Представления о казачестве обычно тесно связаны с понятиями о казачьей вольнице и православии. Эти главные постулаты казачества претерпевают определенные изменения в Западной Сибири, где, наряду с русскими казачьими командами, длительное время существовали и татарские. На протяжении всего периода татарские казачьи команды оставались «магометанскими» и формировались исключительно по принципу «служилости», т.е. на основе несения службы.
В результате колонизации Московским государством Сибирского ханства часть татарской феодальной верхушки, как и в других завоеванных татарских ханствах, перешла на службу новому правительству в качестве служилого сословия. Служилые татары составили особую группу среди пестрого в конфессиональном и национальном плане казачества, силами которого происходило «покорение под Российскую державу» Сибири.
Несмотря на появление в последние десятилетия  значительного числа публикаций, посвященных сибирскому казачеству [1; 2], история татарского служилого сословия и его роль в колонизации Сибири практически не рассмотрены. Между тем в процессе присоединения Русским государством новых территорий, их удержании и сохранении, служилые татары сыграли важную роль, которая еще не нашла в историографии должной оценки и освещения.
Татарское служилое сословие «йомышлы» начинает формироваться практически сразу после завоевания Сибири. Как определял еще С.В. Бахрушин, формирование этого сословия отвечало нуждам колонизаторской политики московской власти, которая «для продвижения в глубь Сибири и объясачения жителей» использовала былых вассалов хана Кучума, «предоставив им за это ряд прав и преимуществ» [3, с. 163]. В «Деле о происхождении городовых казачьих команд», составленном в начале XIX в. по приказу тобольского губернатора Б.А. Гермеса, сообщается, что «в Тобольской губернии русские и иноверческие казачьи команды возвели начало свое от покорения Сибири…» [4, Л. 440]. Уже в 1595 г. в гарнизоне г. Тюмени имелись служилые татары [5, с. 12]. А в 1598 г., во время последнего похода на хана Кучума, тобольский воевода А. Воейков  поручил отдельную операцию отряду, в который входили 40 казаков и 60 татар. Как предполагал Г.Ф. Миллер, отдельные служилые татары были приняты на военную службу по особому распоряжению Ермака [6, с. 218].
С.У. Ремезов сообщает, что после поражения  в августе 1598 г. Кучум с небольшим числом своих сторонников направился в Ногайскую землю, где был убит, а его люди «приидоша ко граду Тобольску и приложася ясак платити, овии же крестишася во христианство и поверстаны в службу в новокрещенский список, овии же мурзы и мурзичи, 300 человек поверстаны в службу и оклад им учинен по 15 рублей и по 7-ми. И поставиша русского голову, чиновника» [7, с. 567-568].
По всей видимости, именно эти 300 «мурз и мурзичей» и составили основу контингента служилых татар главного сибирского города – Тобольска. Численность их в течение всего XVII в. почти не менялась и оставалась в Тобольске, по данным С.В. Бахрушина, в пределах  250-255 человек [3, с. 163].
Сведения относительно пленения «лутших мурз»  и приведения их к шерти в 1598 г. подтверждаются и в Наказе русскому послу Александру Федоровичу Жировому-Засекину, где сообщается, что  «...государевы наши люди зашед Кучума царя на поле, побили на голову самого Кучума царя … лутших мурз болши трехсот человек живых взяли и к государю нашему царю и великому князю Борису Федоровичу всея России самодержца привели, а улусы Кучумовы разорили...» [8, с. 50-51] .
Таким образом, основа служилого татарского войска складывалась из представителей военно-служилой элиты Сибирского ханства. Среди них С.В.Бахрушин называет князя Енбулата, служившего в 90-е годы XVI в. в Тобольске,  сына Енбулата князя Кутука и внука Аллагур-мурзу, а также мурзу Кайдаула  Байсеитова, его сыновей Мамета, Читея и Аиткула Кайдауловых, тарского князца Тынмамета Берделей-мурзина, его сына Кучука Тынмаметова и внука Талайку Кучукова [3, с. 164-165].
