Н. В. Султанов. 

ОСТАТКИ ЯКУТСКАГО ОСТРОГА

 И

НЕКОТОРЫХ ДРУГИХ ПАМЯТНИКОВ ДЕРЕВЯННАГО ЗОДЧЕСТВА

В СИБИРИ.

ГЛАВА I.

ГЛАВА II.

ГЛАВА III.

НАЧАЛО ГЛАВЫ III

Выше пола или «моста» Якутской стены находился ея второй ярус, который был сделан иначе, чем нижний, потому что, независимо от устройства «верхняго» боя, в нем должны были быть налицо так называемыя «навесныя бойницы» для избиения неприятеля у подошвы стены и, кроме того, свободный проход с внутренней стороны стены.

Для достижения этой цели устраивался на стенах так называемый «облам», т. е. выступающий вперед бруствер, закрывавший защитников и образовывавший своим выступом «навесныя бойницы». В Якутском «городе» этот «облам» очень хорошо виден на снимках с натуры (табл. V, рис. 2, правая дальняя половина стены, и табл. VIII) и на изображении у Щукина (рис. 20). Высота стенки «облама», как мы уже говорили, на Якутской стене 1 саж., а выступ вперед для образования навесных бойниц, по словам Щукина, «четверть аршина»²¹), считая, разумеется, чистый промежуток без толщины стены. Стенка облама устроена весьма остроумно в конструктивном отношении: под нее выпущены снаружи, из концов трех верхних бревен поперечных стен, такие-же кронштейны, какие мы видим на внутренней стороне стены (табл. XI, рис. 2), с выступом примерно в 1 аршин. Затем на концы их была поставлена стенка «облама». Но поставить её еще было мало: надо было затем удержать в вертикальном положении и, кроме того, сделать достаточно прочною относительно возможности обвала или разлома и наиболее доступною для живой обороны. Для достижения этих целей были введены поперечныя стены, которыя удерживали облам в вертикальном положении и уничтожали всякую возможность обвалить его вниз или опрокинуть назад. Эти стены расположены были над нижними поперечными стенами и доходили только до половины их длины, чтобы оставить с внутренней стороны ограды свободное место для кругового прохода (табл. XI, рис. 2). Но так как концы этих верхних поперечных стен нельзя было оставить свободными, то они попарно схвачены короткими продольными стенками, проходящими по средней линии нижней части ограды, вследствие чего здесь постоянно чередуются впадины и срубы. Для большей прочности нижния два бревна стенок по средней линии сделаны сплошными, без перерыва (см. ib. и рис. 21). Во впадинах доступ к обламу является совершенно свободным а в срубах он открывается через отверстия, имеющия один [82] квадратный аршин и вытесанныя вверху по лучковой кривой; расположены эти отверстия на 12 вершков выше «моста», т. е. полового настила.

Такое устройство облама весьма практично и остроумно в строительном отношении и представляет собою, повидимому, прием совершенно новый, так как у Ласковскаго такого примера мы не находим.

В каждом из делений облама мы видим три отверстия: две бойницы парныя, образующия так называемый «верхний бой», и над ними одна продолговатая щелеобразная, служившая, вероятно, для скрытаго обзора неприятеля (черт. 9, 10, рис. 20, табл. X и табл. XI, рис. 1).

Здесь нельзя умолчать о том обстоятельстве, что бойницы верхняго боя расположены также всего на 1 арш. от поверхности «моста» или пола стены, т. е. на той — же высоте, как и «подошвенный бой» над поверхностью земли, что как будто оправдывает предположение Щукина о «стрельбе с колена». Во всяком случае мы оставляем открытым вопрос о том, «вросла — ли стена в землю или нет», и ждем ответа на него от изследователей на месте.

