Русские землепроходцы впервые появились на Лене и Вилюе в 1628 г. Вскоре движение на Лену стало массовым. В 1632 г. казачий сотник П. Бекетов основал Якутск, сыгравший огромную роль в освоении всего дальневосточного региона. Одной из важных причин нарастания новой волны походов в необследованные земли в начале 40-х годов XVII в. стало уменьшение соболя в бассейне Лены. «Скаски», отписки и челобитные содержат много имен служилых и промышленных людей, усилиями которых были обследованы огромные пространства Сибири, проложен путь к Тихому океану, открыт весь Северо-Восток Азии и Аляска.
20 сентября 1648 г. кочи Семена Дежнева, Федота Алексеева (Попова) и Герасима Анкудинова, пройдя от устья Колымы около 1400 км, достигли северо-восточной оконечности Азии. С.И. Дежневу принадлежит честь открытия пролива, соединяющего Северный Ледовитый океан с Тихим (Берингов пролив); именно С.И. Дежнев открыл и впервые описал Чукотский полуостров. Но, как подчеркивал А.В. Ефимов, следует говорить и о Федоте Алексееве (Попове), Василии Бугре, Михаиле Стадухине, Юрии Селиверстове, Семене Моторе, Никите Ворыпаеве и о многих других предшественниках, спутниках и продолжателях его дела (ОРЗПМ, 1951, с.37). Наиболее часто в документах того времени встречается имя казака Михайло Стадухина (Михаила Васильевича Стадухина), деятельность которого тем не менее до сих пор не стала предметом специального исторического анализа. Как писал М.И. Белов в своей известной монографии о Семене Дежневе, по опыту и знаниям равными Дежневу в то время были только приказный Нижнеколымского острога Втор Гаврилов, да Михаил Стадухин. Но последний тогда уехал с Колымы и пребывал в Якутске, где добился разрешения воеводы отправиться на Погычу. Втор Гаврилов, в свою очередь, был одним из организаторов экспедиции и сам остановил свой выбор на Семене Дежневе как руководителе экспедиции. «Происходило это летом 1647 г., и вполне логично предположить, - пишет М.И. Белов, - что если бы Стадухину удалось [57] прийти в Нижнеколымск в год отправления Дежнева в поход, а не зазимовать в устье Лены, то, возможно, не Дежнев, а Стадухин стал бы во главе экспедиции на Анадырь. Для организации этой экспедиции у него имелось достаточно настойчивости, опыта и средств». (Белов М.И., 1973, с. 107).
Данная статья - одна из первых попыток на основании опубликованных источников и литературы показать «службу» на дальних великих реках Восточной Сибири и Охотского побережья этого незаурядного человека, внесшего свой вклад первооткрывателя в историю дальневосточного региона России.
Михаил Васильевич Стадухин – енисейский казак, впоследствии якутский казачий десятник, казачий атаман, был организатором походов на р. Оймекон (правый приток Индигирки) в 1641-1642 гг., реки Анадырь, Пенжину, Охоту, Тауй в 50-х гг. XVII в. Стадухин – земляк Дежнева; как и Дежневы, Стадухины происходили из Пинеги, по праву считающейся родиной полярных мореходов. На Лену они явились почти всей семьей. Смелый и в то же время высокомерный, своенравный, подчас любой ценой добивавшийся права быть первым, что наглядно проявилось в его грубом поведении на Анадыре в 1650 г., – таков он в исторической литературе. Всю свою жизнь Стадухин фактически провел на «государевой службе» «в дальной государевой вотчине» на великой реке Лене и других реках Северо-Востока Азии. Он начал свою службу на Лене в 1630 (РМЛТО, 1952, с. 60) и погиб в верховьях Индигирки в 1666 г. (по данным Б.П. Полевого) или в 1665 г. (по данным А.Н. Алексеева), таким образом отдав "государевой службе” около 36 лет жизни.
М.В. Стадухин принадлежал к казачьей верхушке, тесно связанной с купечеством, а через него и с царскими властями. М.И. Белов, проанализировавший «Росписи таможенным отпускам на соболиные промыслы Якутского уезда», писал, что вместе с приказчиком купца Василия Федотова, Михаилом Стахеевым Гусельниковым, Стадухины вели крупную торговлю на северо-востоке Сибири (РМ, 1952, с. 50). Кроме Михаила Стадухина там, по его словам, промышляли два его брата, Тарас и Герасим Васильевы, а также его сын Яков. В частности, на имя Михаила Стадухина под 1643 г. в Ленской таможне записана крупная торговая сделка на сумму 296 руб. 4 алтына (Белов М.И., 1973, с. 61).¹
[58] Перед служилыми, торговыми и промышлеными людьми стояли цели «проведывания» новых землиц, обложения данью «неясачных людей» и «приведения их под высокую и крепкую государеву руку». Однако, как отмечают исследователи, трудно провести грань между служилым и промышленным человеком. Довольно четко это прослеживается в судьбе Стадухина. В своей челобитной о жаловании за походы по рр. Вилюй, Оймекон, Анадырь, Пенжину, Тауй, Гижигу и Охоту в 30 – 40-х гг. М. Стадухин пишет, что послан он был в 1630г. (138 г.) из Енисейского острога на государеву службу на великую реку Лену с сыном боярским Парфеном Ходыревым и со служилыми людьми; там приводили они многих, неясачных тогда якутов, под высокую царскую руку и собрали с них ясак (ОРЗПМ, 1951, с. 156).
