События, описанные ниже, могут показаться малозначимыми. Но их изучение позволяет расширить наши представления о духовной жизни за Уралом накануне эпохи преобразований.
В июне 1688 г. верхотурскому воеводе Григорию Филимоновичу Нарышкину поступила отписка приказчика Белослудской слободы о видении у 12-летнего крестьянского сына Павла Порадеева: «Был де он, Пашко, в Скородумской деревни у белослудцкого крестьянина у Обрашки Бояркина на пашне. И он, Пашко, на поле уснул <…> И пришла к нему, Пашке, [дев]ица во светлой белой одеже» и велела ему, «чтоб он, Пашко, сказал в мире, чтобы перестали матерною бранью бранитца. А буде не перестанут матерною бранью бранитца, и будет де на весь мир от Господа Бога гнев Божий и огненная туча, и камение, и град с небес»1.
Похожие отписки поступили воеводе из Ирбитской, Тагильской, Камышловской слобод. Их следствием стала посылка воеводой памяти, предписывавшей приказчикам «учинить людям заказ, чтоб нихто матерны не бранились». Ослушников предписывалось не только бить батогами, как это предполагала предшествующая память2, но и штрафовать на значительную сумму – рубль. Через год, в июне 1689 г., воевода издал память, отменяющую штрафы и битье, поскольку «на Верхотурье в приказную избу от вас из слобод тех пенных денег в посылке ничего не объявилось. А ныне в судной избе околничему и воеводе Григорью Филимоновичу Нарышкину да дьяку Осипу Иванову ведомо учинилось, что вы, прикащики, те денги с крестьян и со всяких чинов людей по се число збираете и теми денгами корыстуетесь, а в казну великих государей на Верхотуре не присылаете. И оттого ныне во всех слободах крестьяне разоряютца»3.
По этой-то итоговой памяти и восстанавливается цепочка событий. Ни отписки из слобод (исключая процитированную), ни память с предписанием взимать штрафы пока не найдены.
Екатеринбургский историк Е.В. Вершинин высказал мнение, что «явления», произошедшие одновременно в удаленных друг от друга слободах Верхотурского уезда, вряд ли могли возникнуть спонтанно. К тому же в 1691 г. из Краснопольской слободы поступила еще одна отписка, к которой прилагалась сказка о [68] видении, бывшем 12-летней крестьянской дочери Марфе Галактионове. И содержательно, и некоторыми деталями сообщения о видениях очень похожи. В обоих случаях Богородица является 12-летнему подростку, уснувшему в поле. Предписывает передать одно: всем прекратить матерную брань. Грозит похожим «набором» кар: «А буде не перестанут матерною бранью бранитца, и будет де на весь мир от Господа Бога гнев Божий и огненная туча, и камение, и град с небес» (Белослудская слобода, 1688 г.) – «А как де с сего православные крестьене бранитися не уймутца, и будет де на них с небес туча огненная, камение горяще и лед» (Краснопольская слобода, 1691 г.).
Напрашивается мысль, что видения 1688 г. и 1691 г. были кем-то организованы. Е.В. Вершинин (к его мнению присоединился А.Т. Шашков) высказал предположение, что такими организаторами выступили слободские приказчики. Воевода, на первых порах решивший, что нашел поистине неиссякаемый источник доходов, столкнулся с тем, что денег к нему не поступает и проконтролировать приказчиков, в карманах которых оседали штрафы, он не может. В результате он превратился в крестьянского «радетеля» и отменил свою память 1688 г.4
Мысль эта вполне естественна. Тем более что верхотурские дети боярские, сменявшие друг друга в слободских судных избах, были немногочисленны и, несомненно, хорошо знакомы друг с другом. Однако не вполне понятны мотивы, которыми они могли руководствоваться. В видениях нет ни слова о том, что матершинников надо «наказывать рублем», а предугадать, что воевода попытается опереться на авторитет Богородицы для получения новой статьи доходов, приказчики вряд ли могли. Нет оснований не доверять утверждению воеводы о том, что «приказные» использовали запрет на матерную брань в качестве повода «покорыстоваться».
