После основания Енисейского острога в 1619 г. естественным продолжением процесса присоединения левобережья Среднего Енисея было продвижение отрядов служилых людей по Ангаре (Верхней Тунгуске) и далее, на восток, на территорию, населенную тунгусскими родовыми группами. В результате этих походов, как отметил историк XVIII века И.Э. Фишер, была «великая часть тунгусов приведена под Российскую державу енисейцами».
Первые тунгусские родовые группы начали платить ясак енисейским ясачным сборщикам уже через год, что резко увеличило территорию нового уезда и отодвинуло его границы на восток. Но в середине 20-х годов XVII в. подчинившиеся было тунгусы, неожиданно для енисейцев начали оказывать усиленное сопротивление. Первый случай нападения тунгусов на енисейских служилых людей произошел осенью 1624 г. 30 октября 1624 г. пятидесятник Терентий Савин с небольшой группой стрельцов отправился на Ангару. Задача перед ним стояла традиционная – собрать ясак за 133 год (1624/1625 г.) с князца Иркинея, начавшего платить ясак непосредственно в Енисейский острог еще в 1621 г. и привести «под государеву руку» ранее не объясаченных окрестных тунгусов.
В местечке под названием Рыбная Ловля (в устье р. Рыбной, правого притока Ангары), где позднее был основан Рыбинский (или Рыбенский) острожек, для этой цели было построено зимовье. Внезапно ночью у зимовья появились люди князца Тасея, впервые зафиксированного в енисейских окладных книгах 24 мая 1622 г. На предложение служилых людей заплатить ясак за 133 год тунгусы ответили нападением: начали стрелять из луков. Сам Т. Савин был ранен в руку стрелой на вылет. Енисейцам хотя и удалось убить несколько человек из числа нападавших, но пришлось укрыться в избе, где они просидели в осаде шесть дней. Только уход не ориентировавшихся на длительную осаду тунгусов дал возможность ясачным сборщикам вернуться в Енисейский острог. Собранная же с других родовых групп пушнина досталась нападавшим. Вернулся пятидесятник со своим небольшим отрядом в Енисейский острог 26 декабря 1624 г. В съезжей избе Т. Савин сообщил воеводе Якову Хрипунову о происшедшем нападении и передал ему слова тунгусов: «нам де государю ясак не платить, а буде де к нам будут служилые люди по ясак и им бы их побивать...».
Таким образом, кроме расширения ясачной территории посредством продвижения вверх по Ангаре, поиска новых «землиц», перед енисейскими служилыми людьми встала необходимость «замирения» и возвращения в ясачный платеж самого Тасея, кочевавшего со своими людьми в низовьях Ангары и на ее притоках. Опасный Тасей теперь оказывался в тылу у уходивших вверх по Ангаре енисейцев, чем создавал серьезное препятствие для нормального поиска новых «землиц».
Приступить к решению этих проблем можно было после того, как реки освободятся ото льда. Поэтому только 30 мая 1625 г., после завершения ледохода на Ангаре, отряд енисейцев, численностью в 25 человек во главе с атаманом Василием Тюменцом, отправился на поиск тунгусов непокорного князца. Поиск «государевых изменщиков» решили проводить в местах их обычного обитания – по притоку Ангары, реке называвшейся в то время Бирью. Атаман должен был вернуть Тасея в ясачный платеж, добиться от него раскаяния и выдачи аманатов для отправки их в Енисейск: «И он бы, Тасейко, попомня к себе государеву милость и свою правду прежнюю шерть, на чом он великому государю шертовал, ко государю обратился и в своей вине великому государю добил челом и ясака б с себя давал и закладчиков в Енисейской острог присылал». Несмотря на доставленные тунгусами Тасея серьезные неприятности енисейскому гарнизону, атаман получил четкую установку решить проблему мирным путем. Как писал позднее в своей отписке в Тобольск Я. Хрипунов, «А велено ему, Васке князца Тасейка с товарыщи под государеву высокую руку приводить ласкою, а не жесточью и обиду ему не которые и насилство не чинить».
