Глобализация и европеизация мира – одно из самых масштабных явлений, с которым сталкивается человечество на современном этапе развития. Эти процессы имеют как своих сторонников, так и противников вне зависимости от национальной, религиозной, территориальной принадлежности.
Например, основной задачей Евросоюза (ЕС) в настоящий момент является проведение обширной политики укрепления положительной идентификации населения двадцати восьми стран с европейским проектом. Эта проблема прослеживается в программах финансирования исследовательских проектов, таких как Horizonte 2020¹. Одна из задач ЕС заключается в создании одной единой европейской идентификации. Но возникает вопрос: какое место в этом проекте занимают локальные этнические, политические, культурные, языковые, социальные выражения? И что делать с растущими радикальными националистическими настроениями, выступающими, с их точки зрения, в защиту региональных идентичностей? Это заставляет задуматься о континууме прошлого, настоящего и будущего. Ответы на многие вопросы мы можем найти, в значительной мере опираясь на исторический опыт включения «мира» в орбиту европейской культуры.
[202] Статья посвящена сравнительному анализу колониальной практики Испании в Америке и России – в Сибири, а именно сопоставлению видов насилия, применяемого в происходивших процессах, и его результатам. Задача статьи – дать дефиницию формам насилия: прямое и непрямое. Последнее выражено в форме культурного, структурного и символического насилия². Необходимо также выявить ситуации проявления насилия в период конкисты в Сибири и Америке, а также определить степень преобладания одной категории над другой.
Процесс европеизации³ – явление не новое. В Испании он имел место в XI—XII веках и связан с процессом реконкисты, распадом халифата (Taifa), медленным христианским наступлением через Северную Месету и Эбро, а также консолидацией христианских царств. Этот период европеизации открыл дорогу континентальным культурным течениям и принятию религиозного превосходства Рима. Ответом на это были последовательные вторжения представителей Северной Африки, Almohades и Almoravides, которые на протяжении XII—XIII веков старались предотвратить крах мусульманской Испании, который неминуемо настал в XV веке. 1492 год стал годом не только триумфа европеизации в Испании, но и ее распространения на американский континент.
В России, следуя мнению Т.В. Черниковой, европеизация как «целенаправленное и постоянное заимствование разнообразного западноевропейского опыта» получила развитие во второй половине XV века с момента создания Иваном III единого Московского государства⁴. В дальнейшем этот процесс значительно набрал силу в XVII—XVIII веках и оказывал свое влияние на все стороны государственной и культурной жизни страны.
В конце XV столетия Испания и в конце XVI столетия Россия приступили к колонизации территорий Американского континента и Сибири, соответственно. Этот процесс протекал достаточно длительное время и исчерпал себя только к XIX веку. Он затронул множество народов, проживающих на колонизируемых землях и стоящих на различных ступенях общественного развития. Все они были вовлечены в сферу влияния Испании и России, их политики и культуры. В результате этого большинство коренных жителей Америки и Сибири были подвержены различным формам насилия, [203] которое в итоге привело к непоправимым последствиям в развитии их традиционной культуры.
«Испанская» и «русская» формы колонизации не были идентичны и имели значительные различия как в применяемых методах, так и в их последствиях, непосредственных и отдаленных. Тем не менее, оба типа колонизации имели сходные черты, обусловленные сходством исторических условий развития Испании и России, их геополитического положения, европейской культурной принадлежности, обуславливавшей, в том числе, и базовые установки навязывания европейской идентичности местному населению. Испания являлась юго-западной окраиной Европы, так же как и Россия – ее восточным окончанием. Обе страны на протяжении столетий подвергались влиянию восточных культур: арабов и берберов, тюрков и монголо-татар. Испанская конкиста началась после изгнания мавров на фоне объединения страны, введения инквизиции, подчинившей религиозное разнообразие католицизму, следствием чего стала унификация экономических и территориальных разногласий, развития буржуазных отношений, требовавших для торговых расчетов наличия большого количества драгоценных металлов для чеканки денег. Колонизации Сибири предшествовало укрепление России Иваном IV, победы над татарскими ханствами, опричнина, лишившая влияния феодальную аристократию на самодержавную власть царя, и активное экономическое развитие страны и торговых связей, требовавшее серебра для чеканки монет. Также, кроме этих, очевидно схожих, внешних факторов следует учитывать, что и Испания, и Россия в основе своего мировоззрения исповедовали христианство. Поэтому «испанскую» и «русскую» формы колонизации можно рассматривать как два направления, варианта действия некой одной базисной структуры при всей условности этого утверждения.
