Ленский край в 30-х годах XVII в. вошел в состав Русского государства. Народы Якутии в то время не имели своей государственности, не входили они и в государства других народов. Коренное население, распыленное по огромной территории, жило в условиях родоплеменного строя, правда, с заметными чертами классовых отношений. Отсутствие этнической консолидации предопределило отсутствие общеэтнических властных структур, общепризнанного политического лидера. Попытка кангаласского тойона Тынины Мылдякова объединить отдельные племена и роды не увенчались успехом.

Именно в таком состоянии застали отряды первых служилых людей якутов, с отдельными группами которых они сталкивались с первых же дней своего появления в бассейне средней Лены. В сообщениях первооткрывателей "Якутской землицы" Антона Добрынского и Ивана Галкина от 1631 г. действующими лицами в их отношениях с местными жителями выступали главы отдельных объединений: одейский князец Сергуй, мегинский князец Буруха, борогонский Ижил, батулинский Ногуй, бетунский Семен Улта, кангаласский Тынина, бордонский Бойдон¹. Никто из последних не выступал в роли общеэтнического лидера. То же самое происходило тогда, когда отряд Петра Бекетова в мае 1632 г. высадился на земли бетунских [4] якутов и при дальнейших его действиях в других группах якутов. Каждое племенное объединение оказывало сопротивление казакам в одиночку, отдельно от других; не было ни одного случая объединенного организованного сопротивления². В этих условиях казаки легко одолевали сопротивляющихся и облагали их ясаком. Организация обложения и сбора ясака являлась главной функцией Петра Бекетова, но принудительное внесение ясака далеко не исчерпывало содержания взаимоотношений между местным населением и пришельцами, ведь казаки получали от сибирской администрации указание — привести население Якутской землицы под власть Московского государства. А это требовало проведения определенной политики во взаимоотношениях с местным населением, направленной прежде всего на установление устойчиво гарантированных мирных отношений.

С этой целью Бекетов решил укрепить свое положение как представителя новой власти. И полагая, что достиг центра Якутской земли, приступил к строительству Ленского острога, при этом он правильно определил его предназначение как «острога для государева величества в дальней украине» и его стратегическое положение — «меж иными улусами среди всей земли». Именно отсюда осуществляли походы служилые люди по всем возможным пунктам для приобретения новых территорий и объясачивания их жителей. Посылая служилых людей в улусы, Бекетов «призывал в новой острожек для государства ясаку» якутских людей. Так, уже 28 сентября 1632 г. он отправил в Мегинский улус к князцу Бурухе служилых людей с призывом платить ясак. Вполне понятно, что Буруха со своими людьми отказался платить ясак, оказав вооруженное сопротивление. Но после "боя" Буруха «устрашился» и прислал в острог делегацию, которая «принесла вину» и заверения в том, что «во веки великому государю покорен со всеми своими людьми». Аналогично поступали князцы других улусов³. Так, Ленский острог стал центром урегулирования взаимоотношений между новой властью и коренными жителями Ленского края.

Естественно, что Бекетов в остроге вел переговоры с делегациями якутских улусов. Он «рассказывал» якутам о русском царе, призывал их под его «высокую руку» и чтобы «великому государю ясаку давали». Переговоры, конечно же, не были простыми. Представители улусов выдвигали свои условия, главным из которых было требование, чтобы «царь не велел воевать их». Уловив такое настроение (стремление к миру) местного населения, Бекетов «тех якуцких князцей со всеми улусными людьми, напоя и накормя в новом острожке для государева величества государьским жалованьем, и отпущал их в свои земли». Вскоре Бекетов с удовлетворением доложил царю: «...многие улусные якуцкие князцы со всеми своими людьми государьскою высокою рукою послушны и в новой острожек приезжали бесстрашно и шертовали за себя и за своих людей улусных»⁴.

