острогов и заимок первопроходцев, вполне объективны и закономерны. Дело в том, что освоение русским населением Сибири и Дальнего Востока первоначально носило ярко выраженный промысловый характер. Главным же из промыслов был пушной. Именно поэтому целый ряд поселений на Дальнем Востоке возникли в отдаленных, малонаселенных районах и были оставлены после оскуднения соболиных угодий. Многие из этих районов являются глухими местами и поныне. Добавьте к этому неизбежную за 300 лет смену топонимии и ландшафта местности, сводящих почти на нет и так зачастую скудные данные письменных источников.
Количество памятников русских первопроходцев, исследованных археологически, пока невелико.
Небольшие археологические работы были проведены в 1969 и 1971 гг. комплексной экспедицией Института истории, филологии и философии СО АН СССР в древнем Зашиверске. В результате проведенных там раскопок было установлено, что построенный в 1676 г. острог был прямоугольный, «рубленный тарасами», с тремя башнями, из которых одна была проезжая, другая — угловая и третья — башня-колокольня надвратная. В южную стену крепости в 1700 г. была врублена деревянная шатровая церковь (Окладников А.П., Гоголев З.В., Ащепков Е.А., 1977, с. 121—125), перенесенная сейчас в музей под открытым небом в Новосибирске.
В 1974—1976, 1979 и 1980 гг. группой археологов из Новосибирска и Благовещенска были произведены интересные, [47] но почти не оставившие следа в литературе исследования Албазинского острога (Сухих В. В., 1977, 1980).
В 1984 г. К.И. Корепановым были начаты раскопки Нижнекамчатского острога на р. Радуге, которые продолжил в 1987–1990 гг. А. В. Гоков (Гоков А.В., 1989).
А.Н. Алексеевым с 1987 г. исследуется Алазейский острог на р. Алазее, а с 1989 г. — Стадухинское поселение на р. Колыме (Алексеев А.Н., 1987, 1988, 1989).
1988 г. Амурским археологическим отрядом Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО АН СССР были предприняты поиски Кумарского острога, о котором шла речь выше, а в полевом сезоне 1989 г. отряд приступил к стационарным исследованиям Албазинского острога (Артемьев А.Р., 1990а; Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., 1990). В 1990 г. нами было обследовано местонахождение Аргунского и Нерчинского острогов, на последнем из которых также в 1991 г. начаты раскопки широкими площадями.
Экспедицией Приамурского филиала Географического общества во главе с Н.Е. Спижевым в 1989 г. были открыты предполагаемые остатки Косогорского острога (Спижевой Н.Е., 1990). Однако при нашем обследовании мыса
Вассэ в низовьях Амура было установлено, что располагавшееся там некогда поселение является ничем иным, как стойбищем гиляков.
К сожалению, хронологическая близость позднесредневековых памятников к нашему времени иногда создает иллюзию отсутствия каких бы то ни было трудностей при исследовании и интерпретации их остатков. В результате этого их раскопки ведутся неспециалистами по средневековой археологии и даже без Открытого листа, как это имело место в 70-е гг. в с. Албазино и на предполагаемом месте Ачанского острога. Судить о результатах первых из них мы можем практически только по автореферату кандидатской диссертации одного из участников работ. Согласно его представлениям, исследователям удалось обнаружить в нижних напластованиях культурного слоя острога укрепления времен Е.П. Хабарова, состоящие из вертикально вкопанных бревен тына и плетня (Сухих В.В., 1980, с. 4). Между тем, судя по хранящемуся в Албазинском краеведческом музее плану, проведенные раскопки не затронули участка, где располагался первоначальный острог. Он был значительно меньше нового, сооруженного к лету 1683 г. (Кочедамов В.И., 1970, с. 39, 1978, с. 55—58; Крадин Н.П., 1987, с. 59), [48] который и раскопали не разобравшиеся в ситуации исследователи. Незнание ими письменных источников и литературы об Албазине привело к тому, что «поплыла» хронология и всех последующих этапов модификации укреплений острога (Сухих В.В., 1980, с. 4). Отметим также, что само существование на месте Албазина «Хабаровского острога» крайне проблематично, поскольку, согласно подготовленной к печати Б.П. Полевым «Челобитной С. В. Полякова и его товарищей» (сентябрь 1653 г.), никаких строительных работ при Хабарове там не было (Челобитная..., 1653).