Очевидно, что доминирующей силой в преобразованиях, происходивших на колонизируемых землях, были испанские и русские «завоеватели» и стоящее за их спиной государство. Доминанта этой силы определялась не численным соотношением задействованных ею людей и не превосходством их в материально-технических достижениях, которые они использовали при колонизации. Общеизвестно, что людской ресурс «завоевателей» был во много раз меньше «завоеванных», а наличие огнестрельного оружия в этот период еще не давало большого преимущества перед луком и стрелами. Преимущество колонизаторов состояло в том, что они имели перед собой цель, достижение которой было важно, жизненно необходимо каждому члену сообщества завоевателей, которые оказались способны небольшими отрядами, преодолевая труднейшие природные препятствия, покорить огромные территории и их население и навязать им свою модель взаимоотношений и поведения. Это состояние философ и историк Л.Н. Гумилев определил как пассионарность: «Пассионарность – это характерологическая доминанта, необоримое внутреннее стремление (осознанное или, чаще, неосознанное) [204] к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели (часто иллюзорной). Заметим, что цель эта представляется пассионарной особи иногда ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни и счастья современников и соплеменников»⁵. При всей многогранности процессов колонизации очевидной, первоначальной и главной ее целью было обогащение осуществлявших ее людей и государственных структур⁶. Заметим, что для испанцев оно олицетворялось в погоне за золотом, а для русских за соболем, за которого в Европе Россия получала серебро. Ни золото для жителей Америки, ни соболь для сибиряков не были на вершине шкалы ценностной. Поэтому стремление пришельцев завладеть этими ресурсами было воспринято спокойно и даже положительно, так как взамен они давали предметы из железа, стоявшие на порядок выше в шкале ценностей аборигенов, чем непрактичные мягкий металл и меха. Но испанцам и русским требовались объемы, значительно превышающие то, что могли им дать местные жители во время обмена, торговли, в качестве подарка. Больше, чем мог награбить, отнять для себя каждый отдельный «завоеватель», потому что за спиной колонизаторов стояли государства, которым требовались регулярные значительные поставки драгоценных металлов из Америки или пушнины из Сибири. Выстраивание системы перекачки ценностей между «своим» и «чужим миром», который тем или иным образом встраивался в новую культурную среду с другой шкалой ценностей, и было первым и главным источником насилия между средой колонизаторов и колонизируемых. Взаимодействие «русского» и «испанского» мира с жителями колонизируемых земель на протяжении длительного времени было связано с применением типов насилия различного уровня.
Известный норвежский социолог, один из основателей научной дисциплины «Исследование мира и конфликтов», Ю. Галтунг выделяет следующие типы насилия⁷:
1. Прямое насилие – непосредственное применение физической разрушительной силы, которая приводит к физическим изменениям в субъекте, к которому оно применяется (уничтожение населения, геноцид и т.п.).
2. Структурное насилие – косвенное, невидимое насилие, исходящее от институциональных политических, экономических, социальных, религиозных инстанций. Оно создает почву для неравноправия, бедности, [205] неравенства, политических репрессий и может осуществляться посредством прямого насилия.
3. Культурное насилие – одна из форм косвенного насилия, которое легитимирует и порождает как прямое, так и структурное насилие через использование культурных манифестаций. Внедряя (с присутствием или нет прямого насилия) новые культурные, этнические, лингвистические, социальные референты, доминантная культура, не выделяясь в количественном или технологическом составе, получает возможность преобразования ассимилятивной культуры.
