В отечественной литературе начало активного формирования русской православной диаспоры в Китае традиционно связывают с первой осадой и взятием маньчжурами Албазинского острога в июне 1685 г., что не соответствует действительности1.
Как известно, осада маньчжурами Албазина в 1685 г. продлилась не долго. 12 июня 1685 г. Албазинский острог был осажден маньчжурским войском, которое, согласно данным, полученным от перебежчика китайца, составляла около 5000 пеших человек, приплывших на судах, среди которых 1200 было "работных без всякаго ружья", и 1000 конных воинов с луками прибывших по суше. На вооружении у них было 30 больших пушек и 15 малых, а также около 100 пищалей, захваченных у русских на реках Зее, Селемдже и Амгуни2. В остроге под началом Толбузина находились 450 служилых, торговых, промышленных людей и пашенных крестьян, вооруженных тремя пушками и 300 ручными пищалями. Уже в ходе первого штурма острога 16 июня ядра "проломных" пушек маньчжуров разрушили стены и башни крепости и оттеснили его защитников от бойниц верхнего и нижнего боя, лишив их возможности активно обороняться. Тем не менее, согласно коллективной сказке, поданной позже участниками обороны, они "бились не щадя голов своих, покамест было пороху и свинцу". В бою погибли более 100 албазинцев. В довершении несчастий огненные стрелы маньчжуров сожгли церковь, колокольню, лавки и хлебные амбары, а запасы пороха и свинца были на исходе, но крепость не сдавалась. Тогда маньчжурский воевода Лантань приказал сжечь острог. Маньчжуры обложили стены крепости собранными в округе хворостом и дровами и подожгли, после чего положение защитников острога стало безвыходным. Ввиду этого 22 июня воевода А.Л. Толбузин по просьбе албазинского духовенства в лице настоятеля Албазинского Спасского монастыря иеромонаха Гермогена и священника Албазинской церкви Воскресения Федора Иванова, служилых, торговых, промышленных и пашенных людей был вынужден начать переговоры о капитуляции. По ее условиям албазинцы должны были забрать с собой пушки и находившихся в остроге аманатов. Однако когда албазинцы вышли из крепости, маньчжуры захватили оружие албазинцев и находившихся в остроге аманатов, которых согласно биографии маньчжурского военачальника Лантаня, руководившего осадой, вернули на их прежние места жительства. Имущество всех участников обороны, включая воеводу А.Л. Толбузина, маньчжуры "пограбили все без остатку" и, что, было, особенно страшно захватили в плен жен и детей служилых людей и других чинов албазинцев. Русским было предложено перейти на службу к маньчжурскому императору, что некоторые из них были вынуждены сделать, чтобы не быть разлученными со своими семьями3. Однако большинство албазинцев по словам А.Л. Толбузина он "и служилые и всяких чинов люди, паметуя православную христианскую веру и великих государей премногую милость, и ко Господу Богу и к великим государем свое обещание и крестное целование, на их прелесть не сдались, и Богдойскому их царю служить не пошли, и на многое жалование и дары не обольстились". Защитников острога шли вместе до устья р. Урки, а оттуда 120 человек с разрешения А.Л. Толбузина ушли по р. Урке через р. Олекму на Лену, а основная часть албазинцев отправились в Нерчинск, куда пришли 10 июля "наги и босы и голодны", поскольку маньчжуры отобрали у них лошадей, все съестные припасы и скот4. Более точные сведения о перебежчиках сообщил, посланный А.Л. Толбузиным в Нерчинск с р. Аргунь за 10 дней пути до него с сообщением о падении Албазина Гришка Фомин. Согласно отписке Нерчинского воеводы И.Е. Власова он, "словесно сказал: изменили де вам, великим государем, отошли к богдойским людем албазинские казаки Ивашка Войлошников, Васька Захаров, подячей Петрушка Хмелев с товарыщи дватцать пять человек"5. Эти цифры почти согласуются с китайскими источниками, по которым в 1685 г. было захвачено 30 русских пленных6.
В биографии Лантаня источники сообщают о 45 албазинцах перешедших "под милостливое правление императора". Однако, судя по ее тексту, и согласно русским источникам не менее 15 из них составляли дети и жены русских людей, приплывших к острогу в количестве около 40 человек уже после начала осады, которых маньчжуры, после отказа русских сдаться перебили7.
Именно из биографии Лантаня, впервые опубликованной в переводе известного китаеведа А. Леонтьева в 1784 г., сведения о 45 пленных албазинцах попали на страницы работ Н. Щукина (1848), А. Сгибнева (1860), Н. Бантыш-Каменского (1882), иеромонаха Николая Адоратского (1887), а затем и в труды ряда современных авторов8.