Представляется, однако, сомнительным, чтобы они испытывали настолько сильную потребность в этом поводе, чтобы «организовывать» видения. Возможностей для злоупотреблений и так было достаточно (винокурение, поблажки в несении повинностей за взятки, деньги за возможность не участвовать в общественных работах в страдную пору и т.д.5). Зачастую и вовсе обходились без формальных поводов. Так, в 1698 г. ирбитский крестьянин Дементий Ваган жаловался в Сибирском приказе на злоупотребления приказчиков, указав на то, что из-за их «налогов и изгонь» бежали многие крестьяне. К челобитной прилагался список бежавших с момента переписи писца Льва Поскочина (1680 г.). Результатом жалобы стал указ провести сыск среди крестьян о том, правда ли, что перечисленные крестьяне бежали от «нападков» слободских управленцев. Проведенный опрос жителей Ирбитской слободы и относящихся к ней деревень показал, что в список включено много тех, кто умер, сбежал «от своей скудости» или «до писца Льва Поскочина», однако 17 человек бежало действительно потому, что у них «нападком» (и, насколько можно судить, без всякого формального повода) отобрали скот или деньги. Кстати, еще одним способом обогащения приказчи-[69]ков была продажа двора и имущества беглых (ушедших как от притеснений, так и «от скудости»)6.
К тому же, для контроля над новым источником поступлений воевода имел все же некоторые средства. Среди них – «роспрос» крестьян после истечения срока полномочий приказчика. Слободским же приказчикам, коль скоро они были заинтересованы в сохранении доходов от борьбы со сквернословием, было бы гораздо разумнее часть собранных денег все же отправлять в казну.
Впрочем, вопреки утверждению воеводы, некоторые деньги в казну все- таки поступили. Удалось обнаружить отписку Белослудского приказчика Василия Протопопова, в которой помимо сообщения о высылке таможенного целовальника с книгами и деньгами говорится об отсылке двух рублей «заповедных» денег за матерную брань с Ивана Буланова и Максима Порадеева. Датирована она 18 сентября 1688 г.7
Так или иначе, факт остается фактом: в ряде удаленных друг от друга слобод практически одновременно случилась череда видений, весьма близких по форме и содержанию. Значительное сходство формы и содержания в принципе характерно для такого рода видений8, однако в данном случае имеет место близость большая, чем чисто жанровая. Видимо, стоит учесть то обстоятельство (отмеченное Е.В. Вершининым), что матерные слова рассматривались Русской православной церковью не просто как оскорбительные, но «бесовские». И в XVII в. она стремилась их искоренить, как и скоморошество, колдовство, календарные обряды9. В документах, сохранившихся в фондах Сибирского приказа и приказных изб священнослужители (если это не крупные иерархи) редко выступают в роли активных действующих лиц. Возможно, поэтому екатеринбургский историк отказался от напрашивающегося объяснения событий как эпизода борьбы со сквернословием, за очищение нравов. Однако если отрешиться от взгляда на священство как на придаток администрации (обусловленного, главным образом, характером используемых источников), появляется возможность дать более стройную интерпретацию событий.
Митрополит Павел (1678-1692) в числе прочего вел борьбу против церковных «нестроений»10. По-видимому, в перечень «нестроений», помимо «дво- егласия»11, пьянства священников, святочных игрищ среди прихожан и т.д., вошла и матерная брань. Публичное зачитывание в церквах архиерейских посланий (или направленных для распространения по епархии памятей из Москвы) было обычным делом. Так, память сибирскому архиепископу Симеону от 1653 г. содержала предписание строго запретить людям работать и торговать по воскресеньям, а также отстать от всяких богопротивных дел, в числе которых упоминается матерная брань. И дано прямое указание: она должна быть публично зачитана в церквах12. На часть населения (особенно детей) послания, распространяемые при митрополите Павле, по-видимому, производили глубокое впечатление. А это и вызвало к жизни видения среди крестьян разных слобод.
[70]Аргументом в пользу высказанного предположения является и сходство между «карами», которыми Богородица грозит ослушникам в 1688 и 1691 гг. Трехчленная формула «огненная туча – камение – град» отсутствует в Библии и в известных памятниках православия. Так, в «Повести святых отец о пользе душевной всем православным христианом», содержащей обширное поучение против матерной брани, «божьи кары» (в тех списках, в которых они перечислены) описаны совсем в других выражениях: «казни мор, кровопролитие, в воде потопление, многие беды и напасти, болезни и скорби» 13 Близкое описание «кары» есть в другом памятнике низового православия – «Двинском видении» (1611–1614 гг.): «Господь Бог спустит с небесе тучю з дождем и з градом и с каменем горящим» 14. Однако памятник этот дошел до нас в единственном, практически не обработанном в книжном ключе списке, и непосредственное знакомство с ним в Верхотурском уезде крайне маловероятно.
Следовательно, эти образы должны были быть привнесены извне, из архиерейских посланий.
