Жизнь и подвиги Ерофея Хабарова связаны с Якутией и Приамурьем. Его походы с р. Лены на Амур в 1649 - 1653 гг. снискали ему славу одного из выдающихся землепроходцев. В этой статье речь пойдет о тех годах деятельности, когда он, поморский крестьянин, едва лишь появился на сцене землепроходческого движения.
С. В. Бахрушин в работах о Мангазее мимоходом отметил, что Хабаров побывал в Тазовском городе, где вел торги и промыслы, участвовал в знаменитой ссоре мангазейских воевод Григория Кокорева и Андрея Палицына, заняв сторону последнего. А вместе с тем именно в это время Хабаров сформировался как опытный землепроходец.
Выходец из среды русских поморов, проложивших пути в самые отдаленные уголки Сибири и Дальнего Востока, Хабаров был человеком своего бурного времени, когда Русское феодальное государство осуществляло грандиозное по своим масштабам мероприятие - открытие и освоение Сибири.
Нам почти ничего не известно о том, из какого конкретно района Поморья происходил Хабаров. В некоторых документах он называется устюжанином, в других - усольцем. Выяснить вопрос о родине Хабарова - это, наверно, знать много из того, почему на Лене он занялся хлебопашеством и соляными делами, почему склонен был к торговле и, кажется, совершенно не знал мореплавания. Во время просмотра фондов Центрального государственного архива древних актов посчастливилось найти более надежные документы, из которых видно, кем был и где родился и вырос Ерофей Хабаров. Удалось обнаружить дело Мангазейской приказной избы за 1630 - 1631 гг., где фамилия Хабарова встречается довольно часто. Не лишено интереса то, как возникло дело. У мангазейской таможни появились некоторые сомнения в правдоподобности сообщения Хабарова о тех соболях, которые он, вернувшись из далекого путешествия, предъявил ей. Таможне было важно знать, состоял ли Ерофей в пае с родным братом Никифором, не утаил ли он что-нибудь для себя из "государевой казны". Люди, знакомые с Ерофеем, в один голос заявили, что братья промышляют соболя и торгуют вместе и что на паях отправились они из своих родных деревень в далекую Сибирь. Торговый человек Демид Фешевкин сказал, что "живет он, Ерофейко, на Русе, в Устюжском уезде, Вотложском стану, а Микифорко живет в Усольском уезде в деревне, а как тое деревню зовут, того не ведаю". Другой торговый человек, Афанасий Аврамов, дополнил Фешевкина: "Живет он, Ерофейко, з братом своим родным с Микифоркой Павловым, в Устюжском районе Вотложенском стану, в деревне Дмитриеве, а брат его Микифор живет в Устьсольвычегодском уезде в деревне Ленивице" [Здесь и раньше цитированы документы Центрального государственного архива древних актов, фонда Дела приказа старых лет (стб. 28)]. Несколько новых штрихов к этим показаниям добавил торговый человек Шестой Белобородов, лично знакомый с отцом братьев Павлом Хабаровым. Он разъяснил, что Никифор проживает вместе с отцом в деревне Ленивице, а Ерофей - в деревне Дмитриеве.
Изучение географических атласов и карт, переписных и писцовых книг Поморья XVII - XX вв. показало, что при всех изменениях, которые там произошли за 300 - 350 лет, некоторые северо-русские деревни сохранили свои названия до сегодняшнего дня. На картах и в документах есть в том или ином сочетаниях селение Дмитриево. Так, на карте поморского края XVII в. это селение показано в 80 км к юго-западу от Устюга Великого, на левом берегу реки Сухоны [Изучались карты, собранные в отделе картографии Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина]. В писцовой книге№484 от 1623 г. Дмитриево или Дмитриев стан отмечено в соседстве с деревней Нюксеницей (впоследствии ставшей главной) в качестве волости, состоящей из девяти деревенек (по 25 дворов), очевидно слившихся затем в одно село под названием Дмитриево. Дмитриево отмечено на генеральной карте Архангельской губернии, выполненной академиком Я. В. Шмидтом в 1773 г., а также на картах Российского атласа 1792 г., на карте Вологодской губернии Географического атласа Российской империи 1823 г. В наше время эта деревня входит в состав Нюксенского района.
