|
Н. В. Султанов.
ГЛАВА I.
ГЛАВА II.
ГЛАВА III.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ГЛАВЫ III
ГЛАВА IV.
IV.
Мы уже говорили, что в начале
XVIII века военное значение Якутска
падает, а вместе с этим падает и
значение его «острога», который является
затем уже совершенно безполезным в виду
твердаго водворения в крае гражданской
власти.
[101]
Мы проследили историю
основания острога и постепеннаго
преобразования его в крепость того вида,
остатки которой дошли до нас. Любопытно
поэтому проследить теперь, если можно,
постепенное видоизменение как его
самого, так и его обстановки вплоть до
того состояния, в котором он находится в
настоящее время.
Исполнить эту задачу возможно
до известной степени с помощью тех
письменных данных, которыя дошли до нас
от самаго начала и средины XVIII
столетия и от первой четверти XIX
столетия, а также на основании
официальных данных о состоянии острога в
последней четверти XIX века, имеющихся в
делах Императорской Археологической
Коммнссии.
Мы уже приводили показания
«Ведомости 1701 года» о внешней форме и
состоянии острога на рубеже XVII и XVIII
столетий, из которых ясно видно, что в
1698-мъ году Якутский острог был, как и
следовало ожидать, еще в полной
исправности 1).
Та же ведомость дает нам
весьма любопытную опись орудий и оружия,
хранившагося там в это время.
Вот эта опись:
«Да в городе и остроге
наряду: пушка медная весом 19 пуд.;
пушка медная вес. 17 пуд. 20 фунт.,
ядром в 4 фунта; пушка медная вес 11
пуд; пушка медная вес. 11 пуд без четв.;
пушка медная ядром в пол.-4 фунта; пушка
медная полковая ядром в 3 фунта без
1/4; пушка медная у
ушей попорчена и роздута, ядром фунт с
1/4, и та пушка,
по сказке приказные избы старых подьячих
и Якуцких людей старожилов, привезена в
Якуцкой в прошлом во 154 г. попорчена и
роздута и ныне стрелять из нее
невозможно, а починить в Якуцком некому;
а те 7 пушек в станках на колесах, да к
тем пушкам . 300 ядер железных и
каменных;— 16 пищалей гладких Московской
присылки, в том числе 7 пищалей
попорчены; 4 пищали гладких Московской
же присылки, 97 мушкетов с замками, в
том числе 15 мушкетов без замков, и у
тех мушкетов замки попорчены и стрелять
из них невозможно, а починить в Якуцком
некому; карабинишко выстрелок; 5
обрывков пищальных; 3 знамени тафтяных и
дорогильных; 3 сабли старых с ножнами
плохими; 6 пансырей колесчатых старых
плохих; одне наручишки железные плохие;
6 шишаков старых плохих; 4 барабана
плохих.
[102]
Зелейные казны: в 5 бочках, да в лагуне
33 пуд. 24 фун. с 1/2
фун. пороху пушечнаго и ручного, оприч
бочек и лагуна; 170 пуд. 4 фун. свинцу».
Шестьдесят два года спустя мы
видим, что внешность Якутскаго острога
уже значительно изменилась. Из
приведеннаго нами выше свидетельства «Росписного
списка 1759 года» явствует 2),
что в это время «рубленый город» стал
ветхим, и кроме того часть его была
заменена «рубленым в лапу (?) забором» и
«двумя каменными стенами». Все это
несомненно показывает, что в половине XVIII века «острог» утратил свое
значение, но за то взяла перевес
«Канцелярия», как гражданское
учреждение, и работа перьев и бумаги
сменила дело брони и пищалей.
Относящийся к этому времени
«Список 1759 года» дает полную картину
всего того, что находилось в остроге, и
даже того, что было внутри самых зданий.
Эти бытовыя подробности крайне
любопытны: оне так жизненны и так
характерны для своего времени, что мы
считаем нужным привести их здесь
полностью.
«В том же городе, говорит «Росписной
список 1759 года», в городовой стене от
проезжих ворот канцелярия; при ней сени
и кладовая сборной ясашной и денежной
казне палата каменная, да при той же
канцелярии приделана судейская
деревянная с перерубом.
В судейской канцелярии св.
образов: Деисус с окладом и с гривенками
сребренными в деревянных рамах; образ
Николая чуд. в киоте, оклад риза
небольшая сребренными (?) под золотом.
Да объявленных в прошлом 754
г. от Якуцкой таможни св. икон: образ
Распятие Господне в рамах, венец и
гривна сребреные; обр. Пресв. Б—цы оклад
сребренной под золотом; обр. Казанские
Б-цы венец и гривна сребреные; обр.
Спасителя Господа Бога и Спаса нашего
Иисуса Христа, венец и гривна сребреныя
без позолоты; обр. архистр. Божия
Михаила, да верх. ап. Петра и Павла,
венец и гривна сребреные; обр. Николая
чуд. Мирликийских, оклад, венец и гривна
сребреные под золотом; обр. Прокопия и
Иоанна Великоустюжских чуд. венцы на них
сребреные; обр. Иакова Персянина, венец
сребреной под золотом; обр.