Здесь Бекетов говорит о шертовании якутских князцов царю. А что такое шертование, или шерть? Еще в 20-х годах XX в. известный сибиревед С.В. Бахрушин объяснил «шерть» как присягу и что «шертью русские называли всякую присягу нехристианского вероисповедания»⁵. Следовательно, Бекетов сообщает о том, что якутские князцы по итогам разбирательств происшедших событий давали присягу царю «по все годы под государьские высокие руки неотступны быть со всеми своими людьми». В оформлении акта шертвования Бекетов не был ни первым, ни последним. Дело в том, что шерть в российской истории давно практиковалась как правовой акт принятия подданства. Она широко использовалась в отношениях Москвы с Тюменским и Сибирским ханствами еще с конца XV в. Отмечу только один факт: первый царский посланник в Сибирское ханство Дмитрий Куров Непейник в середине 50-х годов XVI в. привел сибирского хана Едигера и его брата Пекбулата с их советниками к шерти на верность московскому царю. При дальнейшем движении служилых людей «на восток встречь Солнцу» дача шерти со стороны многих сибирских народов стала правилом в регулировании взаимоотношений с представителями московского царя⁶. И не случайно, идея шертования нашла правовое закрепление в Соборном уложении 1649 г. Так что шерть — это действие, регулирующее правовые обязательства во взаимоотношениях коренных жителей присоединенных земель с властями, прежде всего народов, не имеющих письменности.

Представляет интерес то, что власти при этом опирались на традиции местного населения в совершении обряда принесения шерти — служилым [5] людям предписывалось приводить их «к прямой шерти, разыскав подлинно, какая их вера и на чем они шертуют, чтоб у них никакова обмана и лукавства не было». Это и понятно. Властям важно было понять, что присяга, или шерть, являлась одним из важных норм традиционного обычного права, соблюдение которых считалось обязательным для каждого члена общества, в данном случае — якута.

Как осуществлялась якутская шерть, что выработало в этом отношении якутское обычное право? По данным С.В. Бахрушина, в документах это описано так: якут «палмою рассечет собаку на полы и раскинет ее на-двое, а сам идет в тот промежек и землю в те поры в рот мечет, а говорит с толмачом на том шертовании: будет де он не учнет государю служить и ясаку платить, и его де та палма рассекет так же, что и ту собаку рассекет»⁷. Практиковались и другие обряды. Из уст борогонского молодого якута Онюкея служилые люди узнали, что «шерть де наша прямая так же, как и ныне якуты шертуют — солнцем клянутся, да соболи грызут на березе, да железо грызут, да березу грызут»; далее Онюкей рассказал о том, как еще до прихода русских его земляки Бату и Онокок выполняли обряд шертования: они «соболи грызли на березе, да березу грызли, да солнцем клялися, да серебро скребли, да шли в кумызе». И он прибавил: «ныне той де шертью не шертуют... А нынче де мы и все из серебра пьем». Это сообщение Онюкея очень важно в том плане, что оно свидетельствует о том, что практика шертования была известна якутам еще до прихода русских. Следовательно, шерть не была привнесена извне, она вырабатывалась веками в соответствии с нормами традиционного обычного права якутов. Общественный статус шерти состоял в том, что обычное право трактовало ее, как официальное торжественное обещание, как клятву соблюдать верность, принять на себя какие-либо обязательства, поступать в соответствии с согласованной линией поведения. В якутском обществе XVII в., как это видно из архивных источников, шерть выполняла функции основного регулятора отношений между отдельными племенами или их объединениями. Следовательно, она как элемент обычного права порождала правовые обязанности, хотя в условиях отсутствия государственности и письменности существовала в устной форме, не могла быть кодифицирована в виде законов и его статей. Однако мы имеем опубликованную «Шертовальную запись якутов» (1645 — 1649), конечно же, в редакции чиновников Якутской воеводской канцелярии⁸.

Надо отдать должное Петру Бекетову — одному из активных участников Сибирской эпопеи XVII в.: он, по опыту, хорошо понимал значение шерти как особой формы установления взаимоприемлемых отношений с населением якутских улусов. И он не замедлил воспользоваться им, за короткий срок (ведь он только перезимовал в остроге) он установил шертовальные отношения с 32 лидерами 17 якутских улусов⁹. Это было огромное достижение Бекетова, стремившегося к мирному развитию событий. В числе шертовавших были кангаласские Ника с сыновьями Еюком и Оттоем,братом Сергуем; сыновья Тынины — Бозеко, Откурай и Челлай, намский князец Мымах, нерюктейский Кириней и др. Петр Бекетов, приняв присягу, а якутские князцы, давая присягу в верности русскому царю, по существу, оформили принятие российского подданства народами Якутии.