Между тем, первая большая группа албазинцев попала в китайский плен в ходе событий, произошедшие на Амуре двумя годами раньше. 17 июля 1683 г. приказчик Албазинского осторога И. Семенов отправил на р. Амгунь в Дукинское зимовье десятника Гришку Самойлова во главе отряда из 20 казаков, к которым присоединились 46 промышленных людей и священник Максим Леонтьев, то есть всего 67 человек (по другим данным их было - 73). 27 июля в полутора днях пути ниже устья р. Зея отряд встретил большое маньчжурское войско. Маньчжуры коварно пригласили Г. Самойлова "к себе на честь хлеба есть" и, когда он с десятью казаками и о. Максимом прибыл к ним, захватили их в плен. Г. Самойлову удалось предупредить свой отряд об опасности, но не все поверили в реальность угрозы. В итоге общее число захваченных маньчжурами албазинцев достигло 29 человек, остальные бежали по суше в Селембинский острог, а затем дальше в Удский9. Таким образом, можно утверждать, что именно эти плененные на Амуре в 1684 г. 29 албазинцев и составили ядро русской православной диаспоры в Пекине, к которому позже присоединятся другие албазинцы.
В эту диаспору вольется и ряд перебежчиков прибывших в Китай в разные годы. Первым и наиболее известным среди них был Анашка Урусланов - крещеный крымский татарин, бывший человек якутского воеводы Дмитрия Францбекова, посланный им на Амур в отряд к Е.П. Хабарову еще в 1651 г. Сначала он был приписан к роте Гудэй в должности помощника ротного командира, а с 1685 г. был зачислен в потомственные ротные командиры10. Следует правда отметить, что он к тому времени "держал веру китайскую"11. Количество этих перебежчиков не поддается точному исчислению, но известно, что во время пребывания в Пекине в 1676 г. посольства во главе с Н.Г. Спафарием, там было 13 русских людей, два из которых были захвачены в плен, а остальные являлись перебежчиками12. Г.И. Лоншаков, побывавший в Пекине в мае-июне 1690 г., посетил там со своими спутниками русскую слободу, где они видели 48 человек, 44 пленника и только трех изменников. Другие изменники, по их словам, жили в других городах13.
Новое пополнение русских пленников прибудет в Пекин после осады Албазинского острога 1686-1687 гг. Тогда еще до начала героической обороны крепости были захвачены в плен несколько десятков служилых людей, охранявших подступы к Албазину и около 20 албазинцев, охранявших конный табун, были захвачены уже после начала осады города14. Однако, судя по всему, в 1690 г., когда в Пекине побывал Г.И. Лоншаков, их там еще не было. Общее их число, по китайским источникам, составляло 72 человека15.
Окончательное оформление русской православной диаспоры в маньчжурском Китае произошло после подписания русско-китайского Нерчинского договора 1689 г., поскольку размена пленными, как этого можно было ожидать, по его условиям не предполагалось.
Общее количество русских людей, составивших в Пекине по указу императора отдельную роту Гудэй, можно определить примерно в 100 человек16. Столица империи в то время была разделена на 8 частей или знамен, к одному из которых - желтому с каймой знамени маньчжурской гвардии была причислена и эта рота, получившая впоследствии название "русской"17.
Священник отец Максим Леонтьев, плененный маньчжурами вместе с группой албазинских казаков на Амуре ниже устья р. Зеи 27 июля 1683 г., переделал переданную русским по приказу императора Канси буддийскую кумирню в Никольскую часовню и стал регулярно проводить в ней богослужения.
6 июня 1695 г. митрополит Сибирский и Тобольский Игнатий продиктовал грамоту игумену Селенгинского Троицкого монастыря Мисаилу с указом выдать проездные деньги отправленному из Тобольска в Китай с торговыми людьми дьякону соборной церкви Лаврентию Иванову. Тем же числом датирована грамота митрополита Игнатия в Пекин, отправленная с дьяконом, в которой архиерей послал "проповеднику святого Евангелия в китайском царствии, благоговейному иерею Максиму Леонтьеву и всем православным христианам, обитающим в китайском царствии, архипастырское благословение". Л. Иванов прибыл в Селенгинский Троицкий монастырь 4 февраля 1696 г. и в том же году он добрался до Пекина, куда доставил помимо грамоты антимис, миро и масло "со всякими церковными потребами" для освящения церкви "во имя с. Софии премудрости Божией". Однако это название не привилось, и в более позднее время церковь продолжали именовать Никольской18.
