400 лет тому назад, в 1601 г., как считают многие исследователи, князь В. М. Рубец-Мосальский с С. Т. Пушкиным достроили Мангазейский острог, который незадолго до этого стали сооружать М. М. Шаховской и Д. П. Хрипунов-Дубенский. Вскоре по соседству был возведён и «Тазовский город», сделавшийся центром «златокипящей» «государевой вотчины» на северо-восточной окраине Московского царства.

Изучение биографий воевод и письменных (т. е. имевших право «писать» в центральные правительственные учреждения) голов Мангазеи служит немаловажным направлением исследования ее административной истории.¹

В. М. Рубец-Мосальский в первые два года царствования Шуйского воеводствовал в Кореле. Отозванный в Москву, приближенный Лжедмитрия I вскоре очутился в Тушине. Он стал одним из вождей «воровской» думы, хотя не смог вернуть себе чин дворецкого, который получил от «расстриги». После бегства Лжедмитрия II в Калугу захудалый князь сделался приверженцем польско-литовского короля и отправился на переговоры с ним к Смоленску.² Едва ли можно утверждать, что вслед за воцарением Шуйского Рубец-Мосальский превратился в его сторонника,³ а посылая Василия Михайловича в Корелу, новый государь сводил с ним личные счёты.⁴ После исследований Р. Г. Скрынникова нельзя быть уверенным и в том, что прежний мангазейский воевода сдал первому самозванцу Путивль.⁵

Преемник Мосальского в «Тазовском городе» Ф. Ю. Булгаков принадлежал (по меньшей мере с конца 1580-х годов) к рязанским выборным дворянам.⁶ При царе Василии он являлся «на Резани» вторым воеводой, вместе с князем Б. М. Лыковым сражался против мятежников на Восме, участвовал в осаде Тулы, где укрылись болотниковцы, посылался наряду с П. П. Ляпуновым под Гремячий и Епифань, которые удерживали повстанцы, оборонял Москву от тушинцев, находясь на Ваганькове.⁷

Царской грамотой от 27 декабря 1603 г. Верхотурским властям предписывалось отпустить в Мангазею с «запасом» к Чудину Чортову его «человека» Р. Семёнова.⁸ В боярском списке того времени выборный дворянин по Костроме Ч. С. Чортов (его оклад составлял 450 четвертей) упоминается с пометой «в Сибири». Весной 1601 г. Ч. Чортова и чёрного попа Варлаама из Казани через Верхотурье сослали в Тобольск. ⁹ Оттуда, по-видимому, костромского дворянина и направили в острог, «поставленный» накануне в устье Таза Вероятно, опальный стал мангазейским головой. (В составленном Е. В. Вершининым перечне лиц, управлявших «Тазовским городом», Ч. С. Чортов не значится).¹⁰

Следующий мангазейский воевода Д. В. Жеребцов в день коронации Бориса Годунова вместе с дьяком И. Барановым охранял вход в Успенский собор у «поповских дверей».¹¹ В разгар Смуты во главе ратных людей из Галича, Костромы, поморских и сибирских городов Давыд Васильев сын осадил тушинцев в Ипатьевском монастыре и овладел им.¹² Позднее сподвижник М. В. Скопина-Шуйского оборонял Троице-Сергиеву и Калязинскую обители.

Сослуживец Жеребцова в крепости на Тазе Курдюк Веригин сын Давыдов в 1591-1592 гг. [17] числился дворовым сыном боярским по Клину с окладом 400 четвертей (у его отца Вериги Фёдорова было на 100 четвертей больше).¹³ В 1613 г. Курдюк владел поместьем близ Твери.^13а

Утверждение И.О. Тюменцева, что при царе Василии Мангазеей ведал И.В. Кольцов-Мосальский,¹⁴ источниками не подтверждается. (Этот князь в начале 1607 г. действовал пол Калугой¹⁵).