В 1633 г. вместе с Посником Ивановым и товарищами, всего 15 человек, они сами подали челобитную атаману Ивану Галкину «из прибыли во сте соболех» идти на государеву службу «в новое место, на Вилюй для прииску неясачных тунгусов» (ОРЗПМ, 1951, с. 156).
В 1641 г. стольник и воевода Петр Петрович Головин послал его с 14 служилыми людьми в новое место на р. Оймекон (в документах Емокон – прим. авт.) к тунгусским людям и якутам для государева ясачного сбора. Поднимался он в поход за свой счет, на своих двух лошадях; и лошади, и весь подъем стоили ему 60 руб. (ОРЗПМ, 1951, с. 157). М.И. Белов считает, что назначение Стадухина командиром отряда объясняется ни чем иным как его связями с воеводой (Белов М.И., 1973, с. 59 – 60). Документы позволяют определить и состав отряда. В явочной челобитной ленских служилых людей, посланных со Стадухиным на реку Оймекон, называется, кроме самого Стадухина, еще 11 человек: Ондрюшка Шестаков, Мишка Коновал, Гришка Фофанов, Семенка Дежнев, Вавилко Леонтьев, Фторко Гаврилов, Сергейко Ортемьев, Ондрюшка Иванов, Бориско Прокофьев, Ромашка Немчин, Федька Федоров (ОРЗПМ, 1951, с. 491). В этой же группе был и служилый человек Ленского острога Андрей Горелый (ОРЗПМ, 1951, с. 141). Как сообщал Андрей Горелый в роспросных речах, стольник и воевода Петр Головин послал Стадухина с отрядом «через горы коньми на Омокон реку, а Собачья тож...». Шли они через Алдан до Омокона 9 недель с вожами, и на Омоконе поставили зимовье и взяли ясак с якутов, которые сходили с Лены и жили в верховьях реки. С Омокона Стадухин послал его, Ондрюшку, со служилыми людьми, с 18 человеками, из тех, что они застали на Оймеконе, когда пришли, да с якутами, человек с 20, на конях через горы на р. Охоту, в ее верховья, к тунгусам «ламутцким мужикам». Весь поход туда и обратно занял у них «всего 5 недель». Они привезли важные сведения о том, что [59] район реки Охоты богат и соболями, и рыбой, и «ламутцких мужиков» там много, и оленных, и сидячих (ОРЗПМ, 1951, с. 142).
По документам, не ранее 1 сентября 1641 г. – ранее 9 июля 1642 г. в Якутскую приказную избу из Оймеконского зимовья поступила «Отписка» служилых людей Михаила Стадухина и Вторко Гаврилова. В ней говорится, что государев ясак собран полностью ("И явили мы прибыли на 150 год (1641 г. – О.С, В.Ч.) 3 сорока (соболей)”. Расспрашивали они у мемельских тунгусов про захребетников и про иных неясачных людей. Государеву казну отправили в Якутск со служилыми людьми Иваном Ивановичем Кислым, Денисом Васильевичем Ерилом, да с Трофимом (Трошкой) Ивановым. Казна государева была послана за печатями Стадухина и целовальника, а книги и отписки за печатью Стадухина. (ОРЗПМ, 1951, с. 119 – 120).
Данная отписка содержит и описание реки Оймекон. Оймекон, верхний приток Индигирки, которую казаки открыли в том же 1641 году во время поездок к востоку от Алдана, оказался голодным и пустым (Зимой морозы доходят там до 60°). «А отнють на Емоконе реке жить служивым людем не мошно, кормица жить не у чего, людей по той реке нет нигде. А ламунские тунгусы ходят мимо, а не живут на той реке» (ОРЗПМ, 1951, с. 120). Там же им сказывал якут Увай, что есть большая река Мома, где живет много людей, а тот Емокон пал устьем в ту Мому (ОРЗПМ, 1951, с. 492). Сам М. Стадухин в челобитной писал, что на Оймеконе он узнал о новых реках Индигирке и Колыме. (Индигирка являлась как бы центром «Юкагирской землицы», распространявшейся в то время от правобережной Лены до Колымы и Анадыря (Алексеев А.Н., 1996, с. 11). На свой счет Стадухин снарядил промышленных людей в дальний поход, ссудив их оружием, свинцом и порохом. Впоследствии они заплатили ему «за подъем» 4 сорока соболей. Правда, когда Стадухин привез при воеводе В.Н. Пушкине государеву ясачную соболиную казну в Якутск, его «соболи 4 сорока» были также взяты в «государеву казну», как он писал, «неведомо за что» (ОРЗПМ, 1951, с. 157).
