При обсуждении программы Записок Сибирскаго Отдела, назначенных к печатанию, согласно общему желанию, допущен между прочим исторический отдел, весьма важный в том отношении, что большая часть интересных событий о Восточной Сибири, осталась или вовсе неприкосновенною, или передана не в том свете и не с тою достоверностию, как надлежало бы это сделать. Более всех занимался разработкою исторических материалов нашего края, незабвенный в ученом мире - Герард Фридрих Мюллер, осмотревший почти всю Восточную Сибирь и пробывший здесь довольно значительный период времени(*). [102] За ним следует почтенный ученый Иоанн Эбергард Фишер; но всеобъемлющий труд; в деятельность перваго, совершенно затемняют все, что сделал последний на одном и том же поприще. После таких знаменитых личностей, казалось бы излишним пересматривать наши архивы, откуда они почерпнули огромный запас исторических сведений. При этом оба ученые были вполне счастливы тем, что нашли архивы вполне сохранными и никем до них неизследованными. Несмотря на все это, я принял решительное намерение проследить важнейшие древние документы всех наших архивов и в разное врема, в течении пятнадцати лет, успел извлечь много драгоценных исторических материалов. В этом случае я обратил особенное внимание на те из столбцов, которые не были замечены учеными предшественниками, или не вполне разобраны по трудности чтения стараго письма. С этою целию, я буду иметь честь представлять в Сибирский Отдел исторические эпизоды, основанные единственно на найденных мною древних документах, и такие именно, которые или вовсе были пропущены, или неразвиты с тою достоверностию, как требовала того истина и связь исторических событий.
Из прочитанных мною древних свитков, события юго- восточной Сибири по всем отношениям превосходят своим интересом все, что случилось в прочих местах этой обширной страны. Развивая мою мысль яснее, я хочу сказать, что первыя колонизации Русских в Дагурии, занятие ими берегов р. [103] Амура, покорение различных тунгузских племен, оседлость казаков в Маньчжурии, а наконец, встреча их в первый раз с сильными соседями Маньчжу-Китайцами и взаимныя военныия действия за право владения землями, составляют собою отдельный, любопытный исторический эпизод. Происшествия эти резко выставляются на вид и ближе всего знакомят с духом и характером первых завоевателей Восточной Сибири. Здесь совершились дела, вполне свидетельствующия о жизни казаков, исполненной неимоверных усилий, трудов и подвигов безпримерных.
Проникнутый вполне важностию дел, совершившихся в Дагурии, я на первый раз имею честь представить вниманию наших Сочленов отдельное описание последней осады Маньчжу-Китайцами Албазинскаго острога, бывшей в 1687 году. Промежуток времени, избранный мною, занимает трех-летний период, в течение котораго Русские находились в беспрерывной осаде от неприятеля и из защитников Албазина рельефно выходят два незабвенныя лица: Алексей Ларионович Толбузин, и в особенности, голова ратных людей фон-Бейтон. Для меня кажется непонятным, почему Мюллер в своей брошюре: «История о странах при реке Амуре лежащих,» не заинтересовался Бейтоном и не раскрыл пред потомством отличных военных заслуг его? Историк Фишер даже вовсе не упомянул об этих достойных памяти лицах и кончил свой 2-й том, невыразив полной идеи о событиях дагурских. Чтобы вполне понимать исторический ход тогдашних происшествий, я нахожу недостаточным осмотр одних только наших древних столбцов; для параллели и лучшаго понимания о международных делах России и Китая, должно непременно принять к соображению источники китайские, проливающие много свету в тех случаях, где в наших свитках мы встречаем сбивчивость или пропуск весьма важных обстоятельств. Оба историка в своих вариантах часто ссылались на заграничные источники, но, к сожалению, в руках своих в то время они не могли иметь самых необходимых. Чтобы получить китайские исторические материалы, касающиеся до дел нашего Забайкальскаго края и прибрежьев р. Амура, в различныя эпохи сближения Рус-[104]ских с Китаем и Монголиею, я вошел для этого в сношения с известным нашим синологом о. Иакинфом и г. Сычевским, собравшим в Пекине большой запас разных сведений. Оба эти лица оказали величайшую услугу, сообщив мне драгоценныя бумаги о происшествиях, случившихся на р. Амуре, согласно показаниям, находящимся в китайских государственных актах. Сообразив такйм образом свои архивныя сведения с заграничными, я представляю здесь перечень событий, предшествовавших осаде Албазина, и за сим самый ход военных действий Русских с Маньчжу-Китайцами.