Однако ситуация складывалась совершенно по-иному. Три недели отряд В. Тюменца поднимался вверх по Бири (дойдя, вероятно, до нынешней границы Красноярского края с Иркутской областью). Миновав пятнадцать порогов, служилые не только не встретили по пути ни одного человека, но и следов чьего-либо пребывания. На шестнадцатом, самом большом пороге, где лес подходил вплотную к воде, а ширина реки, зажатой между высокими скалами, не превышала половины перелета пущенной из лука стрелы, перед тем, как подниматься по порогу, В. Тюменец отправил на гору в караул нескольких человек. Еще не добравшись до вершины горы служилые люди заметили по обеим сторонам реки многочисленных тунгусов. Увидев, что они обнаружены, аборигены начали обстреливать енисейцев из луков. Четверо служилых сразу же было убито, а пятый ранен. Отведя суда на середину реки и встав на якори, атаман попытался при помощи толмача вступить с нападавшими в диалог, но безуспешно: тунгусы вести переговоры не пожелали – «языка и голосу не отдали». Простояв таким образом на якоре около трех часов, служилые решили отходить. Тунгусы вновь начали интенсивно обстреливать суда из луков и даже пустились в преследование – гнались за енисейцами три плеса. Вступать с противником в открытое сражение атаман не решился – нападавшие в несколько раз превосходили служилых людей по численности. Кроме того, над атаманом довлела установка – в соответствии с указом государя обходится с тунгусами «ласкою, а не жесточью», нарушение которой могло повлечь за собой серьезные для него последствия. Вернулся отряд в Енисейский острог 29 июня 1625 г.
Одновременно с отрядом В. Тюменца из Енисейского острога вверх по Ангаре на кочах отправился отряд атаманов Поздея Фирсова, занимавшего в Енисейске должность сотника, и Василия Алексеева в количестве 40 человек. Атаманам следовало собрать ясак с ранее приведенных «под государеву руку» тунгусов, в том числе с аплинских и шаманских князцов, и объясачив вокруг них «новые землицы», идти в поход на «братскую землю». Согласно полученной в Енисейском остроге наказной памяти, П. Фирсов и В. Алексеев должны были использовать соседские отношения родовых групп тунгусов. Собрав ясак с ближайших князцов Иркинея, приходившегося Тасею братом, и Карнея, атаманы должны были взять их с собой до аплинской и шаманской «землиц» князцов Ечаны, Мунты и Тренги, а тех, в свою очередь, уговорить сопровождать их далее – «итти в брацкую землю и в ыные новые землицы». За шесть недель атаманы собрали ясак с ранее объясаченных енисейскими служилыми людьми «землиц», но после того смогли дойти только до Шаманских порогов (в 80 км выше устья р. Илим). Побывав в этих местах первыми из русских, П. Фирсов и В. Алексеев не решились с отрядом такой численности начинать покорение лежащих вверх по Ангаре сравнительно густо населенных бурятских земель, тем более, что молва о Тасее и его сопротивлении русским уже разошлась по тайге.
По возвращении отряда двух атаманов в Енисейский острог выяснилось, что нечего и думать о подчинении бурятской земли, пока проживающий по Нижней Ангаре тунгусский князец Тасей не будет приведен к покорности: не только тунгусы, но уже и качинские татары и даже енисейские остяки начали говорить енисейским ясачным сборщикам обидные слова, обвиняя их в беспомощности, «что людей у царя много, а с одним мужиком управитца не умеют».
Перед енисейской администрацией возникла опасность объединения приангарских тунгусских князцов. Тасей не только отказался платить ясак сам, но и интенсивно вел антирусскую агитацию. Он, как писал в Москву бывший енисейским воеводой в 1625-1627 гг. А.Л. Ошанин, «ходил» по многим «землицам» и «великое воровство заводил», из-за этого «многие землицы по ево злому умышленью смущаютца».
Неудачный поход В. Тюменца привел воеводу Я. Хрипунова к выводу о необходимости организовать против непокорных тунгусов более многочисленную экспедицию. Для этого необходимо было дождаться возвращения в Енисейск отряда П. Фирсова и В. Алексеева. Предоставленные последними сведения должны были только укрепить воеводу в верности принятого им решения. Но его замыслу было не суждено сбыться: к осени 1625 г. Я. Хрипунова в Енисейском остроге сменил новый енисейский воевода Андрей Леонтьевич Ошанин. Однако новый глава уездной администрации, быстро вникнув в суть имевшейся проблемы, не только не отверг намерение своего предшественника организовать против Тасея карательную экспедицию, но и обозначил для нее более или менее конкретный срок: идти «зимним путем», ориентируясь на время, когда в острог возвращается большинство ясачных сборщиков. Сохраняющийся при этом недостаток служилых людей в енисейском гарнизоне, численность которых едва превышала в то время сто человек, он решил покрыть путем привлечения к походу ясачных остяков, в памяти которых еще были свежи воспоминания о набегах тунгусов на их стойбища.
