В лингвистику термин «жанр» вошел из теории литературы, но в теории языка дефиниция еще не нашла единого выражения. Так или иначе, как верно отмечает В.А. Тырыгина, «приложимость термина «жанр» к различным классам <...> нехудожественных текстов обусловливается тем обстоятельством, что <...> всякий жанр несет в себе двойственную (родовидовую) информацию об определенной сфере человеческой деятельности, в рамках которой он сложился и существует, задачам и требованиям которой он непосредственно подчиняется (признак подчинения), с одной стороны, с другой - информацию о специфическом круге задач, свойственных только ему, в отличие от других жанров, бытующих в данной сфере человеческой деятельности (признак разделения)» [Тырыгина, 2010, с. 11].
Сферу наших интересов представляет один из многочисленных жанров памятников деловой письменности Приенисейской Сибири XVII в. - послужные списки. Списки в делопроизводстве описываемого периода были представлены значительным тематическим многообразием. Среди них встречались верстальные, вестовые, данные, даточные, договорные, деловые, межевые, меновные, доводные, дозорные, докладные, духовные, земляные, купчие, обыскные, окладные, описные, отводные, отказные, отмерные, отписные, оценные, посевные, разъезжие, расписные, разрядные, служилые, сметные, судебные, счетные, сыскные, ценовные и др. [Качалкин, 1988, с. 37—40]. При этом каждый из них имел свою коммуникативноцелевую заданность и свой набор признаков, позволявший отличать одни документы от других.
Для лингвистов тот или иной жанр в первую очередь интересен с позиции языковой информации, однако эти данные будут неполными, если не учитывать тот факт, что разнообразные внеязыковые факторы, ответственные за формирование концепта жанра, мотивируют его внутреннее содержание (внутреннюю структуру), управляют его внешним языковым форматом, внешней языковой презентацией (поверхностной структурой) [Тырыгина, 2010, с. 15].
[231] Для раскрытия лингвистического потенциала текстов рядом ученых была разработана методика лингвоисточниковедческого анализа (С.И. Котков, Д.С. Лихачев, В.Я. Дерягин, И.А. Малышева, Я.М. Городилова, А.А. Алексеев и др.), которая широко применяется в исследованиях деловых текстов приказного делопроизводства. В основе такого анализа лежит изучение всех условий создания документа и лишь затем описание его лингвистической содержательности. «Одной из насущных задач современной лингвистики текста является изучение общих принципов, приемов и закономерностей процесса текстопорождения с целью выявления характерных строевых элементов, формирующих специфические черты организации целых текстов» [Гаврилюк, 2012, с. 227]. Ограниченные рамками статьи, отметим, что послужные списки, как и другие документы, составляли неотъемлемую часть делопроизводства государственных учреждений, в которых вырабатывались нормы и правила документоведения (особенности организации делопроизводства и воеводского управления в Приенисейской Сибири XVII в. детально представлены в монографии Я.М. Городиловой «Деловая письменность Приенисейской Сибири XVII в. как источник региональной исторической лексикографии» [Городилова, 2003]). Тексты писались скорописью на узких полосках бумаги («столбцах») без пробелов, а внутренняя организация документов представляла собой расположение в определенном порядке необходимых лексических средств, устойчивых оборотов, языковых формул, свойственных сфере делового общения рассматриваемого периода.
Цели и задачи создания послужных списков во многом определили их жанровое своеобразие. Так, данные первоисточников свидетельствуют о том, что по содержанию послужные списки всегда имели отношение к служебным отношениям ее автора и были подробным служебным сообщением об обстоятельствах службы и о заслугах и отличиях служилых людей при исполнении ими военно-административных поручений. Информация передавалась от подведомственного местного учреждения в вышестоящее центральное учреждение на имя царя.
Характер содержания был обусловлен тем, что в соответствии с данными послужных списков выплачивалось жалованье, которое называлось «послужными деньгами». По свидетельству Г.Ф. Миллера, денежные выплаты обычно назначались за боевые действия и выдавались после столкновений с неприятелем тем, кто принимал в них участие [Миллер, 1941, с. 11—12]. Однако деньги могли выплачиваться не только за боевые заслуги, а, например, за постройку острога, поскольку спектр обязанностей служилых людей Сибири XVII в. был очень широк.