Нерукотвореннаго Спасителя Господа Бога
и Спаса нашего Иисуса Христа, венец и
гривна сребреные в киоте; обр. Николая
чуд. без окладу; у тех образов 2 лампады
медные, в том
[103]
числе одна жестяная на сапочках (?)
железных с кистьми; обр. Пресв. Б-цы во
имя Казанския на холсте с рамами, при
нем пелена кругом красной штофи, средина
голубой голи, крест прозументу золотнаго.
2 патрета ветхих в однех
деревянных рамах рисование по холсту,
блаженныя и вечной славы достойныя
памяти гос. имп. Петра I-го и гос.
имп-цы Екатерины Алексеевны.
Стол судейской, на нем сукна
краснаго 3 аршина с половиною; на том же
столе для покрывания зерцала китайки
красной нелощеной 3 аршина 3 чети;
чернилица настольная оловянная большая;
колокольчик медной позывной; — стол с
приписью подьячаго, на нем сукна
краснаго 2 арш. 2 верш.; сукна ж
краснаго ветхаго 4 арш. 13 верш.; — ящик
в нем ея и. в. сребреных печатей 2: одна
гор. Якуцка воевоцкой канцелярии, другая
Якуцкой таможни; в том же ящике
содержится вышеписанной кладовой
казенной полаты 3 ключа, пороховаго
подвала 2 ключа; — зерцало новое на
сделанном троеуголке под олифою, по
бокам рамы вызолоченные сделанные в
бытность коллежского ассесора и Якуцкаго
воеводы Уара Еропкина в 754 г., на нем
настольных 3 указа писанные гладью:
первой 722 г. апреля 17, 724 г. генваря
21, 22 чисел, на верху того зерцала на
1-й стороне образы Бориса и Глеба, на
другой — Николая чуд., на 3-й—Деисус;
оные указы в рамах на верху орел медной,
и оной орел вызолочен.
Соборное уложенье ветхое
Московской печати, состоявшееся 7151 г.
генваря 7 д.; — копия с таможенных и
кабацких 207 г. ноября 12 д. статей в
переплете и оклейке . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
;
Генеральный регламент, да
военной устав с процессами и с
приуготовлением к маршу, полученные
ноября 30 д. 758 г. при указе из
Иркуцкой губ. канцелярии в одной книге».
Мы сделали значительное
сокращение в этом перечне дел, ибо это
все печатные документы XVIII века,
представляющие собою весьма мало
любопытнаго, в роде «Печатной инструкции
Канцелярии конфискации 730 года» или
«Копии с Камер-Коллежскаго регламента
без закрепы, в котором 8 пункта не
вписано» и т. п.
Но затем продолжение описи,
касающееся предметов домашняго обихода,
опять полно интереса.
Вот оно:
«Ковш медной обжигальной
винной и при том клеймо железное;-
[104]
5 подсвешников медных, в том числе 2
больших; двои щипцы — одни медные,
другие железные.
В оной судейской 7 окончин
слудяных, в том числе 3 окончины обиты
белым железом, а 4 простых шитых.
В перерубе подьяческой камере
св. образов: образ Спасителев, венец и
гривна сребреные под золотом; обр.
Николая чуд., оклад по полям, венец и
гривна сребреные под золотом; обр.
Богоматери, венец и гривна под золотом;
обр. Спасителев Нерукотворенной; обр.
Ангела хранителя.
По подьяческим столам
подсвешников железных 12; шипцов
железных 4.
В оном же перерубе 6 окончин
слюденых ветхих. В каменной подьяческой
полате: образ Николая чуд. в створах,
оклад по полям, венец и гривна сребреные;
обр. Николая чуд. с житием; 2 обр. в том
числе один Казанския Б-цы, другой
Николая чуд. и прочих святых; обр.
Николая чуд.; обр. св. муч. Кирика и
Улиты; распятие литое из олова
небольшое; обр. Петра ап. на полотне;
обр. Входа во Ерусалим, писан на
полотне, обои в рамах. Во оной же
каменной по повытьям железных
подсвешников 12, в том числе один
двойной; шипцов железных трои; 8 окончин
слюденых ветхих.
Над дверьми сеней образ
Спасителев Нерукотворенной за слюдою,
пелена по краям красной камки, в средине
отлас черной, крест на том отласе из
позументу золотого, подклад китайки
лазоревой, лампада меди красной луженой
с кистью шелковой; — у тех сеней одне
двери железныя, другия деревянныя».
Покончив с внутренним
содержанием «канцелярии», «Список»
переходит к другим зданиям острога.
У кладовой палаты 2 окна с
затворами железными, с вонной стороны
двери железныя, внутри двери решетчеты
деревянны; над дверьми той палаты образ
Богоматери Всех скорбящих, при нем 3
венца сребреные под золотом.
В том же городе казенной
воевоцкой дом деревянной ветхой, а в том
доме строения 3 горницы небольшия; при
них 10 окончин слюдяных; в той же стопе
мелких изб 4, в том числе одна малая, в
них иикаких окончин не имеется; оной дом
крыт тесом, кругом крышка с перилами.
[105]
Позади
того двора поварная изба, вторая
людская. В том же городе Щетная
изба; в ней образ св. пророка Иоанна
Предтечи обр. разных лик медной в
створах; — в сенях чулан.