Но, как оказалось, тунгусы тоже вынашивали далеко идущие планы, помня о своих успешных набегах на левый берег Енисея десятью годами ранее. В конце 1625 г. в Енисейском остроге стало известно о предполагавшемся зимнем походе на лыжах Тасея и других князцов вниз по Ангаре и далее, на р. Кеть с целью захвата Маковского волока. Сообщение об этом 18 октября принес ясачный остяк Белко Туметов, которого, в свою очередь, проинформировал «тюлкинской мужик» (из Тюлькиной «землицы», вероятно, аринец). А того «тюлкинского мужика», оповестил «васанской мужик», который жил непосредственно у Тасея. Тунгусский князец ставил перед соплеменниками задачу захватить Маковский волок и «побивать» всех русских людей, что позволило бы им контролировать снабжение Енисейского острога продовольствием. Тасей понимал, что штурмом острог им взять не удастся. Поэтому он сразу ориентировал соплеменников на долговременные действия. «… А Енисейской острог то де наш и есть: взяти мы ево не возмем и мы голодом выморим», – передавал слова Тасея Белко Тюметов.
Замысел нижнеангарских тунгусов взбудоражил и ясачное население Тюлькиной волости. Белко Тюметов сообщил об их замысле весной в период сельскохозяйственных работ – «в страдную пору» – совершить набег на Енисейский острог. Здесь смысл предполагаемого набега заключался в стремлении поживиться за счет оказавшихся в сложной ситуации енисейцев. Рассчитывая на фактор неожиданности, «тюлкинские люди», тем не менее, не особенно и ориентировались на захват острога. Их вполне удовлетворяли грабеж окрестных енисейских деревень и угон лошадей. Высказывали они и замысел «побивати» ожидаемых из Енисейска ясачных сборщиков. Тюлькина «землица» к тому времени все еще оставалась неокладной. Ходивший в тот район в начале 1625 г. атаман В. Алексеев – отправлен из Енисейска 1 января, вернулся 6 марта - смог собрать в качестве ясака только 99 соболей. Енисейские служилые должны были также закупить у местного населения лошадей для государевы пашни, но получили отказ: «… тюлкинские люди о государевых лошадях атаману Васке сказали, что де у нас продажных лошадей для государевы пашни не будет». Так что интерес ясачного населения Тюлькиной волости к немногочисленным лошадям енисейских крестьян совершенно понятен.
Таким образом, новый енисейский воевода сразу столкнулся с необходимостью жить в остроге «с великим береженьем». При этом, не смотря на необходимость срочного привентивного похода против тунгусов, енисейский воевода в течение всей зимы так и не смог собрать необходимое количеством людей для этих целей. Не зря в своей осенней отписке в Москву он красноречиво описывал все тяготы службы стрельцов енисейского гарнизона, особое окраинное положение Енисейского острога и многочисленные еще не объясаченные «землицы» для приведения которых «под высокую государеву руку» катастрофически не хватает людей. Таким образом воевода обосновывал необходимость увеличения гарнизона сразу в три раза - до трехсот человек. При этом, вопрос о возможном нападении непокорного князца на верных русским ясачных остяков и на сам Енисейский острог все это время не снимался с повестки дня.
Только где-то в конце марта – начале апреля 1626 г., когда в Енисейском остроге собралось большинство разосланных ранее по ясачным волостям стрельцов, воевода А. Ошанин смог реализовать свое намерение, высказанное сначала его предшественником Я. Хрипуновым. Против Тасея была отправлена целая экспедиция в количестве 108 человек - 70 стрельцов во главе с атаманом В. Алексеевым и пятидесятником Т. Савиным и 38 ясачных остяков. Этот поход, как и предыдущие, также закончился ничем: в устье р. Тасеевой, уже получившей свое название по имени розыскиваемого князца, служилые встретили небольшую группу тунгусов. Так как те, как следует из объяснения участников похода, не смогли им объяснить, что являются ясачными, произошло сражение, в результате которого все семь взрослых мужчин этой родовой группы были убиты, а женщины и дети – четырнадцать человек – взяты в плен. Продвигаясь вверх по реке, енисейцы вскоре встретили ясачного тунгуса, который сообщил, что князец Тасей «с товарыщи» убит бурятами. Обстоятельства смерти Тасея остаются неизвестными. Можно только предполагать, что он со своими людьми по какой-то причине, ушел слишком далеко вверх по Чуне (или Бирюсе), где, продолжая свое «хождение» по «многим землицам», столкнулся с окинскими бурятами, с которыми через несколько лет пришлось иметь дело и енисейцам.
