Время и обстоятельства возникновения Мелесского острога не совсем ясны. Имеющиеся в нашем распоряжении документы в некоторых моментах противоречат друг другу. Краткие сведения о его постройке имеются в нескольких исследованиях, посвященных истории Сибири в целом и Причулымья, в частности. Первым, кто обратился к истории строительства Мелесского острога, был Г.Ф. Миллер
В октябре 1734 г., находясь в Томске. Г.Ф. Миллер составил "Описание Томского уезда Тобольской провинции в Сибири в нынешнем его положении", в котором дал его подробную историко-географическую характеристику. О Мелесском остроге он сделал следующую запись: "Первыми из Сургута и Нарыма были приведены к повиновению остяки. Вслед за этим было совершено путешествие к чулымским татарам, по желанию которых вверх по Чулыму был основан маленький острог против киргизов, который оттого татарского рода, что живет в районе острога и называется мелесскими татарами, получил название Мелесского острога". Несколькими страницами ниже он указал, что "Мелесский острог, на северо-восточном берегу Чулыма, в 370 верстах от Томска, на Енисейской дороге" (Элерт А. Х., 1988. - С. 67, 74), Однако, приступая к написанию своего, ставшего впоследствии классическим, труда по истории Сибири и имея на руках документы, а не только устные рассказы томичей, Г.Ф. Миллер отказался от ранее написанного. Мелесский острог - "небольшое укрепленное место в Мелесской волости на реке Чулыме, постройка которого происходила в 7129 (1621) г. под смотрением присланного из Томска казачьего головы Молчана Лаврова. Об этом имеются различные письменные свидетельства. Таким образом, устные предания томских жителей, утверждающих, что Мелесский острог построен раньше Томска, неосновательны" (Миллер Г.Ф., 2000. - С 55 - 56).
Предложенная Г.Ф. Миллером дата построения Мелесского острога опиралась на документы, которые он собрал в Томске и которые затем были опубликованы в Приложении к его "Истории Сибири". Серьезных возражений эта схема не вызвала и в целом утвердилась в сибирской историографии (Андреев А.И. 2000 – С 670 – 671, Бахрушин С.В., 1955 – [129] С. 199; Долгих Б.О., 1960 - С. 95; Бояршинова 3.Я., 1950 - С. 111; Абдыкалыков А. 1968 - С. 71; Резун Д.Я. 1984 - С 40; Резун Д.Я., Васильевский Р.С., 1989 - С. 205; Кызласов Л.Р., Копкоев К.Г., 1993 - С. 175). Лишь Л.П. Потапов высказал предположение, что острог "был выстроен не в 1621 г. как пишет Миллер. а. видимо, в 1622 г. ибо в делах Сибирскою приказа имеются наказные памятки томских воевод строителям этого острога (казачьему голове Молчану Лаврову и "татарскому голове" Осипу Кокореву), датированные 1622 г. о том, что они посылаются "верх Чюлыму реки в Мелеские волости и в Басагары и в Кизилы для постройки острога. Острог был поставлен, следовательно, в 1622 г. "в земле милисов" (Потапов Л.П., 1957 -С. 143-144).
Высказываясь в пользу 1622 г. как даты основания Мелесского острога, Л.П. Потапов ссылался на работу Н.Н. Оглоблина, который в своем "Обозрении" отметил ценность наказных памятей служилым людям, посылавшихся для постройки новых острогов. В качестве примера таких памятей Н.Н. Оглоблин указал на "память томских воевод кн. Ив. Федор. Шаховского и Максима Радилова казачьему голове Молчану Лаврову, посланному с отрядом в 98 человек "вверх Чюлыму реки в Мелесские волости и в Басагары и в Кизилы", для постройки острога на р. Миюсе, 130 г." и "память тех же томских воевод "татарскому голове" Осипу Кокореву с товарищи, посланным в те же Мелесския волости для постройки острога на р. Нюсе, 130 г." (Оглоблин Н. Н. 1895. С. 42 - 43)
Остается неясным и вопрос о строителе острога, а также обстоятельствах его постройки. Г.Ф. Миллер строителем Мелесского острога называл М. Лаврова. Этого мнения придерживается и Д.Я. Резун: "В 1621 г. томский казачий голова М. Лавров с отрядом в 98 служилых человек был послан "вверх Чюлыму реки в Мелеские волости и в Басагары и в Кизилы" для постройки острога на р. Июсе Одновременно в те же Мелеские волости для постройки острога на р. "Нюсе" был послан татарский голова О. Кокорев" (Резун Д.Я. 1984 - С 40). Как и Л.П. Потапов, Д.Я. Резун опирается на указанные Н.