В 1684 году, в бумаге, посланной от Боярина и енисейскаго воеводы Князя Константина Осиповича Щербатова к нерчинскому воеводе Ивану Власову, видно, что енисейский сын боярской Бейтон посылается с 576 тобольскими, туринскими и верхотурскими служилыми людьми в дагурские дальние остроги на помощь осажденному от Богдойцев Албазину. С ними отпущено 10 пушек, 220 ядер железных, 100 пудов пороху ручнаго и пушечнаго, и проч. Между служилыми людьми было много сосланных стрельцов, раскольников и других важных преступников. Из жалобы Бейтона иркутскому воеводе можно видеть, с какими неимоверными трудностями он достиг Забайкальскаго края. Буйныя ватаги ссыльных неистовствовали по дороге; оне между прочим напали на воеводу Федора Воейкова, ехавшаго с сыном из Нерчинска в Россию, ограбили его и едва живаго выпустили из рук своих. С большими затруднениями Бейтон довел эту нестройную толпу бродяг до Удинскаго острога. Отсюда следовало бы ему немедленно идти чрез Нерчинск на помощь погибавшему в осаде Албазину, но Буряты, кочевавшие в Селенгинских степях, отогнали казачьих лошадей и тем воспрепятствовали дальнейшему его следованию. С каким прискорбием Бейтон доносил иркутскому воеводе о своем несчастии и о том, что должен своротить в Селенгинский острог, который также много терпел от набегов дерзких инородцев. Присутствием своим Бейтон оказал величайшую услугу жителям Ссленгинскаго острога: он настиг Монголов на равнине у Гусинаго озера, отнял своих лошадей, а хищников прогналь в монгольские [105] пределы. Наконец Бейтон прибыл в Нерчинск. Здесь оставался он недолго. Нерчинский воевода Иван Астафьевич Власов дал ему предписание, чтоб он Бейтон шел с новоприборными людьми в Албазин на помощь албазинскому воеводе Алексею Толбузину и быль бы у него в послушании ратном. Между тем казаки подали Власову за подписью всех челобитную, из которой видно, что они были довольны начальством Бейтона и единогласно просили назначить его своим головою. Некоторые утверждают, что Власов получил несколько предписаний от Князя Василья Васильевича Голицына, имевшаго тогда влияние на деле целой России; нерчинскому воеводе велено было во чтобы то ни стало отстаивать владения наши на р. Амуре. Обстоятельства того времени были для Русских чрезвычайно стеснительны. Храбрый Алексей Иларионович Толбузин находился в самом отчаянном положении и с малым числом людей едва держался против сильнейшаго неприятеля. По нашим сведениям, под стенами Албазина собрано было Китайцев, Маньчжуров и разных тунгузских племен более 10,000 человек, тогда как с Толбузиным в крепости сидело только 450 человек с тремя пушками и тремя стами мушкетов. Толбузин с часу на час поджидал подкрепления из Нерчинска, о чем давно был уведомлен Власовым, но люди в самое нужное время не подоспели в Албазин и Толбузин, при малолюдстве и истощенных запасах, должен был неминуемо сдаться на капитуляцию. К этому крайнему средству он прибегнул по совету игумена Спасской обители Ермогена и соловецкаго старца Тихона, которые убедили его сдать Албазин с условием, чтоб Китайцы безпрепятственно отпустили всех Албазинцев в Нерчинск. 23 июля 1685 года, горсть Русских с прискорбием вышла из острога, который она отстаивала так долго и с такою честью. Что подумал неприятель, увидав малолюдство Албазинцев? Китайцы обошлись с Русскими варварски, они тотчас же сожгли Албазинский острог и обобрав последния крохи у страдальцев, пустили их в самом бедственном положении. С дороги Толбузин донес Власову о сдаче Албазина и что он идет в Нерчинский острог с великою нужею и питается кореньями и травою.