Многолетние поиски Ачанского городка привели А.А. Степанова к открытию городища на мысе Кадачан вблизи оз. Болонь и селения Ачан, которое он счел остатками острога и неоднократно в 1972, 1973, 1978, 1979 и 1982 гг. шурфовал. Однако находки оттуда, причисленные им к предметам «русской культуры XVII века», относятся к другому времени. Городище, открытое Степановым, оказалось памятником покровской культуры конца I—начала II тысячелетия н. э. (Медведев В.Е., 1986а, с. 12; 19866, с. 44). Между тем настоящий «Ачанский городок», по безусловно верному заключению Б.П. Полевого, находился в нанайском поселении Болонь-Оджал (Полевой Б.П., 1990, с. 5). Согласно уже упомянутой отписке участника легендарного похода С.В. Полякова, Хабаров «...как доплыл до Ачанского улуса то тут в улусе встал и почал зимовать не поставя ни острогу ни крепости и тут мало наших голов не потерял и твою государевы казны, а пушкам ни роскатов ни быков не поставил, а поставил середе улицы просто...» (Челобитная... 1653). Таким образом, становится очевидным, что продолжение поисков археологических остатков «Ачанского городка» абсолютно бесперспективно.
Другим важным направлением позднесредневековой археологии Дальнего Востока является изучение материальной культуры русского населения. Дело в том, что коллекции бытовых предметов XVII в., принадлежавших рядовому населению, в музеях даже европейской части страны весьма немногочисленны. Значительные археологические материалы этого времени собраны там практически только в Москве (Рабинович М.Г., 1964; Розенфельдт Р.Л., 1968) и Пскове, причем последние пока опубликованы очень фрагментарно (Археологическое..., 1983). Трудности, с которыми столкнулись авторы «Очерков историй русской культуры XVII в.» при написании раздела о материальной культуре, очевидны (Очерки..., 1979). Что же касается Сибири, и тем [49] более Дальнего Востока, то, освещая соответствующие вопросы в работах об этих территориях, исследователи почти лишены оригинального материала (Этнография..., 1981).
Между тем благодаря уникальным консервирующим свойствам вечной мерзлоты в культурных напластованиях ряда дальневосточных памятников сохраняются практически все бытовые предметы из органических материалов, вплоть до одежды. Наиболее известный и пока единственный памятник такого типа раскопан в Западной Сибири. Это Мангазея, которая не только досконально исследована, но и блестяще опубликована (Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф. 1980, 1981). К настоящему времени интересные и представительные коллекции, характеризующие быт и хозяйственную деятельность русского населения Дальнего Востока в позднем средневековье, собраны при исследованиях Албазинского, Алазейского и Нижнекамчатского острогов, а также на Стадухинском поселении. Некоторые из них частично уже поступили в научный оборот (Гоков А.В., 1989; Артемьев А.Р., 1990а), а отдельные, как, например, материалы из раскопок Албазина 70-х годов, по-видимому, так навсегда и останутся неизвестными широкому кругу специалистов.
В последние полтора десятилетия резко возрос интерес исследователей к позднесредневековому оборонному зодчеству Восточной Сибири и Дальнего Востока. В свет вышел целый ряд работ, посвященных этой тематике. Среди них, прежде всего, выделяются работы С.Н. Баландина (1974, 1981), В.И. Кочедамова (1978) и Н.П. Крадина (1985, 1986, 1987, 1988). Все эти труды базируются почти исключительно на письменных материалах, в которых, однако, имеются данные не обо всех острогах, а приводимые описания не всегда полны и зачастую содержат терминологическую путаницу. Археологическое изучение оборонительных сооружений дальневосточных острогов еще только начинается, однако некоторые результаты уже есть. Так, при исследованиях Албазинского острога в 1989—1990 гг. нами были окончательно установлены причины его быстрого падения при осаде маньчжурами в 1685 г. Тогда защитники Албазина вынуждены были капитулировать уже после первого штурма крепости, поскольку в ходе сражения стало очевидным, что деревянные стены острога не в состоянии противостоять осадным пушкам противника, ядра которых почему-то легко их пробивали (ДАИ, 1872, с. 110; Русско-китайские..., 1972, с. 692). Оказалось, что, вопреки мнению В.И. Кочедамова (1970, с. 39; 1978, с. 55—58), [50] стены крепости были сооружены не из городен (примыкающие друг к другу деревянные срубы) а имели не способную противостоять пушечному бою простейшую тыновую конструкцию (Артемьев А.Р., 1989в, с. 51, 52, 1990а; Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., 1990, с. 21. 22) Новый Албазинский острог, построенный к июлю 1686 г. был деревоземляным. Составить представление о его конструкции по археологическим данным пока сложно. Однако, судя по китайскому рисунку последней осады Албазина хранящемуся в Библиотеке американского конгресса, юго-восточный угол укреплений имел форму почти классического бастиона (Русско-китайские..., 1972, вклейка между с. 676 и 677). Крепости бастионного типа появились в Европейской России для защиты от все возрастающей мощи артиллерии в конце XVI в. и успешно внедрялись на протяжении всего XVII в. (Кирпичников А.Н., 1979). Необходимость в укреплениях этого типа впервые появилась восточнее Уральского хребта именно на Дальнем Востоке, где во второй половине XVII столетия на Амуре столкнулись интересы России и маньчжурского Китая. Первым деревоземляным укреплением там был Кумарский острог, выдержавший в марте 1655 г. осаду десятитысячного маньчжурского войска (Артемьев А.Р., 1989б).