По Ласковскому бойницы деревянных стен, предназначавшияся для ружейной стрельбы, имели 3¹/₂ вершка высоты и от 7-ми до 10¹/₂ вершков длины; отверстия делались в двух смежных венцах и отстояли друг от друга не менее 2 арш. 4 вершк. и не более 3 арш. (черт. 31). В Якутском остроге эти бойницы очень подчеркнуты на чертежах (черт. 9 и 10 и табл. X, черт. 1) и едва заметны на снимках с натуры (табл. VIII). [83] Поэтому мы воздерживаемся сказать что-либо определенное об их размерах в данном случае. Переходя затем к навесным бойницам Якутскаго острога, мы допускаем предположение, что в виду их незначительной ширины — 4 вершка — оне могли оставаться открытыми сплошь, так как при этом удобнее отражать неприятеля камнями, лить на него кипяток, расплавленную смолу и стрелять по нём в упор. Но Ласковский полагает, что промежуток этот застилался полом, в котором для стрельбы оставлялись отверстия (черт. 32). Способы обороны верхняго яруса стены, защищенной обламом, показаны на черт. 33, в тексте, и на рисунке 3-м таблицы 11-ой и вполне ими объясняются.

Затем вопрос — как был устроен верх стены? Ни модель, ни снимки с натуры не дают для этого никаких данных, но г. Попов сообщает, что «в одном месте, между башнями б и в (табл. IV), видны остатки галлереи, устроенной над срубами» ²²); а на изображении Щукина видны не только остатки стропиль, но и часть крыши со столбами галлереи и перилами, уцелевшими у южной башни (рис. 21). Наконец, на чертеже Киприанова мы видим все это полностью (таблица X, черт. 2-й). Кроме того, в «Ведомости 1701 года» прямо сказано: «город... новой, рубленой.... крыт в один тес». Отсюда мы заключаем, что устройство верхняго яруса ограды было следующее: снаружи на кронштейнах шла стена облама, удерживаемая на своем месте срубами половинной противу нижних ширины и расположенными не сплошь, а через тарасу. С внутренней стороны ограды на концах кронштейнов были поставлены столбы галлереи, схваченные на высоте 1 саж., т. е. на высоте облама, продольной обвязкой, которая служила опорой для стропильных ног двускатной крыши, в роде того, как мы это видим на черт. 21 и 33. [84] Пролёты между столбами были заняты перилами, а промежуток между этими последними и срубами облама служил круговым проходом по стене, сквозь башни.

Но г. Попов утверждает, что «башни построены из толстаго 6 — 7 вершковаго леса». Допустим что он ошибся и определил на глаз лес толще, чем следует; всетаки же вероятнее предположить, что он ошибся в таком малом размере на 1/2 вершка, нежели на 1¹/₂, и принять среднюю толщину бревна в 5¹/₃ вершков, при которой высота башни будет в 4 саж. 2 арш.

Нижние пять венцов угловых башен срублены «в обло», с «остатком» (табл. VI, VIII и XII), вероятно для большей устойчивости, а все остальные, лежащие выше, — «в лапу», т. е. с обрезкою концов бревен на подобие усеченной пирамиды, как показано на черт. 34 ²⁶).

При рубке «в лапу» стена заканчивается по углам вгладь и бревна «остатков» не имеют.

Рубка башен «в лапу» делалась, вероятно, с тою целью, чтобы углы были совершенно гладки и неудобны для влезания в время приступа. Рубка — же «в обло с остатком» предоставила — бы в этом отношении нападающему значительныя удобства.

Г. Попов говорить, что «раскатов в башнях, повидимому, не было», но с этим нельзя согласиться, во-первых, в виду свидетельства Щукина, что башни были в несколько этажей, а во. 2-х, по сравнению с устройством башен других сибирских городов (черт. 29 и 30). Да и, наконец, «мосты» должны были быть для размещения живой обороны: ведь [87] не могли — же защитники держаться на воздухе! Поэтому первый «мост» или пол в башнях должен находиться па высоте пола стенной галлереи, второй — на высоте «обламов» башен, а третий — под «вышкой».