Н. Оглоблиным наказные памяти и утверждает, что "сам текст наказных грамот не оставляет сомнений, что посланные русские отряды должны были поставить остроги намного южнее Мелесского и даже современного нам Ачинска ", однако никаких конкретных сведений из этих памятей не приводит (1984 -С. 41). В наказной памяти М. Лаврову говорится о постройке острога на р. Миюсе, под которой в литературе подразумевалась р. Белый Июс и которая вместе с Черным Июсом дает начало [130] современному Чулыму. В документах того времени иногда ее называли Белой: "на урочище на реке на Белой подле киргизского каменного городкау Июса" (Бахрушин С.В., 1955 - С. 191, Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А., 1995 - С. 72). В этой связи Д.Я. Резун считает, что острог М. Лавров должен был поставить на р. Белый Июс. "Но, по всей видимости, противодействие киргизских князцов было настолько сильным, что служилые были вынуждены отойти по Чулыму на север и поставить острог в том месте, где и существовал весь XVII в. Мелесский острог. Так появится первый опорный пункт в Причулымье - Мелесский острог, который в административном плане подчинялся г Томску " (Резун Д.Я., 1984 - С. 40 - 41). Правда, в другом месте этой же работы Д.Я. Резун отметил, что обычно предполагается, что в течение всего XVII в. он (Мелесский острог) находился в одном и том же месте - там. где по сей день расположено с. Мелесское Однако изучение документов дает основание предполагать, что Мелесский острог в 40-х гг XVII в был расположен намного южнее" (Резун Д.Я., 1984 - С. 69 - 70)
В противоположность Г.Ф. Миллеру и Д.Я. Резуну З.Я. Бояршинова считала, что "Мелесский острог" строили "в 1621 г. томские татары под начальством Осипа Кокорева". При этом исследовательница ссылалась на столбец 1669 из фонда Сибирского приказа, хранящеюся в ЦГАДА, в котором находится уже у поминавшаяся нами наказная память томских воевод татарскому голове, но никаких сведений из нее также не приводит (1950 - С. 111).
Еще одну точку зрения по этому вопросу высказал А.И. Андреев в своем примечании к параграфу 30 седьмой главы "Истории Сибири" Г.Ф. Миллера. Он отметил: "Построение Мелесского острога происходило в более сложной обстановке. По отписке из Тобольска томские воеводы кн. Шеховской и Максим Радилов отправили в 1621 г. в "Мелесскую землицу" атамана Бурнаша Никонова и с ним "в судех" 30 человек служилых, чтобы поставить там острог. Но ясачный князец Туталко и другие чулымские ясачные люди сообщили Бурнашу. что киргизы в союзе с басагарами, тубинцами маторами собираются идти в Мелесскую землю и требуют от чулымцев не пропускать русских в Мелесскую землю и не давать ставить острог. Когда томские воеводы услышали от самого Туталки те же вести про киргизов, то для оберегания Бурнаша Никонова и его людей от киргизов они послали 120 служилых конных казаков с головою казачьим Молчаном Лавровым и 100 томских татар с головою Осипом Кокоревым. [131] Головы Молчан Лавров и Осип Кокорев "сошлись с киргискими людьми со князьком с Карою, и киргизы наших людей хотели побить и в Мелесскую землицу пропустить и острогу ставити дати не хотели; и наши... люди с теми киргизы в Басагарской земле на походе бились и их побили и самого князька Кару з женою и з детьми (сам шест) взяли в полон ". ... Побив киргизов, а остальных киргизов и басагарских людей приведя к шерти, чтобы они давали ясак но 10 соболей с человека, и собрав с них ясак в 12 сороков соболей служилые пришли в Мелесскую землю и поставили в ней острог. "И с того бою князька Кару служилые люди прислали в Томской город з женою и з детьми и в Томском городе Кара жил блиско году да умер, а жену ево по (государеву) указу (томские воеводы) отпустили к себе в юрты, а сын ево Карин оставлен в Томском городе в закладе ..." (Андреев А,И., 2000 С. 670 - 671)
Точки зрения А.И. Андреева придерживаются С.В. Бахрушин, А. Абдыкалыков и Б.О. Долгих. Последний также полагал, что "Мелесский острог был построен в 1621 г. томскими головами Молчаном Лавровым и Осипом Кокоревым", но без ссылок на какие-либо источники. По всей видимости, он опирался на мнение А.И. Андреева. Что касается А. Абдыкалыкова, то строителем острога он считал только М. Лаврова (Бахрушин С.В. 1955 - С. 199: Долгих Б.О. 1960 - С. 95: Абдыкалыков А. 1968. - С. 71),