[106] Как скоро Толбузин прибыл в Нерчинск, воевода Власов немедленно распорядился отправлением вновь на реку Амур казаков под его же начальством, прикомандировав к нему и Бейтона с новоприбывшими людьми. Отсюда начинается неутомимая деятельность Бентона, вполне разделившаго тяжкие военные труды с своим достойным начальником. Положение, в котором находились Толбузин и Бейтон, и их безпрестанныя военныя действия с неприятелем, своим значением далеко стоят выше подвигов первых пришельцев на Амур — Пояркова, Хабарова, Степанова, Нагибы и других. Последния лица встречались на р. Амуре только с добрыми и безсильными тунгузскими родами, которые долгое время, безсознательно, не зная кому, платили ясак и оказывали всякую покорность. К несчастью большая часть начальников первых вольных казацких партий, алчным корыстолюбием и притеснениями, вывели из терпения инородцев и Русские начали встречать от них сопротивление. Но когда притеснения со стороны казаков обратились в грабежи и буйства, Солоны, Дагуры, Дучеры и другие тунгузские роды, не принадлежавшие прежде сего никому и платившие произвольную дань рухлядью и рыбою Русским и Маньчжурам, вступили в борьбу и отдались по необходимости под покровительство последних. Толбузину и Бейтону судьба назначила разделываться кровью за непозволительныя насильства первых необузданных пришельцев. Вследствие их погрешностей, эти мимолетныя завоевания тунгузских племен, должны были неминуемо окончиться чувствительною катастрофою для Русских — потерею наших заселений на р. Амуре, которыми владели мы более 40 лет. В это время военныя дела зашли далеко: прозорливьий Богдохан Канси, видя не успешность борьбы против Русских в течении многих лет, приказал начальствующему над войсками Ланданю нспременно взять Албазин, выгнать Лоча (Русских) из пределов амурских и отсюда с войском итти к Нибчу (Нерчинску). При новом грозном нашествии Маньчжу-Китайцев с соединенными силами тунгузских племен, Толбузин и Бейтон показали собою пример не странствующих без цели казаков, но прямых защитников отечества, оспоривающих у сильнаго неприятеля отдаленный угол [107] земли, с полною надеждою удержать его за собою и снова положить крепкое основание владычеству Русских на Амуре.
По всему видно было, что нерчинский воевода Власов неожидал внезапной сдачи Албазина. Боясь, без сомнения, ответственности за последствия этого непредвиденнаго им обстоятельства, он тотчас же, как я сказал выше, Толбузина и Бейтона отправил на Амур. В конце августа того же 1685 года, Русcкие уже были на месте соженнаго Албазина. Прежде всего Толбузин поручил Бейтону снять с полей хлеб. Нельзя неудивляться, каким образом неприятель, истребив Албазинский острожек с его окрестными заимками, оставил хлеб на полях целым?... Маньчжуры, по раззорении Албазина, наверное предполагали, что Русские никогда не возвратятся на прежния свои поселения. Мюллер насчитывает засеяннаго хлеба более 1,000 десятин; трудно верить однакожь, чтобы 450 человек бывших с Толбузиным прежде сего в Албазине, могли разработать такое количество земли?... Кроме того известно, что из этого числа людей, большая часть казаков отправлялась вниз по Амуру за сбором ясака и для наблюдений за неприятелем. По окончании жатвы, Толбузин и Бейтон с особенною поспешностию приступили к постройке новаго острога. Им предписано было поставить укрепление ниже стараго Албазина по течению реки, но они лучшаго места не нашли и положили выстроить острог там, где он стоял прежде. Построение это совершалось с неимоверными трудностями. Позднее осеннее время и наступившие морозы, много препятствовали работающим, однакожь, в три месяца самая большая часть острога была окончена, а вниз по течению Амура возобновлено несколько заимок для хлебопашцев. С этого времени острог в казенных отписках начали называть Ново-Албазинским, и Русские, при ничтожных средствах и с малым числом людей с 1685 по 1689 год, т. е. до заключения Нерчинскаго договора, при самых неблагоприятных обстоятельствах, отстаивали свою приамурскую землю.
Зимою 1686 года, Бейтон с небольшим числом людей отправился вниз по Амуру, и всех инородцев, которые, вследствие неудач Русских, отложились от них и передались на [108] сторону Маньчжу-Китайцев, снова привел, в подданство, взял у них аманатов и заставил платить ясак.