Сменивший Жеребцова на мангазейском воеводстве И.Ю. Налединский унаследовал и расширил вотчину отца (управлявшего в первые годы XVII в. Нижним Новгородом) в Угличском уезде. В 1604 г., имея чин жильца (его оклад равнялся тогда 350 четвертям), Иван Юрьев сын в отряде воеводы А.Р. Плещеева выступил на «Северу» против Лжедмитрия I. В 1615 г. Налединский являлся уже дворянином московским. В 1618/19 г. он получал в Устюжской четверти 49 рублей.¹⁶ Голова Степан Забелин, который вместе с Иваном Юрьевым сыном нес службу на сибирской «украйне», возможно, был стрелецким сотником при Иване Грозном и «святоцаре» Фёдоре. Согласно расходной книге Устюжской четверти за 1618/19 г., Забелин тогда скончался.¹⁷ В головах он оставался и после приезда в Мангазею нового воеводы В. А. Новокщёнова. Последний происходил из старинного рода новгородских дворян. «Выведенный», согласно боярскому списку 1588—1589 гг., «из Новагорода» с братом Богданом, он тогда принял участие в походе на шведов; среди дворовых оба Новокщёнова находились и в канун Смуты.¹⁸ В течение 1585-1593 гг., по подсчётам Р. Г. Скрынникова, Воин Афанасьев сын приобрёл тринадцать кабальных людей, заплатив за них свыше 79 рублей (ранее у него был один холоп и три джонки-робы»). Холопов Новокщёнов покупал и в 1607/08 г.¹⁹ Найденная Л. В. Черепниным челобитная жены Воина Афанасьева Ирины (1615 г.) позволяет установить, что ему принадлежали поместья в Передольском и Городенском погостах Новгородской земли. (В 1607 г. он владел поместьем брата в Водской пятине).²⁰ По сведениям Е. В. Вершинина, Новокщёнов продолжал управлять Мангазеей и в 1615-1618 гг., только уже в роли второго воеводы, уступив должность первого переведенному из Берёзова И. И. Биркину.²¹ Потомок рязанских бояр Биркин в пору организации Первого земского ополчения был «прислан» П. П. Ляпуновым «с Рязани» в Нижний Новгород «для договору» о совместной борьбе против «литвы» и «воров», затем воеводствовал в Арзамасе, а в декабре 1611 г. в сопровождении нескольких смоленских дворян выехал из «Нижнего» в Казань для сбора рати, которую привёл к Д. М. Пожарскому уже в Ярославль. Умер Биркин в 1618/19 г.²²

Служивший в 1625/1627 г. в построенной в устье Таза крепости А. А. Волохов десятилетие спустя в должности письменного головы оказался в сибирской столице. Осенью 1604 г. с братом Иваном он снарядил одного всадника в поход против самозванца В начале «междуцарствия» Андрей Афанасьев сын — выборный дворянин по Суздалю. Волохов был и помещиком Ростовского уезда. В 1615 г., являясь сотенным головой, Андрей Афанасьев сын участвовал в разгроме отряда 3. Заруцкого в Васильевой слободе Юрьевского уезда, за что был награжден золотым размером в одну четверть золотого угорского. В 1632 г., хотя поместный оклад Волохова равнялся 800 четвертям, за ним числилась всего лишь 41 четверть «на Суздале», и Андрею пожаловали нижегородское поместье размером в 250 «четей», отобранное у не явившегося в смоленский поход В. В. Волынского. На случай татарского вторжения в 1633 г. видного провинциального дворянина назначили головой у патриарших стольников. В 1635 г. с тобольским подьячим С. Комаровым его послали в Томск для сыска про воеводу Н. И. Егупова-Черкасского. Там Волохов проявил «ко князю Никите» «наружную во всём» дружбу. ²³

Кичившийся родством с царствующим домом Г. И. Кокорев, затеявший в Мангазее «смуту» со вторым воеводой А. Ф. Палицыным, согласно боярской книге 1615 г. входил в число столичных дворян.²⁴ К этому же кругу относился тогда «присланный» ему на смену В. А. Давыдов. В 1588— 1589 гг. Василий Алексеев сын — коломенский выборный дворянин («без окладу»), отправленный в Новгород для участия в намечавшемся швед­ском походе; два десятилетия спустя мы встречаем Давыдова среди дворян -Тушинского вора»,²⁵ пожаловавшего Василия и его брата Ивана Селенской волостью в Подмосковье.