Свою интерпретацию обстоятельств постройки Мелесского острога предложили также Л.Р. Кызласов и К.Г. Копкоев. Узнав о намерении правителя Северо-Западной Монголии Алтын-хана послать на кыргызов отряд, численностью в 300 человек, кыргызские князья откочевали за р. Чулым Одновременно, чтобы "оберечь" их от "алтыновых людей", кыргызы отправили в Томск своего представителя князя Сенжу с предложением поставить русский острог на "Киргизской землице" между реками Урюпом и Чулымом. Однако томские воеводы И Шаховской и М. Радилов посадили Сенжу в тюрьму Данное обстоятельство обострило отношения между кыргызами и русскими властями. "В такой обстановке в 1621 г. из Томска был отправлен отряд казаков во главе с Молчаном Лавровым, чтобы на земле хакасов, на Чулыме, поставить острог. Однако обиженные князья теперь воспротивились этому и хотели силой выгнать казаков из своей земли, но потерпели поражение. Острог на берегу р. Чулым был все же построен и назван Мелецким. Князь Кара с женой и двумя сыновьями, племянники князя Ишея и несколько улус- [132] ных людей попали в плен" и отправлены в Томск (Кызласов Л.Р., Копкоев К.Г. 1993 - С. 175)
Таким образом, в литературе существует две точки зрения о времени построении Мелесского острога и четыре - о конкретных обстоятельствах его построения (Г. Ф. Миллера, Л. П Потапова - Д. Я. Резуна, А. И. Андреева и Л.Р. Кызласова - К.Г. Копкоева), которые мало согласуются между собой.
Несомненно, объясняется это слабой источниковой базой, а также противоречивостью, имеющейся в этих источниках. Так. А.И. Андреев обнаружив в одном из столбцов Сибирского приказа указание о Б. Никонове, отправленного якобы ставить Мелесский острог, без каких-либо объяснений отверг концепцию Г.Ф. Миллера. Но и его точка зрения вызывает ряд вопросов. В частности, как объяснить обращение Кары к томским воеводам о строительстве острога (см. ниже отписку томских воевод) и его противодействие служилым людям, посланным для строительства этого острога. В данном случае перед нами пример слишком прямолинейного и поверхностного использования исследователем имевшихся в его руках документов. Между тем, изучение не одного или двух, а более широкого спектра материалов. на первый взгляд, не имеющих прямого отношения к изучаемому вопросу, их анализ с точки зрения исторической географии и внутренней критики позволяет по иному взглянуть на причины и обстоятельства построения Мелесского острога. Следует отмстить так же, что сибирские документы того времени нередко содержат неверные и заведомо искаженные данные, которые воеводы получали от своих подчиненных, а порой и сами в своих отписках в Москву сознательно вводили в заблуждение приказных людей. Не развивая глубоко данного тезиса укажем все же в качестве примера известную отписку томского стрелецкого сотника И. Пушкина, под руководством которого томские казаки и служилые татары держали 10-недельную оборону в построенном ими в Абинском улусе городке в январе-марте 1616 г. от кыргызов, телеутов и ойратов. По уверению казаков, нападавших было 5000 человек, что, без сомнения, является многократно завышенной цифрой (Миллер Г.Ф., 1999. - С. 433-434). Эта цифра кочует из книги в книгу. Исследователи буквально следовали за текстом того или иного документа, полагаясь на его абсолютную достоверность и объективность. Однако еще Г.Ф. Миллер отметил сомнительный характер некоторых из них (Миллер Г.Ф. 1999 - С. 317). Итак, обратимся к характеристике этих документов.
[133] Когда и кем был поставлен вопрос о строительстве на р. Чулым острога – неизвестно. Впервые об этом мы у знаем из отписки тобольского воеводы М.М. Годунова томским воеводам И. Шаховскому и М. Радилову. В ней, в частности, говорится, что "в прошлом ... во 128 (1619/20) году" томский воевода Ф. Боборыкин сообщал в Тобольск, что посылает на Чулым "острог ставить Ивана Пущина да служивых людей 30 человек; а которого числа на Чулым Ивана Пущина пришлет, и как, аже даст бог, на Чулыме острог поставят, и в котором месте, и он о том отпишет в Тоболеск. И 129 году октября на 15 число Федор Бабарыкин в Тоболеск о том, поставил на Чулыме острог или нет, не отписывал. И вам бы. господа, отписати в Тоболеск поставлен ли на Чулыме острог или нет, и буде поставили и в коем месте и каково место угоже. И буде Федор Бабарыкин острогу ставить не посылал, и вам, господа, выбрав из голов или из детей боярских да с ним томских служивых людей, сколько человек пригоже, послати на Чулым и велеть место рассмотрети, и где б были леса и рыбные ловли и сенные покосы, а рассмотря места, велеть на у гожем месте и у крепостей поставити острог и всякими крепостьми укрепити" (Миллер Г.Ф., 2000 - С. 299-300).
