Рис.1. Намогильный камень с надписью из Нерчинска
Летом 1992 г. на территории старого города Нерчинска (ныне с.Михайловка
Нерчинского района Читинской области), на кладбище XVII
— XX вв., археологический
отряд Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО
РАН обнаружил намогильную каменную плиту с надписью (рис.1). Плита изготовлена
из гранита, имеет прямоугольную форму размерами 2x0,65x0,3 м. На ее верхней,
обработанной поверхности твердой рукой резчика по камню полууставом XVII в.
выбита надпись в одиннадцать строк: СЕГ[О ] ГОДУ АВГУ[С ]ТА ВЪ [. ] ПРЕДСТАВИС
[Я ] РАБ [Б ]ОЖИЙ ГОСТЯ ГАВРИЛА НИКИТИНА ПРИКАЩИКЪ ЕВО ТИМОФ[Е]И ИВАНОВЪ С[Ы]НЪ
БОЖЕДОМОВЪ.* Оба фигурирующие в тексте человека конкретные исторические лица,
участники и очевидцы бурного освоения Сибири последней четверти XVII столетия.
Их жизненный путь хорошо прослеживается по письменным источникам. Однако если
место захоронения одного, более именитого, в Москве давно забыто, то место
упокоения другого — на восточной окраине тогдашней России — сохранилось.
[87] Нерчинский острог построен казаками во главе с воеводой А.Ф.Пашковым летом
1658 г. Первоначально он назывался Верхний Шилской острог [11, с. 235],
названием был обязан своему месторасположению. Его возвели на левом берегу
р.Нерча возле ее впадения в р. Шилка. В 5 км ниже по течению Шилки в 1653 — 1656
гг. находился Шилкинский острожок, относительно положения которого новый острог
и был «верхним». В оттиске 1661 г. А.Ф. Пашков называет его уже Нелюцким и
Тунгуским острогом [7, с. 260, 261 ], очевидно присваивая ему название местного
тунгусского племени нелюдей (нелюлей). Между тем еще в октябре 1659 г. в
грамоте, посланной из Москвы в Якутск о замене воеводы А.Ф.Пашкова, острог
назван Нерчинским [там же, с. 178], так его и стали именовать в дальнейшем.
Возле острога была построена деревянная церковь Воскресения Христова, возле
которой, судя по более поздним планам, и возникло кладбище. Именно на нем, в 60
м севернее развалин фундамента церкви, и было обнаружено надгробие.
В надписи на плите фигурируют гость Гаврила Никитин и похороненный под ней
его приказчик Тимофей Иванович Божедомов. Никитин был одним из самых богатых
российских купцов последней четверти XVII столетия. Выходец из поморской
деревни, он, благодаря своей предприимчивости, в начале 70-х годов становится
приказчиком московского гостя Евстафия Филатьева и торгует по его поручению в
Енисейске [2, с. 228 ]. В 1674 г. Гаврила Романович во главе каравана из 43
человек отправляется с товарами Е.Филатьева из Селенгинска через монгольскую
степь в Китай. На обратном пути из Пекина он встретился в Енисейске с
направляющимся туда царским послом Н.Г. Спафарием, который подробно расспросил
его о приеме каравана маньчжурскими властями и передал с ним в Москву письмо
боярину и судье Посольского приказа А.С.Матвееву [12, с. 417, 473, 475 ]. В 1677
— 1678 гг. Г.Р.Никитин скупает от имени Е.Филатьева пушнину в Соли Вычегодской.
Дела его идут настолько успешно, что вскоре он становится самостоятельным
купцом, а в феврале 1679 г. уже числится членом привилегированного купеческого
сословия — гостиной сотни [2, с. 228 ]. В Соборном уложении 1649 г. о льготах
трех привилегированных категорий купечества — гостей, членов гостиной и суконной
сотен устанавливалась сумма штрафов за бесчестье: гостям — в 50 руб., гостиной
сотне, в зависимости от «статьи», — в 20, 15 и 10 руб., а суконной сотне — 15,
10 и 5 руб. [13, гл. Х, ст. 94; гл. XVIII, ст.8 ]. В 1681 г. Г.Р.Никитин был
пожалован гостем, став членом наиболее привилегированной и богатой прослойки
купечества [2, с. 228]. Именно за гостями, вплоть до ликвидации в конце 20-х
годов XVIII в. этой сословной категории, сохранилось преимущественное право
ездить торговать за границу, в то время как представители гостиной сотни
получали подобную привилегию лишь в виде исключения [6, табл. 4; 5, с. 211 ].