Лицевой фасад башен выступает вперед против стены на одну сажень, что отлично видно на плане (табл. IV) и на перспективных изображениях (та6л. V, черт. 2). Это делалось для того, чтобы с башни было возможно стрелять в бок, т. е. вдоль линии стены, для поражения неприятеля, когда он к ней подойдет вплотную. На модели мы видим с боков, т. е. в тех стенах башен, в которыя упираются стены ограды, бойницы, размещенныя на тех — же уровнях, что и бойницы лицевых сторон, потому что и те, и другия находятся в зависимости от уровня одного и того — же пола.

Облам башни, т. е. верхняя выступная стенка, основан на угловых кронштейнах, образованных, каждый, концами трех верхних бревен стены (табл. XII). Он имеет совершенно то же назначение, что и при ограде, т. е. устроен для образования навесных бойниц.

Но в обламе башен мы замечаем с каждой стороны по одному круглому отверстию, диаметром в 12 вершков (табл. VI и XII), чего в стенах не видно. Назначение их объясняется изображением совершенно подобных — же башен города Торжка XVII века, которое мы видим у Пальмквиста (табл. XI, рис. 3): оне предназначались для действия «снаряда огнестрельнаго», т. е. для пушечной пальбы.

По поводу бойниц этого рода Ласковский говорит следующее: «Отверстия для орудий, которыя были большею частию малых размеров, имели до 2¹/₂ ф. высоты ²⁷) и до 2 ф. ²⁸) длины; малая толщина деревянных стен много содействовала к увеличению обстрела орудий; в каждом этаже башни помещалось только по одному орудию» ²⁹).

Заметим попутно, что крыша ограды была, конечно, обрезана по прямой линии и такой обделки концов не имела, ибо «катки», т. е. бревна, которыя скатывались с нея на неприятеля, разумеется, их обломали — бы; подтверждение этого предположения мы видим и на рисунке Щукина (рис. 20).

Выход на вышку был устроен в виде люка, занимающаго одну четверть площади пола, т. е. 1¹/₂ квадратных аршина, и прорезаннаго не посредине, а к одному углу.

Так как внутреннее устройство башни давно уже исчезло, то на модели оно не показано, и мы можем судить о нем лишь по соответствующим примерам (черт. 29).

Происxождение шатроваго верха с дозорной вышкой русских крепостных башен весьма остроумно объяснено покойным Л. В. Далем ³⁰): он выводит эти венчания из формы полевых вышек, которые и теперь еще в ходу у казаков (черт. 36). Действительно, сравнивая обе формы, мы замечаем полную аналогию.

Любопытно, что при украшении московскаго Кремля в конце XVII-го столетия, над его каменными башнями постройки итальянских мастеров XV века были выведены русскими мастерами точно такие — же каменные шатры с дозорными вышками, вследствие чего эти башни представляют собою смесь форм: снизу — оне итальянския, а сверху — русския.

Что касается до северной угловой башни (табл. VI), то она совершенно одинакова с южной, а потому об ней распространяться особенно нечего; у нея только исчезла вышка, которая несомненно была, что доказывается всеми прочими изображениями (черт. 20, 21 и табл. X). Но эта башня имеет одну особенность, а именно маленький наружный лаз в [90] 12 вершков ширины и столько — же высоты, прорезанный над нижним венцом, следовательно у самой земли (см. табл. VI, внизу).

Щукин наивно предполагает, что этот «лаз» предназначался для «вылазок». Подобное предположение — явная нелепость: в 1-х, «вылазки» производятся значительною частью гарнизона, настолько сильной, чтобы нанести существенный вред неприятелю или даже совсем его опрокинуть. Спрашивается, сколько же времени нужно «значительному» отряду, чтобы вылезти через лазейку в 12 вершков в квадрате? Во 2-х, этот лаз ведет из «города» в «острог», т. е. в промежуток между внутренней и внешней оградой. О каких — же тут вылазках может быть речь? Не может же гарнизон крепости делать вылазки против самого себя! Поэтому скорее всего предположить, что этот лаз служил для одиночных сношений «города» с «острогами», когда, по требованиям ночного или военнаго времени, ворота были затворены и заложены брусьями.