И все же может возникнуть сомнение, какая из деревень родина Ерофея Хабарова. Ведь в Дмитриево он мог проживать, а его родной деревней могла быть Ленивица, где проживали его родичи. Найти деревню Ленивицу помогли документы переписи Сольвычегодского (Усольского) уезда за XVII в. В писцовой книге № 446 от 1625 г. незадолго до поездки Хабаровых в Сибирь в Олексинском стане в разряде "черных деревень" значится: "Деревня Ленивица, а в ней ...двор Омелка (Емельяна. - М. Б.) Савельев, сын Хабаров, владеет двором по духовной 1607 года". Писцы отметили, что деревня Ленивица, состоящая из четырех дворов, располагала пашнями "средней земли", сенными покосами, выгоном и лесом [В 1623 г. в Устюжском уезде в переписных книгах отмечены две деревни по имени Хабарово: одна в волости Сондога, другая - за Архангельским монастырем. Это показывает на распространенность имени Хабарова]. Из материалов переписи явствует, что Хабаровы в 1623 - 1625 гг. находились в деревне Ленивице Сольвычегодского уезда, но проживал ли во дворе Емельяна Хабарова Павел Хабаров и его сын Никифор - не ясно. Скорее всего, эти двое прибыли в Ленивицу позже.
На данном этапе изучения вопроса предпочтительнее считать деревню Дмитриево или селения Дмитриева стана родиной Ерофея Хабарова. Так или иначе деревни Дмитриево и Ленивица - пригороды Устюга - одного из крупных торговых центров Северной Руси. Вместе с другими окрестными деревнями они обслуживали устюжский рынок продуктами сельского хозяйства и рано втянулись в товарно-денежные отношения. Следует отметить, что по Северной Двине, на Сухоне и Юге вокруг города Устюга располагались соляные варницы. Солеварение в этом районе - наиболее прибыльное и развитое ремесло.
Первая поездка Ерофея Хабарова в Мангазею датируется 1628 г. Надо полагать, что в представлении еще не опытных в сибирских делах устюжских крестьян Мангазея рисовалась землей, неиссякаемой пушными богатствами. Однако на самом деле все было сложнее. Запрещение в 1619 г. прямого морского хода в Мангазею через ямальские волоки, самого близкого и дешевого пути, лихоимство воевод, хищническое истребление пушного зверя - все это отрицательно сказалось на экономической жизни заполярного города и уезда. Внешне все оставалось по-старому. Промышленники добывали изрядное количество пушнины, разнося далеко за пределами Сибири славу о "златокипящей" Мангазее. Гостиный двор обслуживал тысячи людей товарами на всякую руку. В его амбарах лежали значительные запасы хлеба, вина и меда. Здесь продавались промысловые нарты, рыболовные принадлежности, всевозможные приспособления для ловли пушного зверя, одекуй - светло-голубые бусы, шедшие на продажу местному населению, всевозможные литейные поделки - от котлов до ухватов и сковородок, произведенных на медеплавильных дворах.
Но к приезду Хабарова в районе рек Таз и Пур соболь повсеместно исчез, во всяком случае сбор ясачной соболиной казны выражался десятками, а не сотнями и тысячами, как раньше. Охотники за этим драгоценным зверьком давно уже промышляли на Енисее, Нижней Тунгуске, проникли на Таймыр.
Путешествие вместе с нанятыми в Тобольске пятью покрученниками Хабаровы совершили по единственному тогда пути - южному Мангазейскому морскому ходу, по Обской и Тазовской губам, проделав расстояние протяженностью более двух тысяч верст. Перезимовав в Тазовском городе, в следующее лето они поспешили в Туруханское зимовье, бывшее второй столицей Мангазейского уезда. Попасть туда можно было через Енисейский волок, т. е. по правому притоку Таза - реке Худосее и второму притоку - реке Покулке или Покульке, тогда называвшейся Волочанкой. А отсюда рекой Баихой, притоком реки Турухана, за 20 верст до впадения в Енисей, где и стоял Туруханск. В 1969 - 1970 и 1973 гг. автору этих строк во время рекогносцировки городища Туруханского острога пришлось исследовать большую часть этого речного и волокового пути.
На Енисейском волоке Хабаровы наняли для поездки неводное судно, предполагая на нем совершить поездку в Пясиду, как назывался Таймырский полуостров, по имени одной из главных его рек - Пясины. Перед отправлением в далекий поход братья для вида разделились. Никифор с покрученниками решил промышлять, а Ерофей, вложив свои капиталы в братнино дело, нанялся на таможенную службу в Хетское зимовье, куда ехал наемным целовальником с обязанностями руководить сбором десятинной и денежной пошлины. По существующим в те годы правилам целовальник не имел права вступать в личные торговые дела с местным нганасанским и энецким населением.