Караульная
изба с перерубом, а в перерубе казенка;
в них 2 печи, у них задвижки железныя;
образ Богоматери Знамения поновленное,
венцы и гривенки сребреные в створе;
обр. Николая чуд. поновленной же, венец
и гривна сребряные в створах.
Подле караулки над проезжими
воротами в городовой крепости образ
Нерукотворенной, на другой стороне образ
Ангела хранителя.
Кладовых 4 анбара
ветхие, крышки новыя построены в
бытность полковника Жеребятникова, в том
числе 3 с перилами».
Далее следует описание
внешней ограды или собственно «острога»,
которое мы уже приводили 3),
а потому мы его пропускаем и переходим
прямо к описи образов и других
принадлежностей, находившихся на башнях.
«Из оных на передней башне к
базару, говорит «Список»,
Нерукотворенной Спасителев местной
образ, убрус камки краской, пелена по
краям алой, в средине желтой камки,
крест из позументу золотнаго; — при том
же образе на особливых цках образа
Богоматери и Иоанна Крестителя, при них
3 лампады медных; — а на другой
городовой стороне образ мастной
Богоматери Живоносной Источницы, пелена
камка желтой ветхая, в средине крест
позументу золотнаго, ветхая ж лампада
жестяная; — у оной же башни в воротах 2
засова железных и для запирания 2 замка
с ключами, а один большой, а у задней
проезжей башни один засов железной с
замком и с ключем».
Затем «Список» снова
обращается к другим зданиям.
«Возле оной башни караулка,
в ней чулан с печью; 4 амбара кладовых,
2 угольных; — одна кузница, в ней 2
горна; одна наковальня, двое мехи.
Да сделанный в бытность
воеводы полковника Жеребятникова
тюремных 2 избы с перерубами, в них
4 печи, кругом их стоячий новой острог.
Сверх того, вне того острогу
стоящая одна изба с перерубом
пустая, которая перевезена для постройки
щетной внутрь города.
В вышеписанной судейской
каморе объявленных из Якуцкой
[106]
таможни 6 гирь медных весом 2 пуда,
цена 40 руб.;—в судейской же каморе в
особливом ящике содержатся за печатью
присутствующаго некоторыя секретныя
дела.
Соленые верхние магазеи
при берегу Лены реки числом 7 анбаров,
кругом ограда стоящая ветхая, за оградою
караулки с перерубом; нижние позадь
Спаскаго монастыря в поле числом 17
анбаров, кругом ограда лежачая, за
оградою один анбар, весго 18.
Аршин для меру рекрут за
печатью Иркуцкой канцелярии за скрепою
г-на генерал-маиора Вульфа.
Цейхауз
выкладен из кирпича, в котором
содержится казенной порох и свинец и
прочес» 4).
Таково было состояние
Якутскаго острога в половине XVIII века.
Здесь нельзя обойти молчанием того
факта, что опись зданий, которую нам
дает «Список» 1759 года, и перечень их у
Витзена (табл. II, рис. 2) довольно
близко сходятся между собой.
Отсюда мы заключаем, что у
Витзена было под руками хорошее описание
Якутска, но не было вернаго его
изображения, или он почему-то не доверял
Ремезову, чертеж котораго, как надо
думать, у него был. Трудно себе
представить, чтоб он не имел Ремезовских
чертежей Якутска и Верхотурья, когда у
него были все остальные. Или, быть
может, художник - голландец в них просто
не разобрался по их необычности и
сложности, которая, как мы видели, может
быть выяснена только с помощью
исторических данных.
Дальнейшия сведения о судьбе
Якутскаго острога идут, повидимому, с
большими перерывами. После «Росписного
списка 1759 года» письменныя известия,
как кажется, прекращаются вплоть до
первой четверти ХIХ-го столетия, когда
об нем писал Словцов, видевший его в
1815 году 5).
Оценку сообщаемых им сведений мы уже
дали. Вскоре после Словцова описывает
Якутский острог Щукин, давший нам
впервые вполне наглядное
представление об «устройстве» его стен.
Мы уже воспользовались его данными,
относящимися к этому вопросу (стр. 45).
Приведем теперь его слова, касающияся
«состояния» острога и его зданий в 30-х
годах XIX века.
«Из старинных строений,
говорит он, существуют три анбара: в
одном из них, где прежде, как приметно
по множеству спиц, вбитых
[107]
в стены, хранилась мягкая рухлядь,
помещен теперь Архив. Кроме этих анбаров,
есть еще каменный дом, построенный, как
гласит надпись над дверями, в
царствование Петра I-го, в 1707 году,
при Стольниках и Воеводах Шишкиных. В
нем помещено Уездное Казначейство. От
воеводскаго дома остались одне только
кучи кирпича.
Любопытный, осматривая
остатки стен и башни, найдет их
разстрелянными пулями и дробью; это
поведет его к догадкам, не выдержала ли
когда-нибудь крепость осады; или не была
ли взята Якутами и выручена Русскими.
Вот развязка: каждый житель Якутска,
купивши винтовку или дробовик, идет
пробовать оружие свое за крепость и
стреляет в стену: таким образом, в
продолжение нескольких десятков лет
стена унизалась пулями и дробью.