Сведения о том, что при назначении жалованья учитывались данные послужных списков, подтверждаются «Челобитной Ленских служивых людей Ивана Афонасьева с товарищами, о даче им жалованья за службу на реках Улье и Охоте»: «<...> вели, государь, сю нашу челобитную и тот наш послужной список принять <...> к себе праведному государю к Москве, чтоб тебе милостивому государю про нашу холопей твоих службу, и про раны, и про осадное сиденье и про всякую нужу вестно было, и пожалуй, государь, нас холопей своих за ту нашу службу, за кровь и за раны, и за осадное сиденье по тому нашему послужному списку своим государевым жалованьем, как тебе милосердному государю об нас холопех своих Бог известит <...>» (1651 после...).
Данные архивных документов свидетельствуют и о том, что размер выплат не был единым и напрямую зависел от заслуг перед государством: от характера полученных ранений, от проявленного героизма и т. п. Деньги выдавались «на лицо с роспискою»: за ранение и за убитых врагов жалованье могло составлять один рубль, а за проявленную храбрость в бою, т. е. «явственный бой», - пятьдесят копеек. При этом «за очи и подставою, и на умерших» жаловать не рекомендовалось. Так, в «Грамоте красноярскому воеводе Башковскому о тубинцах» читаем: «<...> И мы, великие государи, красноярских служилых людей <...> пожаловали: которые красноярцы ранены - 21-му человеку по рублю, за побитых тубинцев за 500-т человек - по рублю-ж, за явственный бой - по 50-т копеек человеку <...> И как к тебе ся наша великих государей грамота придет <...> развытя против вышеписаннаго нашего великих государей жалованья: за побитых и раненых служилых людей - по рублю, за явственный бой - по полтине человеку, велел бы им <...> которые побили тубинска-[232]го князца Шандычку с улусными людьми, роздать всякому на лицо с роспискою, а за очи и подставою, и на умерших давать не велел бы <...>» (1694 г. февраля 2...).
Послужные списки представляли собой своего рода фактуальные тексты, в которых воплощалось намерение автора передать достоверность произошедшего, степень участия служилых людей при исполнении ими служебных поручений для того, чтобы в будущем иметь возможность получить денежное вознаграждение за службу.
Послужные списки, как и другие документы этого периода, составлялись по определенному образцу, включали самоназвание, имели определенный порядок следования составных частей текста, или, иными словами, композицию деловой бумаги, схему расположения материала, свой набор формул.
«Наличие у жанра как типа определенного самоназвания, характеризующего типовое отношение текста к действительности, является важнейшим признаком отдельного документного жанра» [Качалкин, 1988, с. 22]. В выявленных и изученных 13 единицах хранения первоисточников по Красноярскому и Енисейскому острогам (РГАДА. Ф. 214. Оп. 3.) Приенисейской Сибири первой половины XVII в. самоназвание не было единым, за пределы текстов оно обычно не выносилось и являлось обязательным текстовым элементом. В послужных списках как самостоятельных текстах встречаются такие конструкции, как «послужной список служивых людей которые <...>» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 92), «список послужной ЕнисЬйско острогу сотника | Петрушки БекЬтова служилыми людми<...>» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 180) (в транслитерируемых текстах приняты условные обозначения для букв церковно-славянского начертания: ять - Ь, оукъ - У, онъ - W, w, фита - F, f), «список послУжной которые были на твoei гсдрвУ слУ (жбе) | люди <...>» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 45). В двух документах Красноярского острога встретилось самоназвание «имена ка|заком»: «...имена Красноярсково wcтpoгy ка|заком которые ходили на гсдрву црвУ i великого кнзя | Михаила Федоровича всея РУсии слУжбу <...>» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 80).