Спустившись в коче вниз по Индигирке до ее устья, Стадухин с отрядом поплыл морем на восток и «дошел на Колыму реку», где поставил «зимовье с нагороднею». В исторической литературе нет единого мнения относительно точной даты и места установления этого зимовья. В самой челобитной прямых указаний также нет. Д.М. Лебедев подчеркивает, что трудно установить точную дату достижения Стадухиным Колымы, однако, отмечает он, что в 1643 или 1644 гг. он уже поставил на Колыме зимовье, в том числе и Нижнеколымский острог, который находился примерно в 20 км от современного Нижнеколымска. Б.П. Полевой называет Стадухина первооткрывателем Колымы (Полевой Б.П., 1984, с. 6). В [60] свою очередь, М.И. Белов считает, что первым достиг Колымы не Стадухин, а Зырян Ерило (Дмитрий Зырян, Дмитрий Михайлов Зырян – прим. авт.). В свое время М.И. Белов вступил в полемику с Б.П. Полевым, подчеркивая, что тот «не привел убедительных данных в пользу того, что первое зимовье на Колыме Михаил Стадухин построил не в низовьях этой реки (при впадении в нее Анюя, где и оно сохранялось и позднее, названное зимовьем Стадухина, и расположенное вблизи Нижнеколымского острога), а в среднем течении реки – то есть Среднеколымское зимовье». М.И. Белов считает, что приведенные Б.П. Полевым данные имеют косвенный характер и недостаточны, чтобы поставить вопрос о постройке русскими зимовья в среднем течении Колымы еще в 1643 г. Из отписок Михаила Стадухина, – пишет М.И. Белов, – известно, что, достигнув устья реки Колымы, они построили новое зимовье в нижнем течении ее. По его мнению, Среднеколымское зимовье построил Петр Новоселов в 1645-1646 гг. (Белов М. И., 1973, с. 214 – 215).
М.И. Белов описывает события следующим образом. Осень и зиму 1642 – 1643 гг. Дмитрий Зырян (Ярило) с товарищами провел на Алазейском поселении. А с наступлением лета они собрались на Колыму, но вначале Зырян, имея небольшую группу людей, не решался пойти на разведку. Но дело приняло неожиданный оборот: почти следом за Зыряном по морю на Алазею пришел отряд Михаила Стадухина и Семена Дежнева. С прибытием их силы русских на Алазее значительно увеличились, но между двумя группами казаков, очевидно, существовали недружелюбные отношения, поэтому к Зыряну поехал Семен Дежнев, хорошо его знавший по совместной службе на Индигирке. Зырян согласился соединить отряды. М.И. Белов приводит слова известного землепроходца Ф. Чюкичева о том, что летом «они, служилые люди, Митька Ярилов (Зырян) пошел с усть Алазей реки к востоку на коче, а с ним одиннадцать человек на Колыму-реку». С Зыряном пошли Дежнев и Стадухин. Остальные казаки были из отряда Стадухина, что и предопределило выбор вожака. (Белов М. И., 1973, с.66).²
Б.П. Полевой проделал тщательный источниковедческий анализ, установив на основании списков, что участников первого русского похода на р. Колыму было 23 человека. А.Н. Алексеев, известный якутский историк, археолог, осуществивший археологические раскопки Алазейского и Стадухинского зимовий, при описании событий на Колыме в это [61] время ссылается на Б.П. Полевого, таким образом разделяя его точку зрения в отношении установления первого русского поселения на Колыме. «В начале июля 1643 г. объединенный отряд Дмитрия Зыряна и Михаила Стадухина двинулся на Колыму... Отряд вышел к устью Алазеи 7 июля 1643 г., а 15 июля того же года участники похода достигли низовьев Колымы, где им пришлось выдержать тяжелый бой с юкагирскими племенами... С трудом первопроходцам удалось оторваться от воинственных юкагиров. Уходя от погони, казаки шли под парусами вверх по реке и через 10 дней дошли до «Алаевых житий», т.е. до владений пешего оседлого юкагира Алая, которые и заняли силой. 30 июля 1643 г. землепроходцы поставили здесь самое первое на Колыме русское поселение – будущий г. Среднеколымск, ставшее на одно десятилетие своеобразной русской колымской столицей. Лишь летом 1644 г. казаки вновь вернулись в низовья Колымы, где поставили два зимовья: одно – на месте современного с. Колымское на левом берегу, второе – при впадении Анюя в Колыму. Оно было основано Дмитрием Зыряном и впоследствии получило название «Нижнеколымского острога». Тогда же, в 1644 г., на левом берегу Колымы было основано и Стадухинское поселение, первоначально ясачное зимовье с нагороднею. Вскоре Стадухинское зимовье разрослось и превратилось в острог.³
Так был проложен морской ход с Лены на Колыму, которая стала частью территории Якутского уезда, вошедшей в состав Российского государства». (Алексеев А. Н., 1996, с. 16 – 17).