В 1698 г. по указу царя Петра Алексеевича нерчинскому воеводе И.С. Николеву было велено собрать у прибывающих из Китая торговых людей сведения о том, где расположена в Пекине русская церковь, далеко ли от нее дома китайцев, ходят ли те в нее и как относятся к ней, "что говорят, хвалят ли, и нет ли какого от них посмеяния и поругания". Особо было приказано выяснить "к которым церквам Греческого ль закона или к Езувитскому костелу они склоннее" и есть ли крестившиеся. Кроме того, требовалось установить сколько в церкви священников и причетников и чем они добывают себе пропитание, как украшена церковь и достаточно ли в ней книг, а также количество русских прихожан в церкви и где расположено их кладбище. В июле того же года в нерчинской приказной избе были подробно расспрошены приехавшие из Китая известные купцы: купец торговой сотни Спиридон Лянгусов и Иван Савватеев с товарищами19. Торговые люди рассказали, что были в ново освященной церкви на службах неоднократно и что находится она в восточной части Пекина у крепостной стены, а возле нее находится русская слобода с китайской постройки дворами. Службу в церкви из последних сил ведет священник М. Леонтьев (умер в 1712 г.), который стар и почти ослеп. Дьячков в церкви нет, и помогает Леонтьеву только его сын, а церковный староста Дмитрий Григорьев неграмотен и печет просвиры. Ввиду этого службу в церкви во время пребывания каравана в Пекине неоднократно вел прибывший с Лянгусовым протопоп Василий Александров. Книг в церкви достаточно, а икон даже много, но никакого другого украшения нет. Служилые люди маньчжуры заходят в притвор церкви, когда слышат пение, снимают шапки, стоят, смотрят и слушают. Других иноземцев в церкви почти не бывает. Никаких трудностей от местного населения русская церковь не испытывает. Что же касается того, к какой из христианских церквей склоняются китайцы, то определить это сложно, хотя в костел они ходят. От церковного старосты торговые люди узнали, что количество православных китайцев мужского и женского пола с детьми составляет около 30 человек. Как свидетельство лояльного отношения к Православию торговые люди сообщили, что после выезда из Китая в г. Калгане крестился китайский купец Сахантю, который был их основным торговым партнером. Крестником его был С. Лянгусов, и имя в крещении ему было дано - Симеон. С ним же крестился знатный калганский горожанин, ставший в крещении Федором, крестником которого был целовальник П. Дружков. В трех днях пути от Калгана русский караван нагнал человек новокрещеного Федора Петрова и тоже крестился, приняв крещение от И. Демидова приказчика гостя Г.Р. Никитина20. 25 декабря расспросные речи купцов за их подписью вместе с отпиской воеводы были отправлены в Москву думному дьяку Сибирского приказа А.А. Виниусу21.
Царь Петр Алексеевич был ознакомлен с полученными сведениями и оценил перспективы использования русской православной общины в столице Китайской империи. 18 июня 1700 г. последовал указ Петра о распространении православия в Китае, который был исполнен лишь в 1716 г., когда в Пекин прибыла первая Российская духовная миссия во главе с архимандритом Илларионом.
Примечания
1. Новгородская Н.Ю. Роль и место Российской Духовной Миссии в Пекине в истории русско-китайских отношений (конец XVII-XVIII в.) // Православие на Дальнем Востоке. 275-летие Российской Духовной Миссии в Китае. СПб., 1993., С. 9; Тихвинский С.Л. Предисловие // История Российской Духовной Миссии в Китае. М., 1997, С. 8.
2. РГАДА. Ф.1142. Д.35. Л.22.; Дополнения к актам историческим. СПб., 1872. Т.12., С.112.
3. РГАДА. Ф.1142. Д.35. Л.1-3.
4. РГАДА. Ф.1142. Д.35. Л.3-4; Дополнения к актам историческим. СПб., 1872. Т.12., С.110-111.
5. РГАДА, Ф.1142. Д.35. Л.17.
6. Мясников В.С. Империя Цин и Русское государство в XVII в. Хабаровск, 1987. С.497.
7. Русско-китайские отношения в XVII веке. Материалы и документы. / Сост. Н.Ф. Демидова, В.С. Мясников. Т.2. М., 1972. С.692; РГАДА. Ф.1142. Д.35. Л.1-2.
8. Обстоятельное описание происхождения и состояния маньчжурского народа и войска, в осмии знаменах состоящего, иждивением Императорской Академии наук в 16 томах. СПб., 1784. Т. 10. Гл. 153. С.128-165.
9. Дополнения к актам историческим. СПб., 1867. Т.10. С. 234-236; Дополнения к актам историческим. СПб., 1869. Т.11. С.80-81, 218-221.
10. Иеромонах Николай (Адоратский). История Пекинской Духовной Миссии в первый период // История Российской Духовной Миссии в Китае. М., 1997. С.46.
11. Русско-китайские отношения... Т.1. М.,1969. С. 287.
12. Там же. С.416-417.
13. Мясников В.С. Указ. соч. С.399-400.
14. Дополнения к актам историческим... Т.10. СПб., 1867. С.264.
15. Мясников В.С. Указ. соч. С.497.
16. Там же.
17. Иеромонах Николай (Адоратский). Указ. соч. С.44-46.
18. Акты исторические. Т.5. СПб.,1842. С.445; Древние церковные грамоты Восточно-Сибирского края (1653-1726) и сведения о Даурской миссии, собранные миссионером архимандритом Мелетием. Казань, 1875. С.51, 52, 66-71; Иеромонах Николай (Адоратский). Указ. соч. С.54-55.
19. Акты исторические... С.537-538.
20. Дополнения к актам историческим... Т.10. СПб, 1867. С.292-293.
21. Акты исторические... С.538.
Работа выполнена при поддержке РГНФ проект N 04-01-00148.
КОНФЕССИИ НАРОДОВ СИБИРИ В XVII - НАЧАЛЕ ХХ ВВ.: РАЗВИТИЕ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
Материалы Всероссийской научной конференции
(3-4 февраля 2005г.) |