Эту отписку тобольских воевод, написанную, по всей видимости, 15 октября "129", т.е. 1620 г., в Томске получили 21 января того же "129" или 1621 г. В своем ответе в Тобольск И. Шаховской и М. Радилов написали: "И в Томском, господине, городе томских служивых людей немного, и те бедны, наги и босы и голодны, и государева им денежного и хлебного жалованья дати нечево. А послати на Чулым, без прибылых служивых людей, одних томских служивых людей острогу ставить неково, потому что, господине, около Томсково города кочуют черные колмаки и иных многих орд люди и хотят быти под Томской город войною. Да томских же служивых людей велел ты послати на перемену в Кузнецкой острог по 50 человек. А только, господине, на Чулыме острог будет, и тот Чулымской острог государю будет Кузнецкого острогу прибыльнее, потому что пришли по Чулыму многие земли и к Енисее к реке будет ближе, а по Енисее же господине, зверь бывает доброй, и которые пришли земли по Чулыму, и те земли все будут под царскою высокою рукой, и ясак с них будет полной. Да в нынешнем же, господине, 129 году генваря в 5 день били челом государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Русии, а нам принесли челобитную в съезжей избе государевы ясачные Мелесские земли люди, чтоб государь их пожаловал, велел у них на Чулыме, где приго-[134] дитца, острог поставить для того, что по вся годы приходят к ним киргизы и черные колмаки по трижды и по четырежды годом, и с них емлют ясак, и жен их и детей за ясак емлют в полон, и иные де их многие земли приходя воюют, и для того что их воюют по вся годы и ясак с них многие люди емлют, ставитца всегды государеве ясаку недобор, и о том, господине, о Чулымском остроге, кем его ставити, велел к нам отписать" (Миллер Г.Ф., 2000 - С. 304).
Из отписки М. М. Годунова и ответа томских воевод следует, что инициатива в построении острога на р. Чулым исходила от тобольских воевод. Более того, М.М. Годунов требует уже от новых воевод незамедлительного выполнения их распоряжения. Из ответной отписки томских воевод видно, что Ф. Боборыкин ставить острог на р. Чулым никого не посылал по причине малочисленности томского гарнизона. Сменившие его И. Шаховской и М. Радилов поначалу также не спешили выполнить указание из Тобольска.
Почему именно сейчас возникла потребность иметь острог на Чулыме? Думается, это было связано с построением годом раньше, в 1619 г. Енисейского острога. Путь на Енисей из Тобольска проходит по Иртышу. Оби, Кети, далее Маковским волоком на Кемь, левый приток Енисея. Томским служилым людям и промышленникам удобнее было идти летом Чулымом, устье которого находилось в дневном переходе от Томска, и далее вверх до Мелесской волости. Отсюда начинался небольшой волок на верховье Кеми, исток которой находится достаточно близко от Среднего Чулыма, в районе Мелесской волости. Он стал известен томским служилым людям еще в 1609 г. когда население Верхней Кеми под именем Кимской волости вошло в состав Томского уезда (Миллер Г. Ф. 1999 С. 316, 418). В первые годы сбор ясака не требовал строительства здесь русского укрепленного пункта. Однако в конце 10-х гг. участились набеги на Чулымские волости кыргызов, а строительство Енисейского острога потребовало создания перевалочного пункта на дороге Томск - Енисейск.
Наконец, в третьем документе, в отписке томских воевод, отправленной в Москву между 26 мая и 31 августа 1621 г. говорится "генваря в 21 день писал к нам, холопем твоим, из Тобольска твой государев боярин и воевода Матвей Михайлович Годунов, что, государь, нам холопем твоим, из Томсково города послати из голов или из детей боярских, а с ним служивых людей вверх по Чулыму и велети б, государь, нам, холопем твоим, в Мелесской земле острог [поставити]... И марта. государь, в 27 [135] день прислал нарочно в Томской город из Киргис киргиской князек Кара киргисково ж князьца с Кии Урлейка, чтоб ты, государь, его, Кару, и мелесских и чулымских людей пожаловал, велел у них впереди Кыргыской и Мелесской земли поставити на Чулыме острог чтобы киргиские и иных земель люди были в послушанье под твоею царскою рукою безотступно и ясак тебе, государю, ежегод давали.... Да в нынешнем, государь, во 129-м году маия в 26 день били челом тебе государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Русии чулымские и мелесские волости, а твои государевы ясачные князцы Арзабайко да Курдымечко и во всех товарыщев своих мелеских и чулымских волостей князьцов и ясачных людей место, а в съезжей избе подали нам, холопем твоим, челобитную. И мы, холопи твои, ту их челобитную подклея под сю отписку послали к тебе, государю, к Москве. А на Чулым, государь, послали мы, холопи твои, ставити острогу голову казачью Молчана Лаврова да с ним служивых людей для того, чтоб, государь, твоему государеву ясаку от киргиских и иных земель людей порухи не было, и твоим государевым ясачным людем обид и насильств не чинили" (Миллер Г.Ф., 2000 - С. 307-308).