М. Стадухин пришел с ясачным сбором в Якутский острог 23 ноября 1645 г. А 26 апреля 1647 г. в съезжей избе воеводам В.Н. Пушкину и К.О. Супоневу, да дьяку П. Стеншину в роспросе сказал о реках Колыме, Чюхче, Анадырь и о населении по их берегам. Он был на Колыме для государева ясачного сбора 2 года, собрал с юкагирских людей ясак в 8 сороков соболей, а уезжая, оставил начальником Колымского зимовья Семена Дежнева. Он сообщал: «А Колыма де река велика есть, с Лену реку, идет в море так же, что и Лена, под тот же ветр, под восток и под север. А по той де Колыме реке живут иноземцы колымские мужики свой род оленные и пешие сидячие многие люди и язык у них свой». (ДАИ, 1848, т. 2, с. 221). Во время пребывания на Колыме Михаил Стадухин от колымской ясырки («погромной женки») Калибы, которая 3 года жила у чукчей (на реке Чухочьей, к западу от Колымы), получил интересные, но очень противоречивые, сведения о землях за «Необходимым Носом», о «моржовом клыке заморном». От той же ясырки он узнал о каком-то острове, который будто-бы тянулся параллельно береговой [62] линии... и будто-бы чукчи с Чухочьей переезжали зимою на оленях на этот остров «одним днем» для охоты на моржей. Сам Стадухин этого моржового рыбьего зуба не видел, но другие промышленные люди его видели и говорили ему об этом. С.В. Бахрушин в свое время подчеркивал, что важно иметь в виду то, что, рассказывая об этом неизвестном острове, Стадухин излагал не собственные наблюдения, а рассказ ясырки. Возможно, писал Бахрушин, что в такой искаженной форме ясырка передавала рассказы чукчей об Америке (здесь и далее курсив наш - О.С., В.Ч.). Но поморы, промышлявшие на Колыме, высказывали свою гипотезу, что данный остров является продолжением Новой Земли, куда ходили из Поморья с Мезени. С.В. Бахрушин высказал догадку, что та ясырка «была в плену не у «чухочь», живших на р. Чухочьей, а у чукчей, живших на Беринговом проливе, в расстоянии двух дней пути от р. Покачи и что Стадухин допустил ошибку, смешав чукчей Бериногова пролива с известными ему жителями бассейна реки Чухочьей (Якутия в ХVII в. , 1953, с. 59).
М.И. Белов обратился к анализу картографических произведений. «До сих пор исследователи не сопоставляли гипотезу Михаила Стадухина с русской картографической мыслью ХVІІ-ХVІІІ веков, считая, что между ними нет никакой связи. Однако анализ русских чертежей и карт показал иное. Даже в дошедшем до нас собрании карт С.У. Ремезова можно найти такие, где Новая Земля показана восточнее подлинной Новой Земли” (Белов М. И., 1973, с. 93). В мае 1972 г. в Париже ученому удалось обнаружить важный картографический источник – давно разыскиваемую «Карту Северной Азии...» Петра Вахрамеевича Миллера (Милер, Мюллер), крестника Петра I. В 1720 – 1721 гг. по распоряжению Петра I он участвовал в полярной экспедиции по отысканию морского пути из Оби или Енисея на Восток. На карте Северной Азии, составленной Миллером, очевидно, перед поездкой на Обь и Енисей, показана гигантская Новая Земля именно такой, как она представлялась Михаилу Стадухину и Семену Дежневу, а также их товарищам по Нижнеколымску. Все указывает на то, что в руках П. Миллера оказался чертеж Стадухина 1659 г. его служб на Северо-Востоке Азии. Далее М.И. Белов на основе анализа русских карт XVII – XVIII вв. делает попытку показать, как эта Новая Земля постепенно, по мере накопления сведений географического характера, перерастает в Большую Землю – Аляску (Белов М.И., 1973, с. 94; РМЛТО, 1952, с. 66, 93).
Со второй половины XVII в. Колыма стала тесна для промышленных и торговых ватаг. Начались походы на крайний северо-восток Азии – на Чукотку. На Колыме и в Якутии в 1646 г. говорили о богатой реке Погыче. Содержит сведения о реке «Погыче» и «скаска» М. Стадухина:
[63] «А от Колымы де до реки ж, что выше той Колымы, сказывают Погыча, а до ней от Колымы парусным погодьем бежать сутки трои и больши. И та де река большая, и собольная ж, и иноземцев де на ней много ж, а язык у них свой ж». (ДАИ, 1848, т. З, с. 222).
С.В. Бахрушин заметил в свое время, что в данном случае речь идет о реке Покаче, впадающей в Берингово море к западу от мыса Олюторского. Он подчеркнул, что о тождестве реки Погычи с рекою Покачей писал еще в 1920 г. Л.С. Берг. Но в то же время Бахрушин утверждает, что Г.Ф. Миллер «ошибочно считал Погычу за другое название Анадыря, а его ошибку повторяли позднейшие исследователи, в частности, В. И. Огородников». (Якутия в XVII в., 1953, с. 59).
Полную ясность в отношении реки, о которой сообщал Михаил Стадухин, удалось внести Б.П. Полевому. Ученый отметил, что В.Г. Богораз-Тан, Л.С. Берг и С.В. Бахрушин были, безусловно, правы, когда считали, что река «Погыча», – это река «Покача – Похача». У русских землепроходцев тогда сложилось ложное представление о том, что река «Погыча» будто бы находится сравнительно недалеко к востоку от Колымы, всего лишь в трех днях плавания. Б.П. Полевой убедительно доказал, что «Погыча» и «Похача» - реки разные. И если «Погыча» – это река Анадырь, то Похача – это река, находящаяся в северной части Камчатской области, и именно туда первым в 1651 – 1652 гг. пришел отряд М. Стадухина (Полевой Б.П., 1984, с. 6, 10).