После этого его талант предпринимателя проявился в полной мере. Обширные
торговые операции совершались Никитиным одновременно в Европейской России, в
Сибири и в Китае. Его приказчики и люди разъезжали по русским торговым городам и
ярмаркам, где и скупали товары для продажи в Сибири.
[88] Зимним путем через
Верхотурье за Урал отправлялись обозы с тканями и другими товарами. Существенной
стороной деятельности Г.Р.Никитина было ростовщичество. Он ссужал деньгами
представителей самых различных слоев населения — от великоустюжского
архиепископа Александра (500 руб.), мангазейского воеводы М.С. Волчкова (601
руб.) до рядовых служилых людей. В числе последних были выходцы из Албазина,
добравшиеся после капитуляции своего города в Нерчинск в августе 1685 г. «наги и
босы и голодны» [8, с.111 ]. Не имея никаких средств к существованию, они сразу
попались в руки приказчиков Никитина. Албазинский монастырский вкладчик Я.
Мокиев дал на себя кабалу в 8 гривен за рубашку, албазинский пашенный крестьянин
одолжил 7 руб., албазинский черный поп Федор по двум кабалам задолжал 20 и 1
руб., и даже албазинский воевода А.Л .Толбузин дал на себя кабалу в 100 руб.
Главной же целью торговых поездок в Сибирь были меха, наиболее ценные из которых
— соболиные — отправляли в Европейскую Россию, а дешевую «мягкую рухлядь» — в
Китай. Оттуда, в свою очередь, везли шелковые ткани, жемчуг, золото, чай, бадьян
и посуду [2, с. 237 — 246 ].
Совершенно естественно, что такие масштабные торговые операции требовали
большого количества помощников. Ими были родственники Г.Р.Никитина, а также его
люди и приказчики. Среди последних видное место занимают представители
сольвычегодской семьи Божедомовых: Федор, Иван, Тимофей и Дмитрий Ивановы.
Ф. Божедомов производил закупку товаров для Никитина в Устюжском уезде в 1681 г.,
И. Божедомов работал на него в Сибири в 1686 — 1691 гг. Д. Божедомов ездил с
товарами в Китай в 1696 г. и вернулся в Москву в 1698 г. Тимофей Божедомов
посылался Никитиным в Сибирь в 1689 г., потом в 1693 г. В марте 1695 г. Г.Р.
Никитин отправил в Китай «для торгового своего промыслу» Тимофея Божедомова,
Ивана Алексеева и Максима Тимофеева, «да с ними ж для всякого вспомоганья и
работы и береженья работных людей 15 человек». 8 июня 1696 г. Т. Божедомов,
«будучи в Нерчинском городе, занял... в его (Г.Р. Никитина — А.А.) хозяйский
торг и промысел усольца у С.Г. Телятева 11 рублей 12 алтын денег московских
ходячих до сроку 205 году августа 25 числа», а 2 августа он занял в Селенгинске
у пятидесятника казачьего Д.А. Торокановских 364 руб., 1 алтын, 4 деньги, да
пять тюней китайки самой доброй [1, с.142]. Вскоре после этого, судя по надписи
на надгробии, Т. Божедомов скоропостижно скончался «в дороге, не дошед
Нерчинску» [2, с.230 ]. Именно смертью в пути и объясняется отсутствие точной ее
даты на плите, для которой резчик по камню оставил место, но ему так и не
сообщили этой цифры.
После заключения в 1689 г. русско-китайского мирного договора Нерчинск на
короткое время стал перевалочным центром караванной торговли с Китаем [9, с.191
—196]. Г.Р. Никитин и его приказчики были там хорошо известными людьми. Гостю
принадлежала в Нерчинске собственная лавка. В 1686, 1690, 1691 и 1697 гг. в
городе находились его торговые агенты [2, с. 238 ]. Поэтому неудивительно, что
на могилу Т. Божедомова была положена редкая для тех мест плита с надписью.
Такие могильные памятники были широко распространены только в европейской части
России [4 ]. Что же касается автора надгробной надписи, воспроизведенной
резчиком по камню, то, судя по источнику, недостатка в грамотных людях среди
населения Нерчинска того времени не было. Согласно исследованию Г.А. Христосенко,
скрупулезно изучившей около 200 деловых документов Нерчинской воеводской
канцелярии второй половины XVII в., они были написаны 77 различными почерками,
из которых 33 приходится на 90-е годы [14, с.115 — 117]. Известные на
сегодняшний день данные о численности Нерчинского гарнизона составляют 400
человек в 1694 г. и 419 [89]
— в 1699 г. [11, с. 7 — 12; 10, с. 5 — 8 ]. Сравнение
этих показателей позволяет определить процент грамотных людей среди служилого
населения Нерчинского уезда. Он составлял 7,8 — 8,2%. Однако реально он был
больше, поскольку до нас дошла только официальная переписка того времени.