Из первой цитированной нами отписки как будто следовало, что местоположение будущего острога не было заранее оговорено. И Пущин должен был сам выбрать под него место. Во всех известных нам наказах строителям сибирских острогов и городов местность (река, волость и т. д. ), где должен быть поставлен город, определялась заранее. На усмотрение строителей передавался лишь выбор конкретного места в указанном районе. Возможно, у томских воевод еще были какие-то сомнения о местоположении будущего острога. Челобитные мелесских ясачных людей, а также кыргызского князя Кары, окончательно определили район строительства будущего острога. Мелесская землица была расположена по среднему течению р. Чулым и включала две волости - Мелесскую (Мелецкую) Кошенбайкову - ''верхнюю" и Мелесскую (Мелецкую) Туталову - "нижнюю" (Бояршинова 3.Я., 1950 - С. 40; Элерт А.Х. 1988 - С. 82). Острог был построен в "верхней" волости, которая находилась ближе всех к кыргызским кочевьям.
Строителем острога был назначен томский сын боярский М. Лавров с отрядом служилых людей. Ни дата отправки отряда, ни его численность не сообщается. Tем не менее, мы можем достаточно точно определить время постройки острога. Казаки покинули Томск после 26 мая 1621 г. Путь в [136] Мелесскую волость в летнее время был один по воде и занимал около месяца. Учитывая также, что для подготовки судов требовалось определенное время, отряд мог отправиться на строительство не ранее середины июня 1621 г. Таким образом, острог на р. Чулым был построен в Мелесской волости в конце июля - начале августа 1621 г. Эту дату можно подтвердить следующим расчетом.
Новый острог не имел постоянного населения. Сюда присылались томские казаки, численностью 30 человек, на годовую службу. Первым приказчиком нового острожка стал Б. Никонов, который участия в его строительстве, по всей видимости, не принимал. В 1626 г ясачные люди Мелесской волости говорили тобольскому сыну боярскому П. Сабанскому: "Как поставлен Мелеской острог и прислан в той Мелеской острог головством казак Бурнаш Никонов…" (Бутанаев В. Я., Абдыкалыков А., 1995 - С. 61). Именно этот момент прибытия первых годовальщиков во главе с Б. Никоновым и отметил А.И. Андреев, приняв их за строителей острога. Через год Б. Никонова сменил О. Харламов (Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А., 1995 С. 61). Имеется отписка О. Харламова, из которой видно, что уже 13 октября 1622 г он находился в Мелесском остроге (Миллер Г.Ф 2000. - С. 337), тогда как еще в июле здесь сидел Б. Никонов (Миллер Г.Ф. 2000 - С. 333). Еще до построения, а также в первый год своего существования (1620 - 1622 гг), этот острог no р. Чулым в документах именуется Чулымским (Миллер Г.Ф. 2000 Приложения. № 159. - С. 304. РМО, 1959 - № 58 - С. 115). Но летом 1622 г. в одной из отписок тобольских воевод он у поминается уже как Мелесский острожек (Миллер Г.Ф. 2000 - С. 333). С этого времени данное название закрепляется за ним окончательно.
В 1625 г. из Тобольска по приказу тобольского воеводы Ю.Я. Сулешова в Киргизскую землю было направлено посольство во главе с сыном боярским Петром Сабанским для выяснения причин "киргизской измены". Одной из главных причин этой "измены" были злоупотребления со стороны томских воевод И.Ф. Шеховского и М.И. Радилова (Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А.,1995 - С. 57). Для нас данный документ интересен в плане выяснения обстоятельств построения Мелесского острога. Кыргызские князья указали П. Сабанскому, что до приезда в Томск И.Ф. Шеховского и М.И. Радилова они "от государской милости ничем не отступны были и службы их и радения ко государю были много. Примером такой службы было названо проведение через их землю "государевых" послов к Алтын-хану В. Тюменца и И. Петрова, а затем И. Петлина. ходившего в [137] Китайское государство. Кыргызы помнили, что на обратном пути вместе с И. Петлиным прибыли послы Китайского государства "Лаба с товарыщи". На самом деле это был посол Алтын-хана Лаба Тархан, который по поручению монгольского правителя шел к царю Михаилу Федоровичу.