Между тем, летом 1626 г. выяснилось, что замысел Тасея попытались реализовать другие «изменники», «тутошных окольных землиц люди», по всей видимости – аринцы, которые появились под Маковским острожком и перекрыли волок между Кетью и Енисейском. Тобольский воевода А. Хованский вынужден был отправить в Енисейский острог из Тобольска дополнительный отряд служилых людей, запас свинца и пороха и распорядился отправить отряд из Томска. А. Ошанин, тем временем, основательно укреплял острог. Нападение на Енисейск не состоялось, но администрация и жители уездного центра длительное время находились в напряжении.
Со смертью князца Тасея «тунгусская» проблема для енисейцев не закончилась. 9 сентября 1627 г. на Ангару для очередного ясачного сбора были отправлены из Енисейского острога стрельцы Кондратий Федоров и Василий Ермолин (получивший позднее прозвище «Бугор») и с ними, в качестве целовальника, торговый человек Фрол Сколков. 9 января 1628 г. в Енисейск вернулся один В. Бугор и рассказал о том, что тунгусы вновь начали оказывать сопротивление – «учинили непослушание» – хотя ясачные сборщики пытались брать с них всего лишь по соболю с трех семей. Тунгусы не только отказывались платить ясак, но и стали расправляться с русскими людьми. Как говорил чудом оставшийся в живых В. Бугор, тунгусы «ясаку платить не хотели и его, Ваську, князец Лукашка Тасеев (сын Тасея) хотел убить и он де у них ушел». А Фрола Сколкова тунгусы «убили до смерти».
В. Бугор сумел выяснить некоторые причины претензий тунгусов: при первых встречах им, в качестве государевых подарков, давали бисер, изделия из металла (ножи и посуду), некоторое количество тканей. А князцов и «лучших людей» поили при этом «государевым вином». Первые енисейские книги ясачного сбора свидетельствуют, что князцы Иркиней и Тасей приносили ясак непосредственно в острог в количестве от 10 до 45 соболей. Причем Иркиней умудрялся посещать острог каждый год по два раза с интервалом в несколько дней, что заставляет думать о большой заинтересованности князца в этом. Естественно, что каждый такой приход князцов должен был, в соответствии с государевым указом, сопровождаться застольем и угощением «в волю» у возглавлявших в то время уезд приказчиков. Со стороны русских это было не больше, чем царская милость в отношении пришедших в подданство аборигенов. Но тунгусы рассматривали подобные действия, в том числе и угощение, как обмен товара на товар. Поэтому попытка енисейцев взять ясак без «подарков» вызвала у них возмущение. Кроме этого, В. Ермолин узнал, что годом ранее к тунгусам не санкционированно, «без государева указу», приходили собирать ясак служилый человек Леонтий Туренинов и толмач Кузьма Семенов, которые в Енисейск не вернулись.
Таким образом, возникала необходимость в организации очередной карательной экспедиции против «государевых непослушников», но возможности для этого у енисейской администрации в первой половине года не было. Между тем, тунгусские князцы продолжали заниматься нападениями на небольшие группы русских людей и даже на сравнительно крупные отряды.