Мангазейский сослуживец В.А. Давыдова Д.Ф. Клокачёв в 1604/05 г. был наделён поместьем наряду с другими смоленскими детьми боярскими. По меньшей мере с наступления «безгосударного времени» Дмитрий Фёдоров сын — выборный по Смоленску; вскоре в числе многих смольнян его с отцом испоместили «на Кинешме»; в 1620 г. ему пожаловали земли в Ярославском уезде. По «смоленскому списку» он служил и позднее; в 1б26/27г. являлся уже дворянином московским.²⁶ Любопытно, что сын Д. Ф. Клокачёва Тимофей умер в 1674 г. на воеводстве в Таре.²⁷

Г. Н. Орлов, «правивший» Мангазейским уездом в 1633-1635 гг., по сообщению официального летописца, во время боев под Москвой между ополченцами и войсками гетмана К. Ходкевича провел в Кремль шестьсот гайдуков; при Михаиле Федоровиче его пожаловали землями из дворцового фонда. Суздальский и арзамасский помещик Орлов приобрёл два экземпляра Соборного уложения 1649 г.²⁸

Вслед за составителем «Книги записной» Е. В. Вершинин полагает, что Н. М. Барятинский скончался в Мангазее.²⁹ В действительности, как [18] показал Д. Я. Резун, этому князю после ссоры с дьяком Б. Обобуровым было велено «ехать к Москве». Тем же исследователем выяснено, что вопреки свидетельству Сибирского летописного свода (опять-таки сочтённому Е. В. Вершининым достоверным), А. Т. Секерин являлся не воеводой Мангазеи (в отличие от своего сына Андрея), а сыщиком, подобно направленному туда в 1650/51 г. подьячему Я. Иванову.³⁰

Умерший в 1647 г. на мангазейском воеводстве Я. А. Тухачевский по верстанию 1605/06 г., когда был новиком, получил поместье размером 300 четвертей (его отец, тоже принадлежавший к смоленской корпорации имел в то время на 200 четвертей больше).³¹ В сентябре 1610 г., то есть через год после того, как польско-литовские войска осадили Смоленск, вместе с четырьмя другими смольнянами Тухачевский получил от Сигизмунда III деревню Зуеву в Буйгородском стане — прежнее поместье знатных дворян Головиных. Жена Якова Астафьева (Остафьева, Евстафьева) сына Матрена в то время оставалась в окруженном королевской армией Смоленске, где. видимо, после падения города стал нести службу будущий мангазейский воевода.³² Но вскоре Тухачевский «отъезжает» от Сигизмунда III в Москву. В результате смотров февраля — августа 1615 г. Яков Астафьев сын был «написан в естех» и получил жалование «большой статьи», посланное ему под Смоленск. При царе Василии оклад Тухачевского составлял 12рублей; от боярского правительства смоленский дворянин получил «придачу» в 13 рублей (что позволяет заключить, что он оставил королевскую службу до воцарения Михаила Фёдоровича); в 1615 г. его оклад достиг 35 рублей, между прочим, он увеличился вследствие участия Тухачевского в осаде Смоленска русскими войсками. Тогда Яков Астафьев сын выступал и поручителем за нескольких смоленских дворян. Осенью 1618 г., накануне осады Москвы отрядами королевича Владислава, по словам летописца, ратные люди во главе с ярославцем Б. Тургеневым, смольнянином Я. Тухачевским и нижегородцем А. Желринским «приходяху на бояр з большим шумом и указываху, чего сами не знаху».³³ Тем не менее и в 1626 г. Тухачевский относился к Смоленску «выбору».³⁴ Поэтому нуждается в уточнении взгляд Е.В. Вершинина, будто назначение вторым воеводой «на Тару» (1639 г.) Яков Астафьев сын получил после двадцатилетней службы в Сибири, куда был сослан в чине сына боярского. Поскольку Тухачевский назывался первым среди «умников и горланов» из окружения князя Н.И. Егупова-Черкасского, Е.В. Вершинин предполагает, что этот томский воевода покровительствовал прежнему смоленскому дворянину. В 1635 г. Тухачевский, будучи сыном боярским в Томске, с Д. Огарковым посылался к алтын-хану (правителю Западной Монголии). В результате похода 1641-1642 гг. в киргизские степи, когда против Тухачевского выступили служилые люди «по заводу» детей боярских Тобольска, были основаны Уйбатский и Ачинский остроги. За эту экспедицию тарский воевода удостоился значительных «придач» к поместному и денежному окладам. Они возросли до 1000 четвертей и 100 рублей. (Известно, что в 1643 г. Тухачевский был землевладельцем Белозерского уезда) Имея в виду Тухачевского, Е.В. Вершинин находит весьма редким случай, когда опальный сын боярский выслужил воеводское место.³⁵