В частности, П. Сабанскому кыргызы заявили: "А Китайсково де государства послы Лаба с товарыщи сказывали им, что их в Тоболску ограбили, оружие, пищали и сабли поимали; и ту зиму китайские послы Лаба с товарыщи зимовали в их Кыргызской земле. И тое ж зимы при китайских послах присыланы к ним были в Кыргызы, для ясаку томские служивые люди, а имян им не упомнят. И китайские де послы Лаба с товарыши тех томских служивых людей за то оружие хотели ограбит и побит. И они де, кыргыские князцы и улусные люди, государевых служивых людей ограбит и побит им не дали. И китайские послы Лаба с товарыщи поехали из их Кыргыские земли в свою землю с угрозами. И они де, кыргыские князцы и улусные люди, после китайских послов, дав томским служивым людем государева ясаку сорок соболей, проводили их в Томской город здорово. А китайские послы Лаба с товарыщи, приехав из их Кыргыские земли к Алтыну-царю, о том, [что] им томских служивых людей отрабит и побит не дали, жаловалися. И Алтын-царь присылал к ним, в Кыргыскую землю, людей своих сорок человек, а велел [тех] служивых людей живых поимати или побить. И они де, кыргыские люди, алтыновым людем сказали, что они, дав государеву людей ясак, отпустили их в Томской город. И Алтына-царя люди поехали от [них] с угрозами, а сказали, что они, кыргыс[кие] люди томских служивых людей не побили и отпустили их в Томской город и за то алтыновы люди будут на них войною. И после тово Алтын-царь прислал на них за [то] людей своих войною сто человек. И Алтына люди, пришед в их землю, лошадей у них отогнали, а кыргыских людей в те поры дома не было, были на зверовье. И они де кыргыские люди против тово, собрався, ходили на алтыновых людей сами и алтыновых людей, Точинскую землицу погромили и надеючися на государскую милость, что они были под царскою высокою рукою, ево государевы ясачные люди прикочевали з женами и з детми [и] кочевали меж Урупы и Чулыма рек для тово, что Алтын послал было на них людей своих войною 300 человек, а велел их разорити до основания. И послали де они в Томской город в челобитчиках Карина брата князца Сенже, а велели бити челом, чтоб их государь пожаловал, велел им кочевати от утеснения алтыновых людей блиско к Томскому городу меж Чулыма и Урупы рек и острожок поставити (кур-[138]сив мой. - В. Д. ), и велел их от алтыновых людей своим государевым людем обереч, что у них задор стал с алтыновыми людми за государевых людей" (Бутанаев В. Я., Абдыкалыков А., 1995 - С. 52-53). В этой достаточно обширной цитате нет никаких дат. Но хронология этих событий легко восстанавливается по другим документам.
В мае 1619 г. в Томск вернулись томский казак И. Петлин и А. Мадов, первые русские люди, побывавшие в Китае (РМО, 1959 - № 37. - С. 88). "Да с ними ж пришли в Сибирь от Алтына-царя и из Лабинского государства и из Киргизские земли послы (РМО, 1959, - № 39. - С. 90). 11 января 1620 г. послы были приняты в Москве в Посольском приказе: И Тархан-Лаба сказал: послан он к великому государю Михаилу Федоровичю от Алтына-царя ... А с ним, с Тархан-Лабою, товарыщей 8 человек Да с ним ж 2 татарина кыргизцы, один Кары-князя посол Алтыджак, а другой Эмикчинжи-князя посол Тепчак. А приехали де они бити челом государю, что они государю дают ясак, а Алтын-царь с них ясак емлет же" (РМО, 1959, - №40 - С. 91-92).
В мае 1620 г. Лаба Тархан с "товарыщи" был отпущен из Москвы и в начале августа прибыл в Тобольск. Здесь, в Тобольске, воевода отнял у него 8 пищалей. М.М. Годунов писал по этому поводу в Москву, что "по государеву указу и по грамоте велено им у алтыновых послов, которые пойдут от государя в свою землю, осматривать и обыскивать, что не провозили пищалей и самопалов, да что сыщут, и то у них велено имати" (РМО, 1959, - № 129, - С. 289; см. также челобитную Лабы Тархана. № 46, - С. 100).