Дальнейшее археологическое изучение памятников первопроходцев, несомненно, существенно расширит круг проблем, связанных с освоением Дальнего Востока, и будет способствовать успешному их решению.
Литература:
Александров В.А., 1984 Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). Хабаровск.
Алексеев А.И., Мелихов Г.А., 1984. Открытие и первоначальное освоение русскими людьми Приамурья и Приморья // Вопр. истории. № 3.
Алексеев А.Н., 1987. Отчет о полевых работах отряда археологической экспедиции Якутского гос. университета в Якутской АССР, Читинской и Иркутской областях в 1987 г.//Архив ИА СССР. Р-1. № 12491.
Алексеев А.Н., 1988. Отчет о полевых исследованиях Колымского отряда археологической экспедиции Якутского гос. университета // Архив ИА АН СССР. Р-1. № 13113.
Алексеев А.Н., 1989. Отчет о работе Северо-Восточного отряда археологической экспедиции Якутского государственного университета за 1989 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1.
Артемьев А.Р., 1989а. О месторасположении Кумарского острога//Проблемы краеведения (Арсеньевские чтения). Уссурийск.
[51] Артемьев А.Р., 1989б. Опыт характеристики оборонительных сооружений Кумарского острога по описанию // Археологические и исторические исследования на Дальнем Востоке СССР. Препр. Владивосток.
Артемьев А.Р., 1989в. О некоторых особенностях строительства крепостей XVI—XVII вв. в Сибири и на Дальнем Востоке//Материалы по средневековой археологии Дальнего Востока и Забайкалья. Препр. Владивосток.
Артемьев А.Р., 1990. Памятники истории освоения русскими Дальнего Востока: проблемы археологического изучения//Вестн. ДВО АН СССР. № 4.
Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., 1990. Новое в изучении Албазинского острога//Вторые чтения имени Г. И. Невельского. Тез. докл. Вып. 1. Хабаровск.
Артемьев А.Р., Сем Ю.А., Сергеев О.И., 1991. Хозяйственное освоение Дальнего Востока русским населением // История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. — февраль 1917 г.). М.
Археологическое изучение Пскова. 1983. (Под ред. В. В. Седова). М
Баландин С.Н., 1974. Оборонная архитектура Сибири в XVII в.//Города Сибири (экономика, управление и культура городов Сибири в досоветский период). Новосибирск.
Баландин С.Н., 1981. Начало русского каменного строительства в Сибири // Сибирские городя XVII — начала ХХ века. Новосибирск.
Белов М.И.. Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1980; 1981. Мангазея. Ч. 1. Мангазейский морской ход. Ч. 2. Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI—XVII вв. М.
Гоков А.В., 1989. К изучению материальной культуры русского населения Камчатки (по раскопкам города Нижне-Камчатска XVIII—XIX вв. на реке Радуге) // Краеведческие записки. Вып. 6. Петропавловск-Камчатский.
Долгих Б.О., I960. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII. в. М.
Дополнения к актам историческим. 1872. Т. XII. СПб.
Епифанов П.П., 1981. К истории освоения Сибири и Дальнего Востока // История СССР. № 4.
Кирпичников А. Н., 1979. Крепости бастионного типа в средневековой России // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1978. Л.
Копылов А.Н., Полевой Б.П., 1968. Землепроходцы XVII в. и изучение Сибири//Освоение Сибири в эпоху феодализма (XVII—XIX вв.). Новосибирск.
Кочедамов В.И., 1970. Албазин — русская, крепость XVII века на Амуре//Тр. Ин-та живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. Искусствоведение. Вып. 3. Л.
Кочедамов В.И , 1978. Первые русские города Сибири. М.
Крадин Н.П., 1985. Деревянные крепости Сибири и Дальнего Востока// Архитектура и градостроительство на Дальнем Востоке. Хабаровск.
Крадин Н.П., 1986. Оборонительные стены как элемент композиции деревянных крепостей Сибири // Проблемы охраны и освоения культурно-исторических ландшафтов Сибири. Новосибирск.