Перейдем теперь к разсмотрению средней или «проезжей» башни (табл. V и VII и черт. 10).

По общему приему она совершенно повторяет угловыя башни, а потому мы его касаться не будем, а разберем только те особенности, которыми она отличается от прочих. Первая ея особенность заключается в том, что она не только «оборонительная», но и «проезжая», т. е. в ней есть ворота, которыми обусловливается все остальное, т. е. большие размеры башни и оборонительные выступы изнутри и снаружи в виде закрытых балконов.

Ворота имеют 4 аршина ширины и столько — же высоты. Они обделаны косяками, из коих два стоячих, по бокам, и два наклонных верхних, вытесанных в виде лучковой кривой (табл. VII).

Согласно приведенному уже нами свидетельству Щукина, ворота закладывались сзади «толстыми брусьями». Ширина башни равняется 4-м саженям, т. е. на 1 саж. шире угловых. Это увеличение ширины сделано как для того, чтобы части стены по бокам ворот были большей ширины, так и для того, чтобы иметь внутри больше простора при проходе войска. В вышину точно так же, как в ширину, она больше боковых на 1 сажень.

Так как ворота являются самым слабым местом крепости, через которое легче всего ворваться неприятелю, то для обороны их всегда принимались особыя меры. В средние века над воротами устроивалось так называемое «мушараби», т. е. глухой выступающий балкон, через сквозной пол котораго можно было избивать вламывающагося врага.

[91] Отзвук таких мушараби мы находим и в Якутске: с обеих сторон башни над воротами были такие — же выступы, о чем можно заключить по уцелевшим до настоящаго времени выступающим концам бревен и по сохранившимся выступам на отдельно стоящей башне (табл. ХШ и XIV). Так как эти выступы имели весьма значительный свес, то надо было сделать под них прочные кронштейны, т. е., иными словами, разрешить прежде всего строительный вопрос. Решен он был якутскими строителями весьма просто: как мы видим на модели (черт. 37), через две противолежащии стены башни были пропущены бревна длиною 6 саж., которые выступали вследствие этого на 1 саж. в каждую сторону. Таких бревен было пропущено по три, одно над другим, с каждой стороны балкона. Разстояние между обоими выпусками равно двум саженям, следовательно каждый балкон имел две сажени длины и одну ширины, т. е. представлял собою площадь в две квадратных сажени. Нижнее бревно кронштейнов немного короче двух верхних, в концах которых видны следы «рубки в лапу» (черт. 37), служившей для соединения с продольными, Фасадными бревнами балкона, на которые опиралась его лицевая стена.

Бревна снизу обтесаны по некоторому профилю, состоящему из кривых полукруга и четверти круга и происходящему несомненно от врубки «в обло». В общем он представляет собою довольно прихотливую форму, как это видно на шаблоне (черт. 38), и является вторым образчиком украшения в постройке острога, после копьевидных концов кровельнаго теса башен.

На эти балконы ведут из башни очень небольшие дверные проемы (табл. VII); дверь на наружный балкон имеет 1 арш. 10 вершк. высоты, а дверь на внутренний балкон —1 арш. 14 вершк. высоты и 1 арш. 2 в. ширины.

Но пороги этих дверей расположены значительно выше пола балконов с таким разсчетом, что верxняя перекладина колоды приxодится на [92] высоте 2 арш. 10 вершк., следовательно дает возможность входить почти не наклоняясь и лишь сильно поднимая ногу, чтобы перешагнуть высокий порог.

Выходы — же из башни на стены (табл. V, рис. 2, средняя башня) были значительно больше и имели 2 арш. 12 вершк. ширины и 2 арш. 4 в. высоты. Это объясняется тем, что через башню на стену выходило гораздо большее число защитников, нежели на оборонительные выступы ворот.

Чтобы покончить с разсмотрением этой башни, нам остается еще указать, что тесовая крыша ея покрыта по ребрам отдельными тесинами, чтобы предохранить верхние торцевые концы кровельнаго тёса от гниения, как это видим на модели.