В памяти архиепископу Симеону 1653 г. указывается, что за «непокорство» Бог посылает «великие и страшные казни: глад и моры и от поганых нашествие и... и пожары и междуусобные брани и всякие пагубы» 15. Послания второй половины 1680-х гг., видимо, тоже содержали угрозу наказания свыше, но уже в форме триады «огненная туча – камение – град ».
Такое объяснение видений косвенно подтверждает воеводская память 1687 г. о присылке на Верхотурье всех нарушающих запрет курения («питья») и продажи табака и наказании батогами тех, кто матерно ругается 16. Скорее всего, ее инициатором были церковные власти. Во всяком случае, напрашивается аналогия: другая верхотурская память, предписывающая ирбитскому приказчику объявить людям, чтобы они прекратили использовать колдовство и гадания под угрозой сожжения в срубе (30 сентября 1654 г.) 17, явно обязана своим происхождением жалобам тобольского архиепископа Симеона на распространение колдовских писем, «икотных порч» и участие ведунов в свадебных обрядах (получена Сибирском приказом 6 января 1654 г.) 18.
Таким образом, деятельность митрополита Павла была хотя и не слишком успешной в целом, но не безрезультатной. Если привести прихожан к безупречно поведению и отказу от поступков, не одобряемых церковью, Тобольскому архиерейскому дому было не под силу, то на часть населения, на самых набожных, проповедь произвела глубокое впечатление. Едва ли следует этому удивляться: матерная брань являлась объектом непосредственного осуждения, по крайней мере, со времен митрополита Петра (XIV в.) 19, так что к концу XVII в. мнение о греховности матерщины, скорее всего, уже укоренилось в народном сознании.
Примечания
1Ромодановская Е.К. Рассказы Сибирских крестьян о видениях // Она же. Сибирь и литература. XVII в. Новосибирск, 2002. С. 292; См. также: Шашков А.Т. Тайнозритель: Урало-Сибирские видения XVII — XVIII вв. // Родина. 2002. № 2. С. 101.
2 РГАДА. Ф. 1111. Оп. 1. Д. 87. Л. 45.
3Вершинин Е.В. Воеводское управление Западной Сибирью (XVII в.). Екатеринбург, 1998. С. 108. РГАДА. Ф. 1111. Оп. 1. Д. 61. Ч. 2. Л. 125.
4Вершинин Е.В. Указ. соч. С. 108-110; Шашков А.Т. Указ. соч. С. 101.
5 РГАДА. Ф. 1111 Оп. 1. Д. 312. Ч. 1. Л. 3 - 4, 20 - 23 и далее; Д. 78/2. Л. 79.
6 РГАДА. Ф. 1111. Д. 68. Ч. 3 Л. 1-137 (Черновик); Ф. 214. Ст. 1282. Л. 1-6 и далее. Некоторые сведения об этом сыске опубликованы в: Шунков В.И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII - начале XVIII // Шунков В.И. Вопросы аграрной истории. М., 1972. С. 185-187.
7 РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 358. Л. 96.
8 См.: Борисов В.Е. Народные видения в делопроизводственных источниках XVII — XVIII вв.: между фольклором и книжностью // Вестник РГГУ. Серия «Фольклористика». 2009. № 9. С. 169-176.
9Успенский Б.А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии // Успенский Б.А. Избранные труды. Т. II. М., 1996. С. 73-78.
10 Срезневский Вс. Павел 1-ый, митрополит Тобольский // Русский биографический словарь. Т. 13. СПб., 1902. С. 75-77.
11 Двоегласие - одновременное исполнение песнопений из разных частей богослужения с целью сокращения продолжительности службы.
12 РГАДА. Ф. 214. Ст. 400. Л. 1-7.
13Успенский Б.А. Указ. соч. С. 83-84.
14Срезневский В.И. Отчет о поездке в Вологодскую губернию (май-июнь 1901 г). СПб, 1903. С. 89.
15 РГАДА. Ф. 214. Ст. 400. Л. 7.
16 РГАДА. Ф. 1111. Оп. 1. Д. 87. Л. 45.
17 РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 756. Л. 51-52.
18 История Сибири: Первоисточники. Вып. X. Литературные памятники Тобольского архиерейского дома XVII века. Новосибирск, 2001. С. 302-303, 407-408.
19Успенский Б.А. Указ. соч. С. 76-78.
Воспроизводится по:
Новый исторический вестник. 2009. №22(4). С. 67-70. |