Между тем Маньчжуры узнали о новом заселении Русских. Из дальних заимок начали доходить в острог верныя известия, что неприятель снова готовится со всеми своими силами подступить под Албазин. Толбузин предугадывал, что Маньчжу-Китайцы не замедлят явиться летом, ибо войско их после военных действий с Русскими было не распущено и стояло невдалеке от нынешняго Сахалин-ула-хотона. Весною 1686 года, по открытии навагации, неприятель начал показываться отдельными партиями. В это время Бейтон разделяет все труды и опасности с достойным своим начальником. Чтобы узнать о числе собравшихся Маньчжу-Китайцев, он с партиею казаков отправляется в Наунския села и там от пойманных людей узнает о силе и намерениях неприятеля. Опасаясь быть отрезанным от острога, Бейтон возвращается назад с собранными сведениями и в обратный путь забирает с собою с заимок и деревень Андрюшкиной и Озерной крестьян, сожигает эти селения и благополучно достигает Албазина.(**) С этого времени острог в продолжении трех лет находился почти в безпрерывной осаде. Грозная судьба тяготела над осажденными, их положение по истине было ужасно. Представьте себе толпу людей, брошенную по обстоятельствам на произвол, лишенную своевременнаго пособия и отдаленную необъятным пространством от мест населенных Русскими! Что мог сделать для Албазина ближний к нему Нерчинский острог? Он сам претерпевал подобныя же бедствия: толпы кочующих Монголов и Тунгусов, по влиянию на них Маньчжу-Китайцев, безпрестанно нападали на острог. Харануты, Чемчигары, Поинкиты и Онкоты были безсменными врагами Русских. Вот почему так часто и с такою униженною просьбою осажденные в Албазине умоляли о присылке хлеба, скота, пороха [109] (рушнаго зелья), свинцу и других необходимых вещей; все это посылалось или в не свое время, или не в том количестве, какое нужно было. Несчастные Албазинцы претерпевали всякаго рода лишения: их постигли голод и тяжкия болезни; но неприятель страдал еще более: житье на открытом воздухе, ненастье и потом холод породили повальную цьнготную болезнь; народ умирал и это бедствие много помогло Русским так долго держаться в своем укромном убежище.
Трудно и почти невозможно говорить с подробностями о всех обстоятельствах чудесной осады. К сожалению по краткости и неудовлетворительности тогдашней переписки, нельзя следить обстоятельно за ходом последних важных дагурских происшествий. Но вспомним об одном из горестнейших событий, это смерть незабвеннаго Толбузина. По свидетельству албазинских свитков и древней летописи Черепанова, Толбузин в одной из вылазок быль ранен пушечным ядром в ногу и умер в больнице. После него управление Албазиным принял на себя достойный сотоварищь покойнаго — Бейтон. Это случилось в начале 1687 года. После такой значительной потери со стороны нашей, неприятель ободрился и смелее начал делать свои наступления. С этого-то времени настали для Русских новыя, неслыханныя бедствия, вытерпенныя Албазинцами с мужеством, которое в них мог только вселить неустрашимый и строгий Бейтон. Большаго труда стоило ему удержать буйных защитников Албазина от бегства в Нерчинск. Бейтон выдержал жестокие удары судьбы с терпением праведника. В апреле месяце 1687 года, Русские едва существовали в своем остроге; израненный и больной Бейтон совершенно изнемог и на костылях выходил командовать остальными 82 человеками.(***) К большому несчастию, хлебные запасы давно истощились в Албазине; осажденные принуждены были питаться сосновою корою и кореньями разных растений, которыя доставали с опасностию жизни. От скудной пищи, житья в сырых землян-[110]ках и безпрестанных трудов, явилась цынготная болезнь, похитившая более жертв, нежели сам неприятель, который с своей стороны потерял большую часть своих людей. Албазинский острог до того был завален трупами, что не кому было и зарывать их.
4 мая Маиьчжу-Китайцы отступили. Это случилось вследствие посланнаго из России в Пекинский Трибунал листа, в котором требовалось согласия о взаимных переговорах в отношении положения границ между двумя государствами. Я представляю себе, какое впечатление должен был сделать такой неожиданный оборот дела на погибавших Албазинцев. Нет никакого сомнения, что это обстоятельство спасло храбраго Бейтона и его сподвижников; им досталась в удел высокая честь не покинуть роднаго пепелища до последняго истощения сил.
Чтобы вернее изобразить тогдашний быт Албазинцев, я представляю здесь выписку из любопытнаго донесения Бейтона нерчинскому воеводе Власову.