Нам остается теперь лишь разсмотреть последнюю, стоящую отдельно башню, которая обозначена буквой г на плане г. Попова (табл. IV). Г. Попов полагает, что она принадлежала той — же ограде, как и три остальныя башни; мы уже мельком заметили по поводу этого предположения, что оно неверно ³¹). Приведем теперь соответствующия доказательства.

Мы уже видели, что Якутский острог имел две ограды: одну внутреннюю, в виде рубленой стены, а другую внешнюю, состоявшую из частокола. Все данныя говорят за то, что разсматриваемая нами башня принадлежала именно этой внешней ограде. На черт. 11-м, фасада башни г ³²), мы видим слева тын или частокол; то же самое мы замечаем и на ея фотографии (табл IX). Итак, первыя три башни соединены между собою рубленою стеною (табл. V), а башня г была соединена с соседними частоколом.

На это можно возразить, что стена могла быть сломана и что указанные нами остатки частокола могли быть позднейшаго происхождения. Но мы находим опровержение этого предположения в самом памятнике: если к башне г некогда примыкала стена, то она была бы срублена вместе с нею, как мы это отлично видим на модели и на фотографии левой угловой башни [93] (табл. VI); а в таком случае после разборки стены на боку башни должны бы оставаться торцы обрубленных бревен или вообще какие-либо следы примыкавшей стены, которые мы так ясно видим на правой угловой башне (табл. XII); между тем на левой, этой первой башне, которая вышла на фотографии (табл. XIV), мы никаких следов не замечаем: стена совершенно чистая и гладкая, что может быть лишь в том случае, если около нея начиналась не стена, а забитый в притык частокол.

Наиболее любопытными частями башни являются ея надвратные выступы, из коих один обращен к наружной стороне ограды (табл. IX и XIV), а другой — ко внутренней (табл. XIII). Каждый из них имеет свое отдельное устройство.

Под эти выступы выпущено всего только по два бревна, что прекрасно видно на табл. XIV-й, а не по три, как в средней башне города (черт. 37). Это, по всей вероятности, объясняется тем, что выступы разсматриваемой нами «острожной» башни — легкие, досчатые, как это видно по пазам на ея лицевых стенах, обозначенным на модели; пазы эти прекрасно видны на снимке с натуры (табл. VII). В них входили обделанные шипами концы стенных бревен выступа.

Внутренний выступ (табл. IX и XIV) имеет 3¹/₂ аршина высоты и покрыт двускатной тесовой крышей. На подобие старинных сеней жилых домов он рублен «в столб» и забран «в косяк», т. е. состоит из столбов, схваченных сверху насадкою, промежутки между которыми заполнены досками, расположенными наклонно. Между столбами на высоте 1 арш. 8 вершк. идет брус, который в боковых отделениях фасада поддерживается посредине стойками. Ниже этого бруса, между стойками и столбами, верхи косых досок прикрыты горизонтальной доской, вырезанной по двум смежным четвертям окружности (табл. IX). Это— обычный русский прием обделки подоконных стенок домовых сеней и церковных папертей. Здесь он является третьим образцом украшения после концов кровельнаго теса и шаблона кронштейнов. Щипец закрыт также досками «в косяк», расположенными параллельно скатам крыши. Боковыя подразделения были выше бруса, повидимому, забраны досками «стоймя», как мы можем заключить это на основании одной уцелевшей доски, которая видна на снимке с натуры (табл. IX). Как было закрыто среднее отделение, мы не знаем, ибо [95] ни на модели (табл. XIV), ни на снимке с натуры никаких следов этого не видим. Но, судя по аналогичным примерам, напр. по башне в г. Илимске, представленной у Ласковскаго (черт. 39), можно думать, что для удобства поражения неприятеля оно закрывалось какими-нибудь съемными или створными щитами.