Из стариннаго оружия не
осталось в крепости ни одной вещи:
медныя пушки проданы в монастырь и
употреблены в колокола; прочее
отправлено в Охотский порт, или
распродано. Некоторые из здешних жителей
показывали мне патроны, набитые
звериными и птичьими когтями. Вероятно,
по недостатку в свинце, казаки стреляли
и когтями.
Мне сказывали, что на воротах
крепости, и теперь еще стоящих, была
где-то на столбе надпись, означающая,
когда и кем построена Якутская крепость;
но я тщетно искал любопытную надпись:
вероятно бревно с историческим
свидетельством несколько дней согревало
избу здешняго жителя, а может быть, ушло
и на постройку клуба. Известно только,
что крепость заложена в день Бориса и
Глеба, потому что в этот день бывал
прежде крестный ход около нея»
6).
После известий Щукина снова
поступает перерыв вплоть до присылки в
1870-м году чертежей по приказанию
Министра В. Д. при отношении Якутскаго
Областнаго Управления, где, как мы уже
говорили 6),
было сказано, что остатки острога
«находятся в полуразрушенном виде: мер
же к сохранению и исправному содержанию
с самаго основания оных принимаемо не
было, а потому и особаго описания здесь
не прилагается» 7).
С этого времени эти «остатки»
начинают составлять предмет самых
неприятных забот для местнаго
губернскаго начальства. Оно находилось в
этом случае, буквально, в безысходном
положении: с одной стороны
[108]
нужно было, в силу требований
Строительнаго Устава, поддерживать их,
как древнее здание, а с другой стороны
средств на это не было никаких. Поэтому
нельзя и обвинять местныя власти за их
горячее желание поскорей сломать
уцелевшия башни и стены древняго
острога, чтобы раз навсегда вывести себя
из затруднительнаго положения, ибо
острог этот действительно находился в
очень неприглядном состоянии. Вот что
писал об нем Министру В. Д. Якутске
губернатор спустя семь лет после
представления чертежей, т. е. в 1877
году:
«Находящияся в городе Якутске
четыре старинныя деревянныя башни,
оставшияся от бывшаго укрепления, пришли
в разрушение. Для поддержания и
исправления этой древности я обращался в
Якутскую Городскую Управу, которая
донесла мне, что город Якутск не
имеет средств на исправление и
поддержание помянутых башен, а
потому и на основании 183 ст. 1 ч. XII
т. Уст. Строит. по продолжению 1863
года, просить потребную на это
исправление сумму отнести на счет казны.
Вследствие сего, я поручил
особой Коммиссии освидетельствовать эти
башни на предмет ходатайства о
поддержании их.
Ныне названная Коммиссия
представила ко мне акт, составленный 18
июля сего года, из котораго видно, что
башни эти, построенныя из дерева с
досчатыми кровлями, а эти
последния от времени совершенно
разрушились, доски по большей части
сгнили и спали, а потому и стены
самых башен гниют и разрушаются.
Галлереи при башнях находятся
совершенно без крыш; две башни, у
коих нижние венцы сгнили, с одной
стороны наклонились и при большом
ветре угрожают падением; у двух
балконов, находящихся при башне, не
достает стоек, а две верхния
терассы двух башен в очень ветхом
состоянии. Для предупреждения
несчастных случаев, могущих произойти от
падения бревен из галлерей, терасс,
досок с крыш, а также и от самих
наклонившихся башен, при могущей
случиться буре, — следует кругом башен,
на разстоянии 10-ти сажен, построить
барьеры, так, чтобы не могли
приближаться к ним люди и скот: барьеры
построить в два бруса, на протяжении 250
сажен, и под балконы башен подвести
новыя стойки. Стоимость этих работ
обойдется около 600 рублей серебром.
А как ныне башни эти до такой
степени пришли в ветхость, что не
возможно даже произвести ремонтировку
их, что и видно из прописаннаго акта, то
и самую постройку барьера следует
признать излишним расходом казны, как
[109]
не достигающим цели сохранения
башен. В виду выше изложеннаго состояния
башен, не имеющих никакого значения в
архитектурном отношении, имею честь
почтительнейше просить разрешения
продать на снос находящияся в Якутске и
пришедшия в разрушенье четыре старыя
деревянныя башни, и вырученныя от
продажи деньги обратить по
принадлежности в казну
8)».
Вследствие этого
представления Министром В. Д. было
запрошено заключение Иркутскаго генерал
- губернатора с просьбою прислать
историческую справку об Якутском
остроге.
Генерал-губернатор ответил
ссылкой на статью Иркутских Епархиальных
Ведомостей 1873 года, о которой мы уже
говорили9),
и присоединился к мнению Якутскаго
губернатора, дав следующее заключение по
этому вопросу: «К сему считаю долгом
присовокупить, что так как по заявлению
Якутскаго Гражданскаго Губернатора
упомянутыя башни невозможно поддерживать
и оне не имеют никакого значения в
архитектурном отношении, то, согласно с
его мнением, я полагал бы продать эти
башни на снос» 10).
К счастью, эти предположения
не успели почему-то осуществиться и дело
затихло еще на двенадцать лет.