Сведения о «Новой Земле» всколыхнули массы людей. Летом 1647 г. воевода В.Н. Пушкин снарядил сразу две экспедиции, направлявшиеся к востоку от Колымы: одна – во главе с М. Стадухиным шла с Лены, но задержалась из-за льдов на реке Яне (РМЛТО, 1952, с.67), и другая, которая готовилась на самой Колыме во главе с С. Дежневым. Случай, по меткому определению М.И. Белова, беспрецедентный (Белов М.П., 1973, с. 92, 95).
Летом 1649 г. Стадухин на двух кочах из устья Колымы направился на поиски реки Погычи (Анадырь). Шел он семь суток, но никакой реки не видел и из-за недостатка продовольствия вынужден был вернуться. (Устье Анадыря в 1648 г. открыл С. Дежнев. Но об этом Стадухин не знал). Таким образом, через год после Дежнева Михаил Стадухин и примкнувший к нему Василий Бугор с товарищами (как полагает А.В. Ефимов, с 50 беглыми казаками, промышленными и служилыми людьми) сделали попытку повторить поход Дежнева и пройти морем на Погычу. Но им это не удалось, и в сентябре из-за недостатка продовольствия они вынуждены были вернуться на Колыму (ОРЗПМ, 1951, с.34, 35; РМЛТО, 1952, с. 66). М.И. Белов считает, что предельной точкой этого похода, очевидно, был мыс Шелагский, за который Стадухину не уда-[64]лось пройти (РМЛТО, 1952, с. 117). В челобитной промышленного человека Ивана Федорова Казанца описывается этот поход следующим образом: «И перезимовав, тот служилый человек Михайло Стадухин кочем по морю пошел на те новые реки, а меня ... взял с собою для твоих государевых письмянных дел. И бежали мы от Ковымы реки морем семеры сутки парусом, не отпущая парус, а реки не дошли. И тот, государь, служилой человек, Михайло Стадухин посылал меня, сироту твоего, с служилым человеком Ываном Барановым в поход для языков. И шел я, сирота твой, возле моря двои сутки и дошли коряцких людей две юрты... и взяли языки, а служилому человеку к Михаилу Стадухину (привели). И в роспросе... языки ему, Михайлу, сказали, что де мы реки никакие блиско и далеко не знаем. И у него, Михайла, у служилых и у промышленных людей хлебных запасов не стало и рыбы добыть не мочи, потому, что возле моря лежит Камень. И он, служилой человек Михайло Стадухин, не хотя поморить голодною смертью служилых и промышленных людей, воротился морем назад на Ковыму реку». (РМЛТО, 1952, с. 246).
В своей «отписке» Стадухин сообщал, что взятые им корятцкие люди при «роспросе» сказали, «что де той Погычи реки блиско не знают, потому что лежит Камень утес и тому де Камню конца не знают. А которые де служилые, и торговые, и промышленные люди Герасимко Онкудинов с товарищи 90 человек на дву кочах на море розбило преж ево, Мишкина, походу, и тех де служилых людей родники их побили». И потому Стадухин по морю «итти не посмел... потому чтоб служилых людей напрасною смертью не поморить» (ОРЗПМ, 1951, с. 265 – 266; 275). Он посчитал, что погибли все 90 человек, и первым принес на Колыму эту весть. Вернувшись на Колыму 7 сентября 1649 г., Стадухин в том же году узнал (в документе не указывается каким образом), что река Погыча находится недалеко за горой (ОРЗПМ, 1951, с. 35). А.В. Ефимов отмечает, что 25 февраля 1650 г., до того как отправиться на Анадырь «сухим путем», Стадухин сдал казну и коч со снастями (ОРЗПМ, 1951, с. 36). С группой служилых людей на нартах он прошел с Колымы на Анадырь. Шли они на свой счет, ссужая друг друга (пуд муки покупали по 10-ти соболей, а пороху фунт по шести соболей, а фунт свинцу по соболю и по полутора соболя, лыжи по 2 соболя и больши» (ОРЗПМ, 1951, с. 267).
Весной 1650 г. на Анадыре столкнулись одновременно отряды Дежнева, Стадухина, Семена Моторы и промышленного человека Юрия Селиверстова. Все исследователи пишут об их «всегдашней ссоре». Пожалуй, наиболее точно суть этой «ссоры» выразил С.В. Бахрушин, когда писал, что борьба в Заносье шла "за преимущественные права эксплуатировать «каргу», т.е. песчаную отмель недалеко от устья Анадыря, где [65] залегли моржи и было много «заморной» моржовой кости (Якутия в ХVІІ веке, 1953, с. 62).