Г,Р. Никитин пережил своего приказчика ненадолго. 30 августа 1698 г. по
обвинению своим должником в непочтительных отзывах о царе Петре и его фаворите
А.Д.Меншикове, а также в критике правительственных мероприятий он был взят в
Преображенский приказ. Тяжело больной старик, Гаврила Романович, чувствуя
приближение смерти, боялся умереть без причастия и попросил родственников дать
известному своим корыстолюбием Меншикову взятку в 1000 или 2000 руб., чтобы его
ввиду болезни отпустили домой. Меншиков согласился помочь за 2500 рублей.
Однако заступничеству помешало присутствие в доме Александра Даниловича (в
момент, когда принесли деньги) царя Петра, и 18 сентября Гаврила Романович умер
в Преображенском приказе. Его имущество было конфисковано и распродано. Вдова
Г.Р.Никитина вышла замуж за брата знаменитого воспитателя царя Никиты Зотова —
Ефима [2, с. 226, 250, 251 ].
Рис.2. Намогильный камень с орнаментальным крестом из Нерчинска
В заключение отметим, что на Нерчинском кладбище помимо плиты, о которой шла
речь, имеются еще два надгробия XVII в. К сожалению, одно из них изготовлено из
мягкого песчаника и надпись на нем почти уничтожена в результате климатических
воздействий. Другая плита без надписи, но с крестом (рис. 2), выполненным
характерным для XVII в. орнаментом в технике трехгранно-выемчатой резьбы [3, с.
204 ].
*Приношу благодарность за помощь в прочтении надписи академику В.Л.
Янину и П.Г. Гайдукову.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахрушин СВ. Агенты русских торговых людей XVII в. // Избранные труды. М.:
Изд-во АН СССР, 1954. Т. 2. С.134—153.
2. Бахрушин СВ. Торги гостя Никитина в Сибири и Китае /7 Избранные труды. М.:
Изд-во АН СССР, 1955. Т. З, ч. II. С.226 — 251.
3. Беляев Л. А. Орнамент надгробий Москвы ХIII —
XVII вв. (формальный и семантический анализ) // Славянская археология
1990. Раннесредневековый город и его округа. Материалы по археологии России.
Вып.2. М., 1995. С. 195 — 220.
4. Гиршберг В.Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и
Подмосковья XIV — XVII вв. Ч.2. Надписи первой половины XVII в. // Нумизматика и
эпиграфика. 1962. Т.З. С.212 — 287.
5. Голикова Н.Б. К вопросу о правовом положении городского населения России
конца XVI — XVII вв. // Русский город. Вып.9. М.: Изд-во МГУ, 1990. С.202 — 227.
6. Голикова Н.Б. Численность, состав и источники пополнения гостей в конце
XVI — первой четверти XVIII в. // Русский город. Вып.8. М.: Изд-во МГУ, 1986. С.
83 — 114.
7. Дополнения к актам историческим. СПб., 1851. Т.4. 416 с.
8. Дополнения к актам историческим. СПб., 1872. Г.12. 423 с.
9. Kaшик О. И. Торговля к Восточной Сибири в XVII — начале XVIII вв. (по
данным таможенных книг Нерчинска, Иркутска, Илимска) // Вопросы истории Сибири и
Дальнего Востока. Новосибирск: Изд-во СО АН СССР, 1961. С. 187 — 198.
10. Леонтьева Г.А. К вопросу об образовании постоянного служилого населения в
Восточной Сибири во второй половине XVII —
начале XVIII вв. (Нерчинский уезд) //
Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири и Дальнего
Востока. Вып.2. Новосибирск: Изд-во СО АН СССР, 1968. С37 — 60.
11. Найденов Н.А. Сибирские города. Материалы для их истории XVII и XVIII
столетий. Нерчинск. Селенгинск. Якутск. М., 1886. 146 с.
12. Русско-китайские отношения в XVII в. Материалы и документы. T.I.
1608—1683 / Сост. Н.Ф.Демидова, В.С.Мясников. М.: Наука, 1969. 614 с.
13. Соборное Уложение 1649 г. М.: Изд-во АН СССР, 1961.
14. Христосенко Г. А. Палеографическое описание рукописных документов
Нерчинского острога второй половины XVII в. // Вопросы краеведения Забайкалья.
Вып.2, Чита, 1973. С.99 — 117.
Источник:
Вестник ДВО. 1997. № 1. С. 86–89. |