Среди татарских мурз начала XVII в. известны тюменский служилый татарин «князь Аткачарко Ахманаев» [9, с. 349], а также тюменские «юртовские служивые татарове  лучшие люди» Девей Иртышов, Буйдак Емачтаев, Тугока Келементеев, Моюмас Азехматов, Казад Енгильдеев, Устемир Канчюрин [5, с. 159] и др.
В отличие от русских казаков, в подавляющей массе формировавшихся из низов сибирского общества и, благодаря службе, достигавших определенного статуса, изменения в социальном положении казаков-татар происходили в прямо противоположном направлении. Потомки служилых татар вели свои родословные от военно-феодальной верхушки Сибирского ханства. Многие из них были связаны происхождением со знатными родами тюрко-монгольского мира [3, с. 163]. Поступив «за многие привилегии» на царскую службу и «сохранив в определенной мере свои прежние права, они составили особый разряд так называемых «юртовских служилых татар», выделенных из основной массы ясачных людей» [3, с. 163].  Татарская военная знать, как отмечал С.В. Бахрушин, «безболезненно перешла на царскую службу, переменив без резкого перерыва одного господина на другого» [3, с. 165]. Подобная же ситуация наблюдалась и в других покоренных Русским государством постзолотоордынских государствах.
В конце XVI в. из юртовских татар были сформированы команды, сосредоточенные в Тобольске, Тюмени и Таре. Позже подобные подразделения появились в Томске, Кузнецке и Красноярске. Сумев привлечь на свою сторону сибирскую татарскую аристократию, Москва получила в их лице профессионально подготовленный военный контингент, не требующий значительных затрат на обучение и вооружение,  который играл важную роль в процессе дальнейшей колонизации Сибири. В XVII в. служилые татары успешно выполняют возложенные на них функции, связанные, прежде всего, с несением конной службы.
Для Московского государства привлечение на свою сторону татарской  знати имело огромное значение, ведь в течение всего XVII в. существовала угроза отпадения Сибири от центра. Эта угроза обязывала Российское правительство предпринимать активные меры по установлению прочных административных, политических и экономических связей с «дальней сибирской вотчиной». В связи с этим, действия местной власти в Сибири были направлены на то, чтобы  выполнять установку центрального правительства: «…от Кучума царя людей лучших отговаривать, чтобы ехали к государю служить». Для этих целей была предусмотрена система поощрений и льгот. Как замечает историк П. Небольсин, в Сибири в сословие служилых людей татары верстались за особые услуги, часто по их собственной просьбе, но преимущественно из тех «от которых измены не почаяти».
В русские казачьи команды, как правило, набирались лишь те инородцы, которые приняли православную веру. Татары-новокрещены служили в русских либо «литовских» командах. Обычно они выделялись в отдельный «список». По этому «списку» в 1633 г. тобольских новокрещеных татар и новокрещеных казаков числилось 25 человек. «Новокрещены»  часто били челом о «поверстании» в русские войсковые части – в казаки. Эти просьбы обычно удовлетворялись, и новокрещеные татары очень быстро сливалась с русским казачеством.
Следует заметить, что число новокрещеных татар в целом было незначительным, так как, несмотря на все усилия сибирских православных просветителей Филофея Лещинского, Сильвестра Главацкого и их последователей, новая вера плохо приживалась у татар. Если князьки северных княжеств (Обдорского, Пелымского, Куноватского и пр.), хотя бы номинально принимают православие, ситуация с верхушкой бывшего Сибирского ханства остается иной. В их отношении Москва выбирает иную, более гибкую политику.
По всей видимости, именно дипломатическими расчетами и политической дальновидностью Московской власти объясняется то, что служилые татары на протяжении всего периода существования данного сословия оставались мусульманами. Поставленная Московским правительством важная стратегическая задача – привлечь на свою сторону татарскую феодальную знать, предписывала сибирским воеводам проявлять «береженье к ним и ласку» и не ущемлять религиозные чувства татар.