Со времени прибытия на Анадырь Стадухин вел свои дела отдельно. Как писал А. В. Ефимов, с этого времени там имелся уже не один острог, а два – один Дежнева и Моторы, а другой – Стадухина. Противоборство между ними, жалобы казаков на грубое поведение Стадухина освещены в литературе довольно полно. Кроме того М.И. Белов отметил, что Стадухина не устраивала бедная пушным зверем анадырская тундра, и поэтому он в феврале 1651 г., собрав ватагу «охочих людей», отправился на юг по направлению к Пенжине. Так было положено начало поискам путей на Камчатку (Белов М.И., 1973, с. 128). Костяк его отряда, по-видимому, составили те, кто пришел с ним на Анадырь. Сам Стадухин писал о походе так: «...был на Анандыре на новой реке и с Анандыря зимою перешел с товарыщи своими на лыжах с нартами за Нос, на Пенжину реку. А Пенжина, государь, река безлесная, а людей по ней живет много, род зовут коряки. И с той реки пришел я, холоп твой, с товарыщи своими на Изигу реку. А по Изиге реке живут многие корятцкие люди, а вверх Изиги эту же реку зовут Чондоном, а живут ходынские мужики юкагиры. И на той реке впредь будет тебе, великому государю, в ясачном зборе прибыль немалая, а мне, холопу твоему, с товарыщи своими, невеликими людьми, твоего, государеву, ясаку взять было не мочно. А с тое Изиги реки, морем пришел я, холоп твой, в судне на Дирягу реку и Товуем зовут ту ж реку...». С Анадыря М. Стадухин выслал в Якутский острог с Юрием Селиверстовым «для опыту в государеву казну кости рыбьего зубу весом 30 гривенок» (ОРЗПМ, 1951, с. 157 – 158). Это произошло, пишет М. И. Белов летом 1650 г. (РМЛТО, 1952, с. 116 – 117 ).
В выписи в доклад о добыче моржовой кости сыном боярским Василием Власьевым «на море» и служилым человеком Михаилом Стадухиным за р. Колымой дана более полная информация: «...в 158 году (1651 г.) прислал в Якутцкой острог служилой человек Михалко Стадухин в Спаскую казну⁴ 2 кости весом 7 гривенок без чети. Да он же, Михалко Стадухин, писал к ним, что за Ковымою рекою на море моржа и зубу моржового добре много и лежит многая заморная кость на берегу, и той де кости мочно нагрузить многие суды, а они де не брали той кости за последним путем, чтоб не зазимовать. И прислал он, Михалко, с казаком Юшком той кости 2 головы, 4 зуба, весом 29 гривенок, да в Якутской острог в Спаскую казну полпуда кости». Воевода Дмитрий Францбеков и дьяк Осип Степанов, выбрав у Юрия Селиверстова лучшую кость, 5 пудов 33 гривенки взяли для великого государя по оценке тор-[66]говых людей, и Юрию Селиверстову отдали из государевой казны – 226 рублей. И ту государеву и Спаскую казенную кость послали к царю в Москву (ОРЗПМ, 1951, с. 349 – 350).
О походах с Михаилом Стадухиным рассказывает в своей челобитной казак Архип Максимов Аршин: «во 159-м году (1651 г.) зимним путем с Анандыря реки перешли на Пенжень реку и на той, государь, Пенжене реке делали суды, и во 159-м ж году пошли водяным путем, и пришли на Тогуй реку. И на Тогуе реке служили тебе, государю, и взяли 3-х аманатов ... ясак збирали, и жили на той реке 5 лет до 165-го году, и, живучи на той реке на Тугуе, ходили в походы по всякой год. И со 165-го году с той с Тогуя реки перешли водяным путем по морю на Охоту реку з государевою соболиною казною и с аманатами...» (ОРЗПМ, 1951, с. 266). Казна составила «3 сорока 28 соболей и пластин в напольниках десятинной 28 соболей с пупки, да спаских 2 сорока 30 соболей, да 42 пластины собольих, да лисицу» (ОРЗПМ, 1951, с. 270).
Весь поход был очень трудным. «И с реки на реку переходя с Анандыря на Товую дважды море било и заводишка розметали, а иные и море потопило, и голод терпели, и души свои сквернили, а тебе, государь, служили... И многих, государь, побито нас, холопей твоих, на дорогах и на переходах, и на морском розбое, и на аманатском имке, и з голоду померло 37 человек, а всех, государь, нас было с ним, Михаилом, 50 человек, а ныне, государь, осталось 14 человек с ним, Михаилом...» (ОРЗПМ, 1951, с. 267).
Из Охотска в Якутск сам М. Стадухин вернулся весной 1659 г. Прибыв, он подал в Якутскую съезжую избу свои известные челобитные с описанием своих служб, оттуда бумаги были препровождены в Сибирский приказ (РМ, 1952, с. 263). В одной из них он писал, что на дальних государевых службах служил 12 лет, за прежние свои заслуги был приверстан в десятники, а вернувшись, узнал, что «ныне, государь, яз, холоп твой, в Якутцком остроге в окладных книгах написан рядовым» (ОРЗПМ, 1951, с. 272). Поэтому он просит восстановить его в правах.