5 октября 1620 г. послы прибыли в Томск, а через 3 дня, 8 октября, томские воеводы "отпустили Алтына-царя и Myгальские земли и киргиских послов ис Томского города в их земли, дав им твой государев корм и подводы и служивых людей конных, десятника Ондрюшку Губу, да с ним казаков 20 человек в провожатых до киргисково рубежа (РМО. 1959 № 53, - С. 109). Таким образом, зиму 1620/21 гг. Лаба Тархан действительно провел в "Киргизской земле". К Алтын-хану он, видимо, ушел в конце зимы.
В этой связи становятся понятными просьбы кыргызского князя Кары о строительстве русского острога для защиты от вторжений монголов Алтын-хана.
В логику рассуждений исследователей определенную путаницу вносят и упоминавшиеся выше наказные памяти М. Лаврову и О. Кокореву. Во-[139] первых, никто из историков не обратил внимания на то обстоятельство, что если исходить из заголовков обеих памятей, то два отряда томских служилых людей посылались одновременно (130 г.) в одну и ту же волость (Мелесскую) строить два разных острога (на реках Mиюс и Нюса). Зачем в одной волости ставить два разных острога да еще при постоянной нехватке служилых людей!? Во-вторых, о каких реках идет речь в наказных памятях? Судя по всему; под Миюсом исследователи имели в виду Белый Июс. Но Мелесская волость не имеет никакого отношения к Белому Июсу. Относительно же р. Нюса в литературе существует полное молчание, нет даже самых слабых попыток отождествить ее с какой-либо из современных речек. Между тем, в обоих случаях речь идет об одной и той же реке Июс, под которой в XVII-XVIII вв. имелся в виду участок современного Чулыма от впадения в него р. Урюп и до слияния Белого и Черного Июсов. Н.Н. Оглоблин принял букву И за букву Н, которые в скорописи XVII в. очень похожи.
Еще И.Е. Фишер обратил внимание на то, что разные части реки в зависимости от этнического состава жителей обычно имеют разные названия и что при анализе русских названий надо учитывать, с какой стороны произошло знакомство с этой рекой (1774, - С. 307-309, прим. 6; С. 579-582. прим. 33).
Русские познакомились с Чулымом со стороны Оби, после разгрома сургутскими казаками так называемой Пегой орды, одного из военно-политических объединений селькупских племен под главенством князя Вони.
Селькупы обитали на обширной территории Средней Оби и ее притоках. Самым южным селькупским племенем было племя пайгула или байгула, обитавшее в низовье Чулыма (Пелих Г.И., 1981. - С. 36-37). В ясачных книгах Томского уезда население нижнего Чулыма называлось Больше-Байгульской и Мало-Байгульской остяцкими волостями (Бояршинова 3.Я., 1950. - С 34, 41). Русские восприняли это название реки именно от селькупов, которые и в XVI в. и сейчас называют её Чулым (чулым-кы) (Дульзон А.П., 1962. - С. 83)
Весь остальной бассейн Чулыма заселяли различные тюркоязычные народности, которые в русских документах XVII в. назывались татарами. Тюрки Оби называли Чулым еще в XVIII в. Ак-су (мутная река) (Дульзон А.П., 1950 - С. 180; 1962 - С. 83). "Сами же чулымские тюрки называли (и до сих пор еще называют) реку, на которой они проживают, Цём - от устья до деревни Кокдаево, а выше до истоков Йюс. Русские вплоть до [140] XVIII в. называли эту реку Чулымом только до впадения Урюпа; выше ее называли Июсом" (там же).
Г.Ф. Миллер задолго до публикации его "Историко-географических описаний" отмечал, что участок р. Чулым от устья р. Урюп и до слияния Белого и Черного Июсов в его время назывался просто Июс: "Из этого можно заключить, что они (киргизы - В.Д. ) жили тогда где-нибудь на реке Урупе, которая, соединяясь с Июсом, образует Чулым' (курсив мой - В.Д.) (Миллер Г.Ф. 1999 - С. 307; см. также; Элерт А.Х., 1988 - С. 65, 69, Добжанский В.Н., 2003, - С. 3-7). Об этом же писал и И.Е. Фишер, указавший, что "киргизы до начата нынешняго столетия (т. е. до XVIII в. - В.Д.) имели жительство свое у реки Абакана впадающей в Енисей, и в степи около Июса, которая по соединении с Урупом называется Чулым" (курсив мой - В.Д. ) (1774 - С. 207). Кроме того, басагары и кызылы, о которых говорится в наказных памятках" действительно обитали на Июсе значительно ниже милисов (Элерт А.Х. 1988 - С. 81).