Дальнейшее развитие договорных отношений с местным населением происходило в течение 30-х годов XVII в., хотя в известных событиях 1634 и 1636 гг. мы наблюдаем нарушение договоренностей с обеих сторон, и укрепились они после образования Якутского уезда и учреждения должности якутского воеводы в 1638 г., когда последним вменялось в обязанность держать ясачных людей в «царском милостивом призрении и во всем... оберегати накрепко, и они б... были на государеву милость надежны и жили на прежних своих улусах, и на кочевьях, и на юртах в тишине и покое»¹⁰. Но особенную остроту необходимость заключения договорных отношений приобрела после известных событий 1642 г., вызванных переписью населения и скота в уезде по инициативе воеводы П.П. Головина. В РГАДА мною был найден архивный документ, согласно которому за период с 8 сентября 1642 г. по 22 февраля 1643 г. в Якутском остроге из 12 (Атамайская, Батулинская, Бордонская, Борогонская, Намская и др.) волостей шертовали по своей вере русскому царю 53 человека, из которых 21 князец, остальные — улусные якуты, сыновья и братья князцов. Шерть дали борогонский Логуй, намский Мымах, одейский Сергуй, кангаласский Еюк и др.¹¹ Это было последнее массовое шертование яку-[6]тов, и оно окончательно установило мирные взаимоотношения между воеводской властью и местным населением. Лидеры якутских улусов соблюдали свою присягу, и с тех пор на всем протяжении истории Якутии не происходило каких-нибудь крупных столкновений на почве межэтнических взаимоотношений. Это был исторический выбор якутского общества, и он выдержал испытание временем.

На основании изложенного можно сделать общее заключение о том, что вхождение Якутии в состав Российского государства не было результатом одностороннего действия со стороны служилых людей, в нем приняло участие и местное коренное население, которое на уровне своих лидеров вступило в договорные отношения с представителями новой государственной власти. Соглашаясь с принудительным обложением ясаком, князцы и «лутчие люди» каждого улуса стремились к тому, чтобы не было в улусах военных действий, т.е. не происходило крупных сражений с большими людскими потерями, и спешили принять российское подданство, используя потенциал своего обычного права. Глубокий общественный смысл этой позиции состоит в том, что якутские лидеры тем самым спасли свой народ от физического истребления, и в этом качестве они оказались на высоте исторического положения своей эпохи. И именно так поступали такие крупные деятели улусов, как борогонский Логуй Амыканов, намский Мымах Намов, кангаласский Еюк Никин и др. И мы сегодня должны отказаться от мысли о том, что якуты в событиях 30-х годов XVII в. были только пассивным объектом навязывания силы. Благодаря шертованию они становились субъектами договорных отношений, официально подтвержденных в «Соборном Уложении» 1649 г. — в главном законодательном памятнике Русского государства. Так что мы должны отказаться от бытующего сегодня явно ошибочного мнения, что шертование сводилсь лишь к пустой формальности, и признать, что шерть — это юридический, правовой акт, закрепивший принятие российского подданства народами Якутии.

ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ

¹ Иванов В.Н. Социально-экономические отношения у якутов. XVII век. — Якутск, 1966. — С. 35 — 37.

² Там же. - С. 38 — 39.

³ Материалы по истории Якутии XVII века. Т. II. - М., 1970. - С. 1072-1096.

⁴ Там же. - С. 1085-1086.

⁵ Бахрушин С.В. Ясак в Сибири // Бахрушин С.В. Научные труды. Т. II, ч. 2. М., 1955. - С. 65.

⁶ Циноруха М.И. Покорение Сибири. От Ермака до Беринга. - М., 2004. - С. 20 и др.

⁷ Бахрушин С.В. Указ. соч. - С. 65.

⁸ Материалы по истории Якутии XVII век. Т. II. - С. 967-969.

⁹ Там же. - С. 1092-1093.

¹⁰ РГАДА. Ф. 214. Стб. 75. Сст. 128­196.

¹¹ Там же. Ф. 1177. Оп. 4. Д. 51. Л. 1-7.

* Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РГНФ № 08-01-79102 а/Т

Публикуется по:

"Якутский архив" №2 2009г.