В целом генеральную линию конфессиональной политики Московского государства в течение XVII в. в отношении сибирских инородцев можно определить словами из указа царей Иоанна и Петра Алексеевичей, направленного тобольскому воеводе П.С. Прозоровскому, а также грамоты на имя митрополита Павла от 5 апреля 1685 г. В этих документах говорилось: «для того, что Сибирь государство дальнее и состоит меж бусурманских иных вер многих земель, чтоб тем тобольских татар и бухарцев и иных земель приезжих иноземцев не ожесточить...».
По данным С.В. Бахрушина число служилых татар в XVII в.  в Тобольске составляло около 250 человек, в Тюмени —75, на Таре — 36 человек. Общая же численность военно-служилого населения Тобольска составляла 730 чел., Тюмени — 334, Тары — 425 человек. По «Расписанию» Сибирского приказа 1737 года, в русских казачьих командах Тобольска было положено по штату 583 казака, в татарских — 364. По «Расписанию» 1849 г. в тобольском конном Сибирско-Татарском городовом казачьем полку числилось 1354 казака (по Тобольскому, Тюменскому и Ялуторовскому округам). В Тобольском русском пешем казачьем батальоне в это время числи¬лось 1707 казаков. В середине XIX в. общая численность Сибирского линейного войска составля¬ла 11943 человека. Таким образом, на протяжении всего периода своего существования татарское казачество составляло весьма значительную часть сибирского казачьего войска.
Казаки «содержали везде стражу, употреблялись при построении слобод, отправляли разные службы по городам при воеводах, чинили сбор ясака в казну от ясашных народов и удерживали их в надлежащем повиновении начальству». Наряду с русскими казаками, во всех этих мероприятиях принимали участие и татарские команды. Татарские команды имели некоторые отличия от русских в характере службы, связанные со знанием местных условий и близостью к местному населению. Они участвовали в дипломатических посольствах в азиатские страны, переговорах с Кучумовыми царевичами и с калмыцкими тайшами, в посылке государевых товаров в Китай, оказывали дипломатическое содействие в усмирении «шатостей» в ясачных волостях. Служилые татары направлялись в «соляные» походы на Ямыш-озеро. Позднее, в конце XVIII — начале XIX вв., когда необходимость в подобных мероприятиях отпала, казаки татарских сотен, наряду с русскими городовыми казаками, стали использоваться «для содержания стражи и посылок», «употребляются в разные городовые караулы» в земских судах гг. Кургана, Ишима, Ялуторовска, а также служили в качестве переводчиков в приграничных крепостях. Тобольские казаки служили в полиции, казенной палате, при колодничьих делах, в земском суде, где использовались для «разных посылок», содержания караулов, присмотра за казенными судами, препровождения колодников и т. д., а также на «перевозах» (переправах через реки).
Определенные различия между татарскими и русскими казачьими командами существовали и в выдаче жалованья. Обычные в XVII в. для большинства казаков три основных вида жалованья — денежное, хлебное и соляное, для служилых татар сводились лишь к денежному и соляному. Причем денежное довольствие основной массы татар было значительно ниже, чем у других категорий казаков. В последующий период нижние чины татарской команды, «яко имеющие пашенные и сенокосные земли», жалованье и провиант получали только во время непосредственного несения службы, «а во время нахождения их в дымах без отправления службы никакого жалования от казны» не производилось. Их жалованье в период несения службы составляло 6 рублей в год, 2 четверика муки, 1,5 четверика круп. Такое же положение сохраняется до начала XIX в. Татарские казачьи головы Кульмаметевы в своих рапортах и донесениях сообщают о постоянном недовольстве служилых татар тем, что в других казацких войсках, в отличие от татарских команд, существует регулярное казенное жалование.