Но шесть с половиною лет тому
назад Якутский губернатор вошел с новым
ходатайством в Императорскую
Археологическую Коммиссию о сломке стен
и башен стараго острога, причем сообщил
такия сведения о нем, на основании
которых следует заключить, что состояние
его в это время значительно ухудшилось
против прежняго. Вот что писал он:
«В городе Якутске имеется
остаток древней крепости — четыре
полуразрушенныя башни, фотографические
снимки коих в трех экземплярах и
описание представлены при отношении
Статистическаго Комитета от 22 декабря
1887 года за № 162. Пока эти башни
находились за городом и представляли из
себя менее опасности, местная
администрация не возбуждала ходатайства
о сносе их. Ныне же, когда город
расширился и башни оказались стоящими
вблизи самых строений собора,
казначейства,
[110]
вновь выстроеннаго областного
правления и зданий частных лиц, эти
остатки древности угрожают не только
своим падением, но и представляют из
себя наибольшую опасность в пожарном
отношении, почему и представляется
необходимым снести их.
Принимая во внимание, что о
башнях этих сообщалось Академии
Художеств и оне, как остаток старины,
находятся в ведения Археологической
Коммиссии, я не беру на себя смелость
отдать городскому управлению
распоряжение о сносе их, не испросив на
это предварительнаго разрешения
Коммиссии.
При этом докладываю, что
башни эти, не будучи ремонтируемы
десятки лет, сами собою пришли в
состояние развалин и потеряли тот
вид древности, ради котораго стоило — бы
их поддерживать, грозят, помимо
пожара, опасностью для
проходящих, большинство леса расхищено
на топливо, а внутри их накопились кучи
навоза и мусора, которые служат
источником заразы и зловония; у
города же нет средств ни поддерживать,
ни окарауливать их.
В сих соображениях и принимая
во внимание ходатайство Преосвященнаго
Никанора, Епископа Якутскаго и
Вилюйскаго, отношениями от 29 апреля и
15 Июня сего года, за №№ 2508 и 3166, о
разрешения поставить каменную
видоподобную башне часовню там, где
теперь находится центральная, угрожающая
падением, башня, я имею честь покорнейше
просить Коммиссию, в виду опасности,
которую представляют все четыре башни,
не отказать уведомить меня в самом
непродолжительном времени, не
встречается ли препятствий к сносу их и
постановке, согласно ходатайству
местнаго Преосвященнаго, в память этой
старины часовни» 11).
Ответ Императорской
Археологической Коммиссии будет виден из
дальнейшей переписки, а потому мы на нем
пока не останавливаемся. Но в делах
Коммиссии есть еще переписка Якутскаго
губернатора с местным епископом по
вопросу о сохранения остатков острога.
Так как она имеет значение в дальнейшей
судьбе памятника, то мы полагаем
необходимым ее здесь привести.
Вот что писал владыке в
1904-м году губернатор:
«Ваше Преосвященство
отношением от 11 июля 1902 г. за № 4050
изволили сообщить, что разборка и
перестройка остатков древняго Якутскаго
[111]
города (башен — остатков
крепости) для Вас является совершенно
невозможным, при условии соблюдения всех
требований, предъявленных Императорской
Археологической Коммиссией, по
недостатку средств. Далее Вами было
указано, что без особаго разрешения
высшаго начальства и впредь до изыскания
средств к разборке башен Вы приступить
не можете.
Вашему Преосвященству угодно
было принять упомянутые выше остатки,
как древний памятник старины (покорение
Сибири) под свое покровительство.
Находя невозможным оставить
башни со стенами в их настоящем виде, по
причинам, изложенным Вашему
Преосвященству еще бывшим Губернатором в
1902 г. за № 464, и предполагая
возможным снести их, выполнив
предъявленныя для сего условия
Императорской Археологической Коммиссией,
тем не менее я останавливаюсь перед этим
в виду нахождений башен в Вашем ведении.
Ввиду изложеннаго, я имею честь просить
Ваше Преосвященство не отказать
уведомить меня, изысканы ли к настоящему
времени средства для разборки и
перестройки, указанных выше, остатков
древности Якутска, и в отрицательном
случае, покорнейше прошу сообщить, не
встречается ли препятствий с Вашей
стороны к сносу их»
12).
В ответе своем преосвященный
Никанор, хотя и отказался по неимению
средств от поддержания остатков острога,
тем не менее явился ревностным
защитником старины и высказал такия
суждения, которыя заслуживают самого
горячаго сочувствия.
«По сношении моем с местным
Гражданским Начальствомъ, − писал он в
ответ губернатору, — Городским и
Казачьим Управлением, а также не без
соглашения с некоторыми из прочих лиц
местнаго общества, упомянутые памятники
Сибирской старины переданы в ведение
Епархиальнаго Начальства. Как инициатор
этой передачи, я руководился, при этом,
теми соображениями, что: а) всякий
памятник старины, безусловно, должен
бережно храниться и предохраняться от
разрушения, в приличном, при том, виде;
б) упомянутые Якутские памятники не
только не оберегались в надлежащем их
виде, но, не имея, повидимому, никакого
о них попечителя и покровителя, даже
расхищались (частями)».