Заслуживает внимания тот факт, что ведавший Мангазеей в 1620 - 1623 гг. И. Ф. Тонеев подобно ряду предшественников и преемников уже в начале царствования Михаила Федоровича был дворянином московским.³⁶ Большинство же воевод и письменных голов «Тазовского города» рассматриваемого времени относилось к выборным служилым людям.

Выявленные материалы расширяют наши представления о принципах комплектования сибирской администрации XVII в. и влиянии службы в Мангазее на карьеру тамошних «начальных людей».

 Примечания

¹ Содержащиеся в настоящей работе данные существенно дополняют сведения, приведенные нами в подготовленных для энциклопедии Ямало-Ненецкого автономного округа статьях о «начальных людях» Мангазеи.

² Тюменцев И. О. Органы государственного управления в Тушине в 1608-1610 гг. //Средневековая и новая Россия СПб., 1996. С. 405 - 407, 416: Он же Смута в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия II. Волгоград. 1999. С. 203. 280, 282, 283, 304, 305, 488, 501, 539, 544. См также: Корецкий В.И. История русского летописания второй половины XVI-начала XVII в. М., 1986. С. 152, 155, 190; Солодкин Я. Кто основал Мангазею // Мир Севера 2000. №3. С. 90 - 91. Вдобавок к ранее приведенным сведениям о М.М. Шаховском отметим, что в июле 1606 г. ему была выдана подорожная до Устюжны Железопольской и обратно (Воско6ойникова Н.Н. Описание древнейших документов архивов московских приказов XVI – нач. XVII в. М., 1994. С. 223).

Утверждение, будто В Мосальский в 1607 г. построил Туруханское зимовье (Резун Д. Я., Василевский Р.С. Летопись сибирских городов Новосибирск. 1989 С. 24), безосновательно. Это зимовье было сооружено в воеводство Д.В. Жеребцова.

³ Морозова Л. Е. Василий Иванович Шуйский // Вопросы истории (далее - ВИ). 2000 №10. С. 81.

⁴ Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон Л. 1991. С. 137.

⁵ Перевалов В.А . Эскин Ю. М. Первые воеводы Мангазеи // Русские старожилы: Материалы III Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск. Омск. 2000. С. 296.

⁶ Боярские списки последней четверти XVI — начала XVII в. и роспись русского войска 1604 г. М., 1979. Ч. I. C. 143, 208, 284, 313, 335.

⁷ Белокуров С. А. Разрядные записи и Смутное время: 7113 - 7121 гг. М., 1907. С. 49. 118. 186, 207 и др; Разрядная книга. 1550-1636 гг. М . 1976. Т. 2. Выл. 2. С. 240. Станиславский Л. Л. Новые документы о восстании Болотникова // ВИ. 1981 № 7. С. 82; Корецкий В.И. Соловьева Т.Б. Станиславский A. Л. Документы первой Крестьянской войны в России// Советские архивы 1982. № l. С. 35.