4. Символическое насилие – модифицирует культуру взаимодействующих сторон через внешние символы, такие как одежда, обряды, язык, кулинария и т.п.⁸
Следует отметить, что прямое насилие составляет только небольшую, видимую часть насилия, и особое внимание надо обратить на присутствие непрямого структурного, культурного и символического насилия, создающего для него основу. Хотя эти формы остаются в тени, невидимыми, они являются основным источником насилия. Культурному насилию, которое узаконивает прямое и структурное насилие, придавая им форму справедливых акций, противопоставлен культурный мир. Культура зачастую используется в качестве инструмента, который в достаточно короткое время способен коренным образом изменить общественное мнение, формируя новые точки зрения, новые позиции, понятия, взгляды, представления, суждения. Задача культурного мира – предотвратить проявления символического или культурного насилия, зачастую неосознанного, позволяющего рассматривать эксплуатацию, репрессии, маргинализацию, национализм, индивидуальную и групповую агрессию как естественное явление. В результате интеркультурного взаимодействия как отражение мульти-интер-транс-культурного мира⁹ может возникнуть новая культурная идентификация – снижение напряжения, смешанные браки – новый этнос.
Опираясь на теорию Ю. Галтунга, можно выделить эти основные типы насилия как характерные для процесса включения аборигенных культур Америки и Сибири в сферу влияния Испании и России. Постараемся выявить типы насилия, более свойственные для «испанской» и «русской» колонизации. Для этого используем шкалу, в которой баллами от 0 до 3 будем отмечать уровень применения к местным жителям тех или иных насильственных мер. Эти оценки в значительной мере условны, так как процессы, происходившие в колонизируемых землях, занимали довольно длительное время и носили многогранный характер, в том числе некоторые события носили исключительный [206] характер, также имело место и различие в отношении с коренными жителями в зависимости от конкретного региона Сибири или Америки. Но общие тенденции все же возможно отразить.
Прямое насилие:
1. Военные действия (Америка – 3, Сибирь – 3). Военные столкновения между колонизаторами и коренными жителями характерны для событий на обоих континентах. В подавляющем большинстве случаев контакт между пришельцами и местными на первом этапе сопровождался военными столкновениями, в ряде случаев приводивших к большим жертвам с обеих сторон. Отдельные народы покорялись после первых же схваток, борьба с другими происходила на протяжении нескольких десятилетий.
2. Грабеж (Америка – 3, Сибирь – 3). Пик грабежей приходился на период первых столкновений. Участники военных походов вполне законно, с государственной точки зрения, рассчитывали на военную добычу и забирали у покоренных народов все, что им было нужно, отдавая положенную часть своему государству. Однако и в период налаживания взаимоотношений с уже покоренными народами многие представители «победителей» допускали ограбление местного населения, что приводило к возобновлению конфликтов в различном масштабе.
3. Необоснованное уничтожение коренного населения (Америка – 3, Сибирь – 1). Беспричинные убийства «завоевателями» аборигенов были поводом для самых жестоких конфликтов. Одной из характерных черт испанской колонизации было бесконтрольное уничтожение колонизаторами местного населения, которое фактически имело характер геноцида и вызывало протесты среди многих испанцев – современников событий. Точное количество жертв не известно, современники говорят об уменьшении населения «испанской» Америки, достигавшего нескольких миллионов человек, более чем в 10 раз, но это с учетом умерших от оспы, привезенной из Европы. В Сибири не было таких масштабных катастроф, однако нельзя не учитывать, что некоторые из предводителей русских завоевателей уничтожали целые поселения, насчитывающие сотни жителей вместе с женщинами и детьми, например в Якутии и Приамурье. А на Камчатке за первые 30 лет владения ею русскими местное население также уменьшилось в 10—15 раз, в том числе и из-за оспы.
4. Насилие над аборигенными женщинами (Америка – 3, Сибирь – 3). Характерно для обоих типов колонизации. 99,9 % первых потоков колонизаторов состояло из мужчин. Естественно, что они насильственно забирали туземных женщин, чтобы жить с ними. Многие были вместе длительное время, в том числе официально сочетаясь браком. Дети этих женщин становились как связующим звеном в общении между двух культур, так и базой для новой формы структурного насилия. В Америке была заложена основа классового раздела общества, обусловленная метисационной иерархией, где [207] аристократию составляли только «peninsulares» и «criollos», испанцы-мигранты-конкистадоры и их дети, рожденные в Америке, дальнейшее сословное подразделение зависело от процента «испанской» крови уже у местного населения.