«Царскаго Величества стольнику и воеводе Ивану Остафьевичу Афонька Бейтон, челом бьет.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да ко мне ныне в указной памяти писано о смете служилым людям и сколько на лицо в Албазинском и сколько в разных годах побито и померло и оружие умерших у всяково казака Государское и казачье оружие, ей Создатель Сердовидец, милость прошу у Бога да у вас Государя стольника, человеческое, убогое и хворое и безпамятное и весмысленное писать и сметить не кому и отписываюся с нужею, а прежним книгам Алексея Ларионовича Толбузина смотрить не смею и по смерти его Государя нашего на разных боях и в осадное время и сколько кто побиты записать вскоре не кому и некогда было, потому что страшное время было, — друг друга незвидали и кто оздоровеет раненые и кто умрет не знали, потому что скудость во всем стала такая у нас в Албазине, сколько люду, друг друга доводится не протянуть и мирския докуки и челобитья от нужных и бедных людей безпрестанно, чтобы отпустить голодных лю-[111]дей в Нерчинск к вашей честности Государя нашего столника Ивана Астафьевича; ей голодны, что не можно держать под Государской грозой и вашей милости, а ныне все конечно туго пришлось. Не покиньте нас Свет Государь Иван Остафьевичь Божией милостью, здешняя украйна у тебя Государя нашего, Вы пожалуйте нас своею милостию держите и берегите, только на Бога и на вас Государь надежда. Укажите Государь милостивой как жить? И прикажите Государь, буде возможно дать ума и вели к нам писать и свою милость к нам объявить, чтоб ратным людям не унывать, на Бога и на вашу милость уповать. Утри кровавыя уста своим милосердным словом! Ей Господь Сердцеведец! Инаго писать не смеем и не умеем на украйне и мы бедные безпомошные от неприятеля мы до основания раззорились, безпрестанно в обидах. Сколько Государския милости казакам не присылается и они милые служивые вместо дару Господня принимают с радостию, только малый час в руках подержут, а в конце и достанется неприятелю, а на воров живота не напахать, войной до осиования раззорены. Пили мы с покойным с Алексеем Ларионовичем (****) одну кровавую чашу и он выбрал себе радость небесную, а нас оставил в печали и видим себе всегда час гробный, но указал нам Господь земному Богу служить и памятовать смертный час!...»
После такого важного Факта, я не смею упоминать о безчисленных разсказах и преданиях потомков Албазинских. Мюллер, в бытность свою в 1735 году в Нерчннском округе, видел самых выходцев, оставивших по Нерчинскому договору Албазинский острог. От них он сльшал между другими преданиями разсказ о пудовом пироге, будто бы посланном Бейтоном в подарок Китайцам, дли того, чтобы показать, что Русские не нуждалась в хлебе. Но в маньчжурских источниках я нашел со всем противное: там видно, что сам Бейтон просил у неприятеля хлебных припасов. Вообще заграничные источники проливают много свету на события тогдашнего времени; без них трудно понимать историю юго-восточной Сибири. Для параллели с русскими сведениями, я предлагаю [112] здесь выписку из маньчжурских источников, заключающую в себе известия о взаимных военных действиях на р. Амуре в последнее осадное время. Нет никакого сомнения, что в этой статье увеличены подвиги неприятелей; но не менее того она очень интересна, и в ней многое может быть достоверно. Выписку мою я начинаю с того времени, когда Толбузин и Бейтон окончили земляное укрепление Албазина.
«В следующий год (*****), гражданский чиновник Палаты Внешних сношений, Мампи, схватил одного из Лоча (Русский) по имени Окшонко, от котораго узнал, что пришельцы Лоча снова начали строить на прежнем месте города Якса (Албазин) земляной вал и укрепление и обзаводиться по прежнему хлебопашеством. Его Величество Шенцзу (Кан-си), получив об этом донесение, приказал в 5 число 4-й луны Ланданю, Баньдарша и Гуанбао с товарищами снова двинуться с армией, и, отпуская их, Его Величество потребовал к себе одного Ланданя во дворец Цянь-Цин-Гун для особой аудиенции. Здесь, Его Величество один на один изволил сделать ему следующия наставления: В нынешний раз, ты с товарищами своими, отправляясь с армиею против Лоча, в действиях своих должен иметь сугубую осторожность. По прибытии на место, ты поступи с ними согласно прежним наставлениям нашим, то есть, сначала надо прибегнуть к средствам увещательным: вразуми их, что они Лоча, будучи подданными внешняго государства, ослепившись корыстью, с опасностью потери жизни заходят в наши пределы и производят безпокойства в жилищах наших подданных. Скажи, что ты послан теперь против них с большою армиею, и что они должны поскорее сдаться и покориться нашему оружию; в противном случае ни одного из них не останется в живых. По взятии города Якса, ты должен, не останавливаясь, идти вперед к городу Нибчу (Нерчинск). По окончании там всех дел, возвратись обратно в город Якса и здесь останься на зимовку. Этот город ты не должен разрушать, не истребляй и хлеб на нивах, Русскими засеян-[113]ный; но дождись, пока оный созреет и сними его в нашу пользу.»
После этой аудиенции Его Величество повелел выдать Ланданю 300 лан серебра из Внутренняго Казначейства (собственнаго кабинета).