В правовые документы 1822 г., наряду с прочими, вошел «Устав о сибирских городовых казаках», в котором были кодифицированы нормы, определяющие основы положения казачества в социально-политической инфраструктуре Восточной и Западной Сибири. В Уставе был определен состав городовых казачьих войск в соответствии с введением территориального деления Сибири. В Западной Сибири находились Тобольский городовой полк, Сибирский татарский казачий полк (с командами в Тобольске, Тюмени, Томске), Томский (с командами в Томске, Кузнецке, Нарыме). Положения «Устава о сибирских городовых казаках» и «Устав об инородцах» приводят к дальнейшей унификации прав и обязанностей русских казаков и казаков-татар, в т. ч. и в земельных вопросах. Завершается этот этап в 1869 г. упразднением Сибирского Татарского казачьего полка.
Татарское служилое сословие сыграло исключительно важную роль в процессе колонизации Сибири. В качестве привилегированной группы местного населения оно поддержало Московское правительство и способствовало удержанию его позиций на этой территории. Русская администрация умело использовала наиболее сильную, действенную и авторитетную часть подвластного населения, наделив ее в период колонизации большими привилегиями и полномочиями, и тем самым обезопасила себя от возможности внутренних антирусских выступлений.  Прежняя элита Сибирского ханства была превращена в служилых татар, ставших надежным оплотом российской власти. Несмотря на достаточно обособленное положение в системе сибирского служилого сословия, татарское служилое сословие «йомышлы» переживало в развитии и формировании те же этапы, что и в целом сибирское казачество. Эти этапы были связаны с общим ходом исторических событий и укреплением центральной власти в Сибири, стремящейся к «интеграции казачества в государственную систему Российской империи». В итоге такая политика привела к унификации военно-служилого сословия российских окраин, в XIX веке получившем «почти регулярное устройство».
Литература
1. Миненко Н.А. Северо-Западная Сибирь в XVIII - первой половине ХХ в. Новосибирск, 1975.
2. Никитин Н.И. Служилые люди в Западной Сибири. Новосибирск, 1988.
3. Бахрушин С.В. Сибирские служилые татары в XVII в. // С.В. Бахрушин. Научные труды. М., 1955.  Т. III. Ч. II.
4. ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 329. Оп. 13. Д. 7. Л. 440.
5. Миллер Г.Ф. История Сибири. М.; Л., 1941. Т. 2.
6. Миллер Г.Ф. Описание Сибирского царства. М., 1998.
7. Ремезов С.У. История Сибирская // Памятники литературы Древней Руси XVII в. М., 1989. Ч. 2.
8. Наказ русскому послу Александру Федоровичу Жировому-Засекину 1598 г. // Труды Восточного отделения Русского археологического общества. СПб., 1892. Т. 21.
9. Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею. СПб., 1875.  Т. 2.
10. Алишев С.Х. Социальная эволюция служилых татар во второй половине ХVI–XVIII веков // Исследования по истории крестьянства Татарии дооктябрьского периода. Казань, 1984.
11. Небольсин П. Покорение Сибири. Историческое исследование. СПб., 1849.
12.  Коньков Н.Л. Тобольские воеводы конца XVI - начала XVIII века. М.; Тобольск, 2001.
13. Оглоблин Н.Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.). М., 1900.  Ч. 3.
14. Тобольск. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1885.
15. Валеев Ф.Т. Сибирские татары. Культура и быт. Казань, 1993.
16. Перевалова Е.В. Обдорские князья Тайшины // Древности Ямала. Екатеринбург; Салехард, 2000.  Вып. 1.
17. Люцидарская А.А. Старожилы Сибири: Историко-этнографические очерки. ХVII – начало ХVIII в. Новосибирск, 1992.
18. Степанов Р.Н. К вопросу о служилых и ясачных татарах // Сборник аспирантских работ. Право, история, филология. Казань, 1964.
19. РГАДА. Ф. 126. Оп. 1, 2. Д. 77. Дело о русских посольствах к северомонгольским ханам С. Кульмаметьева. 1676 г.
20. Памятники Сибирской истории XVIII в. 1713-1724 гг. СПб, 1885.  Кн. 2.
21. ТГВ. 1859. № 4. Отд. 2. Часть неоф.