Высказав эти соображения,
преосвященный в третьем пункте в
[112]
сообщает, что он не имеет тех
средств, на которыя разсчитывал прежде,
и продолжает свой ответ следующим
образом:
« За вычетом же 3-го из
вышеуказанных соображений (а, б и в), я
нахожу, что памятники могут состоять
также и в ведении органов городскаго
управления или Казачьяго Войска или
Статистическаго Комитета или Музея или,
вообще, в ведении Гражданскаго
Начальства и Археологическаго Общества.
Посему я совершенно ныне отказываюсь от
главнаго, единоличнаго и
непосредственнаго заведывания
памятниками. О чем не премину сообщить и
Археологическому Обществу.
Что касается препятствий к
разбору и сноске, или перестройке и
переноске остатков старой деревянной
крепости, то лично, с своей стороны, я
таковых препятствий иметь не могу и не
имею.
Но при этом прошу позволения
высказать следующее;
1. Не выяснено, —
предполагаемый к разбору и перестройке
башни и стены, состоя в ведении местнаго
Начальства, чью, по материалу своему,
составляют имущественную собственность.
2. Главным мотивом к снесению
памятников, повидимому, служит
предполагаемая от них опасность в
пожарном отношении. Но так как в старом
сооружении никакой нет топки, а таковая
есть в соседних частных, позднейшаго,
чем башни, строения, зданиях и так как
вблизи церковнаго и всякаго, более или
менее важнаго, казеннаго вооружения, во
избежание опасности ему в пожарном и др.
отношениях, едва ли законно строить
частныя здания, — то нельзя ли считать
ответственными в явившейся пожарной
опасности не строителей древняго
государственнаго сооружения, а
строителей позднейших, близких к нему,
жилых домов.
3. В случае решения оставить
часть памятников едва — ли
целесообразнее предпочтение одиноко
стоящей башни, так как она стоить очень
сиротливо и посреди главной площади, не
на границе.
Высказанное личное мнение
покорнейше прошу принять не как
препятствие к предполагаемому
предприятию, поставляемое главным
блюстителем целости памятников, от чего
я категорически отказался, а как частное
мнение любителя старины»
13).
По получении ответа Коммиссии
Якутский губернатор вошел к ней с новым
представлением в том-же 1904-м году.
Представление это весьма
[113]
важно для истории памятника в том
отношении, что выясняет происхождение
модели, хранящейся в Императорской
Археологической Коммиссии, а равным
образом обсуждает те меры, которыя
необходимы для того, чтобы закрепить все
его формы хотя бы на бумаге, в виде
чертежей.
«По поводу возбужденнаго
вопроса, писал губернатор, о
необходимости сноса остатков деревянной
крепости г. Якутска, Археологическая
Коммиссия сообщила, что разрешает
разборку их, если в распоряжении местной
власти не имеется решительно никаких
способов к ремонту сооружения; при
этом потребовала выполнения следующих
условий:
1) Всем остаткам крепости
должна быть изготовлена под наблюдением
архитектора точная деревянная модель,
3—4 аршина длины.
2) Должно быть составлено
подробное техническое описание стены с
башнями и изготовлен ея план со всеми
архитектурными деталями.
3) Должны быть изготовлены
новые фотографические снимки в большем
масштабе.
Кроме того, Археологическая
Комиссия желала удостовериться, нельзя
ли перенести некоторыя башни на другое
место и дать им какое-нибудь
практическое назначение, как например
отделать под часовню.
Поддерживая вышеупомянутое
ходатайство о необходимости сноса
остатков крепости, имею честь сообщить,
что за отсутствием каким-либо средств
у местной власти для охранения их от
растаскивания жителями, для содержания в
порядке и в хороших санитарных условиях,
для укрепления частей, грозящих в
настоящее время опасностью для
проходящих в случаях их обвала, я
пришел к тому заключению, что
откладывать долее вопрос о сломке
совершенно невозможно.
В 1901 году епископ Якутский
и Вилюйский возбудил ходатайство о
передаче остатков древности в его
ведение, для сохранения хотя части этих
памятников. Ходатайство это было
удовлетворено и башни были переданы по
акту в ведение Его Преосвященства, при
чем ему была препровождена и копия
отношения Археологической Комиссии от
19-го декабря за № 1866 для выполнения
условий, содержащихся в этом отношении,
на тот случай, если бы духовное
ведомство признало нужным разобрать
башни. До настоящего времени Его
Преосвященство не принимал решительно
никаких мер по сохранению, разборке или
переноске сооружений, и они
продолжали не только разрушаться, никем
не поддерживаемыя, но
[114]
растаскиваться жителями на дрова.
Кроме того, за это время скопилось
внутри башен и стен значительное
количество нечистот, так что они могут
послужить источником заразы.
30 Апреля 1904 года Его
Преосвященство известил меня за № 461,
что он совершенно отказывается от
заведывания памятниками, за неимением
средств, и что препятствий не встречает
к разборке и сноске их.