«3 числа 5 луны войска наши прибыли к реке Сахалин-Ула, а 14 достигли урочища Мэньди-эн (близ Албазина). Здесь Ландан, по общему совещанию с помощником корпуснаго командира Баньдарша, с начальником гвардейскаго отряда Гуанбао, и с местным главноначальствующим Сабсу, разделив армию на два отряда, послал оба к крепости Якса, один водою, а другой сухим путем. В тот же день схвачено на пути четыре человека из Лоча, подосланных сюда для разведывания. 28 числа сухопутный и речной отряды в одно время подошли к городу Якса и расположились лагерем в сосновой роще. В тоже время сделано было пришельцам Лоча предложение согласно с Высочайше данным наставлением. Но Лоча не согласились сдаться добровольно, и, сделав вылазку, произвели из за городскаго вала ружейную и пушечную пальбу на передовые отряды наших воинов. Главнокомандующий Ландань, тотчас сам прискакав сюда с гвардейским отрядом, приказал полковому командиру Мышицзи палить из пушек, вследствие чего неприятель принужден быль возвратиться в свое укрепление. 1 числа 6 луны Ландань двинулся с отрядом своей армии на западный берег реки Амура и приказал речному отряду завладеть пунктами, лежащими вверх по течению оной. 4 числа ночью, Ландань, приступив к северной стороне города с войском, открыл пушечную пальбу, а помощнику корпуснаго командира Баньдарша с товарищами приказал атаковать город с южной стороны. Неприятель, увидев это, вышел на встречу, но, после жаркой схватки, был опрокинут отрядом Баньдарша и преследуем до самых стен их города. С самой ночи до разсвета продолжалась пальба по крепости без умолку, но укрепление сделано так прочно, что мы немогли разбить стен и взять города. Ночью 6 числа главнокомандующий послал офицеров Индахунь и Шугэ с отрядом воинов осмотреть и разведать неприятельския приготовления. Отряд этот наткнулся на [114] скрытый отряд неприятеля, и, вступив с ним в жаркую битву, с большим трудом успел вытеснить и опрокинуть Лоча. Ночью 8 числа, Ландань с отрядами: Унь-дай, Бэкэ, Бягурь, Индахунь и Ян-ши-моу подошли к земляному валу, находящемуся у южной стороны города. Здесь они также сошлись с неприятелем, разбили его на голову, завладели валом, и, занявши выгодную позицию, в нужных местах разставили сторожевые пикеты. Ночью 9 числа, Ландань с отрядом войска занял ближайший к городу берег р. Амура и приказал на этом месте заняться устройством бастиона. Лоча, стараясь удержать свою позицию, открыли с городской стены ружейную и пушечную пальбу, но работа, под прикрытием нашего отряда, во всю ночь ядрами и стрелами неусыпно отвечавшаго на их выстрелы, к утру была окончена, и Ландань, разместив в трех пунктах сторожевые отряды, возвратился в лагерь. 10 числа, неприятель, пользуясь большим туманом, подступил к земляному валу с намерением завладеть оным; но сторожевые отряды наши, дружно напав на неприятеля, успели его отбить и прогнать. 12 числа Лоча снова, пользуясь туманом, сделали вылазку, но были мгновенно опрокинуты. Тогда Ландань, обратясь к предстоящим Амбаням, выставил им необходимость прервать водяное сообщение неприятеля, ибо без этого, говорил он, мы еще надолго не в состоянии будем обезоружить и усмирить безпокойных Лоча. Получив на это согласие Амбаней, сотоварищей своих, Ландань с отрядом генерала Баньдарша отправился прямо к городу с тем, чтобы, прорыв там длинный ров и сделав земляные бастионы, атаковать неприятельское укрепление. Неприятель, увидев себя стесненным и вместе с тем опасаясь лишиться водянаго сообщения, открыл военныя действия, которыя безпрерывно продолжались четыре дня и четыре ночи. Наконец войско наше успело убить их старшину Эркэше (Толбузин), прорыть ров, устроить земляные бастионы и укрепиться тут твердою ногою (******). 8 числа 7 луны [115] неприятель опять сделал вылазку с намерением завладеть нашею батареею, устроенною на северной стороне города, но был отражен находившимся там сторожевым отрядом, который, положив на месте несколько человек убитыми, схватил и представил двух пленных Лоча. После этой вылазки, где неприятель потерпел большое поражение, пришельцы Лоча уже не выходили из своего укрепления и не вступали в сражение (*******). Между тем Ландань, собрав сухопутные и речные отряды нашей армии, обложил город, и приводя к окончанию устройство высоких батарей, начатых на южной и северной стороне города, сделал уже приготовления к осаде неприятельскаго укрепления, как вдруг получил известие, что повелитель России Чахань-хан (Белый Царь), истощенный в силах, прислал ко Двору Его Хуандиева Величества своего посланника с изявлением покорности и вместе с просьбою, чтоб войска наши, обложившия город Якса, отступили, так как будет назначен и послан от Белаго Царя чиновник для сдачи земель и определения пограничных межей. В следствие сего, Его Величество, Государь Шенцзу (Кан-си), послал Офицера дворцовой гвардии Магу вместе с гонцом Русскаго Царя в лагерь действующей армии, и Ландань, получив Высочайший указ, приказал войскам нашим немедленно отступить. В 10 луне, Ландань, сосредоточив войска свои при главной квартире, принял только наблюдательную позицию. 