Структурное насилие:
1. Обложение данью (Америка – 3, Сибирь – 3). Первой и главной целью русских первопроходцев в Сибири было получение с покоренных народов ясака – дани пушниной. Все народы, согласившиеся платить ясак, считались подданными Российского государства. Все американские народы, включенные в испанскую орбиту, попадали в специфическую форму зависимости – энкомьенду, по которой отдавались «под присмотр» конкретного лица из колонистов, платили установленные налоги и участвовали в работах на рудниках, плантациях и т.п. Система энкомьенды была гораздо сложнее ясачного обложения в Сибири и, теоретически, была создана с целью включения индейцев в орбиту «цивилизованных» отношений. Она предполагала заботу каждого хозяина энкомьенды к приобщению индейцев к грамотности, христианству и др. И в Америке, и в Сибири, несмотря на государственные законы и предписания, обязывающие колонистов на местах соблюдать права коренных жителей, не сопротивляющихся новой власти, повсеместно наблюдались злоупотребления властью со стороны «победителей». Это было самой распространенной причиной конфликтов, возникающих между двумя сторонами в течение многих десятилетий совместного существования.
2. Принудительное использование аборигенов как рабочей силы (Америка – 3, Сибирь – 1) широко практиковалось в Америке, исходя из системы энкомьенды. В Сибири не было условий для широкого привлечения местных жителей к работам. В немногих местах, где заводилась пашня, у коренного населения не было традиций земледелия, к работе привлекались русские переселенцы. Рудников в этот период также не было. В большинстве случаев местных жителей использовали для помощи в транспортировке различных грузов, что редко становилось поводом для возникновения конфликта.
3. Обращение коренного населения в рабство как источник дохода (Америка – 3, Сибирь – 1). Уже на первом этапе колонизации испанцы, не получив предполагаемой прибыли от драгоценных металлов, стали использовать индейцев для продажи в рабство. Масштабы этого явления можно оценить как значительные. В Сибири также шла торговля ясырем – захваченными у «неясачных иноземцев» женщинами и детьми, однако торговля пленными не носила массового характера и была скорее подспудным явлением, появлявшимся в регионах, где шли столкновения.
Культурное насилие и символическое насилие:
Запрет на традиционную религию и ритуалы аборигенов, собственные культурные ценности, традиции, использование родного языка, ведение кочевой жизни, использование традиционной одежды, украшений и т.п. [208] (Америка – 3, Сибирь – 0). Обращение американцев в католицизм было одним из столпов «официальной теории» конкисты. Насильственное обращение испанцами индейцев в свою религию привело к запрету на их религиозные культы и ряд культурных ценностей, в том числе собственную письменность. Русские же относились к языческим культам сибиряков лояльно, обращение в христианство приветствовалось и давало много выгодных сторон для «неофита», однако насильно креститься никто не заставлял.
Итак, мы видим, что существовали определенные отличия в применяемых формах насилия, которые определялись особенностями испанского и русского типов колонизации. Эти особенности возникали под влиянием как внешних, так и внутренних факторов.
Внешние факторы. К воздействию внешних факторов можно отнести яркое проявление в «испанском» типе колонизации таких видов насилия, как принудительное использование аборигенов как рабочей силы и обращение коренного населения в рабство как источник дохода, которые в Сибири были проявлены только в зачаточной форме. Этому можно дать логичное объяснение исходя из природно-демографических условий колонизируемых регионов. Население Сибири, по оценкам специалистов, составляло примерно 200–220 тыс. человек, разбросанных на огромной территории, значительную часть которой покрывали труднопроходимые леса, в которых водился вожделенный для русских соболь. Главной задачей Российского государства было создать устойчивую систему поступления пушнины в казну. Для этого покоренные иноземцы обязывались к выплате определенного количества соболя или иной пушнины с человека, а гарантией этой выплаты служили аманаты – заложники, которые находились у русских. Россия была заинтересована, чтобы новые поданные как можно более эффективно добывали пушного зверя в своих угодьях и вариант привлечения их к каким-либо другим работам рассматривался бы скорее как преступление, так как наносил прямой убыток казне. То же относится и к массовому обращению в рабство и продаже, любое значительное уменьшение и без того малочисленного населения Сибири было прямо не выгодно с экономической точки зрения. Скорее государство было заинтересовано в том, чтобы сберечь аборигенов, не нарушая систему их воспроизведения, создав им условия, мало отличные от их прежней жизни.
