В сентябре 1660 г. Енисейский воевода Иван Ржевской и подъячий Викула Панов писали государю, что 14-го генваря того года казачий пятидесятник Игнат Федотов «извещал словесно», что боярский сын Федор Усов «носит твою государеву грамоту за голенищем»... Воевода потребовал Усова в съезжую избу, где у него «государева грамота вынята из-за рукава, и на той... грамоте припись дьячья приписана не так, как иныя твои государевы грамоты приписываны, и узнали мы... что та грамота написана воровски»... Воевода допрашивал Усова «с большим пристрастием» и «распросныя речи», вместе с его «челобитной», отправил к государю, отдавши Усова «на поруки» до государева указа.

В «распросных речах» Игнат Федотов сказал: «сын боярской, Федор Усов, носит государеву грамоту у себя за голенищем, а та — де грамота за государевою печатью. И он — де, Игнашка, ему говорил, что он тое грамоту носит не по чину: доведетца — де государева грамота носить и выше того — за пазухою».

Воевода и подячий «распечатали» грамоту, вынутую у Усова «из- за рукава», и она оказалась написанною на имя воеводы стольника, Ивана Акинфова, от 8 марта 163 (1655) г., с неправильною «дьячьею приписью»: на настоящих государевых грамотах «живет припись дьячья ниже подписки на склейках, а у той грамоты припись дьяка Григорья Протопопова выше подписки»...

Федор Усов показал: в 1655 году был он в Москве и подал челобитную боярину Борису Ивановичу Морозову, который принял ее и отдал «человеку своему», Кондратью Лунину, «и по той - де челобитной Лунин впоследствии прислал Усову в Енисейск с сыном его Кузьмою «тое государеву грамоту», найденную ныне у него, но кто ту грамоту писал — он не знает.

Но 20-го марта Усов подал воеводе челобитную, где представляет дело иначе:

«Царю государю... бьет челом холоп твой Енисейскаго острогу сынчишко боярской Федька Усов: судом, государь, праведного Бога и грех ради моих болезнен я... бесновательною и вступительною болезнью, и вне ума в той болезни написал я... на прежнево своево половника, на Кирилка Коростелева с [231] сыном, ложную грамоту о указе, что он, Кирило, не дожил у меня... до сроку полтретьи годов. И отняв от прежние твоей государевы московской подорожной твою великаго государя печать, приложил к той ложной грамоте прилепом. И по извету Енисейского пятидесятника Игнатья Федотова твой государев воевода Иван Иванович Ржевской да подьячей Викула Панов выняли у меня... в съезжей избе из-за пазухи (?) (грамоту). И в том я холоп твой перед тобою великим государем виноват! Милосердый государь!.. пожалуй меня... виноватово, для моей убогой старости и болезни, и за прежние мои к тебе государю службы — вели, государь, тое мою страдничью вину отдать, потому что такое дело учинилось вне ума вражьим умышленьем! Царь-государь, смилуйся!» На обороте подпись: «сию челобитную в вине своей я, Федька Усов, писал своею рукою и руку приложил».

При допросе по поводу этой челобитной Усов сознался, что в первом своем показании он «себя поклепал»: челобитной он не подавал боярину Б.И. Морозову и «человек» последняго, К. Лунин, никакой грамоты ему, Усову, не присылал в Енисейск.

Приговор по этому делу находим в грамоте воеводе И.И. Ржевскому, от 30-го ноября 1660 г.: «как к тебе ся наша великого государя грамота придет, и ты б того Федьку Усова, за ево воровство, велел перед сезжею избою бить кнутом нещадно, чтоб ему и иным вперед неповадно было так воровать»... (Ibid., столбец № 533).