Другая челобитная более подробно освещает его 12-летнюю службу, в ней он просит царя «за кровь, за раны, и за многое терпенье» пожаловать его «прибавочным денежным и хлебным жалованьем». «И на всех на тех реках служил я, холоп твой, тебе, великому государю, всякие твои, государевы службы 12 годов без твоего, государева, денежного и хлебного жалованья и всякую нужу и бедность терпел, и всякую скверность приимал, и душу свою сквернил» (ОРЗПМ, 1951, с. 158).
В Якутске ему было поручено доставить в Сибирский приказ «костяную казну» и очередную партию ясачных и таможенных соболей.
[67] В конвойные отряд вошли Никита Семенов, Василий Бугор и другие товарищи Семена Дежнева.
Михаил Васильевич Стадухин был среди тех первых казаков – землепроходцев, кто побывал на Анадыре и Охотском побережье; он первым вышел на Пенжину, а оттуда на верховья Чендона (Гижиги), т.е. на реки северо-западной части современной Камчатской области. М.И. Белов упоминает его имя среди тех, кого он называет «выдающимися мореходами» того времени (РМЛТО, 1952, с. 178). В отписке якутскому воеводе от 1 марта 1658 г. Стадухин сообщает, что им «отправлены книги и чертежи земель и рекам» (Речь идет об Анадыре, Гижиге, Тауе). Л.С. Берг отмечал, что определенно известно, что Стадухин посылал в Якутск подробное описание пройденных им «землиц», а также чертежи (Берг Л.С., 1946, с. 39).
Вклад Стадухина в дело описания дальневосточного региона, а значит и в мировую географическую науку несомненен. Его походы были частью движения, охватившего тогда Северо-Восток Азии. Служилые и промышленные люди «проведывали» неизвестные землицы и приводили их «под высокую государеву руку». Их трудами, их службами шло формирование восточной, тихоокеанской границы Российского государства. Отписки и челобитные самого Стадухина свидетельствуют о том, что он четко осознавал государственный характер своей службы. Так свою службу на великих реках Сибири Михаил Стадухин рассматривает как «государеву службу на дальной государевой вотчине» (ОРЗПМ, 1951, с. 156). Причем, по-видимому, это качество было присуще большинству казаков – землепроходцев и мореходов. По имеющимся документам (отпискам и челобитным) видно, как регулярно Стадухин отправлял собранный «государев ясак». Кстати, сами отписки и челобитные представляют из себя отличный источник по изучению вопросов управления дальневосточным регионом во второй половине XVII в., свидетельствуя о довольно четко поставленной отчетности служилых людей о своей деятельности по проведыванию землиц и объясачиванию местного населения.
Наше внимание привлекла «Память служилому человеку Михаилу Стадухину...», датированная не ранее 1 сентября 1650 г., которая в какой- то степени может отражать взгляды Стадухина на свою службу. В ней говорится о том, что около 40 человек (среди них Ортюшка Солдат, да Митька Васильев, Онисимко Костромин, да Васька Малой Бугор с товарищами) отправились «на ту реку, куда ты, Михалко, послан (на Погычу – Анадырь – О.С., В.Ч.). И тот Онисимко Костромин хочет и хвалитца со всеми своими товарыщи громить и розбивать тех новых людей, и врознь разогнать, чтоб тебе, Михалку, тех новых людей под государеву, царскую высокую руку призвать было неково и государева ясаку взять [68] было не с ково. И ты, де, Михалко, тех промышленных людей Онисимка Костромина с товарыщи к себе призывал и велел им слушать государева указу и наказной [памяти]... Онисимко Костромин с товарыщи государева указу и наказной памяти не послушали. И ты, де, Михалко, ему, Онисимку, с товарыщи говорил, чтобы де шли на ту реку, куда послан ты, Михалко, промышлять, а не воевать тех новых людей. И он, Онисимко, с товарыщи сказал, что де у нево есть своя наказная память» (ОРЗПМ, 1951, с. 263).
В 1663 г, за многолетнюю и полезную для Отечества службу, «за кровь и за раны, и за ясачную прибыль», – пишет А, Н. Алексеев, царь Алексей Михайлович произвел Михаила Васильевича Стадухина в казачьи атаманы. А в 1665 г.⁵ атаман Стадухин, направляясь на службу на Колыму попал в засаду и был убит. Имя отважного морехода и землепроходца М. В. Стадухина носят протока в нижнем течении Колымы, ледник в Бусрдахском массиве хребта Улахан-Чистой (горная система Черского), одна из улиц г. Якутска и исторический памятник – Стадухинский острог в низовьях Коылымы (Алексеев А.Н., 1996, с. 16).

* * *

Проанализировав документы в комплексе относительно служб лишь М. В. Стадухина, авторы статьи хотели бы обратить внимание на датировку двух документов, касающихся самых первых походов, в которых принимал участие Михаил Стадухин. Приведем полное название этих документов:
Документ № 188 – "Около 1638/41 г. – не позднее 1646/47 (155) г. – Челобитная служилых людей Якутского острога десятника казачьего Осипа Семенова с товарищами, в том числе Семена Дежнева, об отпуске их в Яульскую волость. (ОРЗПМ, 1951, с. 481 – 482).