В «испанской» Америке же условия были противоположные – это был густонаселенный материк с населением порядка в несколько миллионов человек. Запасы драгоценных металлов, которые были добыты индейцами до прихода конкистадоров, быстро исчерпали себя, а в ряде регионов их не было вовсе. Ценностью, которая могла дать Испании прибыль, стали сами люди, которых было много, и их труд на рудниках для добычи благородных металлов и плантациях сахарного тростника. Поэтому значительная часть индейцев была продана как товар, другая была насильственно привлечена к труду, [209] где ценилось не то, сколько проживет человек, так как его всегда можно было заменить другим, а то, сколько он успеет выработать.
Таким образом, источник прибыли определял отношение к коренному населению. В Сибири им стал соболь, популяция которого была в основном исчерпана по всей Сибири к середине XVIII века, а в Америке источником прибыли стали люди, популяция которых также была в значительной мере подорвана уже в первые десятилетия конкисты в виду большей их «доступности».
Внутренние факторы. Такие факторы, как необоснованное уничтожение коренного населения и запрет на традиционную религию аборигенов и их культурные ценности во время конкисты и отсутствие подобных проявлений насилия в значительных масштабах в Сибири во время русской колонизации нельзя объяснить каким-либо внешним фактором, определяющим поведенческую составляющую колонизаторов. В данном случае работали их внутренние установки, приобретенные ими в той культурной среде, в которой развивалась их личность.
В данной связи очень важна психологическая установка на критерий «свой—чужой», который изначально определял отношение с людьми другой культуры. Для испанцев установка на четкое разделение своего «правильного мира» и «чужого враждебного» определялась более чем 700-летней борьбой с мусульманами на территории Пиренейского полуострова. Христианство было силой, которая спасла культуру испанцев от поглощения, объединяя их, воздвигая непреодолимую стену для вторжения инородного для испанских европейцев мусульманства. Сформированное веками стремление отстаивать свою идентичность в значительной мере сформировало нетерпимое отношение к чужим религиозным установкам как к враждебным, достаточно упомянуть изгнание из Испании мавров, марронов и евреев после победы Реконкисты. В Америке же испанцы столкнулись не просто с чужой религией, а с культами, основанными на человеческих жертвоприношениях, что было ассоциировано с сатанизмом, искоренение которого стало для конкистадоров «богоугодным делом», подспудно уничтожались и те элементы культуры, которые были связаны с этими культами. В данном случае продекларированная принадлежность индейцев к слугам Сатаны оправдывала и их бесконтрольное уничтожение наиболее ревностными католиками, которых среди колонизаторов было значительное число. Отсюда и большие масштабы насилия, фактически вылившиеся в геноцид.
Российская культура не испытала на себе жесткого прессинга инородной религии, способной лишить русских культурной идентичности. С момента создания государства в IX веке и до начала колонизации Сибири Россия вела множество войн с соседями, но с опасностью поглощения своей культуры не сталкивалась. Даже захват русских княжеств монголами в XIII веке и «монголо-татарское иго», продлившееся до конца XV века, не принесло [210] этой угрозы, так как завоевателей в первую очередь интересовало установление даннических отношений, а не захват чужой территории и тем более навязывание своих культурных ценностей. Наоборот, в свете общения двух разных миров, происходила значительная «интернационализация» русской культуры. Например, на службу усиливающимся московским князьям переходили татарские феодалы-мусульмане, становившиеся элитой общества. Переход в православие не навязывался, главным критерием была верность правительству. Придя в Сибирь, русские пользовались тем же монгольским принципом установления даннических отношений (выплата ясака), не посягая на культурные ценности покоренных народов. Каждый присягнувший русскому царю становился таким же его поданным с правами, мало отличными от прав самих колонизаторов. Переход в православие, например, мог дать возможность службы среди русских воинских людей на равных правах с ними. Отсюда и отсутствие излишней агрессии к «иноземцам» – не было внутренней мотивации. В ряде случаев, когда эта агрессия все же проявлялась, она была обусловлена внешними факторами.