Боковыя стенки наружнаго выступа были, вероятно, глухия и устроены на подобие передней, но разделены только на два, а не на три отделения (табл. IX и XIV).

Под углами выступа стоят две подпорки (табл. IX), подставленныя конечно впоследствии, ибо такая хилая конструкция немыслима в оборонительном сооружении: если — бы выступ держался только на двух столбах, то неприятелю стоило их подрубить, чтобы весь выступ обвалился. [96] Очевидно, следовательно, что эти подставки подведены каким-нибудь сердобольным обывателем, заметившим, что сгнившия выпускныя бревна могут переломиться и тогда весь выступ рухнет.

Противоположной наружный выступ, т. е. обращенный к посаду, мы видим только на модели (табл. XIII). Он имеет те — же размеры в длину, что и балкон с внутренней стороны ограды, но в ширину, как это ни странно, гораздо уже его и выдвигается всего на 1 саж. 8 в.; а между тем у «проезжей» башни города оба балкона имеют одинаковые выступы (черт. 37).

Строительные приемы в нем те — же самые, что и во внутреннем выступе, т. е. брусчатый скелет с промежуточными заполнениями, вверху, в щипце, досчатыми, а в стенах — из балясника. Эта отделка очень красива и живописна, но несомненно позднейшаго происхождения: трудно себе представить, чтобы строители острога решились заполнить обращенную к неприятелю стенку балясинками, из коих каждую можно перешибить ударом кулака; кроме того, нельзя допустить, чтобы тонкий балясник не сгнил в течение двухсот двадцати лет. Наконец, находясь снаружи и будучи предназначен для главной обороны ворот, выступ должен был вмещать наибольшее число защитников, а следовательно ни в каком случае не мог быть меньше внутренняго!

Но хотя балясник и поздний, всетаки - же мы должны считать его образцом украшения, который здесь является пятым по счету. Затем скаты крыши этого выступа обшиты досчатыми полотенцами с вырезными рубчиками на нижнем крае и с криволинейным срезом концов сверху. Это уже шестой образец украшений.

К этому выступу - сеням, вероятно, вела наружная лестница, что мы заключаем по врубке, которая ясно видна на правом «выпускном» конце нижняго бруса выступа (табл. ХШ); в эту врубку входила «лапа» (см. черт. 34) поперечнаго бруса, служившаго верхней ступенью лестницы. Кроме этой врубки никаких следов больше не осталось.

Но если наше предположение верно и если такая лестница существовала, то она во всяком случае была позднейшаго происxождения. Немыслимо допустить, чтобы с наружной стороны тыновой ограды могла быть незащищенная лестница, которая открывала — бы неприятелю свободный проход внутрь башни, а следовательно и внутрь самой крепости!

По поводу этого предположения невольно раждается вопрос: кому понадобилась эта переделка и зачем она была сделана?

[97] Каких-либо прямых указаний ни в одном из приведенных нами источников мы не нашли, но есть некоторые косвенные намёки. Так, напр., из «Росписного списка 1759 года» мы узнаем, что со стороны базара, т. е. с внешней стороны острога, на этой башне был образ Нерукотвореннаго Спаса с отдельными образами Богоматери и Иоанна Крестителя по бокам ³⁶) или так называемый «Деисус»; а с внутренней стороны, обращенной к среднему укреплению, — образ «Богоматери Живоносной Источницы». Теперь этих образов, как видно на снимках с натуры, на башне уже нет (табл. IX).

Затем из сведений, сообщенных Киренским окружным исправником С. В. Поповым³⁷), мы узнаем, что в Спасской башне г. Илимска находилась «дцка», на которой была прежде написана икона, очевидно, снятая снаружи и помещенная внутрь башни.

Все это, вместе взятое, наводить на мысль, не было — ли чего-нибудь подобнаго в Якутске, т. е. не были — ли перенесены внутрь башни наружныя иконы, которыя указаны в «Списке» 1759 года, в то время, когда башня эта утратила свое военное значение? Когда — же она превратилась таким образом в часовню, то потребовался к ней свободный доступ, который и мог быть устроен с помощью наружной лестницы, расположенной с внешней стороны острога, иными словами, со стороны посада, откуда больше всего шел народ. При этом попутно мог быть переделан и самый фасад выступа, на котором старая «косая» заборка досками была заменена балясинами.