В.А. Перевалов и Ю. М. Эскин не сумели обнаружить сведения о Ф. Ю. Булгакове -Денисьеве. Впрочем, в одной из статей Ю. М. Эскина упоминается о сборе этим рязанским воеводой местных служилых людей, которых намечалось использовать для обороны Москвы от тушинцев [19] (но не летом 1607 г., как пишет исследователь, а годом позже). См.: Эскин Ю. М. Смута и местничество // Архив русской истории. М ., 1993. Вып. 3. С. 101.

⁸ Андреев А. Описание актов, хранящихся в Археографической комиссии Академии наук СССР // Летопись занятий Археографической комиссии за 1927-1928 годы. Л., 1929. Вып. 35. С. 245.

⁹ Боярские списки. Ч. I. C. 199; Верхотурские грамоты конца XVI - начала XVII в. М., 1982. Вып. I. С. 88. В 1615 г. костромитин Ч. Чортов по старости был отставлен от службы. См.: Документы Печатного приказа: 1613 - 1615 гг. / Составил академик С. Б. Веселовский. М., 1994. С. 348.

¹⁰ Вершинин Е. В. Воеводское управление в Сибири: XVII век. Екатеринбург. 1998. С. 161.

¹¹ Мятлев И. Челобитная Михаила Татищева. М., 1907. С. 3. Примеч. I. См. также: Солодкин Я. Мангазейский воевода — герой Смутного времени // Мир Севера. 2000. № 5. С. 62 - 63.

¹² Тюменцев И. О. Смута. С. 4I8, 444. Кроме того, под началом Л. В. Жеребцова находились «понизовые» служилые люди, в частности, нижегородские стрельцы.

^13а Документы С. 96.

¹³ Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в./Подг. к печ. А. А. Зимин. М., Л., 1950. С. 222 Е. В. Вершинин вслед за К. Б. Газенвинкелем именует Давыдова Курдюком Петровичем.

¹⁴ Тюменцев И. О. Смута. С. 288.

¹⁵ Боярские списки. Ч. 1. С. 251.

¹⁶ Акты Московского государства (далее — АМГ). СПб., 1890. Т. 1.С. 146; Русская историческая библиотека (далее — РИБ). М ., 1912. Т. 28. Стб. 693; Боярские списки. М., 1979. Ч. 2. С. 16, 17; Ивина Л. И. Опыт ретроспективного изучения писцовых книг 20-30-х годов XVII в. как источника по исторической географии (на материалах Угличской земли) // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1982. Т. 13. С. 200.

¹⁷ Тысячная книга. С. 215. 217. 219. Примеч. 8; РИБ. Т. 28. Стб. 694.

¹⁸ Боярские списки. Ч. I. С. 176. 340.

¹⁹ Новгородские записные кабальные книги 100-104 и 111 годов (1591-1596 гг. и 1602-1603 гг.)/Под. ред. проф. А. И. Яковлева М. Л., 1938. Ч. 2. С. 407; Скрынников Р. Г. Россия на пороге «смутного времени». М ., 1981. С. 102.

²⁰ Самоквасов Д. Я. Архивный материал. М., 1909. Т. 2. С 533; Черепнин Л. В. Обзор фонда новгородских Докуметов, хранящихся в государственном архиве Швеции в Стокгольме//Проблемы источниковедения. М ., 1961. Т. 9. С. 246.

²¹ Вершинин Е. В Указ. соч. С. 161.

²² РИБ. Т. 28. Стб. 694; Андреев А. Указ. соч. С. 284; Дробленкова Н. Ф. «Новая повесть о преславном Российском царстве» и современная ей агитационная патриотическая письменность. М., Л., I960. С. 228, 236; Корецкий В. И. Лукичёв М. П., Станиславский А. Л. Документы о национально-освободительной борьбе в России в 1612 - 1613 гг. // Источниковедение отечественной истории: 1989. М., 1989. С. 244

²³ Боярские списки. Ч. 2. С. 63: РИБ. Т 28. Стб. 768. 770: Пг., 1917. Т. 35. Стб. 800-802; Вершинин Е. В. Указ. соч. С. 93 - 94, 172.