Итак, мы обозначили два пути, которыми в европейскую цивилизацию вовлекались иные культуры. В основе этих процессов лежали те или иные виды насилия в различном их сочетании и проявлении. Главное и самое существенное отличие «испанского» варианта в том, что он шел по пути прямого уничтожения чужеродной культуры, навязывания своих ценностей, не считаясь с жертвами человеческими и культурными. «Русский» вариант условно «отпускал ситуацию на самотек», где в традиционный мир коренных народов встраивался только административный механизм отбора ценностей в установленном государством порядке, а межкультурное взаимодействие практически не регулировалось. При очевидности того, что «испанский» путь интеграции инородных культур в европейскую традицию выглядит гораздо менее «гуманным», чем «русский», отдаленные исторические последствия каждого из них не выглядят так очевидно.
Что мы видим на территориях, бывших колониями Испании? В результате глобального разрушения цивилизации Америки доколониального периода на ее остатках, «вплавленных» в привнесенную европейскую культуру возникла мощная Латиноамериканская культура, имеющая свой особенный вектор развития в современном мире, мировые достижения и будущее.
Что произошло в Сибири? Некоторая часть коренного населения слилась с русскими через браки, дав потомство «русским сибирякам», другая, наиболее значительная часть, продолжала занимать прежнюю нишу существования, где воздействие иной цивилизации по большому счету свелось к возникновению большего ассортимента различных товаров, употребления огнестрельного оружия, денег и т.п. Нельзя считать, что их развитие было искусственно «заторможено», так как большинство этих народов стояло [211] на ступени разложения родоплеменного строя и раннего феодализма, и в любом случае для коренных позитивных изменений, исходя из общеисторического опыта, потребовалось бы не менее нескольких сотен лет. Также нельзя отрицать, что включение традиционных культур Сибири в орбиту культуры, стоявшей выше на ступень развития, отнимало у них шанс на естественное развитие. Например, вряд ли какой-либо союз племен мог создать «протогосударство» на территории Российского государства. Итак, с момента встречи с русскими в XVII веке большинство сибирских народов почти в неизменном виде добралось до первых десятилетий ХХ века. Однако в 1920—1930-х годах, после того как Российскую империю сменил Советский союз, детей из семей коренных народов во время борьбы за всеобщую грамотность начали массово отдавать в начальную школу. В случаях, если традиционный цикл хозяйствования, например при постоянных перекочевках, не позволял ходить в школу, детей забирали в интернаты, в которых они находились длительное время в отрыве от своей культуры. В итоге уже через 30—40 лет, то есть в пределах одного поколения, культура многих сибирских народов была в значительной мере утрачена. Оторванным от своей культуры и воспитанным в духе других ценностей детям, ставшим следующим поколением представителей коренных народов, свои «отсталые» традиции стали не нужны. Первоначальная политика «невмешательства» в культурное пространство колонизируемых народов, характерная для «русского» пути, в итоге не уберегла его от уничтожения при неизбежном соприкосновении с доминирующей культурой, в орбиту которой они были включены. Более того, на месте «умершего старого» не возникло ничего нового, как это произошло в Латинской Америке, «сибирская культура» просто исчезла, оставив после себя лишь фрагменты.
Деятельность Советского государства, формировавшего на многонациональной территории бывшей Российской империи единую советскую культуру, некоторым образом сопоставима с формами культурного насилия испанцев во время конкисты. Путем разрушения цивилизации старой России создавалась абсолютно иная культура, базирующаяся на ценностях коммунистической партии, сравнимых с новым религиозным культом. Мир коренных народностей Сибири пал в этих процессах практически без борьбы. Это произошло потому, что традиционные культуры Сибири, включенные в сферу европейского общества без культурного насилия, со временем потеряли к нему «иммунитет». Сибиряки жили в Российской системе ценностей сотни лет, перестав воспринимать ее как внешнюю, враждебную, и когда позже агрессия возникла, их культура погибла, так как нововведения не воспринимались как «болезнь», способная погубить весь «организм». Напротив, в Латинской Америке с самого начала конкисты на протяжении 300 лет, когда в Сибири ничего не менялось, шла активная борьба за идентичность местных народов, которые «выбивали себе место под солнцем» в рамках активного наступления на них европейской культуры. Обе стороны в противоборстве [212] искали и точки соприкосновения, шли на уступки. В этой борьбе, при том что старая культура погибла, зародилась новая уникальная латиноамериканская культура, соответствующая требованиям современного времени, способная идентифицировать себя, взаимодействовать с мировыми культурами на равных и отстаивать себя.