Конечно, — это одно только предположение, хотя в весьма правдоподобное, верность котораго, разумеется, можете быть проверена только на месте.

Чтобы покончить с разсмотрением этой башни, остается решить вопрос, как — же была первоначально устроена лестница для всхода в эти выступы? Ответ мы находим в самых памятниках и говорим: или с внутренней стороны ограды, как, напр., в Никольской башне города Илимска (черт. 40), или внутри самой башни, как мы это видим в Спасской башне того — же города (табл. XV, черт. 1). Но который — же из этих способов был применен в Якутске? На это может ответить только изследование памятника на месте. Здесь мы можем, пока, установить лишь то [98] положение, что с точки зрения успешной «обороны» первое расположение гораздо выгоднее второго.

И действительно, представим, что лестница находится внутри башни и что неприятель уже вломился в первыя, т. е. наружныя ворота. Что тогда будет с защитниками выступа? Останутся — ли они в выступе, или сбегут вниз по лестнице внутрь башни, они все равно попадают в руки превосходных сил неприятеля и следовательно обречены на гибель. А что будет с ними, если лестница выходит через задний выступ внутрь ограды? Тогда защитники выступа могут сбежать по лестнице и присоединиться к гарнизону, чтобы встретить врага у внутренних ворота башни со стороны «города».

Разница в положениях громадная: в первом случае они неизбежно являются пленниками, а во втором — свободными бойцами, усиливающими ряды защитников. Следовательно, второе устройство лестницы гораздо более целесообразно с точки зрения обороны. Но мы уже видели, что Якутск является самой совершенной из старых сибирских крепостей, — значит, нам следует предположить в нем наилучшие оборонительные приемы, т. е., иными словами, считать более вероятным устройство наружной лестницы башни с внутренней стороны ограды, как в Никольской башне г. Илимска (черт. 40).

Но, опять таки повторяем, этот вопрос может быть решен только на месте.

Из других особенностей в этой башне мы должны указать на [99] угловые кронштейны облама и его средния прямоугольныя отверстия, расположенныя со всех сторон (табл. XIV).

Кронштейны срублены из концов четырех бревен и потому гораздо прочнее башенных кронштейнов «города» (табл. VIII). Что — же касается до отверстий в обламе, то они имеют форму не круглую, как в обламах «городовых» башен, а прямоугольную, длиною около 1 арш. 4 вершк. и высотою около 1 арш. Они были окружены какой-то рамой, следы которой ясно видны и на снимке с натуры и на модели (табл. IX и XIII), но какая она была и для чего служила, сказать точно теперь вряд — ли возможно, хотя, быть может, она представляет собою след обделки такого «волокового» окна, образец котораго дает Ласковский (черт. 35).

На этой — же башне уцелела еще, как мы уже говорили, «дозорная вышка». Она особено любопытна по форме угловых столбиков, которые вырезаны на подобие вспученных балясинок с перехватами в виде двойных резных жгутов (табл. IX) и представляют собою форму весьма типичную для нашего деревяннаго зодчества и нередко встречаемую в столбах наших северных деревянных церквей. Вышка заканчивалась сверху шпилечком или «тычкой» с перехватом по средине в виде шарика (ib.). Эти две формы, т. е. балясины и тычка, являются двумя последними формами украшения, которыя мы можем прибавить к шести уже указанным нами в разных частях Якутскаго острога.