²⁴ АМГ. Т. I. C. 145; Бахрушин С. В. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма (Научное наследие) М., 1987. С. 94. Выходец из Холма Г. И. Кокорев в самом начале царствования Михаила Романова владел поместьем на Белоозере.

²⁵ АМГ Т. 1. С. 146; Боярские списки. Ч. 1. С. 153, 319; Тюменцев И. О. Смута. С. 308, 556.

²⁶Сташевский Е. Очерки по истории царствования Михаила Федоровича Киев. 1913. Ч. I. Прилож. С. III — IV; Мальцев В. Борьба за Смоленск (XVI - XVII вв.). Смоленск. 1940. С. 373,404 См. также: РИБ. Т. 28. Стб. 452.

²⁷ Вершинин Е. В. Указ. соч. С. 169.

²⁸ Сташевский Е. Указ. соч. Ч. 1. С. 127 - 128; Латкин В. Материалы для истории земских соборов XVII столетии (1619 - 20, 1648-49 и 1651 годов). СПб., 1884. С. 194. В 1615 г. с Г. Орлова не взяли пошлину с ввозной грамоты на старое поместье «для сибирские службы» (Документы. С. 353).

²⁹ Вершинин Е. В. Указ. соч. С. 162.

³⁰ Резун Д. Я. Городовые летописи как источник по истории социальной борьбе и культуры городов Сибири XVII -начала XVIII в. // Источники по культуре и классовой борьбе феодального периода. Новосибирск. 1982. С. 33. Ср.: Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и общество: Сибирь в XVII в. Новосибирск. 1991. С. 113.

³¹ Мальцев В. Указ соч. С. 366. 385. 417.

³² Памятники обороны Смоленска 1609 — 1611 гг. М., 1912. С. 252. Кстати. Л. П. Хрипунов, бежавший в Литву ещё накануне Смуты, вместе с четырьмя братьями получил земли от короля в Смоленском уезде (Там же. С. 250. Ср.: С. 12). а в Мангазейский край он отправился, будучи сыном боярским, из Тобольска, куда попал в 1598-99 г. через Верхотурье. См.: Верхотурские грамоты. Вып. 1. С. 43-45. Утверждение А. И. Андреева, что после 1601 г. Д. Хрипунов в источниках не упоминается (см. Минер Г. Ф. История Сибири. М., Л., 1937 Т. I. С. 506). следует отклонить.

³³ РИБ. Т. 28. Стб. 483 - 485; Полное собрание русских летописей. М. 1965. Т. 14. С. 145.

³⁴ Сторожев В. Материалы для истории русского дворянства. М., 1908. Вып. 2 С. 137.

³⁵ Миллер Г. Ф. Указ. соч. М., Л., 1941. Т. 2. С. 576 - 577; РИБ. Т. 35. Стб. 1142 - 1143: Резун Д. Я. Русские в Среднем Причулымье в XVII-XIX вв. Новосибирск. 1984. С. 42 - 47; Он же. Родословная сибирских фамилии Новосибирск. 1993. С. 189 - 196; Вершинин Е. В. Указ. соч. С. 40. 89. 169.

³⁶ АМГ. Т. I. C. 146 Происходивший из владимирских служилых людей. И. Ф. Тонеев в 1618 г. участвовал в «московском осадном сидении», а по возвращении из Мангазеи был объезжим головой «для огней» в «царствующем граде» Заметим, что побывавший «на Мангазее» еще до «поставления» там острога Ф. Дьяков принадлежал в 1592 г. к алексинским детям боярским, а в 1615 г. получил 30 четвертей в поместье «на Бежецком Верхе» (Воскобойникова Н. П. Описание. С. 145,146; Документы. С. 420).