Примечания:

¹ Horizonte 2020: [сайт]. URL: http://www.eshorizonte2020.es/ (дата обращения: 29.10.2014).
² Авторство типологии концепций мира и насилия принадлежит Ю. Галтунгу: Galtung Johan. jHay alternativas! 4 caminos hacia la paz y la seguridad. Madrid: Tecnos, 1984. 383 p.; Он же. Investigaciones teóricas. Sociedad y cultura contemporáneas, (traducción Victor Pina). Madrid: Tecnos, 1995. 462 p.; Он же. Paz por medios pacíficos. Bilbao: Bakeaz, 2003. 354 p.
³ Европеизация относится к числу политических, экономических, социальных и культурных явлений, связанных с процессом модификации культурной ассимиляции, в центре которой находится европейская культура как доминирующая модель. Данный термин ссылается на легитимацию внедрения, распространения, навязывания общей европейской культуры локальным идентичностям, что происходит посредством переориентации социальных, политических, экономических структур (структурное насилие), опираясь на введение новой эталонной модели моральных, религиозных, этических, философских, культурных, коммуникативных, т.д., ценностей (культурное насилие).
⁴ Черникова Т.В. Европеизация в России во второй половине XV—XVII веках. М.: МГИМО-Университет, 2012. 944 с.
⁵ Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. URL: http://gumilevica.kulichki.net/EAB/eab02.htm#eab02chapter01 (дата обращения: 29.10.2014).
⁶ Если на частном уровне «завоевателей» преобладал только экономический интерес, то на межгосударственном, более широком уровне, речь шла о внедрении новых референтов, создании новой элиты, модификации идентичности местного населения, поиске дешевой рабочей силы и религиозной колонизации-евангилизации, что было характерно для Испании.
⁷ Согласно определению Ю. Галтунга, насилие понимается как сила (не обязательно физическая), которая увеличивает расстояние между потенциальными и фактическими возможностями человека, а также как та, которая препятствует снижению этого расстояния. Когда потенциал выше возможности его реализации, и этого можно избежать, можно говорить о присутствии насилия (Galtung Johan. Investigaciones teoricas. Sociedad ... ).
⁸ Galtung Johan. Investigaciones teóricas. Sociedad ...;Jose Manuel. “Violencia simbolica”, en López Martínez, Mario (dir.), Enciclopedia de Paz y Conflictos. Granada: Universidad de Granada, 2004. P 1168—1169.
⁹ Карпава Алена. Три поколения мира // Н.И. Леонов. Социальный мир человека. Ижевск: ERGO, 2014. C. 59—63.

Библиографический список

1. Черникова ТВ. Европеизация в России во второй половине XV—XVII веках. М.: МГИМО-Университет, 2012. 944 с.
2. Карпава Алена. Три поколения мира // Н.И. Леонов. Социальный мир человека. Ижевск: ERGO, 2014. C. 59—63.
3. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. URL: http://gumilevica.kulichki.net/EAB/eab02. htm#eab02chapter01 (дата обращения: 29.10.2014).
4. Galtung Johan. jHay alternativas! 4 caminos hacia la paz y la seguridad. Madrid: Tecnos, 1984. 383 p.
5. Galtung Johan. Investigaciones teόricas. Sociedad y cultura contemporáneas, (traducción Victor Pina). Madrid: Tecnos, 1995. 462 p.
6. Galtung Johan. Paz por medios pacfícos. Bilbao: Bakeaz, 2003. 354 p.
7. José Manuel. “Violencia simbólica”, en López Martínez, Mario (dir.), Enciclopedia de Paz y Conflictos. Granada: Universidad de Granada, 2004. P 1168—1169.
8. Horizonte 2020: [сайт]. URL: http://www.eshorizonte2020.es/ (дата обращения: 29.10.2014).

Воспроизводится по:

Ученые записки СПб филиала РТА № 4 (52) 2014