На чертеже этой башни мы видим слева остатки тына или частокола (черт. 11), замечаемые также на снимке с натуры (табл. IX). Это — остатки бывшей стены острога, которая теперь, судя по чертежу, имеет около 4 арш. высоты. Но какою она была первоначально, как располагалась ея живая оборона, был — ли впереди ров, или нет и т. д., об этом теперь ничего сказать нельзя. Поэтому нам остается лишь привести аналогичные примеры. У Ласковскаго изображено устройство стен и расположение живой обороны в Илимском остроге (черт. 28 и 41), причем впереди показан ров. Но ров этот, повидимому, не всегда делался, ибо на изображении г. Пелыма (табл. II, рис. 1) мы рва не видим и частокол забит прямо в ровное место. Во всяком случае эти остатки частокола только [100] подтверждают приведенныя нами выше описания устройства внешней ограды Якутской крепости.

Таковы особенности Якутскаго «острога», как военно-оборонительнаго сооружения. Из сделаннаго нами обзора мы можешь заключить прежде всего, что он представляет собою тип наиболее совершенный из всего того, что раньше строилось в этом роде в Сибири, по крайней мере, поскольку мы можем судить по многочисленным изображениям Ремезова. Об изображениях Витзена мы не говорим, так как они, за исключением Якутска и Верхотурья, представляют собою, как мы уже указывали, лишь грамотнее нарисованныя повторения чертежей Ремезова. А затем является сам собою и другой вывод, что Якутский острог вполне соответствовал цели своего сооружения, ибо его оборонительныя свойства настолько превышали силу нападения того неприятеля, на котораго он был разсчитан, что он ни разу не был им взят.

Отсюда ясно, что строители его были люди, которые стояли на высоте своей задачи и с весьма скромными средствами сумели достигнуть намеченной цели.

Большаго-же от сооружения исключительно «полезнаго» назначения, конечно, и требовать нельзя!

Разсматривая до сих пор Якутский острог, как «крепость, мы постоянно имели в виду слабаго противника, т. е. нестройныя орды сибирских дикарей. Но заканчивая теперь его разсмотрение в «крепостном» смысле, мы не можем не указать на то обстоятельство, что подобныя деревянныя укрепления или «города» были настолько сильны, что могли сопротивляться не только дикарям, но и наилучшим европейским армиям, располагавшим могучей артиллерией. Так, напр., мы знаем, что в начале XVII в. шведския войска, посланныя Делагарди, несмотря на самыя отчаянныя усилия, не могли взять Тихвинскаго монастыря, обнесеннаго деревянной стеною. Значит, такия крепости были не шутка!

ГЛАВА IV.

ГЛАВА V.

ГЛАВА VI.

ТАБЛИЦЫ (ГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ).

П р и м е ч а н и я

²¹) Оставляем эту ширину на ответственности Щукина.

²²) См. его ответ на запрос И. А. X, стр. 34—36.

²³) Приготовляется к печати.

²⁴) См. Русск. Стар., год шестой, стр. 132, изд. второе, Москва 1860 г.

²⁵) Может быть, их в натуре и больше, но на снимке за травою не видно.

²⁶) Прилагаем этот чертеж для читателей не специалистов; но, если этот строительный прием не будет ясен из нашего чертежа, пусть читатель выдвинет ящик своего письменнаго стола и посмотрит соединение его стенок в углу: оно совершенно аналогично "рубке в лапу".

²⁷) Около 1 арш. 1 в.

²⁸) Около 14 вершков.

²⁹) См. часть I, стр. 98.

³⁰) См. его  "Историческое изследование памятников русскаго зодчества". "Зодчий" 1873 г., стр. 5.

³¹) Стр. 37.

³²) См. план г. Попова: табл. IV.

³³) При его ориентировке — верхнюю.

³⁴) См. у Щукина, стр. 199.

³⁵) Головачев, "Сибирь", стр. 380, рис. 91.

³⁶) Это место "списка" будет приведено ниже (стр. 105).

³⁷) Будут приведены ниже.

Источник:чник:

«И3ВЕСТИЯ ИМПЕРАТОРСКОЙ  АРХЕОЛОГИЧЕСКОЙ КОММИССИИ», 1907г, Выпуск 24.,С.-ПЕТЕРБУРГ

Сетевая версия – В. Трухин, 2009