Анализ структуры послужных списков показал, что композиция документа зависела от того, входил ли он в состав другого документа или был самостоятельным. В послужных списках как самостоятельных текстах выделяется блок начала документа, блок основного содержания, заключение и субскрипция. В состав челобитных и отписок послужные списки входили своей частью основного содержания (т. е. включался лишь поименный списочный состав «служивых» с их заслугами и ранениями) с рукоприложениями (по рассматриваемой территории послужных списков в составе других жанров, кроме челобитных и отписок, нами не обнаружено). Отметим, что под влиянием каких-либо обстоятельств писец мог изменять клишированные формы (например, сокращать их, менять порядок следования слов, заменять их подобными), что приводило к вариативности языковых формул. Тем не менее устойчивость структуры и стандартность основных средств выражения частей текста сохранялись.
Начальный блок (своеобразная оформляющая часть документа) послужных списков мог быть кратким и развернутым.
Краткий вариант начального блока обычно включал дату, самоназвание, топоним, обозначающий место службы, формулу «которыя ходили на гсдрвУ слУжбу», топоним / апеллятив, обозначающий место, куда совершался поход, апеллятив социального статуса лица, возглавлявшего поход, антонимическую модель этого лица. Порядок следования компонентов в оформляющей части постоянным не был, хотя структурно это были однотипные части текста. Например: «РЛФ июня въ р КЕ днь послужноi список гсдрвым | црвым i великаго кнзе Михаила Fедор(о) | вичя всея Русi ясачным людЬмъ красно о(стро)|гу которыя ходили на гсдрвУ слУжбу в кырг(ы)|зы со атаманом з Дементием Злобиным | <...>» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 72) или «Послужной список служивых людей ко(торы)|е ходили на гсдрву службу со атаманом з Д(е) | ментием Злобиным в кыргызы в нын(е)|шном во РЛF м году |...» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 97).
Начальный блок послужных списков развернутого типа включал в себя, кроме содержания оформляющей части краткого варианта, описание обстоятельств несения службы: с кем и где произошли столкновения, о проблемах при сборе ясака и др. Например: «РЛS г году августа въ [233] КГ дн в имена на чьи | земли Красново wстpoгу слУжывым лю(дям и) | казаком которые ходили на гсдрвУ црвУ | i великого кнsя Михаила Федоровича | всеа РУсии слУжбУ в степ на Красн(ои) | яр на пашни качинских людеi съ атама | ном Ермаком Wcтafьeвым на гсдрвых | измЬнников и непослушников на качин(ских) | и на аринских людеi как тебЬ гсдрю изменил(и) | аринские и качинские люди и пошли | в кыргызы атаман Ермак Wстаfьeв | съЬхался на пашнях съ аринскими людми | которые не успЬли уЬхат в кыргы и с ни(ми) | боi был тебЬ гсдрю црю i великому khs(kd) | Михаилу Федоровичю всеа РУci слУжи(лые) | многих аринских людеи побили и переранил(и) | и языки поимали и жены и дЬти | их в полон поимали | <...>» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 55).
Блок основного содержания и в кратких, и в развернутых типах послужных списков представлял собой именной перечень сражавшихся и отличившихся служилых людей с обозначением в отдельности особых подвигов каждого лица, характерах ранений. Именного перечня убитых служилых людей тексты не включали, видимо, потому, что на убитых жалованье не назначалось.
Для блока основного содержания была характерна высокая степень стандартизированности статей, хотя их части могли варьироваться, менять порядок следования. В основном формулы имели следующий вид: (атаман / пятидесятник / десятник / десятник ясаул войсковой / служивой человек и др.) + (антропонимическая модель) + / на том бою был тебе государю служил и бился явственно / на том бою тебе государю служил и бился явственно / да тут же на бою / тут же на бою /) + (под мужиком коня убил / мужика убил / мужика жива взял / его на том бою больно ранили в ногу / мужика ранил / мужика живцом схватил и др.). Например: «<...> пятидесятник Пapfeнко Петров на том бою | тебЬ гсдрю слУжыл и бился явственно мУжы | ка убил | десятник Степанко Козлитин на том бою | тебЬ гсдрю слУжыл и бился явствен(но) мужыка Убил <...>» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 56) или «Да тут же на бою взял пятидесятник Гришка С(лист стлел) | да пятидесятник Iвашко Фадеев кнзца моторскога кУзе(лист стлел)
| да и самово ево Гришку ранили двЬма стрелами да ту(т же) | взял слЬживoi члкъ на бою Iвашко Wбеднин кнзцов | снарwвЬ да тут же взял на бое яз атаман Демка Зло(бин с) | слУживыми людми моторского мужика саптачея <...> на том же бою Семейка Гаврилов бился яв | ственно убил мУжика и самово ево Семейку | ранили <...>» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 46).