Путь на реку Пясину и дальше волоками на реку Хету считался в те годы весьма опасным и трудным. С 1610 г., когда от Туруханского зимовья по Енисею и первые по Карскому морю осуществили плавание торговые люди Курочкин и Шепунов, водный путь в Пясину проходил мимо острова Диксон, в старое время называвшегося Кузькиным. От устья Пясины землепроходцы волоками переходили на реку Хету, впадающую в Хатангский залив. Здесь стояло Хетское зимовье. Другой дороги по тундре к Пясинскому озеру на Пясину и Хету тогда еще не знали. Это видно из отписки служилого человека Ивана Патрикеева от 1632 г. мангазейскому воеводе Полуэхту Полтеву. Патрикеев сообщал воеводе о приказном человеке Петре Кузнецове, пытавшемся в 1631 г. пройти в Пясину "новою рекою". "Да заблудился и в Пясину не прошел, - писал Патрикеев, - и ныне он, Петр, из Хантайского зимовья (ныне район города Снежнегорска. - М. Б.) в Пясину поднимается первым путем". Однако уверенности в успехе предприятия не было. Патрикеев высказал опасения: "Чает, не дойдет он до ясачного зимовья, что путь жестокой и дальной, а с ними ведущих людей нет" [Здесь и дальше использованы документы Архива АН СССР (Портфели Г. Ф. Миллера).]
В Хетское зимовье Хабаровы прибыли летом 1629 г., совершив на своем небольшом судне опасное путешествие. За два года, исключая зимовку в Мангазее, от Устюга до моря Лаптевых проделано пятитысячеверстное расстояние.
Ареал деятельности Хабаровых на Таймыре не вполне удалось определить. Известно, что Никифор возглавил промысловую экспедицию в новые нехоженые земли, побывал в тех районах, которые располагались "ниже ясачного зимовья". Это южная и средняя часть Таймырского полуострова, в которых кочевали недавно прибывшие с реки Анабар нганасанские роды. Кочевья тавгов (нганасан) доходили до озера Таймыр. Но вряд ли Хабаров заходил так далеко от Хетского зимовья. Вероятнее всего, он побывал на реке Большая Балакна и, возможно, на реке Таймыре, уже посещавшейся ясачными сборщиками и таможенными чиновниками, одним из которых был Ерофей. Отсюда можно заключить, что вместе с другими русскими землепроходцами Хабаровы участвовали в географическом открытии северовосточных районов огромного Таймырского полуострова и приняли участие в промысловом его освоении.
Обратный путь в Мангазею братья проделали зимой и весной 1630 г. Они вернулись туда как раз в те месяцы, когда грандиозная ссора между воеводами Кокоревым и Палицыным достигла своего апогея. Многие из тех, кто оказался в это время в городе, бежали разными дорогами на Русь. Так, пишет Хабаров, еще до официального отпуска мангазейских судов в Березов и Тобольск "побрело убегом" свыше четырехсот человек. Двенадцатого июля состоялся официальный отпуск кочей.
Отправляясь на Русь, Ерофей прихватил с собой челобитную на Григория Кокорева, обвинив воеводу в грабеже торговых и промышленных людей, в продаже пива, вина и меда, в незаконной постройке кабаков, в мздоимстве и других грехах. Не лишено интереса и характерно для Хабарова то, что в этом сугубо личном документе он, недавно простой поморский крестьянин, поднимает перед царем свой голос от имени "мира", против насильств воеводы для того, "чтобы ваша дальняя вотчина мангазейская землица вконец не запустела". Однако переоценивать поступок Хабарова нельзя. Его неприязнь к Кокореву можно объяснить обидой, которую нанес ему воевода. За незаконные торги в Хетском зимовье Кокорев отобрал у Хабарова 17 соболей и, кроме того, приказал взять его на поруки. Но противник Кокорева воевода Палицын "отпустил того Ярка за большие соболи", т. е. за взятку, о чем сообщили приказной избе его же товарищи.
Ерофей Хабаров прибыл в Москву, совершив вторичное плавание по Мангазейскому морскому ходу - по Тазовской и Обской губам в Тобольск. Прибытие Хабарова в столицу в январе 1631 г. подтверждено пометой на его челобитной царю Михаилу Романову.
Таковы новые факты. О чем они говорят?
Прежде всего они характеризуют обстановку, в которой совершалось открытие отдаленных районов Севера - Таймырского полуострова, а также одного из представителей русского землепроходческого движения - Хабарова, человека смелого и предприимчивого.
Там, в Мангазее, он выступил и в необычной для себя роли - организатора выступления торгового и промышленного люда против всесильного воеводы Кокорева, действуя от их имени, хотя не совсем ясны мотивы такого его решения.
В Мангазее Хабаров не мог не знать о только что совершенном открытии реки Лены, так как в дни его пребывания в городе находился Никифор Пянда, совершивший выдающийся поход в Якутию.
Поэтому, когда перед Хабаровым снова встал вопрос о поездке в Сибирь, он, не колебаясь, выбрал ленские земли, рассчитывая на первых порах заняться там привычным делом - хлебопашеством и солеварением. Но это уже дальнейшие страницы его биографии.

Воспроизводится по:

Летопись Севера. – 1975. – Т. 7. – М. Мысль, 1975