Сразу после ледохода 1627 г. атаман Максим Перфирьев, бывший до 1626 г. в Енисейском остроге подьячим, с группой служилых людей, оставив часть своего отряда в острожке на Ангаре, построенном по осени под Братским порогом (Шаманским), возвращался в Енисейск. Проплывая мимо Рыбной Ловли служилые увидели на берегу тунгусов и решили взять с них ясак. Вступив в переговоры, енисейцы пытались уговорить «иноземцев», чтобы те не изменяли и ясак платили. Одновременно служилые потребовали от тунгусов выдачи тех людей, которые годом ранее «побили» Леонтия Туренинова и Кузьму Семенова и дали в аманаты «лутчих людей». В результате между служилыми людьми и тунгусами произошла очередная вооруженная стычка. Князцы Иркиней, Боткей и Лукашка Тасеев со своими людьми, общей численностью, свыше двухсот человек, как оказалось, целенаправленно «приманили» к себе енисейских стрельцов обещанием дать ясак, но, «забыв к себе государеву милость и свою правду, на чом они государю шертовали», стали стрелять в русских из луков. Среди енисейцев 11 человек было ранено, стрелец Поспел Никитин убит. Сам Максим Перфирьев в том бою получил несколько ран: ему стрелами пробили насквозь обе руки и прострелили левое бедро. Служилым пришлось уходить Указанная численность нападавших тунгусов представляется вполне реальной: пятнадцатью годами ранее другой нижнеангарский князец Данул собирал до трехсот человек. Родственные отношения князцов Иркинея, Боткея, Лукашки и Тасея не вызывают сомнения: зафиксированные в источниках места их пребывания постоянно пересекаются.
В скором времени группа енисейских служилых людей отправилась на рыбалку на р. Черную по Ангаре. В устье этой реки они встретили воинственно настроенных тунгусов. Служилые попытались их уговорить вернуться в подданство – прекратить «воровать». Однако как и ранее на предложение енисейцев тунгусы ответили стрельбой из луков. Один из казаков, Григорий Татарский, был ранен стрелами в двух местах. Тем не менее, на этот раз енисейцы действовали более успешно: сумели дать отпор и даже захватить пленного по имени Туруханок, которого и доставили в Енисейский острог. При допросе и пытке он назвал еще одну причину возмущения тунгусов: русские промысловики стали охотиться на соболя в тех местах, которые тунгусы с давних времен считали своими охотничьими угодьями, своей территорией. А стычка с М. Перфирьевым во время его возвращения из-под порогов произошла по той причине, что он попытался захватить «лутчих людей в аманаты». По всем перечисленным причинам они не хотят пропускать русских на Ангару.
Вполне очевидно, что новое обострение отношений с тунгусами было связано с начавшимся с середины 20-х гг. XVII в. массовым притоком в приангарскую тайгу промышленных людей, которые рассматривали тайгу в качестве ничьей территории, не считая нужным вступать в какие-либо соглашения с аборигенами. В 1628 г. приток промышленных людей резко усилился.
Тобольские воеводы князья Алексей Трубецкой и Иван Волынский немедленно сообщили об обострившейся обстановке в Москву. В Приказ Казанского дворца отписка из Тобольска была доставлена только 17 сентября 1628 г. Важность ситуации заставила чиновников Приказа сообщить о событиях на Ангаре непосредственно царю. Как свидетельствует резолюция на обратной стороне документа, «государь слушал и указал» отправить из Тобольска опытных людей «которым бы такое дело было за обычей». Им, вместе с енисейскими служилыми людьми, надлежало отправиться к тунгусам для урегулирования ситуации – «говорить всякими мерами лаской, чтоб они по им шерть свою били, под государеву царскую высокую руку шли по-прежнему и ясак платили и государевых служилых и промышленных людей не побивали и не грабили». Что же касается тунгусов, убивавших русских людей, то в их отношении, все-таки, требовалось довести дело до конца: «убойцев сыскав прислать в Енисейской острог».
Царская грамота с этим указанием могла дойти до Тобольска в лучшем случае в конце ноября – начале декабря 1628 г. События же заставляли действовать не дожидаясь получения указания из Москвы. По этой причине в конце лета – начале осени 1628 г., когда в Енисейском остроге скопилось достаточное количество вернувшихся с различных «дальних служб» людей, вверх по Ангаре отправился сотник Петр Бекетов с хорошо вооруженным отрядом в 30 человек. Ему удалось усмирить «воровских» тунгусов. На Рыбной Ловле, где столкновения с тунгусами становились регулярными, енисейцы на месте зимовья поставили острожек. Удалось захватить аманатов: «лутчих людей князцей Иркинея и Боткея и Орколичю с товарыщи переимали и взяли в Енисейской острог в закладчики». Текст источника не дает четкого представления о том были ли захвачены в аманаты сами князцы или только их «лучшие люди». Захват заложников действительно «замирил» нижнеангарских тунгусов, после чего енисейская администрация и служилые люди смогли обратить пристальное внимание на новые «землицы», лежащие вверх по Ангаре, на бурятскую землю.