Основанием датировки послужило следующее: 2/3 состава служилых людей, принимавших участие в походе в Нюриптейскую волость (док. № 189), были участниками похода в Яульскую волость. Можно предположить, считают авторы-составители, что эти два похода состоялись примерно в одно время – около 1638 – 1641 гг. Кроме того, известный мореход Михаил Стадухин в 155 г. (1647 г.) был уже десятником, а в публикуемой челобитной он являлся рядовым служилым человеком, поэтому позднее 155 г. поход в Яульскую волость не мог быть.
Документ № 189 – Не позднее 1639/40 г. (148 г.) – Челобитная служилых людей Якутского острога десятника казачьего Осипа Семено-[69]ва с товарищами, в т.ч. Семеном Дежневым, об отпуске их в Нюриптейскую волость.
Документ датируется на основании содержания публикуемой челобитной и челобитной пятидесятника Константина Дуная, принимавшего участие в походе в Нюриптейскую волость.
Если же рассмотреть весь состав участников двух экспедиций, то мы увидим, что в документе № 188 Ярафийко Дмитриев Киселев выступает как рядовой служилый человек, тогда как в документе № 189 он является уже казачьим десятником, что могло быть результатом того, что повышение в должности произошло в результате его заслуг в предшествующем походе. Основываясь на этом факте, как нам представляется, прежде всего следует согласиться с авторами – составителями сборника документов, что два эти похода состоялись примерно в одно и то же время, около 1638 – 1641 гг., и в то же время внести некоторое уточнение в датировку похода в Яульскую волость. А именно то, что поход в Яульскую волость состоялся ранее похода в Нюриптейскую волость. А именно он мог состояться около 1638 – но не позднее 1639/40 гг.
Подводя итог, можно отметить, что отечественными исследователями был проделан колоссальный труд по поиску и публикации документов, освещающих открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII в., и в данный момент в научном плане актуальны не только дальнейшие поиски документов, но и источниковедческий анализ уже имеющегося материала.

ЛИТЕРАТУРА

Алексеев А.Н., 1996. Первые русские поселения XVII — XVIII вв. на Северо-Востоке Якутии. Новосибирск.
Белов М.И., 1948. Семен Дежнев, 1648-1948. К 300-летию открытия пролива между Азией и Америкой. М.
Белов М.И., 1973. Подвиг Семена Дежнева. М.
Берг Л.С., 1946. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. 1725 – 1742. М.; Л.
ДАИ, 1848. Дополнения к Актам Историческим. – Т. З.
Лебедев Д. М., 1950. География в России Петровского времени. М.
ОРЗПМ, 1951. Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII века. Сборник документов. / Сост. Н. С. Орлова. М.
Полевой Б.П., 1962. О местоположении первого русского поселения на Колыме. Доклады Института географии Сибири и Дальнего Востока. №.9.
Полевой Б.П., 1965. Находка челобитной первооткрывателей Колымы. Экономика, управление и культура Сибири XVI - XIX вв. Новосибирск.
Полевой Б.П., 1984. Первооткрыватели Камчатки . Норд- Ост. Люди. Природа. История. Петропавловск-Камчатский.
РМЛТО, 1952. Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. / Сост. М. И. Белов, М.; Л.
Якутия в XVII в., 1953. Очерки / Под ред. С.В. Бахрушина, С.А. Токарева. Якутск.

Примечания:

¹В имеющихся у нас материалах не содержатся факты личной жизни М. Стадухина и его родственников. Так, его сын Яков более нигде не упоминается (хотя такие данные были бы интересны в связи с тем, чтобы определить, в каком возрасте Стадухин попал на Лену). В документах за 1666 – 1667 гг. упоминается имя его взрослого сына Нефеда, который был поверстан в то время в казаки (ОРЗПМ, 1951, с.527 - 529). О Василии и Тарасе Стадухиных (См.: РМ, 1952, с. 63, 161; Лебедев Д. М., 1950, с. 68, 69 и 33, 52 соответственно).
²Среди документов есть "Наказная память служилому человеку Дмитрию Зыряну, отправившемуся самовольно на «новые реки», где сказано, чтобы он, если встретит Михаила Стадухина, тоже самовольно ушедшего в «новое место», должен был «дать [Стадухина] на поруки з записью и прислать [его] в Якутский острог...». (ОРЗПМ, 1951, с. 124). Судя по всему Зырян в данном случае ослушался якутских властей.
³А.Н. Алексеев высказывает интересное предположение, что, возможно, именно в этом зимовье в начале 1646 г. скончался Дмитрий Зырян.
⁴ «Спаская кость» - кость, пожертвованная промышленниками и казаками Якутскому Спасскому монастырю (РМЛТО, 1952, с. 117).
⁵Б.П. Полевой упоминает о том, что М. Стадухин погиб в 1666 г. в верховьях Индигирки.

Воспроизводится по:

Сергеев О. И., Чернавская В. Н. Казак М. В. Стадухин — исследователь Северо-Востока Азии // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII — XIX вв. (Историко-археологические исследования). Владивосток, 1998. Т. 3.  С. 56-69.

http://kamlib.ru/kamch/index1.html