Поход М. Лаврова и О. Кокорева по времени (сентябрь 1621 г. т. к. 130 г. это 1 сентября 1621 - 31 августа 1622 г) совпал с отправкой годовальщиков во главе с Б. Никоновым в Мелесский острог. К этому времени кыргызские князья были очень раздражены тем, что томские воеводы И. Шеховской и М. Радилов посадили в тюрьму брата князя Кары Сенжу, который был отправлен в Томск с просьбой о помощи против монголов Алтын-хана и требовали за него большой выкуп. В 1625 г. кыргызы говорили П. Сабанскому: "И томские де воеводы князь Иван Шеховской да Максим Радилов челобитчика их сенжу и с кошеваром посадили в тюрьму, а что у них было животишка: в 26 бобров, 15 соболей, - то взяли себе. А на них, кыргыских людей, послали войною томских служилых людей: голову конных казаков Молчана Лаврова, да татарского голову Осипа Кокорева с товарыщи" (Бутанаев В Я., Абдыкалыков А., 1995 - С. 53). Непростыe отношения с кыргызами имели место и раньше. Однако корысть этих воевод была столь велика, что даже томские служилые люди в 1624 г., давая показания в Казанском приказе, уверяли, что именно с их воеводства и "вчалась война" (Бахрушин С. В. 1999 - С. 679).
В заключение следует отметить, что исследователи в своих выводах опирались на один, два документа, отразившие какой-то один момент из целой цепочки событий, которые привели к строительству Мелесского острога.

[141] Литература и источники:
Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в XVII в (исторический очерк) - Фрунзе. 1968. - 138 с.
Андреев А.П. Примечания // Миллер Г.Ф История Сибири. - М. 2000.  Т. II - С. 670-671.
Бахрушин C.В. Енисейские киргизы в XVII в. // Научные труды -М., 1955 - T. III - Ч. 2, С. 176-224.
Бахрушин С. В. Примечания // Миллер Г.Ф. История Сибири - М., 1999 Т. I - С. 677-679.
Бояршинова 3.Я. Население Томского уезда в первой половине XVII века // Труды ТГУ. - Томск. 1950. - Т. 112 - С. 23-210.
Бутанаев B.Я., Абдыкалыков А. Материалы по истории Хакасии XVII - начала XVIII вв. - Абакан. 1995. - № 14. -257с.
Добжанский В.П. Гидронимы "Июс и "Белый Июс" в русских документах XVII в. // Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири: Четвертые научные чтения памяти профессора А. П. Бородавкина - Барнаул. 2003. - Кн. II. - С. 3-7.
Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке. - М., I960. - 622с.
Дульзон А.П. Былое расселение кетов. по данным топонимики // Географические названия - М. 1962. - С. 50-84 (Вопросы географии. Сб. 58).
Дульзон А.П. Древние смены народов на территории Томской области по данным топонимики // Ученые записки ТГПИ. - Томск. 1950 - Т. VI С 175-187
Кызласов Л. Р., КонкоевК К.Г. Хакасия в XVII начале XVIII в. // История Хакасии с древнейших времен до 1917 года. - М. 1993. С. 135-195.
Миллер Г.Ф. История Сибири - М. 1999 -Т 1. - 630 с.
Миллер Г.Ф. История Сибири - М. 2000. - Т. II. -796 с.
Оглоблин Н.Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592- 1768 гг.). - М., 1895. - Ч. I. - 421с.
Пелих Г.И. Селькупы XVII века (очерки социально-экономической истории). - Новосибирск. 1981. - 177с.
Потапов Л.И. Происхождение и формирование хакасской народности. - Абакан, 1957. - 307 с.
Резун Д. Я. Русские в Среднем Причулымье в XVII — XIX вв. (Проблемы социально-экономического развития малых городов Сибири). -Новосибирск. 1984. - 196 с.
Резун Д. Я., Васильевский P.C. Летопись сибирских городов - Новосибирск. 1989. - 304 с.
[142] Ремезов С.У. Чертежная книга Сибири - СПб., 1882. - 58 с. Эрмитажное собрание - № 237. - Л 58.
Русско-китайские отношения в XVIII веке. Материалы и документы М. 1990. - Т. 2. 1725 - 1727. - 668 с.
Русско-монгольские отношения 1607-1636. Сборник документов М. 1959. - 352 с.
Русско-монгольские отношения, 1654 - 1685. Сборник документов - М. 1996. -560 с.
Фишер. И.Е. Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием - СПб., 1774. - 631с.
Элерт А.Х. Историко-географическое описание Томского уезда Г.Ф. Миллера (1734 г.) // Источники по истории Сибири досоветского периода. - Новосибирск. 1988. - С. 59-101.
Элерт А.Х. Экспедиционные материалы Г.Ф Миллера как источник по истории Сибири, - Новосибирск, 1990 - 247 с.