Относительно предъявленных
Археологической Комиссией трех
требований имею честь сообщить:
1) Модели исполнены и будут
одновременно высланы почтой. По
заключению и. об. областного инженера,
оне по наружному виду вполне
воспроизводят действительность. К числу
недостатков в моделях следует отнести
слишком малые размеры их, а потому и
несоблюдение некоторых деталей. Кроме
того все стены выполнены строго
вертикальными, с плотно пригнанными
крышами, тогда как в натуре они
отклонились от вертикали. Модели эти
исполнены одним из лучших мастеров,
который в настоящее время уехал из
Якутска. Лучшей модели, по мнению
областного инженера, невозможно сделать
руками якутских мастеров, а потому
придется или совершенно отказаться от
мысли иметь лучшую модель, или
удовольствоваться имеющейся.
2) В виду того, что модели
могут не удовлетворить желаний
Археологической Комиссии, то:
а) будут исполнены детальные
чертежи всех отдельных соединений и
частей, подробные планы и разрезы;
б) сняты фотографии
и с) сделано подробное
техническое описание.
По мнению и. об. областного
инженера, означенные чертежи, фотографии
и описание возможно выполнить только во
время разборки сооружений, занося на
бумагу по мере раскрытия отдельных
сопряжений: так, напр., врубок наружных
стен с внутренними, наружных с
наружными, врубок стропил, ригелей и т.
д. Все эти детали возможно уловить
только по мере постепенной разборки
строений.
Кроме того, значительно
удешевится составление всех этих
чертежей тем, что не потребуется ставить
отдельные леса и подмостки, чтобы можно
было забраться на верх под крышу для
обмера и зарисовки деталей и снятия
фотографий: возможно будет
воспользоваться лесами, поставленными
для разборки строений.
[115]
По
сделанному разсчету, разборка строений,
составление чертежей, фотографий и
описаний обойдется с постановкой лесов и
разборкой строений в 250 руб.
В виду изложеннаго и принимая
во внимание отсутствие средств у местной
власти, имею честь просить разрешения
Археологической Комиссии на снос и
продажу башен с аукционнаго торга с тем,
чтобы вырученная сумма пошла на
возмещение расходов по составлению
чертежей, фотографий и описанья.
В виду необходимости
выполнить все эти работы в текущий
строительный сезон, покорнейше прошу
сообщить ответ по телеграфу»
14).
В дополнение к этому
отношению губернатор выслал 12-го мая
1904 года, как уже было сказано, в
Коммиссию модель. С ответом губернатору
Коммиссия решила «обождать» до тех пор,
пока найдутся средства для поддержания
памятника.
Так прошел еще год,— башни и
стены стояли попрежнему...
В марте 1905-го года Якутский
губернатор снова обратился в Коммиссию,
повторяя отчасти те — же пожелания, но
вместе с тем приводя и некоторыя новыя
соображения.
Изложив сущность дела и
содержание предыдущаго отношения,
губернатор продолжал так: «Ответа от
Коммиссии еще не получено, между тем, с
наступлением весенняго времени,
сопровождающагося здесь сильными
ветрами, опасность разрушения помянутых
ветхих построек увеличивается, а по
наступлению лета оне опять превратятся в
ночные притоны для разного городского
сброда и в места в течении долгих лет
загрязнявшияся и вновь загрязняемыя
всевозможными нечистотами, а потому
крайне вредныя для населения города.
Одна из этих башен находится
на средине Соборной площади, против
кафедральнаго собора и домов губернатора
и областного управления, и, представляя,
вследствие разрушения и ветхости, крайне
дурной вид, не дает, вместе с тем,
возможности привести эту, единственную в
городе, площадь в порядок и
утилизировать ее под устройство
предполагаемаго на ней сквера, в котором
город очень нуждается; остальныя три,
еще более обветшавшия и наклонившияся,
башни и часть разрушившейся и
растасканной жителями крепостной стены
находятся по другую сторону областного
управления и собора и представляют собою
одну сторону вновь образовавшейся
[116]
улицы, проезд по которой, в виду
ветхости башен, угрожающих падением,
сделался весьма опасным. Причем нужно
заметить, что именно эта улица и
прилегающая к ней часть города, в силу
местных условий, застраиваются вновь и
разрастаются, и ближайшие домохозяева
усиленно ходатайствуют о сносе башен,
угрожающих их домам.
Так как ни у города, ни в
распоряжении администрации, как
сообщалось уже Археологической Коммиссии,
нет средств ни на поддержку совершенно
обветшавших остатков Якутской крепости,
ни на перенос строений на другое место,
ни даже на охранение и содержание их в
чистоте, а между тем постройки эти
безусловно опасны и вредны, — то я
всецело присоединяюсь, со своей стороны,
к заявлениям моего предместника и считаю
необходимым просить скорейшаго согласия
Археологической Коммиссии на продажу
помянутых построек на снос с аукционнаго
торга, с употреблением вырученных денег
на составление желаемых Коммиссиею
фотографий, чертежей и описания
построек. Причем, в виду наступающаго
удобнаго для сноса построек времени,
когда, вместе с тем, является и
наибольшая от них опасность, прошу не
отказать в ответе на настоящее отношение
по телеграфу» 15).
В ответ на это отношение
последовала от Коммиссии такая
телеграмма: «Мнение Археологической
Коммиссии относительно сохранения
навсегда Якутскаго острога отправлено
почтой».