Заключительная часть (концовка) послужных списков имела коллективный характер и представляла собой устойчивый оборот: и все (татары / холопы твои / служивые люди) тебе государю служили и (на бою) бились явственно (в твоей государевой службе). Например: «И все Татара твои гсдрвы ясачныя люд(и) | служили тобЬ гсдрю и бил явственно» | » (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 74), или «И все тобЬ гсдрю слУжили служив(ы) | я люди и билис явствено в тои твое(и) | гсдрве службЬ | | » (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 93), или «И все мы холопи |твои тебЬ гсдрю слУжили и на бою билис явст|венно | |» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 102).
Удостоверительная часть была представлена субскрипцией (subscriptio), оформлялась на обороте листов и включала самоназвание документа, социальный статус лица (не всегда), двучленную или трехчленную антропонимическую модель и устойчивую формулу удостоверительного действия: «руку приложил». Например: «К семУ послужному списку | Никитка Ермолаев рУку приложыл I I» (РГАДА. Ф. 214. Ст. 368. Л. 82 об.), «К сему послужному списку енисейской казак Васка Кирилов Горбун вместо ясаулов Тимофея Федотова да Олексея Кирилова по их велению руку приложил <...>» [Леонтьева, 1991, с. 134-140].
Изучение начального этапа формирования русского национального языка настоятельно требует расширения текстовой базы, введения в научный оборот новых источников, особенно малоизученных региональных памятников деловой письменности, которые являются новым и во многом уникальным материалом для истории русского языка. Послужные списки Приенисейской Сибири первой половины XVII в. представляют интерес для воссоздания языка деловой письменности не только как некоего целого, но в первую очередь в его локальных разновидностях. Изученные тексты показали, что они представляли собой жанр старорусской деловой письменности, еще окончательно не сформированный, отражающий особую, военную, социальную сферу. Однако при всей вариативно-[234] сти структурных компонентов текстов каждый тематический блок включал инвариантный набор формул и систему определенных языковых репрезентантов.

Список сокращений

РГАДА - Российский государственный архив древних актов.

Библиографический список

1. Гаврилюк М.А. Образ-символ как средство актуализации когезии и его роль в формировании образа главного героя художественного произведения (на материале романа У.С. Моэма «Of Human Bondage») // Вестник КГПУ им. В. П. Астафьева. 2012. № 3 (21).
2. Городилова Я.М. Деловая письменность Приенисейской Сибири XVII в. как источник региональной исторической лексикографии. Хабаровск: ГОУ ВПО ХГПУ, 2003.
3. Качалкин А.Н. Филологический метод анализа документов // Жанры русского документа допетровской эпохи: в 2 ч. М.: МГУ, 1988. Ч. 2.
4. Леонтьева Г.А. Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров. М., 1991.
5. Миллер Г.Ф. История Сибири: в 3 т. М.; Л., 1941. Т. 2.
6. Тырыгина В.А. Жанровая стратификация массмедийного дискурса / отв. ред. Н.С. Бабенко. М.: ЛИБРОКОМ, 2010.
7. 1651 после июля 14. Челобитная Ленских служивых людей Ивана Афонасьева с товарищами о даче им жалованья за службу на реках Улье и Охоте // Сайт Памятники Сибирской истории. URL: http://sibrelic.ucoz.ru/publ/akty_istoricheskie_1650_1659gg/akty_istoricheskie_1651g/1651_07_14_ranee/83-1-0-745
8. 1694 г. февраля 2. Грамота красноярскому воеводе Башковскому о тубинцах//Сайт Памятники Сибирской истории. URL: http://sibrelic.ucoz.ru/publ/akty_istoricheskie_1690_1699gg/akty_istoricheskie_1694g/1694_02_02/67-1-0-657

Воспроизводится по:

Вестник красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева. 2014. № 1 (27) с. 230-234