11 числа 11 луны, старшина пришельцев Лоча, по имени Бэйдунь (Бейтон) прислал человека в лагерь просить сестных припасов. Ландань, приказал отпустить им припасы, послал для доставления оных чиновники И-фань, которому поручено было вникнуть в положение Лоча и вместе узнать, не притворная ли эта просьба их. Чиновник, возвратясь оттуда, донес, что Бэйдунь (Бейтон) одержим жестокою болезнью, что в укреплении осталось сих пришельцев всего двадцать с небольшим человек и что все они также страдают болезнями. 6 числа 4 луны, 26 лета (1688 года) вой-[116]ска наши еще отступили верст на десять и расположились лагерем в сосновой роще. 23 числа, Бэйдунь прислал сюда человека с просьбою дозволить распахать и засеять ближайшия к городу нивы, но Ландань отказал им в этом, сказав посланному, что так как ваш посол еще не приехал и места еще не разграничены, то и дозволения на распашку земли дать нельзя. 21 числа 7 луны, получен Высочайший указ, в котором Его Величество изволил предписать, чтоб войска наши пока расположились квартирами в городе Нингута, впредь до прибытия русскаго уполномоченнаго, имеющаго приехать сюда для определения пограничных межей. 14 числа 9 луны Ландань произведен в чин главноначальствующаго монголо-маньчжурскою дивизиею.»
Представив здесь эту выписку, извлеченную из биографии Ланданя, нельзя не заметить, что сам неприятель наш свидетельствует об упорном сопротивлении Русских и о безпрестанных вылазках, предпринимаемых казаками для уничтожения неприятельских покушений. Но что могла сделать горсть людей при такой силе?!.. Что, если бы Албазину, пред тем, как убит был Толбузин, подана была хотя малейшая помощь из Нерчинска? Без преувеличения можно сказать, что 500 хорошо вооруженных казаков, могли бы утомленнаго неприятеля сбить и прогнать в пределы маньчжурские. Но Албазинский острог был забыт совершенно; это ясно видно из бумаги Бейтона. Два года острог боролся собственными своими силами, выдержал эту борьбу с честью, но за то потерял вместе с храбрым главою Толбузиным всех своих доблестных сподвижников. Весь грех погибели этих людей, должен лежать на начальстве енисейском, которое тогда заведывало этим краем и вполне знало о тяжких обстоятельствах Албазинцев. Между тем военное искусство соединенных Маньчжу- Китайцев во все время неприятельских отношений с Русскими выказалось с самой невыгодной стороны. Витзен говорит, что осадными орудиями управляли Европейцы, взятые из Пекина; как бы то ни было, но во всех действиях их видна была удивительная медленность и трусость прямо китайская. Каким образом ничтожное число Русских, при малых средствах, [117] держалось в осаде почти три года против таких важных сосредоточенных сил?
В 1689 году заключен был известный Нерчинский договор. По силе 3 пункта этого договора, положено было срыть до основания Албазин и вывести оттуда людей. Бейтону прислана была указная память, и вот, албазинский герой, отстаивавший кровью стены острога, должен был своими руками уничтожить родное жилище, бывшее свидетелем его блистательного мужества. Китайцы предложили помощь в раззорении острога; желая как можно скорее выпроводить Русских с берегов Амура за р. Горбицу, они особенно спешили окончить это дело. О последних днях Албазина вот что напечатано в маньчжурских сведениях.
«26 числа 7 лупы, Ландань, разставшись с Амбанями, отправившимися сухим путем, взял от русскаго посланника Федора (Головин) бумагу за его печатью, которою предписывалось всем находящимся в городе Якса пришельцам Лоча переселиться и оставить это место. Он приплыл сюда на судах 3 числа 8 луны, а 7 числа распорядился разрушить укрепления города Якса, его предместья и всех жилищ Лоча. Работа продолжалась три дня и по окончании оной всем Лоча даны лодки, хлеб и деньги, а старшине их Бэйдунь (Бейтон), явившемуся с благодарностию в стан Ланданя, сделаны особые подарки. При отпуске их, Ландань сделал им наставление, упомянув вместе о столь высоких милостях, дарованных Лоча Хуандием. Лоча, сняв шапки, отвечали на это поклонами и удалились со слезами.»