Самое же «отношение», о
котором говорится в телеграмме, было
следующаго содержания: «Вследствие
отношений . . . . по вопросу о сломке
Якутскаго острога дело это подвергнуто
было подробному обсуждению в особом
реставрационном заседании Императорской
Археологической Коммиссии 22-го декабря
1904 г., . . . . . . причем указано было
на необходимость изыскать средства для
поддержания острога, как важнаго
исторического сооружения. Вследствие
сего Коммиссия постановила повременить
ответом на отношение Вашего
Превосходительства от 5-го мая, в
надежде изыскать сумму на поддержание
острога. Ныне, в виду нового отношения
Вашего от 28-го марта сего года,
Коммиссия считает долгом уведомить, что
Якутский острог является единственным
образчиком деревянных крепостных
сооружений XVI — XVII в. не только в
России, но и во всей Европе, и что
стоящая отдельно на площади башня не
должна бы, казалось, мешать устройству
сквера и много выиграет,
[117]
будучи окружена зеленью, на подобие
башни Иоанны д'Арк в гор. Руане,
окруженной сквером и т. п.
В виду изложеннаго и на
основании ст. 76 и 77 Уст. Строит. изд.
1900 г. Императорская Археологическая
Коммиссия имеет честь покорнейше просить
Ваше Превосходительство, не признаете ли
возможным сделать распоряжение о
подержании временными подпорками
остатков острога до полнаго окончания
военнаго времени, после чего Коммиссии
можно будет возбудить ходатайство об
отпуске сумм для содержания острога в
исправном состояния»
16).
Прошел еще год с небольшим.
Башни и стены стояли
попрежнему, но Якутский губернатор счел
нужным напомнить Коммиссии об ея
обещании «возбудить ходатайство об
отпуске сумм для содержания острога в
исправном состоянии».
Сделав ссылку на отношение ея
от 27-го Июля 1905 года, он так
заканчивает свое сообщение: «В виду
окончания военных действий и за
неимением в своем распоряжении
положительно никаких источников на
производство подобнаго рода расходов,
вновь ходатайствую пред Археологической
Коммиссией об отпуске средств, хотя бы
на временное поддержание башен»17).
13-го января текущаго года он
напомнил о своем ходатайстве18).
Тогда Коммиссия сообщила ему,
что в настоящее время приготовляется к
печати историческое и техническое
изследование об Якутском остроге,
которое будет препровождено Министру В.
Д. с просьбою об отпуске средств на
поддержание этого «знаменитого»
памятника, а теперь Коммиссия просит его
«принять все зависящия от него меры для
поддержания острога»19).
На этом переписка пока и
оканчивается 20).
В дополнение к ней считаем
долгом отметить те фактическия данныя о
современном состоянии острога, которыя
дают нам модель и последния его
изображения.
[118]
На
снимках 1878 года мы видим полностью все
четыре башни (табл. V — IX), а ровно и
оба прясла стены между башнями а, б и в
(табл. IV), но на модели, исполненной в
1904-м году, т. е. двадцать шесть лет
спустя, одно прясло стены сделано в 18
тарас, или во столько же, сколько их
было всегда между башнями (табл. V);
другое — же прясло сделано всего в 11
тарас, которыя идут постепенно
уменьшаясь в высоте, причем последняя,
одиннадцатая тараса имеет всего пять
венцов. А отсюда ясно, что семь тарас за
этот промежуток времени было «растаскано
жителями», о чем, впрочем,
свидетельствуют сами губернаторы.
По модели нельзя определить,
какое прясло пострадало, южное или
северное. Но в данном случае ключ к
решению загадки нам дают самыя последния
изображения острога, помещенныя у Г. П.
Головачева21).
На основании их мы безошибочно можем
заключить, что пострадало северное
прясло, расположенное между башнями а и
б (табл. IV), и именно с своего южнаго
конца, так как на снимке Головачева
между ним и средней башней б (ib.)
виден большой промежуток.
Вот и все, что пока можно
было сказать об Якутском остроге на
основании архивных и литературных
данных.
Но, прежде чем разстаться с
ним, нам необходимо наметить те вопросы,
которые должны быть разрешены при
изследовании памятника на месте.
Они сводятся главным образом
к следующему:
1) Какова истинная длина всей
стены и каковы настоящие размеры всех
уцелевших частей острога, как-то: ворот,
дверей, лазов бойниц и пр.
2) Сколько сгнило нижних
венцов и насколько наросла земля около
стен и башен.
3) Был или нет пол в нижнем
ярусе стены.
4) Где была прочие полы в
стенах и башнях.
5) Есть — ли следы наружных
лестниц для всхода на стены извнутри
«города».
6) Как был устроен всход в
надвратные выступы его средней проезжей
башни.
7) Как был устроен всход в
надвратные выступы проезжей башни
«острога».
8) Когда, кем и почему был
переделан ея внешний, восточный выступ.
[119]
9) Как
была образована оборона примыкавшей к
ней тыновой ограды.
10) Был или нет перед тыном
ров.
Вот вопросы, разрешения
которых, в дополнение нашего труда, мы
ждем от местных сил.
Перейдем теперь к
разсмотрению прочих памятников древняго
деревяннаго зодчества в Прибайкалье.
ГЛАВА V.
ГЛАВА VI.
ТАБЛИЦЫ (ГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ). |
UcoZ системойой