Крадин Н.П., 1987. Албазин — русская крепость на Амуре (Из истории оборонительного зодчества XVII в.) // Чтения имени Г. И. Невельского 24—25 сентября 1987. Хабаровск.
Крадин Н.П., 1988. Русское деревянное оборонное зодчество. М.
Крадин Н.П., Тимофеева М.Ю., 1988. О дате основания Нерчинского острога // Вопр. истории. № 1.
[52] Леньков В.Д., Силантьев Г.Л., Станюкович А.К., 1988. Командорский лагерь экспедиции Беринга (Опыт комплексного изучения). М. Медведев В.Е., 1986а. Приамурье в конце I — начале II тысячелетия, Чжурчжэньская эпоха. Новосибирск.
Медведев В.Е., 1986б. О ранних городищах Приамурья // Исторический опыт освоения Сибири. Тез. докл. Всесоюз. науч. конф. Вып. 1. Новосибирск.
Новиков-Даурский Г.С., 1961. Историко-археологические очерки. Благовещенск.
Огородников В.И., 1927. Туземное и русское земледелие на Амуре в XVII в.//Труды Дальневост. гос. ун-та. Сер. III. № 4. Владивосток.
Окладников А.П., Гоголев З.В., Ащепков Е.А., 1977. Древний Зашиверск. Древнерусский заполярный город. М.
Ополовников Е.А., 1989. Русские крепости в Сибирском Приполярье // Памятники быта и хозяйственное освоение Сибири. Новосибирск.
Очерки истории русской культуры XVII в., 1979. Ч. 1. Материальная культура. Государственный строй // Под ред. А.В. Арциховского. М.
Полевой Б.П., I960. О местонахождении Ачанского городка//Сов. археология. № 3.
Полевой Б.П., 1990. Новое о русских походах на Амур//Вторые чтения имени Г.И. Невельского. Вып. 1. Хабаровск.
Полевой Б.П., 1991. Открытие и начало присоединения Дальнего Востока к Российскому государству//История Дальнего Востока CCCP в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. — февраль 1917 г.).М.
Рабинович М.Г., 1964. О древней Москве: Очерк материальной культуры и быта горожан XI—XVI вв. М.
Резун Д.Я., Васильевский Р.С., 1989. Летопись сибирских городов.
Новосибирск.
Розенфельдт Р.Л., 1968. Московское керамическое производство XII—XVIII вв. // Свод археологических источников. Вып. Е1-39.
Русско-китайские отношения в XVII в. Материалы и документы. Т. 2. 1689—1691 / Под ред. С.Л. Тихвинского, Л.И. Думан. М.
Сафронов Ф.Г., 1978. Русские на Северо-Востоке Азии в XVII — середине XIX в. Управление, служилые люди, крестьяне, городское население М.
Сафронов Ф.Г., 1988. Тихоокеанские окна России: Из истории освоения русскими людьми побережья Охотского и Берингова морей, Сахалина и Курил. Хабаровск.
Спижевой Н.Е., 1990. Экспедиция по маршруту землепроходца В.Д. Пояркова // Вторые чтения имени Г.И. Невельского. Тез. докл. Вып. 1. Хабаровск.
Степанов А.А., 1983. Как был найден Ачанский город Е.П. Хабарова // Сафронов Ф.Г. Ерофей Хабаров. Хабаровск.
Сухих В.В. , 1976. О месторасположении памятников археологии XVII в. в верхнем течении Амура и Зеи//Известия СО АП СССР. Сер. общественных наук. Вып. 1.
Сухих В.В., 1977. Хозяйственное освоение Приамурья русскими в XVII веке // География Верхнего Приамурья. Благовещенск.
Сухих В.В., 1980. Хозяйственное освоение Приамурья русскими в XVII веке (по материалам раскопок Албазинской крепости):Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Новосибирск.
Уваров А.И., 1878. Что должна обнимать программа для преподавания Русской Археологии...? // Труды III Археологического съезда. Т. 1.М.
Челобитная С.В. Полякова и его товарищей, 1653 (сентябрь) // ЦГАДА. Сибирский приказ. Дело 460.
[53] Шубин В.О., 1987. Исследование русского поселения Курилороссия // Исследования памятников культур Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск.
Шубин В.О., 1989. Полевые исследования на Курильских островах в 1987 г. / Полевые исследования на Сахалине и Курильских островах. Южно-Сахалинск.
Шунков В.И., 1956. Очерки по истории земледелия Сибири XVII в. М. Этнография русского крестьянства Сибири XVII — середина XIX в., 1981./Под ред. В.А. Александрова. М.
Воспроизводится по:
Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII - XIX вв. : Историко-археологические исследования). Т. 1 Владивосток, 1994. с. 39—53. ISBN 5-7442-0402-4
|