По уничтожении Албазина, Бейтон с казаками приилыл в Нерчинск. Мне неизвестно, долго ли он там оставался. Надобно полагать, что он был уже в преклонных годах после службы дагурской. Заслуги Бейтона, кажется, не были оценены по достоинству; в бумагах последняго времени его именовали полковником и казачьим головою, но сомнительно, чтобы он получил за службу свою какия либо особенныя награды. Между другими бумагами, свидетельствующими о жизни Бейтона, мне попалась в руки его просьба, посланная из Албазина в самую критическую минуту осады острога. В просьбе своей Бейтон между прочим пишет: «Служу Вам Великим Государем холоп [118] Ваш в дальней Вашей заочной Даурской украйне и Вам Великим Государем Даурских языков приводил и на многих приступах и боях был и в Албазине в томной, голодной, смертной осаде сидел и от прежних ран и осаднаго многотерпения холоп ваш захворал и устарел и помираю томною голодною смертию, питатцо нечем и Вы, милосердые Государи пожалуйте меня холопа своего своим Государевым кормом как вам Господь Бог по сердцу положит, чтоб мне холопу вашему хворому и увечному будучи на вашей службе в Албазине в разоренье томною голодною смертью не помереть и ваших Великих Государей службу впредь не оставить, Цари Государи смилуйтеся».
Из разных бумаг я видел также, что у Бейтона было два сына, из коих один, будучи управителем Селенгинскаго острога, женился там на Марине, дочери Гетмана Демьяна Многогрешнаго, сосланнаго в Сибирь Царем Алексеем Михайловичем. Старые документы Иркутскаго Архива заключают в себе много сведений, из которых можно сделать заключение, что Бейтон кроме военных доблестей, был и замечательным правителем. Последние дни героя албазинскаго протекли мирно в Верхоленском остроге, где он служил прикащиком и там скончался в начале семисотых годов.

Примечания:

(*) Мюллер был назначен в 2-ю Камчатскую экспедицию с капнтан-командором Берингом в 1733 году, указом Правительствующаго Сената. В 1734 г. Мюллер отправился из С.-Петербурга, ехал очень долго и собирал в различных городах архивныя сведения. В 1735 г. он пробыл все лето за Байкалом вместе с Иоганом Гмелином. Весною, 1736 года, Делакройер Гмелин и Мюллер поехали в верховья р. Лены и оттуда, последние два, отделившись, следовали вниз по течению р. Лены до г. Якутска; на это путешествие употреблено было целое лето. В 1737 г. по случаю сгоревших ученых материалов Гмелина о бассейне Лены, Мюллер и Гмелин из Якутска вторично осмотрели течение р. Лены вверх. В этом же году воспоследовал указ Сената, коим Мюллер и Гмелин освобождались от путешествия в Камчатку. Им предписано было заняться вообще обозрением всей Сибири в смыс- ле географическом, историческом и естественном. На это последнее обозрение употреблено было слишком 6 лет. По окончании последних трудов своих, оба эти ученые возвратились в С-Петербург в 1743 г. Февраля 15. И так, если считать со времени назначения Мюллера во 2-ю Камчатскую экспедицию, то выходит, что он пробыл в Сибири почти 10 лет.
(**) По показанию Мюллера в остроге казаков и крестьян было 761 человек, а по свидетельству летописи Черепанова 900 казаков и 1,000 человек крестьян. Маньчжу-Китайцы пришли под Албазин в ЧИСЛЕ 8,000 человек.
(***) Мюллер говорит, что в Албазине осталось только 66 человек, но в свитке того времени именно показано 82 человека.
(****) Толбузиным.
(*****) 1687 год.
(*******) В летописи Черепанова, об этом происшествии сказано так: «что Русские разбили их обоз и лишили жизни главнаго начальника над войском, но между тем и сами потеряли храбраго воеводу Толбузина, который был ранен в ногу пушечным ядром и умер в больнице.»
(*******) Кому же было выходить из острога, когда после смерти Толбузина осталось несколько десятков людей, изнуренных битвами, голодом и тяжкими болезнями?

Воспроизводится по:

Записки Сиб. отделения Имп. Рус. Геогр. общества. 1858, т. V, с. 101 — 118.

Стиль, пунктуация и орфография сохранены, буквы старого русского алфавита заменены современными.

Сетевая версия – В. Трухин, 2013.